Начало в – http://proza.ru/2024/02/16/1455
Распухшие матросские губы, или «Что завид у вас?»
5.
Хорошо, «по душам», откровенно поговорили тем субботним вечером комендоры со своим комбатом. Смотр формы одежды в батарее Коляшин устраивать не стал. А зачем? Всех в кубрике он и так увидел. Вглядываясь в лица «старослужащих», лишь один вопрос его мучил: «Кто?». Кто из них мог ударить Геннадия Кошкарова?
Внимательно смотрел Евгений сейчас и на пострадавшего молодого матроса. Слушал, принимал участие в разговоре и даже смеялся Генка вместе со всеми, когда комбат шутил. «А ведь молчит, как партизан, и обиды, казалась бы, ни на кого не держит. Нет, этот ни за что не выдаст обидчика. Характер! – размышлял Коляшин. – А на кого ему обижаться? Ну не на выключатель же, с которым он, якобы, в темноте «поцеловался» в тамбуре? Хорошо хоть припухлость на губах стала спадать. Завтра от неё вообще ничего не останется. Значит, был не прямой и сильный удар кулаком в лицо, а скорее всего наотмашь ладонью. Так кто же этот изувер?»
– Товарищи комендоры! – громко произнёс комбат. – На этом наш сегодняшний разговор в таком формате – со всем личным составом батареи – закончен. Скажу сразу, что подобные беседы на серьёзные, волнующие и меня, и всех вас темы у нас будут регулярными. Старшинскому составу: командирам отделений Долиняку, Прокудину и Углову через двадцать минут прибыть ко мне.
Уже у себя в каюте Евгений выложил на тарелку бутерброды, привезённые из дома, вскипятил чай, расставил на стол чашки с блюдцами из неполного чайного сервиза (их как раз осталось четыре), достал сахар и конфеты. Приготовился к встрече своих подчинённых.
Пошёл второй месяц, как батарея осталась без старшины команды комендоров – опытного мичмана Перепёлкина, который был «правой рукой» лейтенанта Коляшина с первых дней его появления на корабле после выпуска из училища.
Оставил «Перепёлка» сторожевой корабль «Неукротимый» и «перелетел» на другое «гнездо» в их бригаде – корабль, убывающий на боевую службу в Средиземное море. Это была частая практика среди мичманов, желающих заработать ту самую «параллельную валюту» – чеки Внешторгбанка СССР или боны, как их называли военные и гражданские моряки, для отоваривания в магазинах «Альбатрос». Оставшись один на один с личным составом батареи, со своими «пятнадцатью (по штату) ходячими замечаниями», как их называл командир боевой части, Евгений не расстроился, а принял как должное. Всякое бывает в жизни и службе. Сейчас его прямыми помощниками были «старослужащие» – три командира отделения, из которых двое уже были «годками», с нетерпением ожидавшие ДМБ, и один «подгодок».
– Разрешите? – с коротким стуком в дверь первым в дверях каюты №3 появился старшина 2 статьи Денис Углов.
За ним следом в каюту зашли командиры артустановок: старшина 1 статьи Олег Прокудин и старшина 2 статьи Константин Долиняк.
– Товарищ лейтенант, вы чай собираетесь пить? – поинтересовался Углов.
– Проходите, ребята. Собираюсь. Вместе с вами. Рассаживайтесь живее…
– Спасибо! Не ожидали… – за всю троицу удивился Углов.
– Не стесняйтесь. – Евгений кивнул на стол. – Долиняк, давай быстренько разливай по кружкам. Завершить под чаёк наш разговор надо: как дальше жить-служить, «отцы-командиры», будем?
– А чё вы так волнуетесь, «та-щь»! – с улыбкой на лице отозвался первый «годок» Прокудин. – Всё нормалёк у нас в батарее. А то, что «кошара» попался за ужином замполиту на глаза, так это чистая случайность вышла. Просто Гарибян через столовую личного состава во время ужина проходил, ну и заприметил нашего Гену-«крокодила» с нарушением формы одежды. Понимаете, забыл в попыхах моряк гюйс нацепить… С кем не бывает! Одним словом – «карась»! Недоглядел я, так у меня «отмаза» – на вахте, на трапе стоял. Вы же видели!
– Углов, а ты что скажешь? – посмотрел Коляшин на второго «годка» – командира отделения электриков-артиллерийских.
– Меня самого на ужине не было. В город в увольнение отпустили после большой приборки. По телеграмме… Иркутск вызывал! Отец мне звонил.
