«Можно, я тоже послушаю?» – неожиданно спросила Рита. Неожиданно для Берии, ибо он явно очень удивился:
«Ты же никогда не интересовалась – всегда говорила мне, что тебе твоего личного опыта за глаза хватило…»
Маргарита Александровна пожала плечами: «Тогда не интересовалась, сейчас заинтересовалась…». И объяснила, кивнув в мою сторону:
«Я буду жить… думаю, что очень долго жить с гением, профессиональным историком как раз этого периода. Нужно соответствовать – иначе ему будет со мной неинтересно… что очень плохо закончится для нашей совместной жизни…»
«Я же говорил, что ты попал» – усмехнулся Лаврентий Павлович. И кивнул:
«Я не против; не сомневаюсь, что и Артур Михайлович не против совсем…»
Я улыбнулся: «Артур Михайлович очень даже за…»
«Бутылку возьми» – по-хозяйски распорядился Берия, обращаясь к Рите. «Бокалы в гостиной должны быть… вроде, а я закуску прихвачу…»
Рита взяла вторую – пока ещё неоткрытую – бутылку шикарнейшей Хванчкары (одну мы совместными усилиями уже уговорили; даже Рита присоединилась – впервые в жизни) и направилась в гостиную.
Берия захватил с собой сырную тарелку, вазу с фруктами (бананы, груши, мандарины, виноград, киви) и коробку диетического овсяного печенья на кефире с добавлением какого-то очень вкусного мёда.
Он поставил все эти лакомства рядом с бутылкой напитка богов и бокалами на журнальный столик (Рита разыскала ёмкости в одном из шкафов). И опустился в кресло по правую руку от дивана, на котором разместились мы с Ритой.
Которая уверенно, как заправская доминатрисса, взяла меня за руку. Всем своим видом давая понять, что теперь точно никуда не отпустит. Я отнёсся к этому совершенно спокойно, ибо отлично знал, что она – как и все сильные женщины – меня категорические недооценивает. И что по этой причине ей уже в ближайшем будущем предстоит ряд малоприятных открытий.
Я начал с совершенно предсказуемого вопроса: «Как Вам удалось выбраться из Москвы… и вообще из страны в те июньские дни?»
Берия вздохнул: «Это довольно длинная история… точнее, у неё весьма длинная предыстория. Поэтому, думаю, будет лучше оставить её на десерт…»
Я кивнул: «Хорошо». И задал следующий естественный вопрос: «Сталина убили Вы… в смысле, Ваши люди?»
Железный нарком покачал головой: «Мы… в основном я, действительно это планировали… но, к счастью, этот грех на душу брать не пришлось… мы нарушили другую статью Уголовного кодекса…»
Я удивленно посмотрел на него. Берия объяснил: «Мы действительно оставили Хозяина без своевременной медицинской помощи, когда его хватил удар…»
По официальной версии, смерть Вождя Народов наступила вечером 5 марта 1953 года на 75-м году жизни вследствие кровоизлияния в мозг, которое произошло, предположительно, 1 марта вследствие гипертонической болезни и атеросклероза.
«… и я действительно добыл яд, который вызывает апоплексический удар, имитируя геморрагический инсульт…»
Берия сделал небольшую паузу – и добавил: «… но, к счастью, яд не понадобился – Хозяин умер в конечном итоге от страха… точнее, от запредельного ужаса, который и вызвал кровоизлияние в мозг…»
«И что же его так напугало?» – в высшей степени заинтересованно спросила Рита.
«Кто» – поправил её железный нарком. И объяснил: «Двадцать второго мая 1907 года в Париже с Иосифом тогда ещё Джугашвили встретился граф фон Шёнинг…»
Он же граф Антуан де Сен-Жермен. Он же Луций Корнелий Пулл.
«… и предупредил будущего Хозяина Советского Союза, что если тот потеряет берега, то он придёт к нему и заберёт его жизнь…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил:
«В последний день зимы 1953 года стало окончательно понятно, что тогда уже давно Сталин потерял берега бесповоротно и необратимо. Графу пришлось выполнить данное десятилетия назад обещание – и зайти к нему на огонёк…»
«Понятно» – усмехнулась Рита. «Руки даже марать не пришлось… красного упыря от одного его появления хватил инсульт…»
Было очевидно, что к Сталину она относится… да примерно, как её соратники по Бранденбург-800. Если нее хуже… впрочем это было неудивительно. Ибо в расстрельный подвал киевского Дома Свиридова её отправил приказ Гитлера, согласно которому в отместку за уничтожение центра Киева (и гибель примерно трёхсот военнослужащих вермахта) минёрами РККА должны были быть расстреляны все оставшиеся в городе евреи.
