С судьбой не поспоришь.
Вернувшись из поселкового совета, Анатолий сообщил невестке:
— Зин, я домой, надо мать предупредить, что через две недели свадьба.
— Свадьба? Какая свадьба? У кого? Кто женится? — удивилась Зинаида.
— Мы с Валентиной — укладывая в рюкзак свои вещи, ответил он.
— Да ты что! Вот это ты удивил, так удивил! Просто ушам своим не верю! Вы что с ней заявление подали?
— Да. Шестого ноября регистрация.
— Ну, вы даёте, друзья! И всё молчком, молчком — рассмеялась она.
— Так получилось.
— Как это ты насмелился –то? Мы уж думали, что так и просидишь у неё под окнами и дождёшься её свадьбы с тем парнем — не переставая смеяться, заметила невестка.
— Ну, вот так, дождался своего часа.
— Подожди, а на чём ты поедешь? Электричка уже ушла.
— На товарном, первый раз что ли?
— До утра не потерпишь? Утром, как нормальный человек, сядешь в поезд и поедешь. За ночь что изменится? Бросай свой рюкзак, садись, давай поговорим, как нормальные люди. Ты же не обедал! У нас щи с мясом, пироги с капустой. Ты что, голодный домой собрался? Или сообщить не терпится? Садись за стол, обговорим всё как надо, пообедаем и всё решим.
— Да, всем сказать надо, а то рванут куда-нибудь на праздник.
— Кому всем-то? Друзьям? Да никуда они не денутся. Давай, садись.
Зинаида поставила на стол тарелку с пирогами, налила миску наваристых щей и всё поставила на стол.
Отбросив к порогу рюкзак, Анатолий сел за стол. Зинаида дождалась, когда родственник насытится и спросила:
— А что сватать не будем что ли? Её дед с бабкой рОстили, они за старые устои, надо бы их уважить. Да и договориться нужно, где жить, где работать.
— Где работал, там и буду. А здесь жить, уж точно не будем.
— Почему?
— По кочану, чё пристала. Пей вон чай и меньше задавай вопросов — кивнул он на бокал с чаем.
— Так чё, идём завтра сватать-то? Уедешь с электричкой, зато всё по- человечески.
— А мы что, вдвоём пойдём что ли? Я не знаю, как это бывает, если что, всё на тебе — ответил он.
— Нашёл о чём волноваться! Здесь на улице столь старушек, ни одна не откажется пойти посватать. Они же её с детства знают.
— Ну, если найдёшь кого, так давай, посватаемся — согласился Анатолий.
Проснулась Валентина от громкого разговора и смеха, который раздавался на кухне. Вставать не хотелось, и она лежала с закрыми глазами. Сразу вспомнился вчерашний день с дурными вестями и подачей заявления в ЗАГС. Она ещё сильнее сжала свои веки с надеждой, что ничего подобного не было, это был просто сон. Дурной сон, который сейчас пройдёт.
— Невеста, чего спишь? Там уже женихи все ворота переломали, как к тебе ломятся, а ты дрыхнешь — услышала Валентина весёлый голос соседки. Она открыла глаза. Перед ней, широко улыбаясь, стояла Зинаида.
— Что случилось? Чего расшумелись? — недовольно спросила девушка.
— Ты что забыла, с кем заявление в ЗАГС подала? Давай вставай, сватов принимай. Давай быстро, мы ждём — после этих слов, она скрылась за занавесками.
— Ничего себе. А как мне умываться, перед ними что ли? Я, пожалуй, возьму одежду и пойду в баню, там и умоюсь и переоденусь. Вчера топили, там должно быть ещё тепло. А как же пройти мимо этой шумной компании? — недоумевала Валентина.
Но в это время с литровой баночкой воды и посудной миской в комнату вошла тётя Панна.
— Не дали поспать! Умывайся, я тебе воды принесла. Одевайся, да выходи к сватам. А я их сейчас всех за стол усажу — пообещала она и быстро ушла.
Когда Валентина вышла на кухню, гости сидели за столом, у всех стояли стаканы с медовухой.
— Ну, племяшка, ну молодчина! Уважаю твой выбор, уважаю. А то я уж забеспокоился, когда ты с Антоном хотела регистрироваться. Вот скажи, от чего у Антона батя помер? А-а? Не знаешь? А я знаю. Его батя больше моего пил. Вот так-то. А яблочко, оно от яблоньки недалеко падает. Я как погляжу, Антон погулять – то любит. Да, грешным делом, у меня такие мысли были, что с этим Антоном тебе будет хуже, чем Панне со мной. Так то.
— Сват, да шут с ним, с этим Антоном. Ты лучше расскажи своей племяннице о нашем женихе, работаете же вместе!— перебила Серафима Зинаида.
— А я о чём? Я о том и говорю, что одо –бря- яю! Анатолий хороший парень!— ударил он ладонью по столу и продолжил — Не курит, не пьёт, работает как зверь. Мне на пятки наступает. Мы же с ним один техникум заканчивали. Не хуже меня в своём деле разбирается. Зять, что надо! Да бать? — обратился он к отцу.
— Так я что? Я не против. Это внучке решать. Как решит, так и будет.
— Так решила уже, если заявление подали — расхохоталась Зинаида.
Все тоже рассмеялись.
— Племяшка, ты чё за стол не садишься?
— Да ей наверно на работу пора — вставила своё слово Пелагея.
— Я не пойду на работу — садясь на сундук, ответила девушка. Во всём теле она чувствовала какой-то дискомфорт и почему – то испытывала стыд перед женихом и всеми гостями. Ей хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось. Но гулянка только набирала свои обороты. Анатолий, обычно молчаливый, тут разговорился, время от времени поглядывая на Валентину, шутил и смеялся.
— Ты вот что, Анатолий, ты запомни, что я тебе скажу. Ты люби, как душу, а тряси, как грушу! Женщины, они не только крепкое плечо уважают, но и крепкую руку. В крепких руках и семья крепкая!— Серафим поставил руку локтем на стол, сжал кулак и потряс им.
— А если я у твоей жены спрошу? Она с таким советом согласна? — беззвучно смеясь, спросил Анатолий у Серафима.
— А моя жена скажет то, что я велю. Вот ты так свою семью воспитай, чтобы тебе в доме никто ни в чём бы не перечил. Вот тогда ты молодец!
— Ну, сват, ты чё городишь, это ж твоя племянница!— возмутилась Зинаида.
Две приглашённые на сватовство старушки, тоже замахали на Серафима руками.
— Детка, ты не слушай этого охальника!— закричала тоненьким голоском одна старушка.
— Да, да не слухай дядьку-то. Дурень он! — грубым и скрипучим голосом сказала вторая.
Остальные гости закудахтали, как курицы, закачали головами.
Пока все обсуждали совет Серафима, Валентина встала с сундука и, одевшись, вышла на улицу. Ей захотелось как можно дальше уйти от дома, чтобы не слышать о чём там говорят. На душе было пусто и в голове тоже.
Она брела без цели, без дела, шла туда, куда глаза глядят, но ничего не замечают.
— Не замёрзла? А то на улице холодно — услышала она возле своего уха и остановилась. Анатолий внимательно посмотрел ей в глаза.
— Ты устала от гостей? Волнуешься?
— Наверно.
— Я тоже. Значит порядок такой. Я знаю, что Серафим тебя очень обижает. Я тебя заберу. Мы будем жить в другом селе. Я знаю, что ты ещё учишься, так ты учись. А как закончишь, там сама решишь, где и кем тебе работать. Ты как, согласна?
— Посмотрим. А уехать я тоже хочу. Хорошо бы вообще уехать куда-нибудь подальше, что б никого не видеть, не слышать.
— Я с электричкой домой еду, если хочешь, поехали вместе. С матерью моей познакомишься, с младшим братом. Там ещё племяш у нас живёт, Андрюшка. Его родители, Раиса с Павлом, на Ортоне работают, а там ни сада, ни школы. Раньше на зиму Валентин свою дочку привозил. Галка у нас в школе училась. Сейчас они здесь дом получили, так теперь живут все вместе.
