Может быть, я и хочу этого человека, но никогда не смогу найти смелости, чтобы признаться бабушке в ее правоте! Потому что это слишком сокровенное.
Не знаю, что мной двигало. Хотя прекрасно. Фотографии Питера способны разжечь в женщине огонь. Проявить себя уже с другой стороны. Раскрепоститься, если можно так выразиться.
Посмотрев, я сразу же потеряла голову. И захотела предстать голой.
«Ванесса, подожди! Не допускай ошибку!», - пронеслось в голове. - «Вы же друзья! И общаетесь на равных! Ты видишь в нем объект желаний из-за фотосессии. Откровенной, хоть он и не снимался в чем мать родила. Слишком пошлой на взгляд твоей бабушки. Но это не так. Просто они получились очень горячие и… возбуждающие. Если не думать о них, потушить свои эмоции, то можно прийти к выводу, что перед тобой обычный человек, который со своими взлетами и падениями, душевной болью и радостью, мечтами, в конце-то концов! А не модель! О! Было бы все так просто! Прислушаться к голосу разума! Оказалось не под силу. Додумалась же надеть кофту на голое тело. Господи! Как бы от такой внутренней жары не сбросить ее! А то чувствую дискомфорт».
Я пыталась притормозить себя, но вспомнив все до мельчайших подробностей, каждое его движение, касание к самому себе. По моему телу пробегала дрожь. Я готова была плюхнуться рядом с ним на эту постель, что в студии, и отдаться.
Нет, я же мечтала иначе? Не думала, что допущу странные мысли в свою глупенькую голову.
Бабушка бы сказала так, что ее внученька взрослеет.
Я решила замедлить шаг, обхватила себя руками, села на ближайшую лавочку и тяжело задышала. Не допущу подобного. Никогда! Отдам эти чертовы фотки и дело с концом! Права бабушка! Надо избавиться от них раз и навсегда! Вернуться домой и удалить, чтобы не терзать душу! Пусть любуется собой, но только не при мне! Не выдержу! Если откроет, нападу на него, как дикая кошка на кусок мяса и совращу.
«А смогу?», - вновь призадумалась я. - «Все мы такие смелые в своих фантазиях, а на деле…».
Встав, я все-таки не стала замедляться и уже прибавила шаг. Дошла до нужного мне дома и быстренько поднялась по лестнице. Сердце стучало так гулко, что не хватало дыхания. Восстанавливаю, делая вдох и выдох, и только потом уже давлю на звонок. Опираюсь от усталости о дверь и ахаю, когда она открывается. Слава Богу, что Питер не из тех, кто может это сделать резко и пришпандорить тебя к стенке. Наверное, подумал, что мама или папа, раз был так аккуратен. Уж если бы он ударил нечаянно мистера Сильвестра, то тут… Сто пудово сыграл его юмор или сарказм. Как я поняла, человек он позитивный. Ну а если бы маму, то тут сразу же начал: «Мамочка, мамуличка, дорогая, прости меня, пожалуйста, я не хотел. Не рассчитал свои силы».
Что-то я углубилась. Устало поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Растрепанная, как обычно. Спешила. Тут уж ничего не поделаешь. Убираю руку от звонка и мило улыбаюсь.
– Привет, - первым здоровается Питер. Потому что затяжная пауза, пока я думала, стала его напрягать. Но терпеливо уже ждал, когда я приду в себя и соизволю произнести хоть слово.
– Привет, а я к тебе, - как-то застенчиво сказала я.
– Я так и понял. Заходи, - говорит он и пропускает.
Оказавшись внутри, я по привычке хотела снять уже верхнюю одежду, но махнула рукой:
– Я на пять минут.
Питер хмыкает, направляется в свою комнату, а я плетусь следом и ищу в кармане кофты флешку. Боже! Где она?
В панике начинаю судорожно хлопать себя, где только можно, и пугаюсь, когда молния расстёгивается, и быстро застёгиваю до горла.
– Ты чего? - оборачивается Питер и вешает полотенце на батарею.
Видать, душ успел принять. Если бы я полчаса не просидела бы на лавочке, а пришла к нему, то представляю, какую бы картину застала! Либо Питер в домашнем халате, либо с полотенцем на бёдрах! Черт! Ванесса, ударь себя чем-нибудь! У тебя уже крыша едет!
А где тётушка Джейн? Так хоть безопасней общаться. Знаешь, что сидит в своей комнате или на кухне и уже на душе спокойно. А у сына и подавно.
Волосы он давно высушил или только что. Взмахивал без конца. Или опять пытался покорить моё сердце таким образом? Да что со мной?
