Я стоял посреди дороги, вглядываясь вдаль.
— Яша, вдруг автобус сломался… Придётся на вершине горы ночевать?
— На вершине с наступлением темноты станет совсем холодно. Спустимся вниз, в долину. Может, попутную машину остановим. Не будет машин — всю ночь будем плясать танец замерзающих цуциков!
— Ещё полчасика ждём — и вниз!
Автобус показался, когда я гадал, идти ли в сторону Закуличек или развернуться к городу.
Я заскочил в открытую дверь.
— Решил вернуться? — тихонько, чтобы не привлекать внимание пассажиров, спросил водитель. — Яша, я тебя предупредил! Смотри, как бы от её хахалей по носу не получить. Или какую болезнь не подхватить.
— Спасибо, — так же тихо ответил я. — Я всё знаю. А возвращаюсь ради красивых гор.
— Да, наши горы привлекают туристов со всей страны, — громко ответил водитель.
Проезжая мимо Женькиного дома, я посмотрел, нет ли белого «мерса».
— Не обольщайся. Один “мерс” уехал — через минуту другой приедет, — пробурчал Мишка.
На автовокзале я увидел Женькину тётку. Она держала под руку красивого парня в изысканно–сером костюме.
— Ну, сыночек, милости просим! — ласково говорила тётка.
Я испугался. Думал, что она заметила меня. Даже хотел бежать.
— Надеюсь, ты будешь удовлетворён, — ворковала тётка, теснее прижимаясь к парню.
Парень кивал и как-то вымученно хихикал. Я втиснулся в поток людей ещё глубже.
Когда тётка увела парня достаточно далеко, я пошёл в гостиницу. В семь часов вечера в горы не пойдёшь, поэтому я оплатил место в двухместном номере и завалился на кровать с книгой в руке.
— Так-то, Мишутка, что остаётся делать?
Открылась дверь, в номер зашёл лысый розовый толстячок в светлом спортивном костюме. Тот самый учитель музыки.
— Турист? — спросил он и подал мне руку.
— Да! Все горы в округе будут мои, — ответил я.
— Я тоже… турист. Клубничку в горах собираю. В Закуличках редкие экземпляры попадаются, — сказал “учитель музыки” и засмеялся. — Я не супермен, поэтому клубнику приходится покупать. Ну, ты понимаешь, про какую клубничку я говорю. Ты тоже клубничку потребляешь, не так ли? Ты же тоже там был? Я видел. Зря не дождался. Хотя сразу за мной крутой клиент был.
Я хотел узнать, за сколько он купил Женьку, но постеснялся. Он сам начал рассказывать.
— Я с детства не отличался ни красотой, ни мужественной фигурой, ни спортивными достижениями, был вечным посмешищем для всей школы, поэтому на личном фронте всегда терпел неудачи. Хотя влечение к девочкам было повышенным. Теперь навёрстываю. Заработок позволяет компенсировать недетский возраст, наличие брюха и лысины, отсутствие обаяния и эротичности. У меня на две недели вперёд оптом закуплено. Я в отпуске, каждый день буду наведываться. Завтра утречком снова пойду на свидание. Меня записали на десять утра.
— Что? Запись в регистратуре? — я едва сдержал презрительный тон.
— Там хозяйка ведает очерёдностью. Тётка девчонки всю жизнь проработала в регистратуре больницы. Говорит, порядок любит. Канцелярские привычки живучи.
— Поди-ка и документацию ведёт?
— Не знаю.
— Значит, ты в отпуске загораешь? — я без комплексов обратился к толстячку на “ты”, потому как видел его в непотребном виде.
— До конца отпуска надеюсь здесь загорать. Специально целый год денежку откладывал… До конца отпуска оплатил. Досадно, что отпуск рано или поздно заканчивается. Деньги тоже иссякают.
После ужина в недорогой деревенской столовке я пошёл на прогулку. Солнце скрылось за горой, стало прохладно. Но я решил хотя бы издали посмотреть на Женькино житьё–бытьё. надеясь, что в сумерках останусь неузнанным.
Приближаясь к Женькиному дому, я услышал возбуждённые мужские голоса. Судя по резким нецензурным репликам, назревала драка.
— Вмешаться? Защитить Женьку? Ради чего?
— Яша, возвращайся. Чем дальше будешь держаться от грязи, тем чище будет твоя совесть, — успокаивал меня Мишка. — Какие бы добрые намерения у тебя ни были, виноватым окажешься ты.
— Предлагаешь оставить всё, как есть? И уйти?
— Тебе Женьку не вытащить из этого болота. Ты же знаешь, как утопающие в трясине тянут за собой спасателей?