– Ах, да… Точно! – согласился Евгений. – То есть нас с тобой обоих на корабле не было. Всё верно. Я – на сходе, в Калининград ездил, а ты, значит, на переговорный телефонный пункт в Балтийск ходил. Всё нормально дома?
– Да, всё хорошо. Сеструха старшая замуж выходит. Я как раз ДМБ «сыграю», успеваю на свадьбу.
– Долиняк, ну а ты, что видел на ужине? Вернее, уже после него. Кто заехал Кошкарову по губам?
– Товарищ лейтенант, вы сами же говорите, что если не понимает моряк ни с первого, ни со второго раза… Как тогда воспитывать? Как тот же шмон наводить на юте? Как дисциплину поддерживать? – невозмутимо ответил тремя своими вопросами командир первого отделения комендоров – «подгодок» в неофициальной флотской иерархии среди моряков-срочников.
– Послушайте меня. Все послушайте, парни! К сожалению, каждая мамочка, отправляя на службу своего сыночка, думает, что он «самый лучший». Что есть – то есть! На то она и мама. Но бывает так, что эта же мамаша не научила родненького стирать и гладить свои вещи, штопать дырочку на носочке, воротничок белый аккуратно пришить на «слюнявчик» и прочие-прочие житейские «премудрости» тоже не привила.
Я уже не говорю про такие вещи, как – пол, то есть палубу подмести и влажную приборку сделать. Не научила сердобольная мама своего «оболтуса» до 18 лет. Есть такое в нашей жизни? Конечно! Очень много подобных примеров. Так, кстати, некоторые родители и думают – мол, в армии всему научат! Вот и учат… И мы учим! Те ребята, кто пошустрее – с первого раза всё понимают и усваивают. Ну, а… Отдельным нашим друзьям-товарищам надо по два и по три раза говорить, а то и личным примером показывать: как надо выполнить приказание быстро, качественно и в срок! Мы же все на военной службе находимся. Но вот вопрос! А бить-то человека зачем?
– Так не понимают же! – возникло хоровое «непонимание» за столом.
– И что? По-вашему, получается – сразу бить надо? – парировал комбат.
– А вы бы что сделали, товарищ лейтенант? - вопросил Долиняк.
– Сначала бы показал сам, как следует исполнить!
– А потом? – задал «коллективный вопрос» старшина 2 статьи Углов. – Если бы моряк не выполнил так как надо?
– Провёл бы одну тренировку, потом вторую, затем третью – зачётную. Пока не получится! Ведь и зайца, оказывается, можно научить играть на барабане!
– Ну-ну… А если война? – не сдавался Денис Углов.
– Слава богу, войны нет! – начал подытоживать свою беседу со старшинами Коляшин. – Если война, то, поверьте, человек сразу начнёт доходить своими мозгами, что время тренировок кончилось! Уверяю вас – всё будет получаться с первой попытки! И приборка, и действия по специальности в наших агрегатных, в погребах с боезапасом и в самих артиллерийских установках во время выполнения практических стрельб. Ведь мы и учимся сейчас этому. Ещё генералиссимус Суворов говорил: «Тяжело в учении – легко в бою!».
– Когда к Гибралтару в декабре прошлого года ходили… – вспомнил со вздохом Прокудин. – Крейсер «Грозный» лидировали – вели за собой с Черноморского флота к нам на Балтику. Помните, та-щь?!
– Это и есть пример того, как сплачивается коллектив в боевой обстановке, в трудностях, непосредственно, в море. Бискайский залив вон как штормило тогда! Всё леерное ограждение потеряли на юте. Но ведь потом сами дружно и восстановили его. Всем было трудно: и офицерам, и мичманам, и вам – матросам. Всем-всем: и «годкам» и «карасям»! Но мы были одной – единой батареей моряков-неукротимовцев. И корабль наш на борту несёт такое гордое имя – «Неукротимый»!
– А вы тогда ещё шутили, что «волны были – выше сельсовета»! – вклинился в разговор Долиняк.
– Да, шутил… Таких океанских волн мы ещё на себе не испытывали. И кораблю нашему было непросто. Когда носовая часть «зарывалась» в волну, корма буквально оголялась. Рёв от винтов стоял на всю округу! Страшно ли нам было? Я думаю, где-то в глубине сознания, что да. Но говорили ли мы друг другу о страхе перед стихией? Нет, конечно. Потому что были уверены в своем корабле – «Неукротимый» всё выдержит!
А без юмора, здорового флотского юмора на службе никак нельзя. Может потому и родилось у меня такое сравнение, что «волны в Бискае были выше сельсовета»!
Старшины дружно рассмеялись…
Допив чай, Коляшин прямо посмотрел в глаза Долиняку и задал короткий вопрос:
– Ты?