— В другой раз, только не сегодня, хорошо?
— Ну, хорошо. А я поеду, а то на праздник все друзья разъедутся, надо предупредить. Ты своей матери будешь сообщать?
— Буду. Переговоры закажу.
— Давай к Валентину в дом пойдём, а то я вижу, ты совсем посинела. Хоть согреешься. Да скоро уже и электричка подойдёт — посмотрев на ручные часы, сказал он.
— А кто там дома?
— Галинка в школу ушла, а Витюшка спит до обеда. Мы ему не помешаем. Придём, чай поставим, посидим, да я на электричку пойду, а ты Зину дождись. На работу если не надо, так с Витюшкой посидишь, пока они там гуляют.
— Хорошо, пошли — согласилась девушка.
Не успели они войти в дом, как прибежала Зинаида.
— О, вот вы где. Витюшка спит? Ты как, едешь? — задала она несколько вопросов сразу.
— Еду. Сейчас чаю попьём и побегу на вокзал.
— А ты тоже на вокзал? — обратилась она к Валентине.
— Нет. В другой раз. Как там, из дома соседи ушли?
— У-у, да ты что! Они только в раж вошли. Я Витюшку прибежала попроведовать, если проснётся, так чтобы с собой взять. Ну, спит, так пусть спит. Он сейчас раньше двенадцати не проснётся, вчера поздно лёг.
—Тогда я здесь тебя подожду, пока там народ нагуляется.
— А ложись вон к Витюшке под бок, да досыпай. Мы ж тебя рано подняли — сказала хозяйка и, развернувшись, скрылась за дверью.
— Тебе надо будет подать заявление на увольнение, чтобы к регистрации отработать две недели. Ну, так по закону положено - предложил Анатолий.
— Да, завтра так и сделаю.
— Ну и хорошо, сразу после регистрации на электричку и домой, уедешь совсем отсюда.
— Совсем — повторила она, глядя в пол.
— Мне уже пора, ты оставайся здесь, а я побежал — он подхватил свой рюкзак и, улыбнувшись девушке, открыл дверь.
В связи с увольнением, Валентине разрешили ноябрьские праздники провести раньше. В комсомоле она провела в субботу третьего ноября. А в школе праздник провели утром в воскресенье, четвёртого ноября.
В понедельник получила полный расчёт.
Ночью четвёртого ноября приехала Мария со своей семьёй. Никому больше Валентина о своей свадьбе не сообщала.
Утром пятого ноября, Мария со Стасом, Панна с Зиной и Валентином поехали к родителям Анатолия в Тебу.
Мария со Станиславом привезли на свадьбу тридцать килограмм мясного фарша. Огромную сумку с самогоном в бутылках из - под дорогого коньяка.
Самогон они прогоняли через угольный фильтр с ватой. После чего Мария насыпала в него марганцовку и когда всякие сивушные остатки осели на дно бутыли, процедила самогон через марлю с ватой. Затем в самогон она засыпала распаренную на пару кору дуба и лавровый лист.
Долго настаивать время не было, поэтому Мария перед отъездом отцедила настойку, засыпала в неё быстрорастворимый кофе, корицу и ванилин. Коньяк готов!
Весь день все помогали матери жениха приготовить незамысловатые, разнообразные блюда и на ночном поезде они вернулись обратно в Балыксу.
В день регистрации, Зинаида рано утром пришла помочь Валентине собраться в ЗАГС.
— Невеста, вставай! А чего кудри не накрутила? Ты чё, причёску не будешь делать? Где у тебя платье, фата? Вставай! — сдёргивая с Валентины одеяло, говорила Зинаида.
— Да вот всё, вот — крикнула из зала Панна и достала из шкафа платье, фату, туфли с капроновыми чулками.
— Туфли в поссовет не надо, сапоги белые, подойдут. А платье почему розовое? Так захотелось?
— Ну, она хотела как-то по- особенному нарядиться, вот розовое с белым кружевом и купили — как бы извиняясь за племянницу, сказала Панна.
— Да, какая разница, розовое, голубое, я вообще в цветастом была — рассмеялась Зинаида.
Валентине сделали причёску, нарядили, одели на голову фату. Только ей было всё безразлично, словно это не она выходит замуж и, вообще, словно это всё было не по- настоящему.
— Ух ты, какая у нас невеста красивая! А, Панна, как? Красота!—восхищалась Зинаида, оглядывая невесту со всех сторон.
— Так она у нас всегда красивая.
— Во всех ты матушка нарядах хороша! Так кажется классик сказал — расхохоталась соседка.
—- Белое платье интересней бы смотрелось — вставила Мария.
— Да всё красиво. Баско платье-то. Фата, как ранешна, длинна, да с веночком — оценила наряд внучки Пелагея.
— Пальто какое, с норкой или белое? — спросила Мария у дочери.
— Давай белое — не дожидаясь ответа невесты, предложила Зинаида.
— Вы как тут, готовы? Время уже — забежав в дом, спросил Валентин.
— Готовы, готовы — бойко ответила Зинаида, и подтолкнула невесту к двери.
Как дошли до поссовета и кто были свидетели их регистрации, что говорили, всё для Валентины было как в тумане.
.Валентин распечатал бутылку шампанского, что-то достал из сумки, выложил на стол. Все смеялись, что-то ей говорили, она слышала, но ничего не понимала. Её охватило нестерпимое желание, как можно скорее отсюда уйти, а лучше убежать, совсем, навсегда.
Когда все пошли к выходу Анатолий надел на неё пальто, и они тоже вышли на улицу. Там стояли какие-то люди. Опустив глаза и не глядя ни на кого, она прошла мимо. Когда пришли на вокзал, Валентина увидела на перроне очень много народу. Это были её пионеры. Что-то горькое колыхнулось в груди. Сердце защемило.
— Боже мой, они пришли. Все пришли. Они со мной прощаются. Хорошие мои, любимые мои. Господи, я же их бросила. В начале года бросила, а они пришли со мной попрощаться. Что я делаю? Что же я творю со своей жизнью, Господи?
Они поднялись на перрон и к Валентине сразу подошла какая-то бабушка, поправила на её пальто воротничок и сказала:
— Дочка, будь счастлива. Храни тебя Господь — и перекрестила.
Следом за ней стали подходить другие бабушки. Кого-то она узнавала, кого-то нет, но все они говорили что-то хорошее и обязательно крестили её. А она молчала. Она даже не могла их поблагодарить. Не могла из-за того что в её горле стоял ком. Если произнести, хоть какое-то слово, то брызнут слёзы.
И они брызнули. Как только зашли в вагон, она села у окна. В окно на неё смотрели десятки детских глаз. Дети столпились возле окна, они улыбались, что-то кричали. За их спинами взрослые тоже что-то кричали и махали руками.
Удержаться от слёз было невозможно и тут по её щекам крупными горошинами покатились слёзы.
Вначале Валентина сдерживалась, чтобы не зарыдать, но когда электричка тронулась с места и вся толпа за окном замахала руками и рванулась следом за вагоном, она просто разрыдалась!
Чем дальше уносила её электричка от Балыксы, тем горше становилось на её душе, тем сильнее лились её слёзы и тем громче были рыдания.
А в вагоне шло настоящее веселье! Откуда-то взялся баянист, кто-то что-то наливал, пили, пели, веселились. Когда в вагон вошли две девушки -кондукторши, то Валентин, брат жениха, достал десять рублей и со словами
— За всех — отдал одной из них. Заметив, что девушка-кондуктор пытается пересчитать пассажиров, он добавил:
— Сдачи не надо!
Девушки приветливо заулыбались и пошли в другой вагон.
— Сейчас наша, мы выходим — услышала Валентина и подняла глаза. Анатолий стоял рядом и, взяв её под руку, помог ей подняться. С вагона он выпрыгнул первым и, подхватив невесту на руки, поставил на землю.