Судя по крикам, драка уже разгорелась. К возбуждённым мужским голосам присоединились женские. Явно выделялся пронзительный крик Женькиной тётки. Второй женский голос, судя по репликам, принадлежал жене одного из дерущихся. Третий голос был Женькин.
— Мальчики, мальчики, успокойтесь, — кричала Женька. — Прекратите! Все останутся довольны! Не хотите в очереди ждать — попробуем групповуху.
— Я тебе покажу групповуху! — взвизгнула обманутая жена. — Все волосёнки у тебя повыдёргиваю!
— Ты мою девочку не тронь! — вмешалась Женькина тётка. — Лучше следи за своим кобелём!
— Ты сама придержи свою падчерицу.
Обманутая жена вцепилась в волосы Женькиной тётки. Та в ответ принялась ногтями карябать противнице щёки. Визг стоял на всю округу, заглушив сирену милицейской машины.
Милицейская машина остановилась рядом с дерущимися парнями, которые дружно прекратили драку и кинулись бежать в разные стороны. Чтобы не оказаться в числе задержанных, я потихоньку пошёл дальше по обочине дороги.
Издалека я слышал, как потерпевшая обманутая жена жалуется на неверного мужа, Женьку и её тётку.
Громче всех голосила Женькина тётка. Она жаловалась на тяжёлую жизнь, повторяя, что она — героиня, вырастила троих детей и теперь растит сиротку–племянницу, что девчонке нужно одежду, обувь покупать. Кормить, на учебники тратиться.
Послышался и Женькин голосок, но на неё обрушился дружный шквал упрёков от тётки и обманутой жены.
— Заявление будешь писать? Или мирно уладим? Или в отделение поедем? Все вместе, — услышал я напоследок голос милиционера и свернул в переулок.
Чем закончился инцидент, не знаю, потому что через десять минут я гулял по залитым лунным светом окраинам деревни и с наслаждением вдыхал аромат полыни.
— Что, Яша, убедился, что она неисправима?
— Миша, это я виноват! Если бы я не уехал, не бросил её, этого бы не произошло.
— Ну-ну, ты разом превратил бы её в благонравную обывательницу? Спасатель.
Стало прохладно. Я скоренько пошёл в обратном направлении. Проходя мимо Женькиного дома, я остановился в надежде услышать знакомый голос. В доме горел свет. Во всех окнах. Но шторы были задёрнуты. В летней кухне свет не горел.
— На что надеешься, Яша?
— Сказать последнее слово и адью! Теперь уже окончательно.
— Хочешь последнее слово за собой оставить?
— Ты кто такой? — раздался хриплый развязный голос прямо возле уха.
Я вздрогнул, оглянулся и увидел крупного парня.
— Это я, — машинально сказал я.
— А–аа, это ты, Толик? — засмеялся парень.
— Да–да, — наобум подтвердил я.
— Привет, братишка. Я с пьяни не признал тебя… без очков да в сумерках, — голос “брата” стал приветливым. — Толик, погоди чуток, давай я первый, а ты после меня. Подождёшь?
— Подожду. Проходи!
— Прости, что лезу без очереди. Пропустишь же старшого братку? Без обиды?
— Проходи, братка, — принял я игру.
Браток засмеялся, пожал мою руку и пошёл к летней кухне. Но вернулся и сказал:
— Толя, чего ты будешь тут стоять, мёрзнуть? Давай групповуху устроим! Пошли. Я маленько пьяный. Если что, подмогнёшь мне. Я оплачу за себя и за тебя.
Браток пошёл к летней кухне. Я сделал вид, что иду. Сам же потихоньку отстал. Через минуту парень стучал в окно летней кухни.
В летней кухне загорелся свет, в окно я увидел хрупкую девочку в трусиках и маечке. И зашёл в ограду.
— Привет, козочка! Хочешь двойное удовольствие? За полуторную плату…
— Привет, Серёженька! Что за удовольствие?
— Мы с братишкой дружненько тебя удовлетворим. Хочешь групповуху? — браток обернулся и позвал: — Толя, поди сюда. Я договорился.
— А, была – не была, — я подошёл к освещённому окну летней кухни.
— Это ещё кто такой? А–аа, Яша! — Женька довольно засмеялась. — Заходи, Яшенька!
— Какой ещё Яша? Это мой братишка Толик, — парень рассмотрел меня, когда я зашёл в летнюю кухню, и хлопнул себя по лбу. — Эй, где мой брат?
И браток ударил меня в грудь своим огромным кулаком. Хорошо, что пьяный, едва держал равновесие, иначе не устоять бы мне на ногах.