Мне было безумно интересно, как она оттуда выбралась живой – хотя и жестоко изнасилованной… впрочем, что-то мне подсказывало, что очень скоро я это узнаю… возможно, уже во время этого разговора.
«Так оно и было» – подтвердил железный нарком. А я задал очередной очевидный вопрос: «Как графу удалось пройти через всю систему охраны Сталина?»
Берия пожал плечами: «Понятия не имею. Могу только предположить, что граф научился у Баронессы технике сверхмощного гипноза…»
«Вы общались с графом и Баронессой?». Ещё один очевидный вопрос.
Лаврентий Павлович покачал головой: «Ни разу – я только знаю об их существовании. Мне вполне хватает… впрочем, о нём немного позже…»
«А с Гиммлером?» – заинтересованно осведомилась Маргарита Александровна.
«Тоже нет» – спокойно ответил Берия. «Мы оба понимаем, что, как говорится, топор войны уже давно надо бы зарыть… но это умом. А сердцем не получается…»
«И вообще ни с кем из Die Neue SS?» – не столько спросил, сколько констатировал я… и ошибся. Ибо Лаврентий Павлович покачал головой:
«Почему же – с некоторыми общаюсь. С Хансом Каммлером мы вообще почти подружились… на профессиональной почве»
«Ибо вы оба руководили проектами создания чудо-оружия – только он делал ракеты, а Вы – атомную бомбу?». Констатация очевидного на этот раз факта.
Берия кивнул: «И поэтому тоже. Но не только – мы оба организаторы… в том числе, и системы концлагерей… к сожалению…»
И несколько неожиданно продолжил: «Я периодически обедаю… или ужинаю с Эрвином Роммелем…»
«Потому, что он никогда не воевал на Восточном фронте?» – осведомилась Рита.
Я удивлённо посмотрел на неё. Она пожала плечами: «Эрвин для меня в последнее время как отец… практически. И вообще с ним безумно интересно…»
«Совершенно верно» – подтвердил Берия. «И потому, что интересно, тоже…»
«И как он к Вам относится?» – в высшей степени заинтересованно осведомился я.
Железный нарком пожал плечами: «Его непосредственный начальник – Генрих Гиммлер, так что к моим… подвигам в НКВД спокойно. И безмерно меня уважает за атомную бомбу…»
И продолжил: «Общаюсь и с Артуром Небе… ему интересно, как у нас обстояли дела с уголовной полицией; а мне – как у них…»
«И Вас не напрягает…». Я запнулся. Берия пожал плечами:
«Если ты о его Эйнзацгруппе В, то нисколько. Я всегда был прагматиком – это даже мои враги признавали и признают – и потому знаю, что если бы на его месте оказался… да любой другой генерал СС, евреям было бы точно хуже…»
«… и с Хансом Остером общаюсь тоже» – уже совершенно неожиданно добавил Берия. «Он, конечно, по-прежнему идеалист до тошноты… иногда, но об абвере знает всё… ну, почти всё. Поэтому мне с ним тоже интересно…»
«Ханс Остер жив???» – моему изумлению не было предела. Ответила, как ни странно, Рита: «Жив, конечно. Схема была такая же, как и с Небе и с Герингом…»
Я вообще потерял дар речи. Рита невозмутимо продолжала:
«И с Роммелем. И с Глобочником. И с фон Греймом. И… много с кем, на самом деле. Объект принимает препарат, имитирующий смерть. Врач констатирует смерть, которую оформляют… по обстоятельствам. Тело забирают якобы на кремацию, делают укол стимулятора… и добро пожаловать обратно в наш мир…»
После чего неожиданно рассмеялась: «Это делалось легко и непринуждённо – а вот Софи Шолль расскажет тебе про настоящий цирковой номер…»
Я изумлённо уставился на неё. Она лукавым тоном объяснила: «Да знаю я, знаю, что по официальной версии эту дурёху и её подельников гильотинировали…»
22 февраля 1943 года в мюнхенской тюрьме Штадельхайм.
«… однако по какой-то причине эта идея не устроила Гиммлера. Он отдал приказ своим людям; они поменяли палача и помощников, добыли левые трупы, Софи и прочим в комнате с гильотиной вкололи снотворное мгновенного действия – и убедили всех причастных к делу, что никакого сомнения в официальной версии СС не потерпят…»
«Она сейчас здесь?» – удивился я. Рита пожала плечами:
«Здесь… как и все прочие женщины Общества Чёрного Солнца. Её под своё крыло взяла Хельга Лауэри – это вообще неотмирная особа… теперь она тоже и картины пишет, и музыку сочиняет. Эффект оглушительный – я тебе потом на твоих компах покажу…»
Глубоко вздохнула – и сбросила бомбу. Атомную. Килотонн так на двести:
«А когда ты узнаешь про аферу тысячелетия в Киеве в конце сентября сорок первого и правду про Бабий Яр…»
Я счёл за лучшее переменить тему. И задал железному наркому следующий очевидный вопрос: «Сталин действительно планировал нанести удар по Германии… точнее, по вермахту 23 июня 1941 года?»
