Белый Конь

ИЗ РАССКАЗОВ ОТЦА (перевод с армянского)

Природа является создателем величайших чудес. Одним из прекрасных её творений являлся наш Белый Конь - любимец нашей многочисленной семьи и одновременно защитник и благодетель.
Наш Белый Конь… Он был очень красивым и умным существом. Несмотря на то, что от природы он не умел говорить, но своим взглядом, глазами, ушами, фырканьем, стоном, ржанием и топотом ног он выражал свое внутреннее волнение, радость, симпатию и антипатию. Вот таким был наш Белый Конь.
Он мне, малышу, жизнь спас.
О незабываемой бесценной услуге Белого Коня этот рассказ.

Годы были очень тяжелые. Нури-паша, разоряя наши края, дошёл и до нашей деревни Гарагышлаг (арм. Бердадзор). Сельчане оказали упорное сопротивление врагу и после десятидневной безуспешной борьбы, руководителям отрядов народного ополчения удалось организовать эвакуацию мирного населения нашей деревни в безопасные районы Карабаха.
Моя семья задержалась в городе Шуши и осталась без припасов.
В один из вечеров любимый всеми Мирза-ами (по-карабахски «ами» - это брат отца, т.е. дядя) остановился у нас во дворе с нашим Белым Конем, загруженным по уши испеченным в тонире свежим карабахским хлебом (турнав хац). Я раньше всех заметил его и побежал в дом, чтобы сообщить добрую весть. Я уже понимал, что в семье больше всего опасались голода. А дома вот уже два-три дня не было ни крошки хлеба. Малыши хотели есть, не говорю уже о взрослых - с какими переживаниями они переносили это бремя. Обычно в их ушатах, по моему короткому уму, хлеба всегда было достаточно. Избыток  муки и пшеницы в амбарах переходил на следующий год. Мой дед, как только получал новый урожай, освобождал амбары от старого. Кто мог заранее угадать, что уродится в следующем году? Ведь бывает засуха, град… Крестьянин должен был создать запас зерна на два-три года. Сейчас же моя семья осталась без ничего.
Хлеб отправили из деревни Чартар, где нашли приют семьи братьев моего отца.
Больше всех я был рад приезду дяди, потому что было заранее решено, что я поеду с ним в деревню Чартар, где я должен был служить пастухом или подпаском у какого-нибудь богача, «лишь бы я был сыт, одет, обут».
На следующий день мы встали ни свет, ни заря, когда еще было темно. Моя мать обвязала шерстяным платком  мне  голову и спину, прослезившись, поцеловала и осенила крестом. Прямо во дворе меня посадили на коня,  тепло укутали колени и мы с Мирза-ами отправились в путь. Нас провожали с печалью на лицах, особенно, моя мать, я же радовался, предвкушая интересную дорогу.
Мы молча спускались из города, и попали в царство нетронутой природы. Я сразу почувствовал свежий аромат зеленой травы, цветов и нежное благоухание любимых мной фиалок. Я вдыхал в себя эти запахи и чувствовал, как сердце расширялось, а голова прояснялась.
Всю дорогу я размышлял, почему в объятьях такой мирной и красивой природы люди не могут жить мирно и счастливо, в гармонии с природой и друг с другом. Что послужило причиной того, что наша деревня была разрушена, что везде царил голод и люди болели? Почему бог разгневался на людей и за какие грехи он их наказывал?
Сам с собой я рассуждал, учитывая то, что мой дед был верующий человек и в своей жизни не делал  плохого людям, почему же бог наказал в первую очередь его? В городе и в нашей семье первой жертвой болезни была моя бабушка, самая близкая моему деду, которая, как и мой дед, в своей жизни «против бога не совершала никаких грехов». Смерть моей бабушки сделала сиротой моего деда. Почему бог не пощадил ее и более десяти ее маленьких внуков, которые погибли, еще не войдя в эту жизнь и не успев совершить грехи. Нет, мой бедный дед, мне кажется, что все произошедшее никак не связано с богом и этот, так называемый бог - это обман. Если бог есть, тогда почему он наравне со всеми наказывает и моего деда, преданного и верного ему. Вот так сражался я сам со своими мыслями и не находил ответов на волнующие меня вопросы,
Вскоре мы спустились в ущелье.
Мирза-ами дал мне поводья в руки и с теплотой спросил меня:
- Матахиним, тебе не холодно?