Было обидно, но не очень больно, потому что тело едва повиновалось “брату”.
— Что и требовалось доказать. Она сама выбрала свой путь, — сказал Мишка уже во дворе. — Надеюсь, ты не собираешься стоять в очереди.
— Как всё гадко! Пошли, Миша, спать.
Я вышел за калитку и пошёл по тротуару. И услышал:
— Яшенька, вернись! Прости!
Но раздался громовой голос:
— Эй, коза! Ходи сюды! Я деньги заплатил!
— Сейчас, Серёженька, бегу! Только ты, Яша, не уходи! — крикнула Женька вдогонку. — Обещаю тебе романтическую ночь!
Но я уже удалялся.
— Эй, коза, романтическую ночь ты должна мне! — раздался зычный голос “братишки”. — Я заплатил по полуторному тарифу! Щас ещё мой брат Толик прибежит!
Я шёл по дороге и, несмотря на боль и обиду, наслаждался тишиной, покоем и свободой. Стало холодно. Я ускорил шаг. Чтобы оставить меньше шансов вернуться назад.
— Романтическая ночь, видите ли… Хорошо, что это произошло сейчас, а не тогда, когда полюбишь. Для влюблённого это больной удар.
— Миша, ты думаешь…
— Да, Яша, ты просто болен. И болезнь твоя называется… блажь! Будет у тебя превосходная девчонка! Вот увидишь! Милая, преданная, верная, самая лучшая!
— Правда, Миша?
Вопреки заверениям я всё же порывался вернуться к Женьке и дождаться, когда от неё выйдет пьяный браток.
Я быстренько добежал до гостиницы и с наслаждением укутался одеялом. Я затыкал уши, чтобы не слышать похрапывания любителя клубнички, но помогало мало.
Я лежал на кровати. В окно светил уличный фонарь. Я всё ещё хотел тайком от Мишки одеться и побежать к Женьке. Я с трудом удерживал себя от того, чтобы вскочить с кровати.
Я слушал похрапывания любителя клубнички и завидовал ему. Вот он довольный, удовлетворённый спокойно спит. А что мешает мне? Страх получить по морде от очередного принца? Страх заразиться? Страх коренным образом изменить свою жизнь? Страх ответственности? Необходимость принимать решение? Я сел возле окна и, глядя на освещённую часть улицы, стал мечтать, как оденусь, выйду на улицу и пойду к Женьке. Дождусь, когда выйдет очередной любитель ягодки.
Любитель клубнички невнятно забормотал. Сходил на горшок и бодренько сказал.
— Привет, герой! Не спишь? На свиданке был?
— Нет, не решился.
— Мечтаешь? Не теряйся. Денег не так много потребуется. Но доплата за клубничку немалая… Где ещё малолетку снимешь?
— Сколько, если не секрет, — спросил я.
— Да какой тут секрет! Вся деревня расценки знает, — любитель клубнички назвал цену.
— Даже если выгребу последнюю мелочь из карманов, всё равно не хватит, — шепнул я Мишке на ухо.
— Тебе она, вроде, бесплатно? — сказал толстячок.
— Даже если бесплатно… гадко всё это!
— Гадко–то гадко, но это противное жирное тело требует своего! — любитель клубнички побил себя кулаком по брюху. — Когда я в институте учился, это же самое жирное тело делало меня изгоем. На физкультуре я был всегда последним, на танцах — посмешищем. Девчонки отпускали в мой адрес самые ядовитые шутки. Так и остался я мальчиком. Можно бы жениться на пожилой женщине, но не перебесившаяся плоть требовала реванша. Требовала именно миленькую, хрупкую…
Любитель клубнички завалился на кровать и укутался одеялом.
— Однажды вечером в общаге, я уже засыпал, — продолжил любитель клубнички. — Возле нашей двери раздалось рыдание. И милейший голосок… Володенька, я люблю тебя! Я жить без тебя не могу! Я вскочил с кровати, впопыхах задом наперёд напялил шорты и вывернутую наизнанку майку, настежь распахнул дверь и… услышал дружный хохот. Я увидел толпу однокурсников с фотоаппаратами. Фотовспышки ослепили меня. Эта ночь была последней в общаге. На следующий день я снял квартиру за пятнадцать рублей в месяц, немалая по тем временам сумма. Так я и жил: мечтал, подсматривал из-под газетки на купающихся девчонок на пляже. В институт ходил, как на каторгу. Так и живу бобылём. Вот, в отпуск вырвался в Закулички. Потом буду лапу сосать до следующего отпуска.
С утра пораньше мы запаслись обедом и скоренько пошли к ближайшей горе. Мы наметили ущелье, откуда вырывался бурный поток, и пошли напрямик в этом направлении.
