И ещё о том, что после нас остаётся.
Было мне лет семь, или может восемь, когда я увидел кинофильм «Два бойца».
Совершенно не помню, когда и с кем ходил в кинотеатр. Да, в кинотеатр – а где ещё можно было посмотреть кино? Телевизоров в начале 60-ых в обиходе не было, они только-только появлялись вместе с телевидением.
Но прекрасно помню, и даже чувствую, как от этого фильма моя жизнь изменилась. Я стал… Сашей.
При этом все продолжали меня звать, как и раньше – Славой. А я уже был Сашей. Добродушным, но и обидчивым. Молчаливым, но очень чувствительным. Слишком скромным, но при этом сильным.
А так как я этот фильм тогда, в детстве больше не пересматривал, то во мне остался тот ещё образ. Пусть этот образ изменялся вместе со мной, вместе с моими новыми переживаниями, но он оставался как стерженёк где-то внутри, в воображении, в моём мироощущении…
Можно и так сказать: внешне я был Славиком, которого все знали, а внутри – Сашей, которого знал только я. Как только я оставался наедине с собой, в своём внутреннем воображении я был как он – воевал, дружил и спасал друзей несмотря на обиды, которые терпел и сносил…
С-носил – с ними ходил, их в себе носил, но поступал так, как друг должен поступать!
Сносить все обиды как напускное, неважное – для того, чтобы это важное выжило и укрепилось! Ведь тот, кто тебя обидел, хотел чего-то…а чего? Да тебя исправить он хотел… И не так он сам хотел, как некая сила с его помощью! Но это я понял и усвоил много позже… да чего там – недавно совсем!
Со временем такое раздвоение, казалось бы, ушло. Наверное повлияло то, что у меня появился друг, которого звали Сашей. Он был не таким Сашей, какой был во мне. И вот тот, что был во мне, вроде бы ушёл…
Но как потом оказалось, только сделал вид, что ушёл.
Он остался.
Как минимум в память вошёл напрочь. Даже, наверное, глубже – в подсознание. А с подсознанием шутки плохи. Если уж туда что попало… Не обязательно что-то плохое получится, тем более если идти к хорошему – оно, хорошее, тоже двинется навстречу, временами опережая плохое.
Может же так быть, что какой-то пласт подсознания как-то вытягивает другой? Или там, под сознанием, всё потом соединяется – и создаётся что-то путёвое – в смысле зовущее в путь или ведущее по пути…
Откуда я это взял? Не от верблюда! Говорю только за себя.
А может не под сознанием что-то важное для нас соединяется, а над ним?!
Потом я конечно не раз смотрел «Два бойца». И уже фильм сильно он меня не трогал. Даже бывало не досматривал, когда он «в сетке» попадался.
А как-то в зрелом возрасте, лет за тридцать уже, а может и под сорок, приснился мне сон, что я – в окопах, во время ТОЙ войны, и именно под Ленинградом.
Что в этом сне происходило, толком не запомнилось – толк во сне видишь только во время этого сна… Было без каких-то ужасов, только в душе – ощущение войны, – такое гнетущее ощущение со страхом злой неизбежности, с прикосновением гуляющей рядом смерти…
Но место, где это было, запомнилось, как картинка в памяти компьютера: щёлкаешь – появляется.*
И мне сразу вспомнились «Два бойца». К чему, почему?
Через несколько лет сон можно сказать повторился – один в один, и место то же, та же «картинка». Только на этот раз я точно знал, что меня скоро не будет – может убьют, а может что-то неизбежное в другое место меня перенесёт?! Проснулся – и так же вспомнил фильм «Два бойца».
Вот теперь и думаю: почему в детстве меня этот фильм так затронул? Был какой-то сюжет, или какое-то ощущение, которое включило память прошлой жизни? Или только «волшебная сила искусства»? Как намоленная икона, рассказанная притча, взявшая за душу песня?
Кабы знать бы… Точных сведений сны не дают. Наука, несмотря на неимоверные усилия, – тоже (может как раз потому, что не-имо-верные – не имеющие веры, не использующие её?)…
Есть то, что остаётся. В этом у меня сомнений уже нет. Совсем не потому, что я такой типа особенный – у многих в этом сомнений нет.
Где остаётся? В нашем сугубо частном единоличном случае, – работает ли подсознание, или каким-то образом делается запись на «матрице» души, – то ведь совсем не важно, что работает, где и как! Если точно есть «то, что остаётся» после тебя и становится как бы твоим продолжением… Если отметается всё лишнее, оставляя только суть и смысл…
А что тогда важно?
Важно не где ты и как ты, а КАКОЙ ты. Сильный или слабый, добрый или не добрый, совестливый или бессовестный, любящий или не способный любить.
Не просто к чему-то способный, а способный ЛЮБИТЬ – это главное. Это не я сказал, это сказали Те, кто много выше меня, и много выше всего, что мы тут творим – в смысле вытворяем. Они и стали ВЫШЕ, потому что познали истинную любовь и осознали: только она сделать может тебя таким, от которого хоть что-то останется…
* Это место я увидел воочию много позже, когда меня с чего-то потянуло пойти пешком по Стрельне от конечной остановки 36 трамвая в сторону Петергофа, по левой стороне от шоссе. Внутри меня что-то именно щёлкнуло: вот оно, это место!
P.S. А кинофильм «Два бойца» я на днях посмотрел.
Театральность боя, простота разговоров, несколько штрихов жуткой Ленинградской блокады… Да, всё наивно для современного «прогрессивного» зрения. Как говорит мОлодежь, «отстойно». Но когда-то это работало в тысячи раз сильнее, чем всё нынешнее «искусство». Да и сейчас – круче всех «показушек» с лейблом «Z» или «V»...
Любая война пытается отобрать у людей всё светлое и доброе. А в фильме – о дружбе, преданности и любви. О чувствах чистых, честных и настоящих.
На таких фильмах в сердце ложилась и держалась высота и простота высокого смысла.
Это – о том, когда работает правда жизни, а это – правда веры. Эта правда относится к «побеждающим» – побеждающим и врага на земле, и побеждающим антихриста, – о таких и говорится в завершающем всё Откровении.
У апостола Иоанна показывается «апокалипсис», «конец всему» – и остаётся свет, и торжество Божьей любви. И в «Двух бойцах» – страшная война, а конец светлый и добрый… Этот фильм в войну многим помог победить. Победить и остаться людьми.
Мне он помог стать другим – пусть не побеждающим вселенское зло, но… побеждающим себя, неготового побеждать.