– Я, «та-щь».
– Значит дедуктивный метод работает. Прокудин на вахте, Углов в увольнении, остаётся только Долиняк.
– Наверно, «кошара» сболтнул, да? – сверкнул глазами командир первой артиллерийской установки.
– Нет, Костя. Кошкаров тебя не выдал. Говорю же: метод Шерлока Холмса сработал! Я же сейчас, в нашей непринуждённой беседе, всё сопоставил, и получилось, что только ты мог это совершить. Что делать будем, Долиняк?
– А что будем делать? – переспросил Константин.
– Значит, так. Больше никакого рукоприкладства! Лично буду каждого молодого моряка осматривать. Ещё подобное повторится – будешь «разжалован» в матросы, Костя. И положительная характеристика в барнаульскую милицию бывшему старшине 2 статьи Долиняку превратится в такую, что даже дворником в ЖЭК не возьмут на работу. Знаю же, что в ГАИ хочешь устроиться на родине. Поэтому подумайте все над своим поведением, парни. Двоим до ДМБ уже скоро. Договорились?
– Замётано! – за всех поклялся Прокудин.
– Раз уж такое случилось, то пусть это будет «предпоследнее эстонское предупреждение». Всех касается! – ещё раз предупредил комбат.
– А последнее какое? – переспросил Долиняк.
– Последнее будет – «китайское». Но сразу с оргвыводами! – закончил разговор Коляшин.
Старшины заулыбались, но поняли комбата все…
Вместо эпилога
…А какой тут ещё эпилог нужен? Жизнь продолжалась! Как продолжалась и военная служба старшин и матросов батареи универсального калибра на сторожевом корабле «Неукротимый». Дисциплина была на должном уровне.
Вскоре началась подготовка к переходу через Проливную зону с последующим выходом в Атлантику и дальше на север – поход в Баренцево море с визитом в порт Мурманска.
Готовились все, весь экипаж! И Коляшин до убытия в дальний поход успел вовремя сдать зачёт командиру корабля на допуск к самостоятельному несению ходовой вахты. Стал первым вахтенным офицером «Неукротимого».
Всех «годков» до выхода в море уволили в запас. Демобилизацию – приятное на слух любому моряку-срочнику – ДМБ – никто не отменял! На смену «годкам» пришла подготовленная ими же и комбатом Коляшиным достойная замена. Задачу, которую офицерам, мичманам, всем старшинам и матросам «Неукротимого» предстояло решить там, вдали от родных берегов, была очень ответственная. Боевая задача. Как на войну провожали корабль. И это в мирное время…
Р. S.
Минул год. С очередной боевой службы, только уже в Средиземном море, «Неукротимый» вернулся в декабре 1985 года.
А ещё почти через год, осенью 86-го Геннадий Кошкаров – командир одной из артустановок, на броневых дверях которой красовалась круглая эмблема «Отличный боевой пост», готовился к увольнению в запас. Вечером он постучал в каюту к своему опытному комбату – уже старшему лейтенанту Евгению Коляшину.
– Разрешите, та-ста-ща?!
«Та-ста-ща» – обращение матросской скороговоркой: «товарищ старший лейтенант». Так уж повелось, что офицеры на такую «мелочь» в разговорах, как «та-щь» – «товарищ лейтенант» или «та-ста-ща» – к «старлею» – на флоте серьёзно не обижаются.
– Да, Гена! Ну, что – скоро домой?! – приветливо отозвался комбат. – А, кстати, что за вид у вас?
Кошкаров заулыбался…
– Вам спасибо. За «Гэ-Кэ-ЭСа»! За два месяца до ДМБ звание получил.
«ГКС» – главный корабельный старшина – высшее воинское звание в срочной флотской службе.
– Так заслужил! Значит в субботу – домой?! Поздравляю!
– Домой, Евгений Петрович… Зато вам снова в понедельник в море! Зачем пришёл? Хотел поблагодарить вас. За всё, что вы сделали на корабле. И для меня лично… Будете у нас на Нижегородчине… Это же рядом с Владимирской областью. Живу я в городе Дзержинске – заезжайте-заходите в гости. Всегда буду рад встрече! Адрес мой вы знаете…
– Спасибо, дружище! В добрый путь – домой! Отслужил честно, Геннадий. Спасибо, братишка. Спасибо и за подготовленную смену комендоров своего отделения. С такими в море можно смело идти!
И они крепко пожали друг другу руки…
Так и должно быть на военной службе. По-честному и по-мужски!
февраль, 2024 г. Санкт-Петербург
© Н. Кирюшов, 2024