Как появились казаки на Дону и чем они отличались от козаков-запорожцев на Днепре?
Подводя итоги многочисленным дискуссиям историков по поводу появления казачества, можно согласиться с тем, что данный феномен связан с традициями ресурсной экспансии кочевой цивилизации. Её народы практиковали отселение своих единоплеменников на соседние территории, чтобы застолбить их богатства для будущих поколений. Большинство из этих первопроходцев были изгоями, т.е. людьми не сумевшими встроиться в существующую систему иерархий. Они объединялись в кочующие ватаги, которые промышляли разбоем: угоном скота, захватом рабов и сопутствующих войне трофеев. Время от времени отшельники либо сливались с ядром цивилизации, либо, ощущая её приближение, уходили в очередной отрыв, сохраняя статус «вольных людей».
В XV веке движение в зоне Великой Степи остановилось, поскольку резерв бесхозных свободных земель иссяк - с Юга и с Севера на них положили глаз, год от года крепнувшие, централизованные государства: Османская империя, Московия, Литва и Польша. Для разбойных сообществ наступили тяжелые времена: практически все их действия попадали под санкции и репрессии гораздо более организованных и сильных политических субъектов. Чтобы сохранить привычный уклад жизни, кочевая вольница (именуемая в тюркской традиции - «казачеством») вынуждена была вступать в шертные отношения с правителями держав, считающих эти безлюдные степи зоной своих «жизненных интересов».
Справка! Шерть - присяга на верность договорным отношениям с Русским государством, предполагающая несение воинской повинности и плату ясака (дани).
Поскольку казаки-кочевники не создавали семей и не передавали свой промысел по наследству, то популяция их сообществ традиционно пополнялась добровольцами, среди которых большинство составляли русские. К концу XV века их количество выросло настолько, что в политической традиции Москвы казаков стали считать «своими», т.е. русскими. Таким образом, казачий фактор попал в зону интересов Белокаменной и стал учитываться при продвижении её окраин на южном и восточном направлениях.
********
Заметки на полях! Большой приток русских мигрантов в кочевые разбойные сообщества скорей всего был связан с ускорившейся централизацией Русского государства. Объединительная политика Ивана III разрушила сложившиеся иерархии в удельных княжествах, проще говоря, оставила без работы немало служилых людей, которые вынуждено подались в казаки. Кроме того, Великий Государь укреплял власть за счет роста тягловых повинностей, принуждая платить буквально всех. Люди, непривыкшие к столь жесткому диктату, пускались в бега в просторы южных степей, предпочитая ярму «возле тёплой печи» волю «на семи ветрах».
********
На рубеже XV и XVI веков казацкая вольница расселяется по Дону, Тереку, Волге, Днепру, в предгорьях Кавказа. Определённая её часть привлекается к государевой службе, чтобы охранять границы от татарских набегов и обеспечивать порядок на территориях русской степной полосы. Служилые казаки (городовые, полковые и сторожевые), получавшие жалование и земли в пожизненное владение (не в личную, а в артельную собственность), постепенно обживались на одном месте и заводили семьи. Хотя они приравнивались «к служилым людям по прибору» (к стрельцам и пушкарям), но сохраняли определённую автономию, подчиняясь приказам своих выборных командиров. Срок службы жёстко не регламентировался, поэтому казак мог в любое время вернуться в круг станичной вольницы, освободив «теплое место» для товарища, уставшего от вечной погони за ясырем и дуваном.