Хотя мне было холодно, но я ответил, что нет. Затем он взял коня за хвост, и мы продолжили свой путь по извилистой дороге наверх к деревне Шош. А оттуда дорога поднималась по подножию горы наверх и доходила до большого перекрестка.
Возле родника он остановил коня, спустил меня, чтобы я побегал и размял ноги.  Мешок с кормом он накинул коню на шею. Я немного побегал в зарослях. Под кустами я заметил весенние цветы и стал собирать их в букет. Я немного задержался, и дядя позвал меня.
Мы миновали деревню Шош и вышли на дорогу к деревне Хачмач. Как только мы подошли к ней, неожиданно посередине дороги появился высокий мужчина в военной шинели с маузером в руках. Играя маузером, он приказал нам остановиться.
Дядя прошел вперед держа коня за уздечку, и остановился:
- Чего ты хочешь, брат? – спросил он.
По лицу дяди было видно, что он испугался. Увидев маузер, я тоже испугался. До этого, сидя на коне, я немного замерз, после встречи человека с маузером у меня стали стучать зубы, как при ознобе. Человек с маузером спросил:
- Откуда вы?
Дядя ответил:
- Мы беженцы из Гарагышлага.
Он сказал:
- Я ищу именно гарагышлинца, сверни с дороги и следуй за мной, если ты еще не отказался от своей головы.
Дядя, как ни умолял его отпустить, мол, ребенок болен, он должен доставить его в деревню, тот остался непреклонным в своем решении, приказав следовать за ним.
Что ж тут  поделаешь? Дядя последовал за человеком с маузером, ему, безоружному, против силы оружия пришлось подчиниться. Когда мы уже дошли до площади деревни, дядя с мольбой обратился к людям:
- Спросите у этого человека, в чем моя вина. Я беженец, этого больного ребенка я из города везу в деревню.
Толпа с каменными лицами выслушала жалостную мольбу дяди и осталась равнодушной. Только человек с маузером сказал дяде:
- Не болтай много, я тебя не отпущу, пока ты не найдешь и не приведешь ко мне Хонаханц Саака (он был одним из командиров отрядов ополчения, организованной самообороны нашей деревни).
Дядя с мольбой обратился к человеку с маузером:
- Один Саак на весь Карабах, как мне найти его? И потом, у меня нет с ним ничего общего! Он тебе нужен, ты и находи!.. Позволь мне отвести ребенка в деревню, после этого я тебе помогу найти его.
Последние слова он сказал вынужденно, чтобы задобрить человека с маузером, но тот еще больше разозлился. Он отобрал узду у дяди и бросил мне, заорав при этом:
- По всему видно, что ты меня не знаешь. Вот когда я тебя запру в хлеву, тогда придешь в себя, и не посмеешь перечить мне.
Человек с маузером был главарем банды, орудующей в этих краях. Он нанес несколько ударов по голове моего бедного дяди. Если б я не был на коне, я бы взял камень и дал бы по голове обидчика моего дяди, но я беспомощно сидел на коне и заплакал от бессилия. Белый Конь беспокойно топал ногами и фыркал от недовольства, затем ударил передними ногами, как будто хотел напасть на человека с маузером, но еле себя сдержал, боясь уронить меня.
Я удивился, что ни один из собравшихся на шум сельчан, не посмел выразить недовольство по поводу этого несправедливого, нечеловеческого поступка.
Мой бедный дядя снова стал умолять:
- Скажем, ты меня арестуешь, а что мне делать с ребенком, конем? Ты знаешь, что этот конь содержит семью из двенадцати человек в городе Шуши. Я должен завтра им хлеб доставить. Что я должен ответить стольким голодающим? Ах, ты бессердечный! Почему ты берешь такой грех себе на душу, жизнь двенадцати безвинных людей? А я в чем провинился, что хочешь арестовать меня? Тебе нужен Саак, найди его сам, своди с ним счеты, сколько хочешь, только не сбивай меня с пути.
Но разве есть совесть у негодяя…?
Дяде удалось вырваться из рук человека с маузером. Он подошел ко мне, поцеловал и стал ободрять меня:
- Не плачь, мне удастся вырваться отсюда и я доберусь домой. Поскольку Белый Конь с тобой, ничего не бойся. Ты не знаешь дороги в деревню Чартар, зато ее знает Белый Конь. Ты не гони коня… и не двигай узду вправо или влево, пусть он сам выбирает, куда ему идти. Впереди еще долгий путь, но вы вовремя дойдете до места. Абсолютно ничего не бойся, жители близлежащих деревень знакомы и с Белым Конем, и с его хозяином.