— Мы — альпинисты! А посему — в горы! — пробасил Мишка.
— В горы! — вторил я.
После получаса ходьбы мы были у подножия горы.
— А что, Яша, не жалеешь упущенных возможностей?
— Прошлого не вернуть… что теперь жалеть? — ответил я, скоро поднимаясь в гору. — Хотя непросто жить изгоем.
Несмотря на приличную высоту, вершины горы мы достигли легко. Причиной было отсутствие высокой травы и кустарников. И небольшая крутизна.
Небо было облачным. Облака плыли прямо надо мной.
С высоты я смотрел на реку внизу и радовался, что ответственность за окончательный разрыв лежит не на мне.
— На слабенькой девочке? — спросил Мишка.
— Ты думаешь, мне следовало драться с Женькиной тёткой? Доказывать, что я не верблюд? Или драться с Женькиными кавалерами?
— Яша, ты всё правильно сделал. Хоть изредка смотри на часы, чтобы не остаться на вершине горы в ночь. Будет холодно! Видишь, какие облака? Здесь, в горах, может снег пойти. Ты в летней курточке, я в простой жилетке. Не забывай, что продуктов хватит только на обед. Помни: завтра с утра на работу.
Облака опускались всё ниже, и скоро я любовался облаками, едва ли не трогая их руками. Меня окутал густой–густой туман.
— Ёжик в облаке, — засмеялся я.
Туман стал редеть. И вот я, скрытый по грудь облаками, плавал по облачному океану.
Я сидел на огромном валуне, глядя на облака с вершины горы вниз. Облака опускались всё ниже, туман постепенно рассеивался, пока не растворился совсем.
Село было, как на ладони. Я нашёл взглядом Женькин дом и стал мечтать, как ночью постучу в окно летней кухни, как Женька засмеётся от радости, как закроет двери на прочные замки, нежно обовьёт мою шею ласковыми руками. Как в самый решающий момент раздастся громкий стук и грязная ругань.
Я ударил кулаком по земле.
— Яша, успокойся. Радуйся, что битым оказался сейчас, а не позже, когда… женишься.
— Я не собираюсь жениться! Нормальной семьи не получится. Эх, друг мой плюшевый — плюшевое сердце, поролоновая кровь, поролоновая душа…
— Н-ну поролоновая кровь — какая ни есть, придётся терпеть. Но душа… какую сам вдунул, такая и есть.
Я забрал вещи из гостиницы и попрощался с “учителем музыки”.
— Эх, хорошая была бы девчонка, да воз хлопот с ней наживёшь.
— Думаешь, её уже не исправить? — я смело обращался к толстячку на “ты”.
— Девчонку укротить не проблема. Шишек наполучаешь от её кавалеров. Вот сегодня… — “учитель музыки” показал на свежий кровоподтёк на груди. — Любители клубнички так и вьются возле её дома. Все хочут без очереди.
На автовокзал я пришёл за десять минут до отправления автобуса, чтобы не встретиться с Женькой и её тёткой.
Водитель автобуса как-то тепло меня поприветствовал.
— Покорил вершину, Яша? — спросил шофёр, закрыв двери. — Гони Женьку. Девчонка пропащая. Только приехала в Закулички, сразу недобрую славу заимела.
Автобус медленно ехал по центральной улице. Я впился взглядом в дверь летней кухни, надеясь напоследок помахать Женьке рукой. И увидел! Два парня жёстко махались кулаками, пытаясь поддеть наиболее уязвимые точки тела.
Женька стояла поодаль, смеялась и азартно била кулаком в свою ладошку. Увидев автобус, она равнодушно посмотрела в мою сторону. Заметив меня, она безразлично махнула рукой и переключила внимание на дерущихся парней.
— Что и требовалось доказать, — сказал я и сконцентрировал внимание на вершинах гор.
В мыслях я продолжал воевать с Женькиной тёткой, Серёженькой, с местными и заморскими принцами… С любителем клубнички, моим главным соперником… С Женькой, предательницей…
На перевале я был уже совершенно спокоен. Любовался лентой реки, серыми скалами, низкими облаками и ледниками там, вдали…
Уже в сторожке я бухнулся на диван и расслабленно засмеялся. Потом включил музыку и подкинул Мишутку под потолок.
— Миша, я рад! Теперь–то я уж точно знаю, что… А знаю я лишь то, что я остался в своём вечном положении изгоя, — засмеялся я и заплакал.
Но быстро вытер слёзы и пошёл проверять вверенную мне территорию завода.
Я бродил вдоль бетонного забора и вспоминал потрясающую прогулку над облаками.