Потенциал служилого и вольного казачества до середины XVI века не был востребован в полной мере. Московские власти не особо доверяли своенравным станичникам, опасаясь их дурного влияния на чернь, а те, в свою очередь, подозревали приказных людей в желании повесить на них ярмо - государева тягла. Барьер сложившихся предрассудков был преодолён Иваном Грозным, который призвал казаков под свои знамёна в критический момент борьбы с Казанским ханством. Осенью 1552 года немногочисленное казачье войско под началом атамана Сусара Федорова в составе царской рати участвовало в осаде Казани. На фоне малоэффективного дворянского ополчения казаки выглядели умелыми воинами, способными и подкопы рыть, и на стены взбираться. Вместе со стрельцами они составили костяк штурмовых отрядов, вынудивших татар сдаться на милость победителям. Согласно легенде грозный царь, пребывая в великой радости от одержанной победы, закрепил за казаками право на владение землями вдоль донских берегов. Царский дар постфактум подтвердил законность проживания станичников на Дону и в то же время установил над ними негласное московское покровительство.
Пример легализации донского войска во многом повлиял на поведение казачьих сообществ на Днепре и на Волге. Там и там нашлись «охочие люди» послужить на благо Русского государства. При этом службу московским государям казаки считали добровольной – «из чести». Такое поведение было характерно для военных обычаев XVI века, в которых помимо традиционных феодальных (поместных) армий всё большую роль стали играть наёмные военные сообщества из социально неустойчивых регионов (либо перенаселенных, либо наоборот плохо обжитых, не имеющих собственной инфраструктуры).
Поведение казацких ватаг определялось прежде всего материально-экономическими факторами, в которых на первом месте стояла добыча военных трофеев. Конечно можно было их добыть самостоятельно, но доходы от подобных вылазок сокращались из-за контрмер, предпринимаемых усилившимися государствами. Та же Османская империя, построив несколько крепостей в низовьях Дона, Днепра и Днестра, существенно осложнила путь для казачьих флотилий к азовским и черноморским городам. Походы потребовали более основательной, дорогой подготовки и заставили атаманов обеспечивать им прикрытие в виде союзов с христианскими монархами (естественными конкурентами Блистательной Порты в регионе). В этом отношении примечательна судьба князя-казака Дмитрия Вишневецкого, который волей польского монарха был втянут в дела вольных черкас, живущих возле берегов Днепра, а потом искал покровительства у султана и царя.
*******
Заметки на полях! Вздорный характер и демонстративная верность православной вере способствовали тому, что польский король Сигизмунд II Август отправил неуживчивого потомка Гедиминовичей в южные порубежные земли. Больших задач перед «старостой Черкасским и Каневским» (официальная должность Дмитрия Вишневецкого) Его Милость не ставил, надеялась ,что тот увязнет в приграничных заботах, отражая татарские набеги и приучая местное население к посполитой жизни. По этой причине власть скупо наделила князя казной и войском. Пришлось Дмитрию Вишневецкому рассчитывать на свою шляхту и на местных казаков (черкас), которые традиционно селились возле днепровских берегов. Поначалу черкасы не очень доверяли ясновельможному пану из Варшавы, но единая вера и безусловная харизма «воителя» помогли князю завоевать их сердца. Вишневецкий наладил дозорную службу, помог казакам с оружием и провиантом, а затем сам возглавил несколько удачных походов в сторону Крыма. Слава «пана атамана» быстро разнеслась по степи и вскоре разрозненные сообщества негласно признали его своим вождём. Даже прозвище для князя придумали, прозвав его на турецкий манер «Байдой», т.е. гулякой, смутьяном.
Дмитрий Вишневецкий, почувствовав силу, обратился к королю Сигизмунду II Августу с проектом взять «казачье войско» на довольствие, а его самого утвердить наместником в здешних краях, полномочным двигать границу на юг. Польский монарх испугался, что князь - авантюрист наломает дров и привезет войну в родной дом, поэтому внятного ответа не дал, тогда Байда увел своё небольшое войско к Сулейману Великолепному и предложил ему завоевать Дикое поле. Властителю Порты такая идея не особо понравилась, поскольку она затрагивала интересы крымского хана - верного союзника на северных рубежах империи. Отвергнутый султаном князь вновь призвал короля Сигизмунда дать ему полномочия, позволяющие застолбить ничейную землю за Речью Посполитой. На этот раз в Варшаве среагировали: Вишневецкого щедро наградили титулом «стражника степных границ государства» и поручили ему построить земляной замок на острове Хортица. Денег выделили немного, зато затеянная стройка раздразнила татар, и те с завидным постоянством стали наведываться к недостроенной крепости. Стражники и казаки несколько раз отражали ордынские набеги, но силы были не равны. Призывы князя Дмитрия о помощи, обращенные к королю, остались без внимания. В конце концов, он осознал, что сюзерен забыл о нём, а потому решил переметнуться к царю Ивану (1656 год).