Во время этой беседы мой единственный спаситель, надежда и опора, Белый Конь, как будто хорошо понимал, о чем говорил дядя, он двигал ушами вверх и вниз, его ясные глаза выражали преданность и понимание, как будто он хотел сказать дяде, будь спокоен, я твое поручение с честью выполню. Дядя поцеловал сначала меня, потом лоб коня, погладил его по шее, он ответил дяде, наклонив голову несколько раз, как будто подтверждая, что все будет хорошо.
Конь отправился в путь уверенными шагами. Я, сидя на коне, с болью размышлял о жителях той деревни, что за люди были такие. Хотя бы один смелый нашелся, чтобы заступиться за нас. Неужели жители всех деревень такие, как они? Нет, они просто были напуганы тем бандитом, наверное, в два раза больше, чем мы, он их мучил, поэтому они так ужасно боялись его. Конь шел своей дорогой, а горы и ущелья потонули в весеннем тумане. Деревни больше не было видно. Вместе с природой потемнело и у меня на сердце. Тысячи плохих мыслей  пролетели у меня в голове. Но я вспомнил советы дяди:
- Доверяй Белому Коню, он не предаст тебя, доведет тебя до нужного места, только узду не двигай вправо и влево, позволь коню свободно идти, как ему вздумается.
Я так и поступил. Дорога из деревни поднималась в горы. Как только мы дошли до вершины горы, конь остановился, зафыркал, посмотрел внимательно по сторонам и слегка заржал, как будто хотел сказать, что все в порядке, и продолжил свой путь по извивающейся как змея тропе вниз. Уверенность коня передалась мне, я больше ничего не боялся. Как только мы спустились с горы, облака клубами расступились, поднялись вверх в горы, небо прояснилось, и перед моими глазами открылась красивая долина с раскинутыми на ней деревнями с жестяными крышами домов. Поля были широкие чистые, с зелеными нивами, полянами, пастбищами. Эта красивая панорама придала забвению все те тревоги и волнения, которые мне пришлось пережить в деревне Хачмач из-за бандита с маузером. У меня появилось такое настроение, что даже захотелось сочинить какую-то песню, и я стал мурлыкать под нос, подпевая весеннему птичьему щебетанию. С правой стороны дороги раскинулись прильнувшие к лесу пастбища, на которых паслись отары овец, коз, стада коров и табун лошадей.
Дети-пастушки, собравшись группами, с шумом и гомоном играли и громко смеялись. Жеребец, охраняющий табун, увидев нас, с поднятым хвостом и громким ржанием отделился от табуна, как будто давал знать, кто здесь хозяин, и предупреждал чужую лошадь, идущую по дороге, чтобы та держалась подальше от их табуна. И как только мы прошли мимо, жеребец с тем же размахом побежал обратно. От табуна отделилась кобыла, с радостным ржанием подошла к жеребцу и начала с ним игру. Они коснулись мордами, как будто целовались, заржали довольные, затем  встали на задние ноги и начали «драку», при этом «кусая» друг друга за шею, издавали звуки не то от боли, не то от  нежности. Кобыла с молниеносной быстротой повернулась и задними ногами ударила в грудь жеребца и быстро убежала. Жеребец резво настиг ее, кобыла снова задними ногами ударила жеребца в грудь. На этот раз жеребец обогнал  ее и передними ногами ударил кобылу, издавая при этом угрожающие звуки. После чего они оба «погрызли» друг другу морду, а потом шею, и каждый из них издавал свое особое ржание, как будто они разговаривали друг с другом. Так они продолжили свою игру, пока не пришли к счастливому миру.
Увидев все это, мой бедный конь с беспокойным ржанием ускорил свой шаг. Я уже стал думать, что он поскачет к лошадям, жертвуя мной, ради своего удовольствия. Но я глубоко ошибался. Мой Белый Конь не поскакал к своим соплеменникам, чтобы разделить с ними радость и счастье их свободной жизни на природе. Он повернул налево по петлистой дороге, продолжая выполнять свою почетную миссию. Но по его быстрому шагу и неуверенному ржанию я предположил, что Белый Конь сейчас не прочь быть свободным и беззаботно наслаждаться, дарованными природой чудными удовольствиями, в объятиях такого чудесного уголка природы.