Питер щёлкает пальцами перед моим лицом, и я моргаю:
– А?
– Спрашиваю: Чего застыла?
– Прости. Показалось, что флешку по пути потеряла. Вот, - протягиваю я.
Забирает, осматривает с двух сторон и улыбается:
– Спасибо. Получается, самого первого меня отредактировала? Вроде должна была чуть позже мне отдать.
– Я по знакомству. Ну, то есть…
– Понял. Скидку сделала. Ладно, буду помнить твою доброту.
– И вот ещё, - достала из кармана деньги я и положила. - Это твоё.
– С ума сошла? Я заплатил всего лишь за аренду. Выходит, ещё и за твою работу. Похоже, вышло в общей сумме!
– Это так. Одна половина у хозяина. Тут много. А я не могу так.
– Хочешь сказать, что твои услуги стоят дешевле и ты не заслуживаешь больших денег? Так, что ли?
– Я не хочу брать с тебя. Поэтому возвращаю.
– Ты глупая! - разозлился Питер и резким движением засунул мне купюры в карман кофты, при этом задев мне грудь.
Еле сдерживаюсь, но медленно пропускаю воздух через рот.
– Этим ты оскорбляешь меня! - кричит он, отчего я зажмуриваюсь. - Прости! Но порой ты меня просто выбешиваешь в некоторых вещах!
– Это в каких?
– Тебе перечислить или сама догадаешься?
Ничего не отвечаю и опускаю глаза:
– Я поступила с тобой некорректно в клубе. Ещё раз прошу меня извинить. Обещаю, что подобного больше не повториться. Я буду общаться с тобой, как раньше. Правда, - подхожу к нему я и прячу за ухо выпавшую прядку его волоса.
Этот жест мне показался настолько интимным, что я растерялась и спрятала руки в карманы.
– И не только это было в клубе, но и рок-клубе. На прогулке, когда ты прибегала ко мне на работу, обменивалась парой фраз и прощалась. Ванесса, ты прикрываешься. Чего-то боишься, избегаешь общения со мной. Постоянно держишь в руках эту камеру, будто защищаешься! Но отчего? А главное, от кого?
Я быстро решила переключиться. Чтобы не отвечать на эти вопросы:
— Кстати, по поводу съемки. Ты не мог бы… больше никогда так…
– А! Теперь все понятно! Что? Консервативные взгляды сыграли свою роль? Я буду фотографироваться так, как посчитаю нужным! А если ты не любитель такого, то мне не составит труда поменять фотографа! И потом, ты сама когда-то мне сделала предложение по поводу снимков, и я нашёл выход. В отличие от тебя, пытаюсь хоть как-то сделать шаг вперёд!
– Питер, прекрати!
– Прекращаю! И напоследок скажу: что очень странно слышать от девушки, которая сама фоткала свою сестру в нижнем белье и не только ее, но и других: «Питер, пожалуйста, больше не фотографируйся так!». Конечно, тебе проще снимать женский пол, чем мужчину в том же самом обличии, только без лифчика!
Я бы засмеялась от последней фразы, но обстановка накалялась. Питер был очень зол и говорил то, что думал. А ведь это в его стиле.
– Она моя сестра! - возмутилась я. - Поэтому и снимаю! И у меня есть законное основание видеть ее в неглиже! «Рабочий момент» называется! Для меня она не только родня, но и модель!
– Тогда чего же мужчины тебя так пугают?
– Не пугают! Я снимала музыкантов! У меня есть опыт!
– Да, только одетых, а не раздетых.
– Именно! Это разное!
Питер приближается ко мне так что я прижимаюсь спиной к стенке и тяжело дышу.
– Да ладно? Тогда ответь, почему я должен фотографироваться иначе, когда мне хочется продемонстрировать эталон мужественности?
– Голым торсом?
– А тебя что-то смущает?
Мотаю головой и прошу отойти. Но Питер уперто стоит на своём месте и поднимает лицо за подбородок:
– Ванесса, так ты у нас ни разу не… практиковала подобную фотосессию? Я уже думал, ты опытная.
– Оставь меня! - убираю его руку я и сдерживаю слёзы.
Медленным движением юноша касается моей шеи и проводит до плеча, отчего я приоткрываю рот и чувствую обжигающие слёзы. Прикрываю глаза и ощущаю его дыхание на губах. А потом… Аккуратный поцелуй, затем ещё один, пока я неуверенно не отвечаю. Все стало получаться само собой. Я бы сказала, очень даже нежно с его стороны и настолько, что я и не заметила, как разошлась молния на моей кофте. И только когда голос Питера донёсся до моих ушей: «ни фига себе!», распахнула глаза и подняла собачку настолько, насколько успела, но не до конца. Заело. Плечи были открыты.