К дому шли по заснеженным шпалам железной дороги. То и дело к ним подходили и подбегали какие-то люди, улыбались, что – то говорили. Некоторые догоняли и поздравляли. Анатолий что-то отвечал, кого-то благодарил, а кого-то приглашал на свадьбу.
С реки дул пронзительный, пронизывающий насквозь ледяным холодом, ветер. Валентина почувствовала озноб, хотелось закутаться с головой, чтобы никого не видеть, не слышать и, наконец, согреться.
— Нам сюда — сказал Анатолий и, поддерживая невесту, свернул на тропинку. Спустившись с насыпи, они оказались перед большим домом, с огромными окнами. Ранее, проезжая мимо в Междуреченск, она смотрела на этот дом и думала, что это магазин, с большой витриной. А оказалось что это дом, теперь это и её дом.
У крыльца на снегу, был расстелен ковёр. На крыльце с булкой хлеба и прижатой к ней иконой Божьей Матери, накрытой рушником, стояла хозяйка, мать жениха, Новицкая Варвара Даниловна. Рядом с ней стоял её муж Новицкий Евгений Алексеевич.
Анатолий опустился на ковёр на колени, Валентина последовала его примеру.
Будущая свекровь, читая молитвы, перекрестила иконой с хлебом отдельно каждого трижды, потом большим крестом осенила их вместе.
Затем отдала хлеб своему мужу, а икону поднесла к каждому для приложения. Молодые, коснувшись губами уголка иконы, встали. Варвара Даниловна вначале обняла сына, поцеловав его в чуб, потом обняла невестку, чмокнув у венка фаты, сказала:
— Благословляю вас. Проходите в дом.
Молодые вошли в сени. В дверях дома стояли друзья жениха и родственники. Как только молодые переступили порог, все расступились, образуя живой коридор. За молодыми в дом вошли все приехавшие с ними.
Анатолий снял пальто с невесты, Панна подала ей белые туфли с ремешками. Она переобулась, Анатолий застегнул ремешки на туфлях. Они прошли в зал, где их усадили во главе стола.
Приехавшие родственники невесты, стали шумно знакомиться с родственниками и друзьями жениха, активно рассаживаясь за свадебным столом. Валентина не слушала о чём они говорили, она смотрела в окно. Девушку не покидало чувство, что она что-то делает не так. Словно ища ответа, её глаза блуждали по заснеженным макушкам гор за окном, по голым молоденьким берёзкам, что столпились у тропки, где они проходили к дому. Она не понимала, что ей делать, как быть и как дальше жить.
Гости говорили тосты, друг Анатолия, Кизилов Саша играл на баяне застольные песни. Все поздравляли молодых, ели, пили и пели. Голос Марии, как всегда, выделялся из общего хора своей мелодичностью и силой.
Все смотрят на невесту, улыбаются и что-то громко кричат. Жених встал, а она совсем не знает, что ей делать. Анатолий наклонился, поцеловал невесту и сел на место. Все дружно заулюлюкали, захлопали в ладоши и тут же принялись опустошать свои бокалы.
Баян играл, а свадьба пела и плясала и никто не обращал внимания на отрешённость невесты от происходящего.
Валентин встал над столом и, поднимая бокал, решил поблагодарить сватью Машу за дорогой и очень вкусный коньяк!
— Сватья, коньяк отменный. Поверь, я в коньяке неплохо разбираюсь — лукаво скосив на сватью глаза, сказал он.
— Понравился? — игриво задала вопрос Мария.
— Очень! Я давно такой не пил. Я ведь кроме коньяка ничего другого и не пью! Ну а в этом напитке настоящий букет всех вкусов и ароматов. Яркий привкус дубовой бочки! Это вино не одно десятилетие выстаивалось! Опять же, сорт винограда, с каким – то особым ароматом, напоминающим пряности. Великолепен коньяк, ничего не скажешь! Я- то в нём толк знаю, поверь — похвастался он.
Но Марию тоже охватило желание похвастаться. Мол, пусть знают, кто такой коньяк сделал. Она тоже встала.
— Сват, этот коньяк квн! — рассмеялась она.
— КВН, как это? Что значит? — не понял Валентин.
— Да то и значит! Коньяк Выгнанный Ночью! Да! Собственной персоной! — она картинно положила руку на грудь, слегка наклонив голову!
— Погоди, сватья, а бутылки? Вот смотри, все как на подбор и …
Но Мария не дала ему закончить свою фразу, перебила:
— Я на двух работах работаю. Утром дворник, с вечера буфетчица в ресторане. Вот там я эту тару и набрала. А самогонку две недели назад выгнала. Ну, облагородила, как полагается и вот — она так же картинно провела рукой над столом, гордо приподняв подбородок!
Тут гости одобрительно зашумели, захлопали в ладоши.
— Мария, так твой коньяк в тысячу раз лучше ихнева, Армянского столетнего! Вот там и есть самогонка, да ещё с клопами — расхохотался начальник станции Кособоков.
— А я вообще коньяк терпеть не мог, а этот зашёл в радость! Так значит это ваш продукт — восхитился начальник продснаба.
Тут все стали расхваливать Мариин квн. Валентин вначале был обескуражен, а потом пришёл в себя и тоже стал высказывать свои восхищения. А Мария вошла в раж! Ей захотелось ещё больше удивить гостей, мол, пусть наших знают!
— А вот спорим, что я упаду, а ты меня не подымешь! — обратилась она к Валентину.
— На что спорим?— весело улыбаясь, спросил он.
— А на ящик моего кавеэна!
— Идёт!— рассмеялся офицер.
— Э-э, а ты, что на кон ставишь? — спросила она.
— А ты думаешь, что я должен что-то ставить? — опять рассмеялся он во все свои тридцать два зуба.
— Ну, шут с тобой! Мы люди простые, нам Слава дороже! Пошли! — сказала Мария и направилась к выходу.
— Пошли!
Не одевая зимней одежды, она смело вышла во двор и упала на снег.
— Ну-ка Валентин, покажи офицерскую хватку — подначивали гости военного.
— Давай, давай Валентин, не посрами мужской род, справься с бабой на раз-два!
— Покажи-ка Валентин, покажи класс!
— Покажи, брат, чему тебя армия научила!— кричали, окружившие Марию и Валентина зрители.
— Маня, покажи им всем, где раки зимуют — склонившись над женой, сказал Станислав и отошёл в сторону.
— Сеструха, не подведи! — громогласно крикнул Серафим.
Мария, расслабив своё тело, спокойно лежала на снегу. Валентин подскочил к ней с головы. Он решил приподнять женщину, подхватив её за подмышки. Мариины руки, как две скользкие змеи, взметнувшись, упали на снег. Женщина в одно мгновение выскользнула из рук Валентина.
Офицер подскочил с боку и, перешагнув одной ногой через Марию, попытался ухватить её за талию. Ему удалось поднять корпус над землёй, но ненадолго, женщина как вода, вновь выскользнула, словно просочилась сквозь его пальцы.
— Не баба, а бестия какая –то — сказал кто-то.
— Ты скажи, так растеклась, как тесто — удивился какой – то зритель.
— Тесто собрать можно, а тут глянь чё делается, а? – удивлялись присутствующие.
Они гудели, не умолкая, а Валентин всё пытался поставить Марию на ноги.
Анатолий накинул на Валентину пальто и они тоже вышли на улицу.
Валентину это совсем не интересовало, да и видела она уже эти материнские трюки. Зато её внимание привлёк сигнал электрички. Головной вагон дошёл до моста через Томь и остановился, распахнув двери. Девушка, как заворожённая смотрела на распахнутую дверь.
Валентина не видела, что вытворяла её мать, она видела перед собой только вагон с открытой дверью. Словно специально распахнувшись перед ней, он манил её, звал. И ... она сделала шаг в его сторону.