С левой стороны дороги на пастбище пасся огромный бык, «хозяин и владыка», с наполненными кровью глазами. Ногами и острыми рогами бык рыл землю, как будто всем своим видом хотел предупредить, чтобы никто не посмел ступить ногой на его территорию, на территорию стада, охраняемого им, а то в противном случае станет жертвой его острых рог.
Какая преданность существует в животном мире! Такое восхищение все это вызвало у меня в душе.
Белый Конь тоже был восхищен природой, он собирал в себе силы для доведения до конца порученного ему дела: доставить «золотой груз» в место назначения. Я был уверен в том, что если бы какой-нибудь злой человек попытался похитить у него этот груз, то есть меня, то он не пожалел бы своих сил, чтобы защитить меня. Он своими острыми зубами, ударами сильных ног уничтожил бы злоумышленника. Представив все это, я ещё больше утвердился в своей вере и доверии к Белому Коню… И вдруг я вспомнил людей из Хачмача. Никто из них даже не попытался заступиться за Мирза-ами...
Мы спустились в ущелье, мой умный конь свернул к роднику у входа в ущелье. Не доходя до родника, остановился, расставил ноги, выполнил свою природную потребность, глубоко вздохнув, подошел к роднику. При этом он  издал звук, как будто предупреждая меня:
- Спустись с меня, чтобы я спокойно выпил воды.
Я спустился с коня. Бросив узду на плечо, я помыл лицо, стерев с него следы соленых слез, выпил воды. Конь зафыркал, посмотрев на меня, стал двигать ушами, как будто он хотел мне сказать:
- Поторапливайся, пора двигаться.
Я сразу уловил его «мысль». Конь встал «взглядом» на дорогу у высокого «пьедестала» родника, я сел на коня. Как только я устроился на его спине, он без моего распоряжения продолжил свой путь. Мы проходили через тутовые сады. Я был поражен: в этом ущелье тутовые сады простирались по всему течению реки на очень большое расстояние, не было видно ни начала, ни конца. Я в первый раз видел тутовые сады на такой большой территории и это удивляло меня. Наша горная деревня, Бердадзор, не имела тутовых садов. Только богач нашей деревни Тони-апер имел тутовый сад, да и то, число деревьев еле доходило до сорока-пятидесяти. Он построил такой высокий забор вокруг сада, что даже птицы не могли залететь туда. Детишкам деревни было запрещено есть туту с этого сада. Первое, что пришло мне в голову, был вопрос:
- Интересно, в этих садах тоже запрещено есть туту?
Потом, рассуждая сам с собой, пришел к выводу, что не может быть, чтобы в таких огромных тутовых садах нельзя было есть туту. Вывод мой был правильный, потому что в Карабахе в тутовых садах можно есть туту всем.
Интересно то, что тутовые деревья имеют коряжистые стволы с толстой бороздчатой корой, из чего видно, что эти деревья старые по возрасту. Но все их ветви очень молодые. Тогда, умом семилетнего ребенка, я не мог объяснить, почему ствол дерева старый, а ветви молодые. На краю дороги я увидел дерево, чьи ветви были очень молодые. Эти очень пышные ветви выросли из места ранее срубленных старых ветвей. Я тогда понял, какое это чудо - тутовое дерево. Испокон веков оно существовало благодаря омолаживанию старых ветвей, но ствол оставался прежним. С этой точки зрения среди плодовых деревьев тутовое дерево единственное в своем роде.
Пока я, увлеченный созерцанием красоты природы и садов, в своих мыслях восхищался близким моей душе пейзажем, мы дошли до какой-то большой деревни.
Какой-то незнакомый мужчина чуть выше среднего роста, со связкой хвороста в руках и хурджином на плече, шедший нам навстречу,  дружелюбно поздоровался и поинтересовался:
- Матахиним, это конь бердадзорца Мирзы, а он-то где?
Услышав это сердечное слово «матахиним» , я вдруг вспомнил бандита с маузером и у меня на глазах появились слезы надежды, добра, благодарности. С детской простотой я рассказал ему все, что произошло с нами, чувствуя, что передо мной добросердечный человек. Он погладил и успокоил меня, сказав:
- Мирза не такой человек, чтобы мог совершить что-то плохое или чтобы с ним случилось что-то ужасное, будь уверен, он вернется домой через пару дней.
Я у него спросил:
- Конь меня правильно везет в деревню Чартар, еще далеко идти?