Берия кивнул: «Да, именно в этот день. И провокацию типа как на финской границе тоже готовили… правда, военные, так что деталей я не знаю. Но похоже, что Марк Солонин, с которым я заочно знаком… под другим именем, конечно…»
Почему-то меня это не удивляло. Я не сомневался, что Берия познакомился и с Суворовым-Резуном, и с Бешановым, и с Дэвидом Ирвингом… а теперь и со мной.
«… всё правильно описал в своей книге. Примерно так оно и было, скорее всего»
И предсказуемо добавил: «Главная причина паралича и хаоса в первую неделю войны, результатом которых и стала самая грандиозная военная катастрофа в истории человечества…»
С последним я был согласен чуть более, чем полностью.
«… именно в том, что никто не мог понять, что, чёрт возьми, происходит. То ли провокация, которая совершенно вышла из-под контроля, то ли вторжение…»
Я усмехнулся: «Неудивительно, что Сталин долго не верил во второе. Ибо такие совпадения – это просто ненаучная фантастика…»
Берия покачал головой: «Я вовсе не уверен, что это совпадение…»
Мы с Ритой изумлённо уставились на него. Он задумчиво объяснил:
«У Сталина был личный агент… двойной агент, который работал и на Гиммлера. Мы думали, что он водит за нос рейхсфюрера… а он водил за нос нас. Агент гениальный – никакие Зорге и прочие Трепперы и рядом не стояли…»
Ни к тому, ни к другому я не испытывал ни малейшего пиетета, поэтому меня это совершенно не удивило.
«… поэтому он, весьма вероятно, вычислил дату первого – несостоявшегося – сталинского удара и сообщил… кому надо. Думаю, что напрямую фюреру – он его знал ещё с 1928 года…»
«Я могу узнать, кто это?» – осведомился я.
Берия кивнул: «Чуть позже я расскажу тебе о нём более подробно, но имя могу назвать уже сейчас. Его звали Михаил Евдокимович Колокольцев. Дважды Герой Советского Союза; полковник госбезопасности. В рейхе он был известен как Роланд фон Таубе…»
Рита аж заледенела. Железный нарком бесстрастно продолжал:
«В СС он дослужился до группенфюрера и генерал-лейтенанта ваффен-СС. Собрал все высшие награды рейха, включая Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами…»
И усмехнулся: «что-то мне подсказывает, что ты с ним либо вот-вот встретишься, либо уже встречался…»
Почему-то я и в этом не сомневался. Поэтому просто задал следующий вопрос:
«Что Сталин готовил населению освобождённых территорий? Не было бы это хуже… подвигов эйнзацгрупп, полицейских батальонов и прочих эскадронов смерти вермахта и СС?»
Берия пожал плечами:
«После того, как Большой террор вышел из-под контроля и мне с огромным трудом удалось его прекратить, Хозяин никого заранее не ставил в известность о подобных планах. Но догадаться несложно – ты же знаешь и о Катыни, и о депортациях народов, и о раскулачивании, и о расказачивании… думаю, что-то в этом роде он и замышлял. Комбо-блюдо, так сказать…»
«Он действительно готовил Холокост 2.0?» – осведомился я.
Берия кивнул: «Не просто готовил – всё должно было начаться уже пятого марта. По неясным для меня причинам, Хозяин решил… как в своё время Гитлер, что евреи являются пятой колонной… более того, экзистенциальной угрозой и для СССР, и для него лично. И потому собирался отдать приказ их уничтожить поголовно… только не такими методами, как СС…»
«Вывезти в безлюдные места и выбросить на верную смерть, как кулаков?»
Берия кивнул: «Примерно так. Я – как ты прекрасно знаешь – руководил депортацией целых народов, хотя это была совсем не моя идея, но там это была именно депортация, а тут планировался самый натуральный геноцид…»
«И поэтому вы решили убрать Хозяина?» – осведомился я. «Или потому, что он планировал Третью мировую войну?»
