Начало здесь:http://proza.ru/2024/02/21/268
18+
Спустя несколько секунд и Иван почувствовал вершину блаженства, сильными точками выплескивая свои расплавленные эмоции в любимую женщину. Остановившись в таком положении, возбужденные влюбленные простояли несколько секунд, успокаивая бешеный сердечный стук и прерывистое учащенное дыхание. Затем Иван, не выходя из пульсирующей лагуны женщины, руками нежно поднял ее в вертикальное положение и, прижав крепко к себе, тихонько прошептал:
- Настенька... Хорошая моя... Я тебя очень сильно люблю... - И впился в раскрытые уста повернувшейся к нему в полоборота любовницы своими влажными губами, успокаивая биение сердца. - Мне никогда ещё не было так хорошо, как сейчас... Я тебя никогда никому не отдам... Настенька, любимая моя девочка.
Женщина слегка отстранилась, всем телом медленно развернулась к нему, в свете настенного коридорного бра посмотрела в затуманенные серой дымкой озера глаз и прошептала:
- Я тоже тебя никому не отдам... Никогда-никогда... Я тебя люблю и мне очень-очень хорошо с тобой... Ванечка...
Едва Настенька закрыла за собой дверь в ванную комнату, зазвонил домофон подъезда. Иван открыл дверь и через несколько минут принесли ужин. Курьер ушёл, а мужчина прильнул к двери в ванную комнату, за ней нежно шелестела вода душа. Со всем своим творческим подходом Иван представил точеную фигурку любимой черноволосой черноглазой нимфы под теплыми струями воды. Поток интимно обволакивает и ласкает тонкими влажными нитями её грудь с твердыми коричневыми сосками и бархатистое тело, тонкую талию и красивые упругие бедра. Тело, которым всего несколько минут назад с упоением и жаждой наслаждался он, её любимый мужчина. В его душЕ моментально, одна за другой, пустились рождаться лирико-эротические фантазии откровения:
Между коленей
Ведут к твоей Вселённой
Мои ладони
Тонкую тропу
Сквозь плач и стоны,
Боли переменные,
Из сказки детской
Взрослой жизни путь.
Из всех мечтаний
И переживаний
К твоей душе
Мной сотканная нить
И вдоль по телу
Ласкою лобзаний
Хочу тебе
Нирвану подарить.
Веду с опаской я
Тропинки ласками,
Не причиняя тебе
Лишнюю печаль
На теле бархатном
Цветными красками
И подсознательно
Здесь не напрасно мы
Вдвоём с тобою улетаем
В страсти дали.
В тропинках искренне
Слегка зависли мы
И ты невольно отвечаешь
Тихим стоном
На дрожь коленями
За переменными
И наше общее
Желанье непреклонное...
Закончив в голове новое произведение, он разложил на столе пакет с едой и снял с себя одежду. Разобрав кровать, вернулся к ванной комнате, шелест воды прекратился и Иван тихонько открыл дверь. Настя, стоя спиной к двери, вытиралась полотенцем, нежно водя им по телу, по спине стекали последние капельки воды с волос и падали на коврик, пропадая в мягкой ткани навсегда. Иван на пару секунд остановился и залюбовался её плавными движениями изгибающегося под полотенцем тела. Он сделал шаг и тонкое, почти неощутимое, прикосновение к мокрой ещё спине женщины тыльной стороны мужской тёплой ладони заставило её чуть вздрогнуть от неожиданности. Но приятная волна, исходящая от дорожки вдоль позвоночника к разделяющей красивую попу напополам впадине, проводимая ласковой рукой любимого, сняла напряжение и Настенька чуть выгнув спину, издала едва уловимый вздох. Она повернулась лицом, прикрывая тело полотенцем, Иван тут же впился губами в её влажные распаренные водой уста. Руки мужчины обняли тёплое тело женщины и опустились под тёплые половинки, прижав к себе. Настя поддалась его движению и отпустив полотенце, обвила руками шею Ивана. Страстный поцелуй возбудил разгоряченную женщину, она одной ладонью провела дорожку вдоль обнаженной спины к поясу мужчины и ноготочком прочертила небольшую дорожку. Член Ивана напрягся, а руки нежно подхватили Настю и приподняли над полом. Женщина обвила торс мужчины ногами, полотенце практически сползло к полу, обнажив перед взглядом Ивана упругие груди с маленькими возбужденными сосками. Лицо любимой женщины теперь было чуть выше него и она, наклонившись и обхватив его голову руками, нежно прильнула губами, не позволив поцеловать соски:
- Я хочу тебя... Ванечка... Отнеси меня на кровать, пожалуйста...