Он ответил, показав рукой:
- Видишь тот перевал? Как только дойдете до него, будет видна деревня, отсюда очень близко. Если бы было далеко, то я тебя повел бы к нам домой. Видишь у подножия горы напротив деревню, это наша деревня Сос. А я самый близкий знакомый Мирзы, меня зовут Григор. Да, я так много говорил, что чуть было не забыл…
Сказав это, он достал из хурджина, свежеиспеченный в карабахском тонире белый хлеб (турнав хац).
- Возьми, «матахиним», ты, наверняка, проголодался, поешь.
Я отнекивался как мог, что не голодный (хотя на самом деле был голодный), он заставил меня взять хлеб. Он пожелал нам счастливого пути:
- Я очень хорошо знаю коня Мирза, будь уверен, он тебя довезет домой целым и невредимым.
Мы продолжили свой путь. Я уносил в своем сердце образ этого доброго и честного человека.
Как только мы вышли к перевалу, откуда была видна деревня Чартар, конь остановился, стал двигать ушами вперед и назад, зафыркал, затопал ногами, как будто хотел мне сказать, ты не верил мне, вот деревня Чартар, скоро будем на месте. Я его понял, обнял его за шею и поцеловал его в лоб. Мы спокойно спустились с горной вышины вниз по дороге в деревню, которая проходила через молодую рощу.
Забыв все горести, я чувствовал себя счастливым человеком. Опьяненный красотой этой чудной природы, я не заметил, как мы вошли в угодья деревни Чартар. Здесь на каждом шагу встречались пастухи с отарой. Они со всех сторон кричали мне:
- Это конь Мирзы, а где же Мирза?
Я никому ничего не отвечал, но точно знал, что мой Белый Конь правильно выполнял поручение моего дяди, он довезет меня целым и невредимым.
Вот мы с западной стороны вошли в деревню Чартар. Сердце мое застучало сильнее - еще немного и конь завернет в какой-нибудь двор и остановится, и мой самый любимый из братьев отца, младший из них, Погос-ами, высокий и очень симпатичный, выйдет встречать нас. Я предвкушал, как он снимет меня с коня, подбросит высоко, поймает в свои крепкие объятия и поцелует. Уже целый год, как я не видел его и очень соскучился.
Но, вопреки моему ожиданию, конь продолжал свой путь. Часть деревни у западного подножия горы Егише - «Гузе калер» - простиралась от ущелья «Царав джур» до границы другой части «Гюне калер», от садов «Худун» до родника «Ветац».
Дорога от западной окраины Чартара до нашего дома показалась мне более длинной, чем вся дорога до деревни. Это мое сердце торопилось, конь шел своим обычным шагом. Встречные люди, увидев меня, незнакомого ребенка, на коне Мирза-ами, говорили одно и то же:
- Это конь Мирзы, а где же он сам?
Многие предчувствовали что-то нехорошее, видя незнакомого ребенка на коне, без хозяина.
Конь остановился во дворе дома на верхнем краю деревни и громко зафыркал. Погос-ами выбежал из дома с радостной улыбкой на лице, высокий и красивый, спустил меня с коня, подбросил высоко, крепко обнял и поцеловал. Он тоже соскучился, как и я. Потом спросил, а где же Мирза-ами. Еще до этого, как только я увидел Погос-ами, то ли от радости, то ли от пережитых волнений, я заплакал и никак не мог успокоиться. Продолжая плакать, я ему рассказал, почему я один, и что дядю поймал человек с маузером. Погос-ами, подавил в себе иревогу за Мирза-ами,  и уверил меня, что дядя скоро вернется домой. Он, обняв меня, пошел в дом. Хорошо, что печка была затоплена. Я сильно озяб в дороге.
Вот так все и произошло. Наш Белый Конь своим умом, по совершенно для меня незнакомой дороге доставил меня здорового и невредимого из Шуши в Чартар.
…Через пять дней вернулся Мирза–ами, измотанный, и осунувшийся.
Но только речь заходила о Белом Коне, он воодушевлялся и глаза его начинали блестеть. Он тогда очень испугался за меня. «Если бы я не был уверен в своем коне, никогда бы не отпустил тебя одного», - говорил он.
Наш Белый Конь.. Через тебя я полюбил, понимал и почитал других коней. Они не раз выручали меня в опасных ситуациях. Рядом с ними исчезали тревоги и волнения…

г. Степанакерт
(Айрапетяна М.П. 1911-1994)

Перевод с армянского Айрапетян О.М., Айдинян А.А.
Редакторские правки Симонян Л.М.