«Второе, конечно, в первую очередь» – уверенно ответил Берия. «Но и первое повлияло, конечно – такое для всех нас, в смысле, для всех руководителей партии и страны – было просто немыслимо…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «После того, как Трумэн отказался сбросить атомную бомбу на Северную Корею, опасаясь атомной войны с СССР. Сталин решил, что США никогда не применят атомного оружия. Я считал это грандиозной ошибкой, но Хозяин меня не слушал…»
Перевёл дух – и продолжил: «Хозяин решил, что в обычной войне СССР одержит победу, поэтому готовил и вторжение в Западную Европу; и на Аляску…»
«Миллионом китайцев?» – улыбнулся я. Берия кивнул: «И китайцев тоже – благо к тому времени у Мао уже совсем поехала крыша на почве китайского имперского гегемонизма…»
«Настолько, что он не понимал, что Сталин будет использовать его войска в качестве пушечного мяса… как англо-американцы использовали РККА во Второй мировой войне?»
Берия пожал плечами: «Понимал… наверное, но что это меняло – при такой-то численности населения Поднебесной? Десятью миллионами больше или меньше – какая разница?»
И продолжил: «Мы перепугались… тем более, что было очевидно, что Хозяин готовил очередную Большую чистку. Меньшую, чем в тридцать седьмом… но нам всем всё равно светили Коммунарка или Бутово… или расстрельный подвал…»
«Поэтому вы стали готовить ликвидацию Хозяина?» – не столько спросил, сколько констатировал я. Берия кивнул:
«Да… более того, у нас уже было готово практически всё… но тут мне сообщил заслуживающий доверия источник, что с Красным Тамерланом – очень точное определение, кстати, и без нас разберутся… и разобрались…»
«С Раулем Валленбергом что случилось?» – неожиданно спросила Рита. И объяснила: «Я как-то прочитала книгу о нём… такая жуткая несправедливость…»
Берия неожиданно рассмеялся: «Да ничего плохого с ним не случилось…»
Мы с Ритой изумлённо уставились на него. Он пожал плечами:
«Рауль прошёл Преображение, сейчас живёт в окрестностях Сиэтла; тратит семейные деньги; волочится за юбками… собственно, за любой женской одеждой; проектирует дома будущего – он ведь по образованию архитектор, закончил Мичиганский университет… в общем, вполне счастлив…»
«Но как???» – изумился я. «Как ему удалось выбраться с Лубянки???»
Берия спокойно объяснил:
«Рауль Валленберг был одним из участников сделки, в результате которой Гиммлер продал четверть миллиона венгерских евреев… точнее, остановил их отправку в Освенцим в обмен на тысячу бланков шведских паспортов и возможность беспрепятственно отмыть отобранные у евреев деньги…»
Я кивнул: «Я так и думал… и даже статью об этом написал…»
«Я читал твою статью» – улыбнулся Берия. «Там почти всё правда… кроме того, что на самом деле Рауль остался жив…»
И продолжил: «Мы об этом узнали, быстренько его взяли – кстати, его авто действительно было доверху набито золотом тогда уже Гиммлера, которое Рауль вёз в шведскую прачечную… и действительно решили через него добраться до денег рейхсфюрера…»
«… но он оказался просто курьером, а деньги сразу ушли в Ватикан за счёт десятины комиссионных семьи Валленбергов» – закончил за него я.
«Именно так» – подтвердил Берия. И продолжил: «Когда мы поняли, что до этих денег нам не добраться, мы решили…»
«… продать Рауля подороже его семейству?» – усмехнулась по понятным причинам циничная Рита. Берия кивнул.
«Но что-то пошло не так?» – не столько спросил, сколько констатировал я.
Железный нарком вздохнул: «Рауль был… точнее, стал в своём семействе белой вороной. Во-первых, полукровка…»
По материнской линии Валленберг был внуком профессора неврологии, потомком одного из первых представителей еврейской общины Швеции, перешедшего в лютеранство еврея по имени Бендикс.
«… что в Швеции того времени было не особо популярно…»
Как и в практически любой европейской стране. И не только европейской.
«… во-вторых, идеалист в семье прожжённых циников и эгоистов…»
Как и положено семье банкиров, промышленников, политиков, государственных деятелей и дипломатов, в то время владевшей… примерно половиной Швеции.
«… в-третьих, убеждённый противник Гитлера в семье его деловых партнёров…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил:
«Но смертный приговор Рауль подписал себе категорическим неумением держать язык за зубами. У его дяди Якоба и так были колоссальные проблемы с правительством США из-за его сделок с нацистами, а если бы Рауль раззвонил – а он бы всенепременно раззвонил бы – о том, что банк Валленбергов отмывал деньги убитых евреев…»
«Понятно» – усмехнулась Рита. «Для всех было бы гораздо проще, спокойнее и потому предпочтительнее, если бы он… умер от инфаркта на Лубянке – что официально и было объявлено…»
«Но он не умер…» – задумчиво произнёс я. И осведомился: «Почему?»
Берия спокойно объяснил:
«В сорок седьмом мне стало уже понятно, что страна идёт куда-то совсем не туда – и что всё это неизбежно закончится очень плохо в первую очередь для меня. С союзниками внутри страны у меня всё было очень плохо…»
Что впоследствии и подтвердилось.