*******
В Московском царстве Вишневецкого приняли с распростертыми объятьями, поскольку остро нуждались в деятельных, самостоятельных людях. Князя назначили «большим воеводой», на которого была возложена обязанность оборонять южные рубежи Большой Руси. По сути, он стал командующим всеми русскими силами, действующими в тот год в Диком поле.
Деятельность князя-казака на этом поприще оказалась на редкость удачной и тому были причины:
Во-первых, Дмитрий Вишневецкий отказался от традиционной пассивной обороны южного порубежья Московского государства с Диким полем и перешел к нанесению массированных превентивных ударов по кочевьям и городкам крымских татар, не давая тем самым им сконцентрировать силы и ресурсы для организации очередного набега на южно-московские окраины. Во-вторых, он первым среди русских военачальников ставил целью вооруженной борьбы со степняками не нанесение им поражения в открытом столкновении (хотя успешно громил их отряды, как только те предоставляли ему такую возможность), а, в первую очередь, стремился нанести максимальный ущерб экономике Крымского ханства, основанной, как известно, на кочевом скотоводстве и работорговле.
Всё бы хорошо, но царь, поначалу мечтавший добить остатки Золотой Орды, внезапно загорелся идеей вернуть исконные русские земли у Балтийских берегов. Ливонская война оставила степные дела Вишневецкого без должного внимания, а когда Иван IV решил применить таланты князя против враждебной Польши, то он предпочел повиниться перед королём и вернуться в родные края.
*******
Заметки на полях! Реэмиграция Д. Вишневецкого в 1561 году не вызвала у Москвы болезненной реакции. Ливонская война требовала сконцентрироваться на западном направлении, поэтому деятельный степной князь, постоянно нарушающий мир с татарами и османами на юге, был не к месту.
Устав от неверности сюзеренов, Д. Вишневецкий решил добиться для себя титула владетельного князя в соседней Молдавии. Однако, не рассчитав сил, он угодил в ловушку и был пленен местным боярином Томшой, который, недолго думая, выдал его на расправу турецкому султану. В отличие от христианских собратьев Сулейман I не проявил великодушия, приказав бросить «разбойника Байду» на крюки константинопольской крепостной стены.
Интересно! Царь Иван IV Васильевич оказался, пожалуй, единственным из восточноевропейских монархов, которым в разные годы служил князь Дмитрий Вишневецкий, отдавшим все необходимые церковно-религиозные почести памяти своего слуги и его сподвижников. Он пожаловал Новопечерский Свято-Успенский Свенский мужской монастырь вотчину в белевском уезде и велел поминать князя Дмитрия и слуг его Конана и Ивана «доколи благословит Бог монастырю быть» [Евсеев И.Е. Описание рукописей, хранящихся в Орловском древленхранилище. Вып. 2. Орел: Тип. Хализева, 1906. С. 228].
*******
История Дмитрия Вишневецкого в значительной степени повлияла на судьбу казаков Дикого поля. После его смерти казацкие сообщества на Дону и на Днепре стали отдаляться друг от друга. Первые связали свою судьбу с Русским царством, заслоняя его от набегов кочевников, а вторые попытались сохранить особый уклад, который бы позволял выбирать союзников из окружающих их государств. Ветренное поведение запорожцев зависело не только от политических раскладов, но и от экономической выгоды. Они жили на территориях, на которых издавна процветала причерноморская работорговля. Поскольку спрос рождает предложение, то «степные лыцари» не брезговали и людоловством. Конечно в большей степени жертвами казаков были не мирные христиане, а подданные Османской империи. Однако в военное лихолетье черкасы особой разборчивостью не отличались, сбывая живой товар жидам-перекупщикам без оглядки на этническое и религиозное происхождение полонян.