Марии надоело лежать на ледяном снегу, выбрав момент, она быстро обхватила своими ногами ноги свата, дёрнула их на себя, офицер такого не ожидал и упал на снег. Женщина тут же подскочила и села ему на грудь!
Только Валентина этого не видела, она со всех ног бежала на электричку.
Заскочив в вагон, не останавливаясь, она проскочила в другой. Забившись в уголок последнего сидения, девушка облегчённо вздохнула и закрыла глаза.
— Всё! Всё кончено! Домой, домой, домой — шептали её губы. В это время электричка дала сигнал отправления, поезд тронулся, но дёрнувшись, вдруг резко остановился.
Это Анатолий заскочил в вагон, и рванул " стоп кран". Пробежав один вагон, в другом он увидел Валентину. Обхватив девушку за талию, он волоком потащил её к выходу. Подняв свою невесту на руки, Анатолий спрыгнул со ступенек вагона в глубокий снег. Снегу, в том месте, было очень много, поэтому они провалились в него по грудь.
— Зачем? Зачем ? Зачем я тебе? Я тебя не люблю! Я тебя не люблю! Ты слышишь? Я не люблю тебя! — рыдая, кричала девушка под шум уходящего поезда.
Она с силой оттолкнулась от парня и утонула ещё глубже в снег. Нежно - розовое свадебное платье и пальто, оказались у неё под подбородком. Ледяной снег охватил её тело. Освободить девушку из снежного плена было не так-то просто. Но он справился. Пробираясь вперед спиной, он дотянул Валентину до насыпи. Почувствовав твёрдую опору под ногами, Анатолий прижал девушку к груди, поднял её на руки и поставил на шпалы.
— Не плач, не надо. Всё образуется. Моей любви хватит на двоих! Вот увидишь, мы с тобой будем самой счастливой парой. Пошли, там гости нас ждут — обнимая девушку, говорил он.
А гости, увидев молодых обнимающихся на путях, быстро покинули двор и побежали в дом продолжать пить и веселиться.
— Мария, ты промёрзла, давай – ка мы с тобой для сугрева души нутро оросим — подавая Марии бокал с самогоном, предложил Валентин.
— Я в одёже продрог, а она раздетая на снегу валялась — заметил кто-то.
Все увлеклись застольем и только Панна волновалась за здоровье Валентины. Она бросилась искать сумки с вещами племянницы, которые привезли с собой.
Нашла их под какой-то лавкой в холодной комнате. Достала нижнее бельё, праздничное платье – костюм, из тонкого трикотажа с нежно - голубым и розовым узором.
Как только Валентина с Анатолием вошли в дом, она кинулась к племяннице.
— Пошли со мной, пошли — схватив её за руку, она завела Валентину в холодную комнату.
— Давай, переодевайся. Ну, снимай пальто.
Помогая Валентине снять пальто, Панна удивилась:
— Боже мой, ты же вся мокрая. Холодная, как лягушка! Быстро переодевайся и к печке! Вот тоже мне, горе-горюшко. Нужно срочно прогреться у печи.
С бокалом самогонки вошёл Анатолий.
— Валентина, тебе надо выпить— предложил он.
— Нельзя ей. Она это не переносит. Приготовь лучше горячего молока с мёдом и перцем.
— Ну, хорошо, сейчас всё будет — ответил он в недоумении.
— Мне хочется лечь и согреться — стуча зубами в холодном помещении, сказала девушка.
— Пошли на кухню, сядешь к печке спиной, разогреешься. Может Толик и молоко уже подогрел. Пошли — она ухватила девушку за руку и вывела на кухню.
Анатолий у печи грел молоко с перцем, рядом стояла его мать, Варвара Даниловна
— Уж если счас таскашься с ней как кошка с кутёнком, а дальше чё ещё ждать? — спросила она сына, не замечая, что за её спиной стоят Валентина с Панной.
— Мать, это моё дело. Ты вон к гостям иди. Гуляй. Справлюсь без тебя.
— Ну-ну — ответила она и, развернувшись, столкнулась с невесткой.
Подставив к печи стул, Панна усадила на него племянницу.
— Чё, молоко уже горячее?— спросила она у жениха.
— Да, перец уже там, только мёд сейчас положу и можно пить — он открыл шкафчик над столом, достал баночку с мёдом.
Размешав мёд, он подал Валентине бокал.
— Пей мелкими глотками, оно горячее — предупредил он невесту.
Валентина развернулась спиной к печи, взяла в руки бокал с горячим молоком и стала медленно пить.
Панна обмотала ноги племянницы чьей-то фуфайкой и встала рядом, прикрывая от холодного воздуха входной двери.
— Разогрелась, сейчас бы уснуть — мечтательно произнесла девушка.
— Так рано ещё, ну дотяни до девяти часов. Гости-то не поймут, обидятся.
— Да они обо мне давно забыли. Пьют, пляшут, да поют.
— Счас у сватьи Вари спрошу, где она вас укладывать собирается, да ляжешь — сказала Панна и ушла. Вернулась она быстро.
— Деточка, ты там не согреешься. В холодную комнату, где мы переодевались, там определили вас положить. Одна ты там совсем замёрзнешь.
Может что - нибудь нагреть, камень или кирпич и прогреть кровать. Где вот это взять-то? Не дома и не знаешь где тут чё. Слушай, вода кипит, может в вёдра набрать да на кровать поставить? Одеялом вёдра обвернуть и оно согреется.
— Лучше одеяло здесь, на печке на кирпичах прогреть. А там может и вёдра, не полные с водой поставить — предложила Валентина.
— Правильно. Я сейчас принесу одеяло и потом в вёдра воду разолью и по всей кровати расставлю.
Панна ушла, вернулась она с Зиной. Они свернули в несколько рядов одеяло, уложили на горячие кирпичи. Начерпали четыре ведра горячей воды. На бак с горячей водой положили подушку.
Зинаида взялась греть постель, время от времени передвигая вёдра по кровати, а Панна следила за прогревом одеяла и подушки.
Сбегав в холодную комнату к Зинаиде, она вернулась с вестями:
— Ну вот, всё горячее. Там у Зины матрасы тоже прогрелись.
Валентина, не раздеваясь, упала на постель и сразу уснула. Гулянка, что длилась до самого утра, ей совсем не мешала. Хозяйка с сыном Анатолием провожали уходящих гостей, приглашая их на следующий день к обеду.
— Мам, ты бы прилегла, устала наверно— предложил Анатолий.
— Ног не чую сынок, а надо ещё со столов убрать и тесто на блины завести, да к утру напечь.
— Мам, ты ложись, отдохни, мы тут сами управимся — заявила невестка Зина.
Хозяйка медлить не стала и прилегла на кровать на кухне, рядом с мужем.
Зинаида с Панной и Марией пересадили оставшихся гостей за один стол и быстро, и ловко собрали посуду, заменили на столах скатерти, протёрли пол и принялись за посуду.
Когда Варвара Даниловна встала, в доме было чисто, уютно и тепло. Чистая посуда горками стояла на кухонном столе. Женщины возле печки, постелив что-то из одежды на пол, застелив всё чистым бельём и укрывшись одним ватным одеялом, крепко спали.
— Девчонки, вставайте. Блины надо печь, да у нас ещё салаты не наделаны— обратилась Варвара к снохе Зине и дочери Рае.
— Мам, пусть молодуха блины печёт, а я гостья — заявила Раиса и повернулась на другой бок.
— Да всё мы сделаем — заверила Зинаида.
Взяв большую миску, она отправилась в холодную комнату за отварными овощами.
— Зин, там Валентинка спит, не буди пока. Пусть отоспится — тронув за рукав соседку, сказала Панна.
— Да я чё, не понимаю что ли, ты вон Марию буди, будем салаты делать.
Когда и салат оливье, и селёдка под шубой были готовы, то осталась отварная морковь и несколько селёдок, Мария сказала:
— Девчонки нарезайте хлеб, разрезайте ломтики поперёк и смазывайте сливочным маслом, я сейчас вам красную икру сделаю. Сватья, где у тебя мясорубка?— обратилась она к Варваре.