«… поэтому мне нужны были союзники за пределами страны. Достаточно могущественные, но достаточно…»
«Неправительственные?» – улыбнулся я. «Общество Чёрного Солнца?»
Берия кивнул: «Да, именно они. Баронесса сотоварищи были весьма заинтересованы в успехе миссии Рауля Валленберга и высоко оценили его услуги»
«… и поэтому Вы сочли, что его освобождение станет достаточно весомым жестом доброй воли для последующего сотрудничества» – закончил за него я.
«Именно так» – подтвердил Берия.
«Правильно ли я понимаю» – осведомилась Рита, «… что Рауль Валленберг был спасён примерно по той же схеме… что и Герман Геринг?»
«Совершенно правильно» – подтвердил железный нарком. И пояснил:
«Ему дали препарат, имитирующий смерть; врач констатировал, что заключённый Валленберг умер от инфаркта 17 июля 1947 года; его тело вывезли из тюрьмы якобы для кремации; после чего вернули к жизни, загримировали и по французскому паспорту – Рауль в детстве жил во Франции и потому языком владел свободно – вывезли в Париж, а потом в США…»
«И потом Общество Чёрного Солнца помогло Вам унести ноги из Москвы за считанные часы до визита киллеров кукурузника?» – улыбнулся я.
Берия покачал головой: «Не совсем так. История длинная, поэтому…»
«У меня вопросов больше нет… пока» – объявил я. «Так что я весь внимание…»
«Аналогично» – кивнула Рита. Берия вздохнул – и приступил к лекции.
«Некоторое время назад меня стали сравнивать с Михаилом Горбачёвым, к которому я отношусь крайне неоднозначно. Сравнение некорректное совершенно, ибо Горбачёв считал СССР жизнеспособной системой, а мне к 1953 году стало уже совершенно ясно, что система обречена – и никакая перестройка не поможет…»
Глубоко вздохнул – и грустно продолжил: «Я попытался остановить наиболее безумные… даже самоубийственные экономические проекты…»
Я кивнул – ибо список этих объектов был настолько впечатляющим, что они запросто похоронили бы едва оправившуюся от катастрофической войны страну.
«… освободить из мест лишения свободы невиновных – и просто неоправданно осуждённых…»
По так называемой бериевской амнистии на 10 августа 1953 года из мест лишения свободы было освобождено более миллиона (!!) осуждённых на срок до 5 лет включительно; осуждённых за должностные хозяйственные и некоторые воинские преступления, а также несовершеннолетних, престарелых, больных, женщин, имеющие малолетних детей и беременных.
«… прекратить безумные сталинские репрессии»
«Дело врачей», «мингрельское дело» и многие другие.
«… и реабилитировать их фигурантов. Покончить с мерами физического воздействия на задержанных, арестованных и заключённых…»
Издав – властью Министра Внутренних Дел (и госбезопасности) приказ «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия».
«… упразднить паспортные ограничения и так называемые режимные местности»
Даровав полную свободу многим миллионам людей.
«… избавиться от колоссальной мощности территориальных бомб, которые запросто могли привести к новой войне…»
На правах члена Политбюро ЦК уже КПСС, Берия подготовил проект решения о возврате территорий, внаглую отобранных Сталиным у соседей: Кёнигсберга Германии, южных Курильских островов — Японии, территории Карелии и Печенги, вошедшей в состав СССР после 1940 и 1947 гг. — Финляндии. Сиречь восстановления территориальной справедливости.
Кроме того, этот проект предполагал объединение Германии на условиях Атлантического блока (сиречь аннексию Восточной Германии Западной – что и произошло почти четыре десятилетия спустя).
Железный нарком продолжал:
«Будучи представителем, скажем так, национального меньшинства, я прекрасно понимал нежизнеспособность фактически унитарного государства, включавшего в себя столь радикально разные провинции, как Эстония и Узбекистан…»
Что блестяще подтвердилось сорок лет спустя.
«… поэтому начал готовить и проект решения, практически идентичного тому, которое осуществилось во многом стихийно в 1991-92 годах…»
Глубоко вздохнул – и мрачно констатировал: «Однако к середине июня пятьдесят третьего я окончательно понял, что всё это бес-по-лез-но. Что вся система была построена вокруг и для достижения одной-единственной цели…»
«… оккупации и большевизации всего земного шара и превращения всего мира в Земшарию – тоталитарный всемирный Союз Советских Социалистических Республик под властью Красного Тамерлана…» – закончил я за него.