Они так и вышли из ванной, обняв друг друга руками и ногами. Иван бережно опустил Настю на кровать и раздвинул ей колени, открыв своему мужскому взгляду всю прелесть обнаженного женского тела. Тыльная сторона ладони медленно прошлась по волоскам на лобке и один пальчик тихонько проник внутрь сочной раскрасневшейся пещерки. Настенька сильно вздохнула, выгнула спину и чуть уловимым движением стиснула зубы, поджала губки и хотела свести обратно колени. Но Иван начал такие нежные движения пальчиком внутри неё, что женщина расслабилась и получила очередную порцию сексуального удовлетворения от своего мужчины. Изогнувшись дугой на кровати и страсто сжав свои груди ладонями, доходя до пика экстаза, Настенька только прошептала:
- Ванечка... Войди в меня... Войди... Скорее... Как же мне хорошооооо...
Спустя пару мгновений все её тело полетело на самую верхнюю вершину счастья, Иван, даже, не успел сделать и нескольких движений внутри нее. Женщина крепко-крепко обхватила его своими руками и задрожала, издав продолжительный выдох сладострастия...
Я пытаюсь высосать
Все соки,
Что из безвременья
Жадно льются
И только губы
Не поддаются
Объять желанных
Твоих истоков…
И урезонить
Те вишни алые,
Без слов, без цели
И…
Без остатка…
Ты – сок Любви моей,
Запоздалый…
Я буду пить тебя лишь…
Приватно…
Я буду пить тебя…
Безвозвратно
На полыхающий перламутром
Такой кроваво-лиловый
Праздник
Своим банально-туманным
Утром.
На губы алые
Наслажденьем
Пролью предсмертные соки
Вишни
В тоске о сказочном…
Вожделении
Последней косточки
В древе пышном…
Он потом, только потом запишет эти строки вожделения, только потом вспомнит самый пик экстаза любимой и ручка быстро-быстро забегает слева направо. Она с тонкостью любовной лирики заскользит очередным вдохновением его, внезапно и так приятно, появившейся в жизни Музы...
Идиллию вечера, а точнее, уже глубокой питерской осенней ночи прервал звонок мобильного телефона Настеньки. Женщина не сразу отреагировала на него, расслабленно отдыхая в объятиях любимого мужчины, как вдруг её кольнуло в самое сердечко:
- Мамочка! - И она выскользнула из тёплой постели Ивана. - Я совсем забыла про мамочку! - И уже выудила телефон из сумочки, там действительно высвечивался номер регистратуры больницы.
Руки не слушались, Настя едва сумела совладать с собой, на глазах улыбка счастья сменилась гримасой боли и губы задрожали. Она боялась ответить, кусая свои пухлые губы. Иван тихонько встал и подошёл к Настеньке, обнял стоящую у окна испуганную обнаженную женщину и, взяв у неё из руки трубку, нажал зелёный кружочек приема:
- Анастасия Владиленовна, это вы? - Послышался мягкий женский голос на том конце.
Иван передал трубку Насте и прижал её спиной к себе, прошептав на ушко:
- Настенька, ответь, ничего ещё не случилось, все хорошо, любимая.
- Да, - ответила, наконец, дрожащим голосом женщина, - это я.
- Извините за столь поздний звонок, этот беспокоит дежурная медсестра из больницы, где лежит ваша мама...
- Что с ней? - вырвался из настиной утробы мгновенно охрипший вопрос отчаяния.
- Ничего страшного, Анастасия Владиленовна, ничего страшного. Но мы посчитали, что это очень важно. Мама проснулась и просит вас подъехать в больницу. Вы сможете приехать? Что ей ответить?
Настя стояла, прижавшись к Ивану, но так и не смогла ничего ответить абоненту на том конце. Мужчина взял из её руки телефон и спокойным голосом ответил:
- Да, девушка, передайте маме, что мы сейчас подъедем, - и отключился.
У Насти на глазах навернулись слезы и она задрожала всем телом, повернувшись лицом к Ивану, прижавшись к нему и крепко обхватив руками:
- Мама... Мама... Мамочка...
Иван стоял спокойно, тихонько успокаивающе гладил её обнаженные хрупкие трясущиеся плечи и водил ладонью по спине. Словно сибирский шаман, усмиряя нечистую силу, он медленно опускался до ягодиц и вновь поднимался к шее и волосам, пока Настенька полностью не перестала дрожать и плакать, вытерев ладонью лицо. Любимая женщина благодарно подняла на него свои заплаканные чёрные очи, поцеловала грудь и уже слегка улыбаясь, проворковала:
- Спасибо, милый, я успокоилась. Но если ты и дальше будешь меня так нежно гладить, словно кошечку, я замурлычу и мы никуда не сможем уехать.