Хозяйка из сеней занесла мясорубку, протянула Марии.
— У-у, порядок, сейчас мы уберём кости из рыбы и перекрутим вместе с морковью.
— Когда рыбно-овощной фарш был готов, Мария разложила его сверху на бутерброды с маслом и уложила горкой на разносе.
— Жалко укропа нет, сверху бы посыпать. Было бы и вкусно и красиво.
— Да и так красота. А можно луковым пером присыпать? Вон у мамы торчит из сетки проросший лук — предложила Зинаида.
— О, так и сделаем. С луком-то ещё вкуснее будет — подтвердила Мария и принялась крошить луковые перья.
Зинаида, расставляя на столах салаты, в центр поставила два разноса с бутербродами.
— Красота! — окинув взглядом, сказала она.
— Девчата, пора уху варить, а я за блины берусь. У меня четыре сковородки, кто ещё со мной блины печь?— обратилась хозяйка к родственницам.
— Давай сватья, я помогу — предложила Панна и встала к плите.
— Время то одиннадцатый час, к двенадцати гости потянутся, молодую хозяйку будить надо — заметила Варвара Даниловна.
— Мань, ты сходи к дочери, разбуди её — предложила Панна.
Мария зашла к Валентине в холодную комнату. Девушка укрывшись с головой ватным одеялом, спала.
— Доченька, Валентинка, вставай. У тебя сегодня сор. Всего час времени остался. Встань, перекуси чего – нибудь, да приготовься пол мести.
В комнату вошла Панна, девушка сразу обратилась к ней:
— Тёть Панн, у меня живот болит. Такое впечатление, что его раздуло, трогаю, нет, а чувствую что раздуло.
— На двор ходила ?
— Нет.
— Сходи, если жечь будет, то мочевой воспалился. У меня от цистита таблетки с собой. У самой частенько такое бывает.
— Хорошо — поднимаясь с постели, девушка вскрикнула, хватаясь за живот.
— Ты чего это? — насторожилась Панна.
— Не знаю, так резануло, что выпрямиться не могу — корчась от боли, ответила девушка.
— Давай-ка ляж, я не зря в больнице врачу столь лет помогала, кой чему научилась.
Валентина прилегла. Панна, положив руку на живот, стала слегка надавливать в области печени.
— Больно?
— Больно.
— А здесь?
— И здесь.
— Плохи дела, девонька. Печень увеличена и жар внутри живота, похоже придатки воспалились, а здесь?— нажала она на низ живота и девушка так вскрикнула, что заплакала.
— Понятно. Я тебе сейчас дам обезболивающее и дам противовоспалительное, и от цистита. У тебя всё воспалилось. В понедельник в больницу ложись, иначе худо будет.
— Этого только не хватало, чё сватья скажет, что сын больную жену в дом привёл? — запереживала Мария.
Панна сходила в прихожую, где была её сумка, набрав медикаментов и, прихватив бокал с водой, пришла в холодную комнату.
— Вот эти таблетки за один раз все четыре выпей, они убивают вредные бактерии. Давай, пей. Потом вот все эти прими. А это лекарство я тебе тут оставлю. Ты через час его выпей, потом через два час, ещё раз выпей и потом через три часа. Я всегда с собой всё беру. Даже от поноса с собой вожу. Кто его знает, что где прихватит — подавая таблетки и бокал с водой девушке, объясняла Панна.
— На двор не ходи, ведро я тебе принесу. За шкаф его поставь, чтобы никто не видел, да кружком прикрой — посоветовала она.
После приёма таблеток состояние Валентины улучшилось и к "сору" она уже была готова.
А в понедельник Анатолий отвёл жену в больницу. Больница в Тебе была лучше, чем в Балыксе. Большая, светлая и медицинского оборудования больше. Там взяли кровь на анализы и сразу приступили к лечению.
Находясь в больнице, Валентина готовилась к сессии, выписали её только в декабре.
— Новый год встречу и второго утром уеду в Абакан на сессию — планировала она.
Жить продолжали в холодной комнате, тепло в неё поступало только из второй комнаты, которая обогревалась от кухни. Во второй комнате жил младший брат Анатолия, девятиклассник Виктор и шестилетний сын сестры Раи, Андрюшка. Была ещё одна зона в этой комнате, это молельная хозяйки. От спальных мест отделялась эта зона большим домашним цветочным деревом, что называют в народе китайской розой или гибискусом. С другой стороны стоял шкаф для книг и длинный стол. Угол стены у окна и смежную стену с холодной комнатой занимал иконостас.
Хозяйка с хозяином спали на кухне.
Молодые решили утеплить свою комнату. Они, скручивая жгутом половики, засунули их в щели, где просел пол. Сверху пол застелили чем только можно: и шкурами, и старыми фуфайками, и детскими куртками. Сверху на всё это стелили летние одеяла и в два слоя домотканые половики.
Огромная комната не имела печи, родственники мужа посчитали, что молодым будет и так жарко.
А молодые, перед тем как лечь спать в ледяную постель, прогревали её горячими кирпичами.
На новогодний праздник в доме Варвары Даниловны собрались все её дети. Тридцать первого декабря под вечер всей большой семьёй сели за стол и проводили старый год. В десять часов вечера стали собираться в клуб на ёлку. Женщины достали из чемоданов свои наряды, а Валентина решила всех приятно удивить. Она одела цыганское чёрное с яркими оборками платье, украсила грудь красивыми бусами, подкрасилась, распустила свои вьющиеся тёмно- каштановые волосы, прикрепила к ним ярко - красный из атласной ленты, цветок и готово!
Повертевшись перед зеркалом, Валентина осталась довольна своим видом. Всё ярко и всё красиво.
Клуб близко. Как и все, она решила идти в клуб в капроновых чулках и лёгком шарфике, даже пальто не на все пуговицы застегнула.
На улице тихо, безветренно. Утром выпал снег и день, хотя и был пасмурным, но не морозным. Свет от окон их дома хорошо освещал снежную тропку до железнодорожной линии. Весёлая музыка, доносившаяся от клуба, поднимала настроение и чувствовалось, что даже в воздухе витает дух праздника. В клуб шли в хорошем настроении, шутили, смеялись, предвкушая веселье.
В клубе праздник был в полном разгаре. Во второй части зала, в разноцветных огнях, стояла ёлка. Звучал вальс, вокруг ёлки кружились танцующие пары.
Раздевалки не было или она была уже заполнена до отказа, поэтому верхнюю одежду просто складывали на сидения. Все быстро уложили свои пальто, женщины переобулись и Анатолий пригласил жену на вальс. Танцевал он очень уверенно и красиво, чего Валентина никак не ожидала. А когда закончился танец, их пару признали лучшей в исполнении вальса.
— Вот вы, даёте, не успели появиться, как получили приз — засмеялся Валентин.
— Толи ещё будет, брат!— в ответ рассмеялся Анатолий.
После каждого танца разыгрывались призы. Валентина с Анатолием принимали участие почти в каждом розыгрыше.
Закончился быстрый танец и ведущий объявил новую игру.
— Нужны два игрока.
В этой миске вода, рядом две деревянные ложки — показал он на стол, стоящий рядом с ним у сцены.
— Возле ёлки два стула. На каждом стуле один гранёный стакан.
Необходимо наполнить гранёные стаканы водой из миски. Носить воду в стакан нужно одной рукой в одной ложке. Кто из игроков быстрее и полнее заполнит свой стакан водой, тот и выиграет — продолжил ведущий.
Переносить воду ложками игрокам нужно через весь зал. Вышли Анатолий и его друг Николай. Зазвучала весёлая музыка. Состязание началось! Зрители визжали и вопили. Каждый кричал имя своего игрока. Валентина с Зиной хлопали в ладоши, когда Анатолий благополучно выливал из полной ложки воду в стакан.
Анатолий крепко держал ложку и делал широкие шаги, поэтому он быстро заполнил свой стакан, а Николай торопился и разливал воду по залу.