Берия кивнул – и продолжил: «После смерти Хозяина умерла и эта цель – ибо второго Красного Тамерлана не нашлось… да и не могло найтись – такие гиганты появляются один раз в истории страны…»
Я кивнул: «Согласен». Железный нарком продолжил:
«Поэтому полный коллапс всей системы стал лишь вопросом времени – нескольких десятилетий максимум…»
Что и произошло почти сорок лет спустя.
«… у меня опустились руки – и я стал судорожно искать выход. Помочь мне мог один-единственный человек…».
«Михаил Колокольцев?» – улыбнулся я. «Ибо Вы были его куратором?»
«Ты что, ясновидящий?» – удивился Берия. «Да, именно он»
Я пожал плечами: «Ясновидение – это к Баронессе; я просто немного знаком с историей и устройством Сталин-штаата…»
Государства Сталина.
Берия кивнул – и продолжил: «Михаил Колокольцев был ключевым исполнителем Операции Анна, разработанной ещё Вячеславом Менжинским в качестве одной из составляющих Проекта Каракурт…»
Сделал многозначительную паузу и продолжил:
«Цель Операции Анна состояла в максимальном содействии сначала приходу НСДАП и лично Адольфа Гитлера к власти в Германии, а затем развязывания европейской войны… пока без участия СССР…»
«То есть, Суворов-Резун был прав?» – удивился я. «Сталин действительно пытался использовать Гитлера в качестве ледокола мировой революции?»
Берия кивнул: «Я прочитал все творения Суворова-Резуна и его последователей… даже пару раз с ним общался лично – он понятия не имел, с кем разговаривает. Многое в его трудах чушь просто феерическая, но в главном он был прав…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Звание Героя Советского Союза Хозяин присвоил Колокольцеву четвёртого сентября 1939 года – на следующий день после того, как Британия и Франция превратили военный конфликт между соседними государствами в полноценную мировую войну…»
«… ибо цель Операции Анна была достигнута» – закончил за него я.
Железный нарком продолжал: «Колокольцев эмигрировал… формально репатриировался в Германию под именем Роланда фон Таубе в октябре 1928 года – и практически сразу вступил в НСДАП и СС… более того, сразу же стал помощником Гиммлера по особым поручениям…»
«И как ему это удалось?» – удивился я. Ибо 1928 год – не 1919-й – партия уже крепко стояла на ногах и потому отбор был суровый – особенно в СС.
Берия пожал плечами: «Понятия не имею – я узнал о его существовании десять лет спустя, когда мы с ним познакомились лично… в смысле, очно…»
«В Москве?» – удивился я. Железный нарком кивнул: «В Москве, конечно… как он туда… в смысле, сюда добрался, я узнал только совсем недавно – тогда я знал только, что он непревзойдённый мастер по пересечению любых границ…»
И продолжил: «Он действительно стал личным агентом Хозяина – а я стал его куратором. У Гиммлера он занимался… много чем, но постепенно в основном борьбой с паранормальным противником…»
Я сразу всё понял… ну, почти всё. И потому не столько спросил, сколько осведомился: «У вас были совместные операции, которые вас сблизили…»
Берия кивнул: «В тридцать восьмом, сорок третьем… и не только. После войны он вместе со всеми сотрудниками совершенно секретного отдела РСХА IV-H перебрался в Лондон, затем в Рим…»
«Где возглавил что-то вроде Новой Инквизиции?» – улыбнулся я. Ибо догадался, что я действительно уже встречался с этим интереснейшим человеком.
«Тайной Инквизиции» – поправил меня Берия. И продолжил: «Сразу после самоубийства Гитлера…»
«Ева Браун жива» – неожиданно вставила Рита. Мы оба изумлённо уставились на неё. Она пожала плечами: «Тот же метод, что и в киевской афере тысячелетия. Тот ещё цирковой номер конечно – я видела результаты…»
«И где она сейчас?» – в высшей степени заинтересованно синхронно спросили мы.
Маргарита Александровна пожала плечами:
«Понятия не имею. По слухам, у неё весьма успешная фотостудия в Городе Ангелов… но, говорят, она больше в Риме обитает…»
Лаврентий Павлович изумлённо покачал головой – и продолжил:
«… Колокольцев вернулся в Москву, но очень ненадолго – у него были неотложные дела в Японии… по части борьбы с паранормальным противником…»
«Впечатляющий товарисч» – подумал я. Но промолчал. Берия продолжал:
«… но достаточно надолго, чтобы мы договорились о связи… на крайний случай»
Меня это не удивило – я уже давно знал, что Берия – по неясным для меня причинам – был единственным из ближнего круга Сталина, у кого было достаточно смелости, способностей и возможностей вести свою игру.