– А ты не простая штучка! Или оправилась ко мне в таком виде, словно за хлебом?
Я почувствовала какой-то стыд и нарастающую истерику. Питер вновь ко мне приблизился, прошептав своё: «прости за неудачный юмор». И вновь припал к моим устам.
Боже! Как же это приятно! Но мне страшно! И ещё до меня все-таки стало доходить, что я влюбилась в образ на фото, а не в друга детства. Не опровергаю тот факт, что он очень красивый и привлекательный парень, но:
– Прости! Я не люблю тебя! - выкрикнула я и со всей силы, что была во мне, оттолкнула.
Питер не ожидал такого поворота событий, хрипло задышал и откинул назад волосы. Я тоже попыталась восстановить дыхание и повернула голову, когда услышала лязг ключей и вышла из комнаты.
Миссис Джейн! Почему Вы так поздно пришли? Почему оставили наедине со своим сыном?
— О! Так у нас гости? Привет, моя хорошая! - обнимает меня она и улыбается.
– Мама! Ты опять ходила в магазин и не соизволила позвонить мне, чтобы помог с пакетами? Опять целую кучу набрала и сама тащила! Скоро ругать тебя начну! - появляется парень, берет пакеты и несёт на кухню.
Заботливый сын немного строг к своей матери, и то любя, бранит. И в голове не укладывается, что он может быть способным на почти что откровенную фотосессию.
И тут опять! Бабушка оказалась права, когда говорила, что Джейн своё чадо ещё святым считала.
– Да это спонтанно получилось, сынок! - принялась оправдываться женщина. - Я только за самым нужным зашла, а набрала целую корзину из ничего. Зато! Я купила твои любимые зефирки с клубникой.
Чуть не прыскаю со смеху. Вот тут мне уже стало немножко легче. Спасибо, тётушка! Сняли напряжение! Брутальный мужчина, сильный на людях, а дома пьёт чай с клубничной вкусняшкой. Как это мило!
– Мам! - как-то обиженно говорит Питер и становится тут же серьёзным: - Я видел. Спасибо, - и целует ее в щеку.
– Ну что мы стоим? Ты хоть чаю девушке предложил? Так я и думала! Что же ты за человечек такой? Всему учить тебя надо.
– Я буквально на секунду. По делу! - сказала я.
– И чаю с нами не выпьешь?
– К сожалению, мне надо идти. В другой раз, - улыбаюсь я и благодарю.
– Тогда ладно. Бабушке привет. Питер, проводи девушку, - говорит миссис Джейн и хлопает сына по плечу.
– Не надо, - шепчу я и обуваюсь. - Лучше у двери.
– Как хочешь, - пожимает плечами он. - Скажу маме, что это было твоим решением. Не настаивал.
Слегка смеюсь и, чтобы не выдать дрожь, тискаю его за щеку:
– Пойду я. А то осталась бы и съела твой сладкий десерт!
Бруталочка закатывает глаза, перехватывает мою руку и нежно целует ладонь. Отчего пробегает ток по телу.
– Прощай! - бросаю я, открываю дверь и спускаюсь по лестнице.
Слёзы душили, и, сев на ступеньку, я горько расплакалась. Настолько было все ровно на соседей и на то, что мой рёв может услышать Питер. Правда, я этом сомневаюсь.
— Девушка, - обратился ко мне незнакомый парень. - Мне бы пройти. Можно?
– Ах, да! Конечно! - встаю я.
Внимательно меня оглядывает, интересуется, всё ли хорошо, и я киваю. Да уж лучше бы шла домой и вытирала слезки, чем сидела и позорилась. А за эмоции не должно быть стыдно!
Заказав такси, я поставила точку там, чтобы ни Питер, ни его мама не увидели меня из окна. Дурью маюсь. Кому я сдалась? Особенно этим двоим, которые по-любому сейчас сидят и пьют чай с божественным лакомством. Господи! Мне снова хочется улыбаться.
Может, когда мне будет грустно вспоминать этот момент? Не знаю почему, но от него как-то настроение поднимается. А вот Питеру, кажется, будет не по себе, если я вдруг напомню. Ведь он же на людях весь такой мужчинка, мужчинка. А этот воздушный десерт такой нежный.
И опять этот глупый смех с моей стороны. Но это уже нервное…
Продолжение: http://proza.ru/2024/03/12/1754