— Видала, какого ты себе мужика отхватила!— восхищался братом Валентин — с таким в огне не сгоришь и в воде не утонишь! Как он Колю-то обыграл, а! Ай да братка, ай да молодец!— радостно обнимая брата, воскликнул Валентин.
Зрители дружно аплодировали победителю, родственники ликовали.
— А сейчас будет парад новогодних костюмов и масок! Просьба всем обладателям этих нарядов подумать, как они будут защищать свой новогодний образ. Прошу всех в костюмах и масках подойти ко мне! —объявил ведущий.
Со всех сторон к ведущему потянулись ряженые персонажи. Всех поставили в круг и под музыку предложили пройтись вокруг ёлки. Когда музыка остановилась, первый, кто оказался возле ведущего, должен был защитить свой костюм. Это был костюм "медведя" и его владелец рассказал "медвежий" анекдот.
— Забегает парень в клуб на танцы, видит девушка одна стоит у стены, остальные все танцуют.
—Ты чё не танцуешь— спрашивает он её.
—Я не умею — отвечает девушка-- научишь?
— Научу — отвечает парень— только ты мне помоги трактор толкнуть — и засмеялся с рычанием в голосе, подражая зверю.
Зрители дружно захлопали в ладоши. Следующим был "мужик, сидящий на копне". Он сделал шаг вперёд и стал исполнять "присядку", баянист быстро подстроился и стал играть"русскую"
Когда очередь дошла до Валентины, она решила спеть цыганскую песню. Исполнив один куплет, она поняла, что ей никто не сможет подыграть, а без музыки как-то было не очень ярко, она повернулась к баянисту и скомандовала:
— А ну, давай "цыганочку"!
Баянист заиграл "цыганочку с выходом" и Валентина поплыла по залу, размахивая широким красочным подолом!
А когда закончила бить дроби, то взяла в руки микрофон и метнулась к зрителям:
— Молодая. Красивая, дай погадаю! Всю правду скажу, ничего не скрою. Ждёт тебя дорога дальняя, да с быстрым возвратом. Не верь ему, предаст, глазом не моргнёт — сказала она какой-то молодой женщине. Потом кинулась к парню:
— Яхонтовый ты мой, такой молодой, а уже познал горе и беду. Не возвращайся туда, откуда приехал. Дорога в один конец будет — после него подскочила к третьему зрителю. Что она говорила и сама не знала, и не ведала, несла, что на язык упадёт. Она просто была в кураже!
Увидев, как брат любуется своей женой, Раиса язвительно спросила:
— Ты кого в жёны взял, цыганку! Других-то девок не нашлось?
Валентину не понравился тон сестры и он решил вступиться за брата и молодую невестку.
— Ты сестра чего это несёшь! Я знаю их семью, никакие они не цыгане! Эх, какая же она молодец! И нарядилась, и сыграла настоящую цыганку! — похвалил он.
— Ага, а в селе будут думать, что Толька цыганку в дом притащил — не сдавалась Раиса.
— Да мне плевать, что в селе будут думать. Давай, домой собирайся, время Новый год встречать. Сейчас призы раздадут и по домам — ответил сестре Анатолий.
А Валентина вышла в центр и всем поклонилась. Ей дружно аплодировали. Ведущий вручил приз – коробку с каким-то предметом, она ещё раз поблагодарила всех и пошла к своей компании.
— Ты чё у нас цыганка что ли? — спросила Раиса, как только Валентина подошла к ним.
— Нет. У цыган училась петь и плясать. Для сцены нужно было — ответила она.
Быстро собравшись, вся компания вышла на улицу.
— А небо–то как вызвездило! На мороз — заметил Валентин.
— Так зима. Рождественские морозы должны быть, нас и так погода балует. В нашу молодость за сорок заворачивало — держась за руку мужа, заметила Раиса.
Валентина домой бежала первой, в самом прекрасном настроении. Как же, наконец– то она "была собой". Она, как прежде весёлая, находчивая, даже озорная! Всё получилось прекрасно!
Сойдя с дороги, она быстро пошла по тропинке, что вела на железнодорожную насыпь. Когда вся компания была уже на середине этой тропки, на путях раздались крики, шум и кто-то, отделившись от кучки людей на путях, кинулся бежать по снежной тропке, навстречу Валентине и всей их компании.
Добежав до Валентины, мужчина подхватил её, как пушинку и с силой кинул в строну. Валентина с головой ухнула в глубокий снег. Зинаиду он тоже отшвырнул, но в другую сторону. Зинаида, как и Валентина, утонула в глубоком снегу и только каблуки от сапог торчали из снега. Раиса быстро нырнула за спину мужа. Хулиган уже был готов кинуться на Павла, как Анатолий его опередил. Он со всего размаху ударил хулигана так, что тот упал в снег, раскинув в стороны ноги и руки.
Не глядя на хулигана, Анатолий кинулся к жене, а Павел с Валентином стали за руки вытягивать из снега Зинаиду.
— Вот чёрт окаянный, откуда он здесь взялся — ворчала она, вставая на тропинку.
Анатолий видя, что у Валентины полные сапоги снега, предложил:
— Держись за меня — и, расстегнув ей сапог, снял его, вытряхнул снег, своим шарфом обтёр ей ногу и только собрался надеть его, как ощутил сильный удар в голову.
Он покачнулся, но не упал.
Валентина закричала, что было сил. На помощь к Анатолию кинулись Валентин и Павел.
А на дороге, возле клуба, хулигана ждала его компания из двух мужчин и трёх женщин. Услышав крик на тропке, где должен был быть их товарищ, они сорвались с места и бросились туда. Завязалась драка.
Валентина уже знала, что ей в таких случаях делать. Так она всегда поступала, когда дядя бросался с кулаками на кого-нибудь. Она со всего маху прыгнула на спину незнакомого драчуна. Обхватив его шею и сцепив руки, она упёрлась в его подбородок, крича ему на ухо:
— Этот мужик сам на нас набросился. Он меня в снег забросил. Вы его заберите, пожалуйста, а мы домой пойдём!
Как только она поняла, что её услышали, она отпустила этого и бросилась на спину другого. Когда Валентина уговаривала его не драться, раздался сильный возглас:
— Толька! Брат! Это я Толян Андреев! Мы к тебе в гости из города приехали! Ты нас приглашал, помнишь?
— Да нахрен мне такие гости нужны! — вгорячах, выругался Анатолий.
Мужчины перестали мутузить друг друга, а сняли свои шапки-ушанки и стали ими отряхиваться от снега. Кто-то искал свой шарф или шапку, кто-то перчатки. Анатолий с Валентином в снегу искали коробки с призами. А хулиган стоял на тропке, с головы до ног в снежных сосульках. Без пуговиц на полупальто, без шапки и шарфа, в растерянном виде, он таращил глаза то на одного Анатолия, то на другого и ничего не мог понять, почему его больше не бьют.
— Толик, это я твой сослуживец и сокурсник! Я Толян Андреев, мы с тобой вместе служили, вместе учились в Красноярске. Вспомнил? Ты же меня приглашал к себе. Помнишь? Вот мы прямо с поезда и к тебе. Нам матушка твоя сказала, что ты в клубе. Мы отправились в клуб через переезд, а Сёмка решил, что по тропе быстрее и пошёл. Мы немного выпили перед поездом, вот Сёмку и развезло. Мы к клубу подошли, ждём, а Сёмки нет. Тут крик. Ну, мы сюда. Сёмку бьют. В темноте фиг чё разглядишь, прости брат!
— Да твой этот хрен руку поднял на мою жену. Пусть скажет спасибо, что не утолкли его здесь, мерзавца — отряхиваясь от снега, возмущался Анатолий.
— Прости брат. Прости. Давай всё забудем и пойдём Новый год встречать — предложил Анатолий Андреев.