Железный нарком продолжал: «Пятнадцатого июня я передал ему что-то вроде сигнала SOS… и менее через сутки он появился в моём доме на Малой Никитской»
Перехватил мой удивлённый взгляд – и объяснил: «Так было удобнее – на работе слишком много посторонних глаз и ушей. Кроме того, Нино…»
Жена Берии Нино Гегечкори.
«… сразу приняла его, да и с Серго…»
Единственным сыном Берии.
«… они быстро подружились… в общем, Миша стал почти что членом нашей семьи. Я честно признался ему, что совершенно запутался; он попросил несколько дней на изучение обстановки…»
Глубоко и грустно вздохнул – и продолжил: «… и неделю спустя весьма убедительно доказал, что мои… партайгеноссен намерены меня ликвидировать в самые ближайшие дни…»
«Никакого переворота Вы, конечно же, не замышляли?» – не столько спросил, сколько констатировал я. Берия покачал головой:
«Для успеха переворота нужно было пролить много крови – без этого в то время было никак не обойтись. А для меня это было неприемлемо – я твёрдо решил покончить с ужасом, который творился в стране с октября семнадцатого…»
И ведь покончил, надо отдать ему должное…
Железный нарком продолжал: «Он как-то узнал, что акция намечена на двадцать шестое июня. Поэтому вечером двадцать пятого мы провернули небольшое театральное представление…»
«Я весь внимание» – улыбнулся я.
«Аналогично» – кивнула Рита. Берия кивнул – и продолжил: «Вы, конечно, знаете, что у меня была любовница Ляля…»
Я это знал… и это меня удивляло просто несказанно – ибо я был гораздо лучшего мнения о вкусе Лаврентия Павловича. Валентина Дроздова, на момент их знакомства была школьницей.
Она родила от Берии дочку, позже вышедшую замуж за историка Александра Гришина – сына первого секретаря московского горкома КПСС Виктора Гришина. На следующий день после сообщения в газете «Правда» об аресте Берии, Ляля подала заявление в прокуратуру о том, что была Берией изнасилована и жила с ним под угрозой физической расправы.
На суде она и её мать выступили в качестве свидетелей, дав обвинительные показания против Берии. Позднее Ляля была любовницей валютного спекулянта Яна Рокотова, расстрелянного в 1961 году, и женой теневика-трикотажника Ильи Гальперина, расстрелянного в 1967 году. Исчадие Ада, в общем…
«… которая в некоторой степени женила меня на себе – не знаю, почему, но её самым настоящим колдовским чарам я не мог сопротивляться…»
Меня это совершенно не удивило. Как и ответ Берии на мой очевидный вопрос:
«Утверждения о том, что Вы насиловали школьниц налево и направо – враньё чистой воды, конечно?»
«Разумеется» – усмехнулся железный нарком. «Те, кто сочинил и распространял эти басни, просто не в курсе ни моей работы – для таких похождений у меня не было ни времени, ни сил – ни характера Нино…»
Нино Гегечкори была дочерью мегрельского дворянина Теймураза Гегечкори и княжны (!!) Дарико Чиковани. И потому придерживалась соответствующих морально-нравственных убеждений.
К наличию у мужа постоянной любовницы и внебрачного ребёнка она относилась с пониманием, ибо это было обычным делам и у дворян тоже… а вот серийного изнасилования малолеток не простила бы точно. Просто убила бы…
Берия продолжал: «Я понимаю, что жил вторым домом с той ещё инфернальной фурией… но ничего с собой не мог поделать. Впрочем, она спасла мне жизнь, сама того не ведая…». Сделал небольшую паузу – и объяснил:
«Моя охрана – и люди кукурузника… точнее, ГРУ, которые следили за моим домом, знали, что я периодически езжу к Ляле. И никогда её не привожу в дом – даже когда Нино на даче… куда я её отправил ещё за несколько дней до того…»
Перевёл дух – и продолжил: «… и ещё они знали, что к ней я езжу практически без охраны, на обычной Победе, а не на своём бронированном ЗиСе…»
Обычная конспирация. Берия продолжал:
«Миша дал мне препарат, который я незаметно подсыпал своему водителю в чай. Он занемог – и я сообщил охране, что поеду к Ляле со своим агентом…»
«С Колокольцевым?» – уточнила Рита. Железный нарком кивнул и продолжил:
«По документам подполковником госбезопасности Максимом Ефимовичем Котовым. Он отвёз меня к Ляле, я её усыпил, после чего переоделся, Миша наложил на меня весьма эффективный грим – он был практически профессионалом после обучения на берлинской киностудии UFA…»
Меня это совершенно не удивило – ибо это жизненно необходимый навык для человека его профессии. Берия продолжал:
«… и мы, уже на другой Победе – где он её взял, я так и не узнал – отправились в подмосковный аэроклуб. Которому после войны передали трофейный Тайфун…»
Мессершмитт Bf.108 – четырёхместный легкомоторный самолёт – нечто вроде гражданского варианта знаменитого Bf-109. Странное для такой мелочи прозвище закрепилось за самолётом с лёгкой руки немецкой летчицы Элли Байнхорн, второй женщины в мире, совершившей кругосветный полёт. До ста лет дожила, надо отдать ей должное…
«… на котором Миша к тому времени летал восемнадцать лет. Самолёт он безжалостно реквизировал; заправки хватило до территории Финляндии с запасом; там нас встретили и разместили; самолёт быстро перекрасили… так я оказался сначала в Швеции, а потом в Италии, в Анцио…»
Курортный город на берегу Тирренского моря в полусотне километров от Рима.