Казакование Дмитрия Вишневецкого создало прецедент для православного панства и с тех пор число шляхтичей среди казацкой старшины только росло. С одной стороны это способствовало росту организации казацких братств, повышению культуры среди их лидеров, а с другой все больше привязывало казаков к Речи Посполитой. Уже в 1578 году новый польский король Стефан Баторий, задумывая войну с Московским царством, позвал низовых черкас на службу и те сочли такое предложение великой честью.
*******
Заметки на полях! Баторий решил подойти к организации казачества с государственным размахом. В сентябре 1578 года он заключил с казаками-«низовцами» (то есть жившими «на низу», в нижнем течении Днепра) соглашение («универсал»), по которому определялось устройство Войска Запорожского. В реестр было записано 600 казаков (в 1583 году Баторий расширил реестр до 800). Во владение казакам были переданы земли по правому берегу Днепра от Трахтемирова до Чигирина (современная Черкасская область Украины). Казакам выдавалось государством жалованье и вооружение для несения службы. Одновременно те, кто не попал в реестр, не имели права считаться казаками.
Город Трахтемиров стал столицей казачества. Там хранились войсковая казна, регалии, документы и печать. Признавая устройство казаков, Баторий стремился полностью поставить их на службу государству. Поэтому он понизил статус выборного предводителя войска до должности старосты каневского и черкасского. В этом звании первым был утвержден уже знакомый нам Михаил Вишневецкий. Как бы в благодарность за «дарованную привилегию» казаки избрали Стефана Батория первым гетманом Войска Запорожского. В дальнейшем казаки имели право выбирать себе гетмана, но его должен был утверждать король, вручая ему булаву, знамя и печать Войска и принимая присягу на верность.
********
Можно с уверенностью сказать, что после «универсала» Батория пути казаков Дона и Днепра разошлись. Первые защищали интересы крепнувшей России, а вторые пытались встроиться в Речь Посполитую. При этом низовое казачество сохраняло автономию и духовно тяготело к Москве, а реестровое практически стало частью коронного войска и ментально сближалось с велико-польской идеей. Уже в эпоху Смуты черкасы безжалостно жгли русские города и гнали вереницы пленников к крымским базарам. Главный казацкий герой той эпохи - гетман Пётр Сагайдачный был не только ратным спасителем Речи Посполитой (Хотинская битва), но и безжалостным оккупантом, пытавшимся в 1618 году вернуть московский престол королевичу Владиславу.
Вот почему уместно различать казачество Русского и Польского мира: первых называть "казаками" (станичниками), а вторых "козаками" (черкасами). Эту лингвистическую разницу отражают и документы, в которых по великоруски традиционно после "к" пишется "а", тогда как в малорусском правописании оная буква меняется на "о".
Справка! Примерами разницы в правописании могут быть документы эпохи Богдана Хмельницкого. В своих универсалах гетман всегда пишет "козак", а в московском делопроизводстве "казак".
Источники:
Універсали Богдана Хмельницького 1648-1657 / Упорядн.: І. Крип’якевич, І. Бутич; Ред. кол.: В. Смолій (голова), Г. Боряк, І. Бутич, Л. Гісцова, Я. Дашкевич, Ю. Мицик, В. Остапчук, П. Сохань, В. Степанков, Ф. Шабульдо, Ф. Шевченко, М. Шпаковатий, Н. Яковенко. НАН України. Інститут історії України, Інститут української археографії та джерелознавства імені М. С. Грушевського. – К.: Вид. дім "Альтернативи", 1998. – 416 с. – (Універсали українських гетьманів. Серія І)
Документы эпохи Богдана Хмельницкого 1656 и 1657 гг., извлеченные из главного московского архива министерства иностранных дел. Киев. 1911.