— Послушай, у меня что, голова котелок, чтобы по ней долбить? Я жену из снега поднимал, а он по голове шарахнул. Пошли вы куда подальше, друзья такие. Откуда явились, туда и дуйте — выкрикнул Анатолий.
— Хорошо, брат. Отдай нам наши сумки и мы пойдём на вокзал встречать Новый год — смирился Андреев.
— Я у тебя ничего не брал — бросил Анатолий и, обнимая жену, пошёл по дорожке к насыпи.
Все двинулись к железной дороге.
— Мы у тебя их оставили, сейчас возьмём и уйдём, раз такое дело — сказал Андреев и пошёл следом.
До дома все шли молча. Первыми к дому подошли Павел с Раисой, они подождали всех и когда боевые компании собрались, Валентин сказал:
— Ну, вот что. Мать не должна знать, что мы немного помахали кулаками. Ну, мы что, не люди что ли, выгонять вас на улицу под Новый год. Заходим все, и все вместе встречаем Новый год. А если кто-то проговорится, я тому язык прижгу калённым железом. Всем ясно?
— Да ясно, чего тут не ясного — заявил Андреев.
— Эй, Сёма, а ну иди сюда!— приказал Валентин.
Семён подошёл.
— Вот что друг, быстро извинись перед всеми и дай слово, что больше даже не пикнешь!— потребовал Валентин.
— Ага, не пикну точно, простите — склонив голову, сказал Семён.
— Ну, вот то-то. Заходите, гости дорогие — он открыл дверь и пропустил гостей вперёд. Вслед за ними вошли все остальные.
— Ба! Да что это вы все в снегу, как дети малые?— удивилась Варвара.
— Мать, а мы и так дети малые, вот накурялись и домой! — рассмеялся Валентин.
Праздник встречали дружно, шутили, смеялись, поздравляли друг друга с Новым годом. И как это обычно бывает в сёлах, после новогоднего застолья, опять отправились в клуб. Домой вернулись уже утро, и кто где смог найти себе спальное место, тот там и уснул.
Днём Валентина поняла, что опять простудилась и нужно как можно быстрее бежать в больницу. Там Валентину осмотрели и срочно, в сопровождении фельдшера, отправили в городскую больницу.
Весь январь Валентина пролежала в городе. Больше всего она переживала за то, что не смогла поехать на сессию. Выписали её только в феврале.
Однажды в самый сильный мороз приехал Николай, он привёз внучке телеграмму.
— Дочка, подружка твоя в Черногорске померла, что за речкой жила, Корнева. Вот я тебе телеграмму привёз, к нам прислали. На похороны тебе ехать. Завтра похороны- то.
— Да какие ей поездки, она еле оклемалась! Весь месяц в больнице пробыла — возмутилась свекровь.
— Я поеду. Прям сейчас с электричкой и поеду!— твёрдо заявила Валентина.
— Ну, зачем тебе на перекладных? С ночным поедешь и успеешь проводить. А так на перекладных намаешься, да и там неизвестно где ночь проведёшь?— негодовала Варвара Даниловна.
— Сватья верно сказыват. Раньше обеда на погост не выносят. В самый раз поспеешь, если с поездом отправишься. Ещё и у гроба посидишь. А сейчас бестолку ехать, только себя мучить — уговаривал Николай внучку.
— Тогда я с тобой домой поеду. А ночью может и ещё кто с Балыксы на похороны поедет.
— Ну, гляди, как лучша. А то и в самый раз, хоть до поезда погостишь дома — согласился с внучкой Николай.
Дождавшись вечерней электрички, дед с внучкой поехали в Балыксу. Чем ближе приближались к станции, тем волнительнее становилось на душе у Валентины. Воспоминание о её пионерах, щемило сердце, а точнее сдавливало грудь чувство вины, что в начале учебного года, она их бросила.
С большой радостью старшую сестру встретила любимая сестрёнка Тома и самый младший братик Женечка. Они кинулись обнимать Валентину.
— Мои вы хорошие, соскучились? Я тоже — целуя и обнимая их, говорила она.
— Приехала, моя ненаглядная. Погостить приехала? Одна? — спросила Пелагея внучку.
— Одна, бабуль. Я сегодня ночью поездом в Абакан уезжаю.
— На учёбу в Абакан-то?
— Нет бабуль, на похороны. Подруга умерла.
— Ах, да и правдать. Батя ж телеграмму увозил. Память–то совсем никудышна стаёт — горестно произнесла Пелагея.
— Валентина, садись ужинать — предложила Панна.
— А где дядя, на работе?— поинтересовалась племянница, садясь за стол.
— Серафим на север уехал. Туда многие наши с Чарыша уехали. Нахвалили, он и сорвался. А как оно будет, не знаем, толи останется он там, толи вернётся?
— Понятно. Давно уехал?
— Сразу после Нового года. Второй месяц пошёл. Пишет, что устроился по своей специальности и как вагончик получит, так нас заберёт. Работа, сказал и мне есть. Без работы не останусь, так же телефонисткой могут взять — поделилась с племянницей новостями Панна.
После ужина, Пелагея собрала Валентине в дорогу продукты, завернула их в газету.
— На-ка, возьми, здесь не корыстно чё, но пирожки с осердиями, два яйца отварила. Свежего молока нет, так я тебе топлёного в маленьку баночку налила. Всё не голодом быть. Как будешь подъезжать к городу, так и покушашь.
— Спасибо, баб — упаковывая продукты в сумку, поблагодарила Валентина бабушку и поспешила на вокзал.
— Всё, я пошла.
— Давай, с Богом — сказала на прощание Пелагея, перекрестив внучку.
Валентина ехала в общем вагоне, но зимой народу немного, поэтому можно было ехать лёжа. Утром она привела себя в порядок, съела пирог, выпила молоко и, как только поезд остановился, рысью побежала на автобус.
Въехав в Черногорск, её вдруг охватило волнение, очень хотелось выйти у комбината.
— Только зачем? А вдруг не пустят. Заставят пропуск выписывать, да и девчонки должны пойти на похороны — она проводила взглядом здание и поехала дальше.
В общежитии, на проходной, сидела незнакомая женщина–вахтёр.
— Здравствуйте, а где тётя Клава? — спросила она у женщины.
— На пенсию ушла, а вам зачем? — спросила она в ответ.
— Просто я здесь жила, думала увижусь. Я к подруге на похороны приехала, вот телеграмма — подавая женщине телеграмму, сказала Валентина.
— Похоронили уже. Вчера приехал брат покойной и решил, что нечего её держать, вот вчера и похоронили.
— Как? А что мне теперь делать? — не ожидая от себя, Валентина вдруг горько заплакала.
Женщина дала ей стакан воды и предложила сесть рядом.
Валентина села, сделала глоток, потом спросила:
— А что случилось, почему она умерла?
— На работе поднялась температура, она сходила к врачу, ей дали жаропонижающее. Но не помогло. Грипп. Так и умерла на работе,
за машиной.
— О, Господи, от гриппа? Как же так? Неужели от гриппа умереть можно?
— Ну, вот так. А ты куда сейчас?
— Не знаю. Съезжу на комбинат, потом в Абакан на поезд и домой.
— А где живёшь?
— Город Междуреченск знаете?
— Да. Кемеровская область.
— Вот возле него и живу.
— А поезд-то во сколько?
— В десять ночи.
— Так давай чаю попьём, поговорим. Тебе же торопиться некуда. Сейчас только восемь часов.
— Некуда. На комбинат схожу и всё. Только в какую смену девчата, не знаю.
— А ты иди в конце смены, если отработали, то встретитесь и если они во вторую, то дождёшься.
— А если в ночь?
— Тогда по домам только. Адреса-то знаешь?
— Знаю.
— Ага, чай закипел. У меня тут колбаска есть, хлеб с маслом, конфеты.
— У меня есть пирожки с ливером и два яйца.
— Ну, яйца я не ем, а за пирожок, спасибо.
К концу смены Валентина подъехала к комбинату. Ей повезло, вахтёром был знакомый дежурный.