Иван опустил руки и выдохнув, произнёс, немного с ухмылкой:
- Вот, такая ты мне больше нравишься, любимая. Иди, собирайся, а я закажу такси. А на мурлыкание и все остальное у нас с тобой ещё вся жизнь впереди. - И он мягко шлепнул её ладонью по попе, отправляя собираться.
Спустя десять минут они вышли из подъезда гостиницы и сели в такси...
Настя влетела в палату, словно ошпаренная, не зная, что и предположить. Мама полусидела на кровати со спокойным болезненным видом и закрытыми глазами. Дочь присела на край, положила ладонь поверх маминой руки:
- Мамочка, ты спишь?
Женщина открыла выцветшие глаза, в них заблестели слезы, сил почти не осталось для разговоров, но он был необходим для самой Антонины Семёновны и она начала свою исповедь тихо и медленно:
- Доченька, милая... Настюша... Прости, что попросила тебя найти... Но я чувствую, моё время уходит... Я скоро отправлюсь на встречу с папой... Хочу сказать... - Она закрыла рот, прикрыла ресницами глаза, видимо, сил не было совсем.
Крупные капельки слез задерживались в морщинках лица пожилой женщины и только подталкиваемые следующими катились по щекам к подбородку и на одеяло.
- Мамочка, ты просто помолчи, а я просто с тобой посижу и будет все хорошо. - На глазах женщины тоже проступили слезы, она принялась тихонько гладить мамину прохладную морщинистую руку.
Время неумолимо тикало, Антонина Семеновна собиралась с силами поведать дочке семейную тайну, которую не хотела уносить с собой в могилу. Наконец, она открыла глаза и продолжила:
- Я должна тебе признаться... Когда-то давно твой папа... Ездил в длительную командировку... По партийной линии в Сибирь... Там он влюбился в молодую женщину... На каком-то речном заводе... Подшефном нашей... Адмиралтейской верфи... Женщина ему родила сына... И однажды... Появилась с ним в нашем доме... Я тогда только забеременела первый раз... И прогнала их... На почве нервного срыва... От его предательства... У меня случился выкидыш... Я прогнала и его из дома... И мы два года жили отдельно... Потом у меня пошатнулось здоровье... И я попросила... Его вернуться ко мне... Он уговаривал меня... Родить ребёнка, но... Я не хотела этого... Долго не хотела... А когда мне исполнилось сорок четыре... Поняла, дети... Это смысл жить дальше... И тогда появилась ты... Маленькая, болезненная... Красивенькая, большеглазенькая... Вымоленная у господа... - И она попыталась улыбнуться дочери...
Дочь сильно удивилась всему только что сказанному мамой. Конечно, это можно было представить предсмертной агонией или ещё чем, но только не правдой. Но... Мама никогда не была столь откровенной с Настей, коммунистическое прошлое, стойкий молчаливый характер, партийная выдержка, выражавшаяся в поджатых, почти всегда бледных, губах. И дочь ей поверила. Теперь-то Настя рисовала совсем иной мамин портрет долгих лет своей жизни и начинала понимать, почему она так была холодна с папой, когда они оставались дома одни. Его измена. "Стоп! Сибирь! Завод на реке! Брат на шесть-семь лет старше! Неужели Иван?! Он очень похож манерами на моего заботливого папочку! А я-то ломаю голову, почему мне знакомы эти ласковые руки и нежные тёплые слова. Эти нежности и поцелуи? Папа! Папа так всегда меня любил и гладил по голове, целовал в макушку и лоб, шептал добрые слова, пока мамы не было рядом... Нет! Не может быть!!! Один шанс из миллиона сибиряков, что мой любимый мужчина ещё и мой брат!!!" беспорядочно и почти лихорадочно крутились шарики в её голове. Она не успела испугаться проведённым в голове параллелям, как надвигающиеся мрачные мысли прервал тихий голос мамы:
- Я знаю его адрес... И как зовут... Точнее, оно все дома... В моем шкафу шкатулка... Там... Все там... Доченька... Настюша...Найди его, пожалуйста... Он тоже один... Его мама умерла... Вдвоём будет легче... А теперь иди... Я устала... - Из закрытых маминых глаз выпали очередные слезинки и по морщинкам щёк покатились на одеяло...
Продолжение здесь:http://proza.ru/2024/03/07/236