«… Миша купил мне дом и вообще взял на полный пансион…»
Перехватил мой изумлённый взгляд и объяснил:
«После смерти отца в двадцать девятом, Миша унаследовал крупную торговую фирму и взял в компаньоны рейхсфюрера СС…»
«Сильный ход» – подумал я. «Уважаю». Берия продолжал:
«… поэтому после прихода нацистов к власти стал очень богатым человеком. Во время войны оказал на ниве борьбы с паранормальным противником достаточные услуги Черчиллю и де Голлю, чтобы его фирма без проблем пережила крах рейха. Плюс близкие отношения с Валленбергами, де Валера, Банком Ватикана, Бен-Гурионом и Хаимом Вейцманом…»
«А эти откуда?» – изумился я. Рита спокойно объяснила:
«Учитывая венгерских евреев, с 1933 по 1945 год он спас от пуль и газовых камер минимум триста тысяч человек. Шиндлера за сотую долю от этого евреи на руках носили всю его оставшуюся жизнь…»
«Понятно» – улыбнулся я. И осведомился: «А кукурузника и его банду как вокруг пальца обвели?». Берия спокойно объяснил: «У Миша был помощник, которого он одел и загримировал под меня… так что наружка была уверена, что я дома. Помощник – его зовут Борис Новицкий…»
«Зовут?» – удивился я. Хотя удивляться было нечему, собственно.
Берия улыбнулся: «Думаю, ты ещё с ним познакомишься…»
И продолжил: «… под утро двадцать шестого Борис незаметно – он это умеет – покинул мой особняк… а вскоре после этого явились киллеры…»
«… и обнаружили, что птичка упорхнула» – усмехнулась Рита.
«И что дальше?» – удивился я. Ибо категорически не понимал, что.
Берия загадочно улыбнулся: «В тот же день Миша вернулся в Москву – до сих пор не понимаю, как – меня он сдал с рук на руки своим людям, позвонил Хрущёву, встретился с ним и объяснил ситуацию…»
Рита аж в ладоши захлопала от удовольствия: «И кукурузнику пришлось срочно организовывать операцию прикрытия… которая предсказуемо получилась плохо»
Я кивнул. Ибо доподлинно знал, что ордера на арест Берии никогда не существовало; протоколы допросов и письма существуют только в копиях, нет даже фото – не говоря уже о киноплёнке – Берии после ареста.
Описания ареста его участниками кардинально отличаются друг от друга, что произошло с его телом после расстрела, никакими документами не подтверждается (справки о кремации нет) … в общем, очевидно, что так называемое следствие и так называемый суд были грандиозной фальсификацией, призванной скрыть правду, крайне неудобную для Хрущёва и компании.
Берия вздохнул – и объявил: «Я всегда к твоим услугам – номер моего сотового есть у Риты; она имеет доступ в мою обитель по своей ладони… в общем, всегда буду рад тебя увидеть и с тобой пообщаться…»
Было совершенно очевидно, что Лаврентий Павлович Берия был – по совершенно очевидным причинам – глубоко одинок и поэтому жизненно нуждался в заинтересованном, знающем собеседнике. Который относился бы к нему с пониманием и уважением… что я не раз и не два демонстрировал в своих работах.
Мы совместными усилиями ликвидировали вторую бутылку Хванчкары, сырную тарелку и коробку печенья, после чего железный нарком откланялся.
И почти сразу же после этого заверещал телефон Риты. Она ответила… и несколько недоумённо протянула мне свой iPhone последней модели: «Это тебя»
Я взял изящную игрушку: «Слушаю Вас»
«Добрый вечер, Артур Михайлович» – раздался в динамике мягкий, доброжелательный и какой-то… да, пожалуй, царственный голос женщины неопределённого возраста. «Я понимаю, что уже несколько поздно, но мы с сестрой очень хотели бы Вас видеть прямо сейчас…». И добавила:
«Меня зовут Шарлотта Эссен. Я приёмная мама Риты…»