— Дядя Стёпа, здравствуйте. Возьмите мою сумку, я в цех к девчатам сбегаю.
— Ну, давай, давай. Поди, на похороны приезжала?
— Да, на похороны.
— Вот ведь кака смерть-то. Прямо у станка. О Господи, Господи, спаси, сохрани. А ты надолго?
— Нет, на час не больше.
— Ну, хорошо, беги. Потом мне расскажешь, где живёшь, чё делашь.
— Хорошо, расскажу — бросила она на ходу и выбежала в проходной коридор.
Знакомый гул машин, такой родной и далёкий. Она свернула в прядильный цех и сразу увидела подругу, Галину Питерцеву.
Девушки обнялись, долго обменивались новостями, потом Галина предложила поехать к ней.
— Нет. Боюсь опоздать на поезд. Сейчас с тобой расстанемся, я схожу в столовую. Куплю что-нибудь в дорогу и поеду в Абакан. Да ещё в свой цех сбегаю, навещу своих.
— Скучаешь?
— Особо нет. Но вспоминаю часто.
Девушки расстались, и Валентина побежала наверх, в столовую. Купив комплексный обед, она поставила разнос на свободное место и собиралась присесть, как услышала сзади себя:
— Вернулась?
Она оглянулась и сердце её упало в пятки. Это был начальник электроцеха, однофамилец и тёзка её мужа, Анатолий Васильевич Юрьев.
— Нет. Не вернулась. По делам приехала — руки её затряслись, голос тоже дрогнул и противно задрожал.
--Можно я рядом присяду, не возражаешь? — спросил он.
— Нет. Это же не моё личное. А ты ничего и не взял.
— А мне не надо, я скоро домой. Приходил за ребят долг отдать и вот тебя увидел.
— Можно спросить?— не глядя на Юрьева, сказала Валентина.
— О чём? Спрашивай.
— Кто у тебя родился?
— А я что, был беременным?
— Хорошо, кто родился у вас с Лизой?
— С Лизой? А почему у нас? Это у Лизы родился ребёнок от её мужа, а я здесь каким боком?
— Я видела вас вместе. Ты поздно ночью был у неё в комнате. Я в окно видела. Вот и подумала, что ты с ней спишь и что это твой ребёнок.
— Лиза училась с моим старшим братом. Они были помешаны на мотоциклах. Павел уехал в Калининград, а Лиза вышла замуж. Муж её обижал, и она ушла от него жить в общежитие. А в общежитии мотоцикл ставить негде, поэтому свой мотоцикл она поставила к нам в гараж. Потом она встретила хорошего человека, вышла замуж, а ко мне она как к младшему брату относится. Я в любое время мог бывать у неё. Мы могли целую ночь проговорить как брат с сестрой.
— Я не знала — упавшим голосом произнесла Валентина, а в горле появился ком, и защипало в носу.
— А я тебя искал. Ездил в Подсинее, был в школе. Директор сказал, что была какая-то, но больше не появилась. Мне про Подсинее твоя подружка сказала. Я сказал ей, что там тебя нет. Она ответила, что тогда не знает, где ты.
— Какая подружка?
— Маленькая такая.
— Она умерла. Прямо здесь, на комбинате.
— Это она умерла прямо в цехе?
— Да.
— А, так вот почему ты приехала. Значит, она знала твой адрес, а мне его не дала.
— Мы думали, что ты отец Лизиного ребёнка.
— Ясно. Сейчас куда?
— На вокзал и домой.
— Давай к нам, мои старики рады будут. Честное слово.
— Нет. Поздно.
— Никогда ничего не поздно, поехали.
— Нет, я замужем. Он кстати тоже Анатолий Юрьев и тоже электрик.
— Так нам и регистрироваться не надо, всё уже есть — улыбнулся Анатолий.
— Я так не могу.
— Любишь его?
— Какая теперь разница.
— Не уезжай. Оставайся. Потом развод возьмёшь. Устроишься здесь в школу или детский садик. А можешь вообще не работать, пока учишься. Что, думаешь, не прокормлю? Прокормлю, у нас же свой огород есть. На картошке проживём — улыбнулся он.
— Уходи, пожалуйста, не к чему теперь этот разговор.
Ком в горле не проходил и Валентина боялась расплакаться.
— Если ты беременна, то мы никому не скажем, что это не мой ребёнок. Я его любить буду. Честное слово. Пашка предлагает к нему в Калининград переехать. Мы туда уедем, и вовсе никто ничего не узнает. Не уезжай. Поехали к нам. Поехали, старики обрадуются. Они тебя любят.
— А ты? Ты любил? Ты хоть когда-нибудь мне это сказал? Ты только пьяным ко мне подходил, как будто я этого достойна — голос дрогнул и непрошенные слёзы .покатились по щекам.
— Почему пьяным? Я же не пил, когда мы дружили.
— А сейчас?
— Бывает. Но я не буду, честное слово. Как ты скажешь, так всё и будет. Ты же меня знаешь, я слово держу.
— Нет, не знаю, я ничего не знаю. Ты обрушился на меня, как снег на голову. У тебя, что никого нет?
— Ну, есть, но это не серьёзно. Я всех с тобой сравниваю и вижу что это не сопоставимо, честное слово.
Со всех сил она старалась унять свои слёзы, но ничего не получалось.
— Я не могу сделать того, что ты просишь. Не могу. Муж заботится обо мне. Бережёт, защищает и даже спасает. Я не смогу его предать. Не смогу. А любовь она приходит и уходит. Прошу тебя, уходи!-- повысила голос Валентина.
— Я буду надеяться, что ты однажды вдруг захочешь вернуться ко мне. Напиши мне тогда и я за тобой приеду. Мой адрес Пионерская шестнадцать, надеюсь, ещё помнишь?
— Помню. Прощай — уже не сдерживая слёзы, попросила она.
Он ушёл, а Валентина глотая слёзы, ела суп, не ощущая его вкуса.
В половине седьмого утра, она вышла из вагона и побежала по заснеженным шпалам. Как обычно, с реки дул колючий зимний ветер, обжигая щёки и выбивая слезу из глаз. Сбегая с насыпи, она увидела, что в доме горит свет, из трубы валит густой дым.
— Свекровь у плиты хлопочет — подумала Валентина, подходя к дому.
—- Приехала. А я уж грешным делом подумала, что ты там застрянешь — огорошила, свекровь невестку.
— Доброе утро. Почему застряну?
— Ну как, девять дней, а там и сорок недалеко. А ты гляди-ка, быстро обернулась — ловко прикрыв свои намёки, сказала Варвара.
— Толик ещё спит?— спросила Валентина, снимая пальто.
— Так буди, пусть на работу собирается. А к тебе вчерась из конторы приходили, хотят тебя работать в клуб позвать. Пойдёшь?
— Позовут, так пойду.
— Ну, вот и ладно, вот и хорошо. Контора-то с восьми часов работает. Сбегай, узнай, чё скажут. В лоб не дадут. Всё лучше чем дома–то сидеть.
В клубе работать не мешки ворочать. А петь да плясать, ты как оказалось, большая мастерица. А там оглядишься, себя покажешь, может и в школу примут — накрывая на стол, рассуждала Варвара Даниловна.
— Мам, чего это с утра пораньше ты тут запричитала. Я, может, свою жену не собираюсь на работу отправлять. Ей институт закончить нужно, а вы чего лезете не в свои дела?— возмущался Анатолий, остановившись возле умывальника.
За мать вступился младший сын, Виктор.
— Ты давай умывайся быстрее, не один тут. Мамка никого никуда не отправляет. Она рассказывает, что с конторы приходили, Валентину твою работать в клуб зовут. Уж очень твоя жена им понравилась тогда на ёлке в Новый год. Вот вместо Петьки и решили её взять. А ты тут на мать катишь.
— Валентине решать, когда и где работать — поставил точку в разговоре Анатолий.
Через час Валентина уже была заведующей Тебинского дома культуры.
продолжение следует.