После разговора с генералом для Ковальчука стало абсолютно понятным, что медлить нельзя, раз уже сам директор Службы «Н», пусть даже и бывший, открытым текстом предупреждает его о нависшей опасности. «Значит надо действительно прятать и семью, и дневник, и расшифровки к нему», -подумал Михаил. Тяжело вздохнув, он перезвонил Наташе, чтобы она незамедлительно собирала все необходимые вещи, включая деньги и документы, а потом вместе с Васьком часа через три ждала его дома. Оговорив детали срочных сборов, Ковальчук предупредил супругу, что старших из института он заберёт сам. Наташа не задавала мужу лишних вопросов, прекрасно понимая, что при встрече он обязательно всё ей объяснит, а потому быстро нашла три походные сумки и стала их заполнять.
Михаил тоже не стал тратить драгоценное время. Переговорив по телефону с супругой, он пригласил в кабинет Статника, который ещё с раннего утра находился в городе по служебным делам, но обещал быстро всё закончить и в течение часа вернуться в офис. До его прибытия Ковальчук сделал цифровые копии с дневниковых записей Ракова и своих расшифровок, заархивировал их, а потом перебросил все материалы на два «микрочипа». Непосредственный доступ к самой информации Михаил «обезопасил» паролем. На всю эту операцию у него ушло не более сорока пяти-пятидесяти минут, по истечению которых приехал запыхавшийся Статник, гнавший свою машину аж с другого конца города.
Поздоровавшись со своим заместителем, Михаил попросил его выключить все имевшиеся при нём «мобильники», а потом, в целях дополнительной безопасности, запустил заранее подготовленную им портативную «глушилку». Одну из тех, которые сотрудники компании довольно часто использовали в последнее время при проведении важных переговоров.
Проделав эти нехитрые операции, Михаил Викторович кратко, но предельно ясно пояснил Статнику, что у него возникли очень серьёзные проблемы, а потом изложил надуманную туристическую «легенду», хоть как-то объяснявшую причины, по которым генеральному вместе с семьей приходится срочно уехать не только из города, но и из страны. Предварительно недели на две. Затем он передал Юрию Степановичу один из подготовленных «микрочипов» и попросил его надёжно спрятать, пояснив при этом, что информация закрыта паролем, который знает только он и его супруга. В случае чего, Наташа этот пароль сообщит, но пока такой необходимости нет.
Лишних вопросов по содержанию «чипа» Статник не задавал, пообещав, что обязательно обеспечит его сохранность (второй «микрочип» ещё до приезда Статника был спрятан Михаилом в кулон, который он намеревался передать супруге).
- Когда всё уляжется, дружище, -сказал Ковальчук, -ты мне его вернешь, а пока пусть эта вещица побудет у тебя. Если со мной что-то случится, Наташа будет знать, как поступить дальше. А пока это, так сказать, моя охранная «грамота», которая остаётся у тебя на сохранении.
Михаил вздохнул, закурил, сделал несколько глубоких затяжек и, притушив сигарету, добавил:
- Наши общие задачи, Юра, ты знаешь, потому и остаёшься за меня. Если тебя кто-то спросит, где генеральный, отвечай им как есть: уехал вместе с семьей по очень «горящей» путевке на отдых, будет ориентировочно тогда-то. И всё. Остальное их не касается. Вот запасные ключи от кабинета и служебной машины. Ты, кстати, распорядись, чтобы её заправили по максиму и оставь под окнами офиса. Пусть в готовности будет, мало ли что. Да и для маскировки моего отсутствия тоже пока сгодится.
Статник понимающе кивнул головой и попросил Михаила лишний раз не беспокоиться.
- Да я и сам понимаю, дружище, -продолжил Ковальчук, -что ты и без меня со всем справишься, но всё-таки волнуюсь, чтобы тебя ненароком не подставить. В общем, я сказал, что и как, а ты сам определяйся, взрослый уже.
На этих словах оба искренне рассмеялись и занялись текущими вопросами. Быстро закончив их согласование, Михаил взглянул на свой «хронометр» и заметил, что через пару часов им на надо будет на офисном «минивэне» выдвинуться до Кучурган, где, возможно, понадобится помощь Статника при пересечении молдавской границы Наташей и старшими детьми.
- Понимаешь, Степаныч, они хоть и взрослые, -с искренней улыбкой пояснил Ковальчук, -а ведут себя, порой, хуже малых детей.
- А Васёк, а Вы сами куда, Михаил Викторович, -с неподдельным удивлением переспросил Статник, одновременно заметив, что проблем на границе у жены со старшими детьми не будет.
- Пока не знаю, Юра, куда точно подамся, -ответил явно раздосадованный Ковальчук, -загранпаспорт у младшего пока не оформлен, а делать его, пусть даже по «срочному», займёт уйму времени, которого у меня просто нет. Может быть, использую старую доверенность от супруги да запись в своём паспорте, но это буду решать уже на месте. Главное сейчас-отправить в безопасное место Наташу и старших детей. Без них нам с Васьком однозначно будет уже легче.
Закончив разговор и согласование служебных вопросов на период своего отсутствия, Михаил убрал с рабочего стола все документы, которые не понадобятся его заместителю, сложил их в сейф, закрыл, а ключ передал Статнику. В сейфе остался и планшет Михаила, который, конечно же, мог ему пригодиться, а мог сыграть и злую «шутку» при пересечении границы, поэтому Ковальчук решил лишний раз не рисковать и оставил планшет там, где он всегда и хранился. С собой в небольшой спортивной сумке, на которую Михаил временно заменил свой представительский портфель, он оставил только известный блокнот, тетрадь с расшифровками его страниц и «джентльменский» набор для командировок: бритву, одеколон, смену белья, запасные «симки» и деньги, часть из которых намеревался при встрече дома передать супруге.
Ещё раз проверив содержимое сумки, Ковальчук удовлетворительно кивнул головой, после чего вместе со Статником молча вышел на улицу и уже минут через двадцать был под зданием «политеха», в котором учились старшие дети. Перспективу временного отсутствия на занятиях и сын, и дочь генерального восприняли с недопониманием, однако Ковальчук за полчаса порешал в деканате все необходимые формальности, после чего дети даже обрадовались и одновременно, не сговариваясь между собой, расцеловали отца.
- Ладно, чертяки! -примирительно сказал Михаил, -извинения принимаются, а сейчас в машину и к маме, а то они с Васьком давно нас уже заждались.
Идея с временным разделением семьи Наташе не понравилась, но аргументы и доводы Михаила были бесспорными, поэтому уже через пятнадцать минут вся многочисленная компания втиснулась в «минивэн» и покатила по пыльной дороге в сторону молдавской границы, ближайшим КПП к которой был небольшой населённый пункт со странноватым названием-Кучурганы.
Скажем прямо, что Наташа не совсем чётко представляла себе и всю комбинацию, которую задумал Михаил, хотя принципиальные в ней вопросы поняла правильно: от границы взять «частника», добраться с ним до аэропорта близ Кишинёва, там купить билеты на ближайший рейс до Москвы, а прилетев туда, сразу же вызвонить генерала Вершинина, телефоны которого ещё недели две назад передал Михаилу его бывший руководитель-Игорь Николаевич. Во всей этой «цепочке» Наташу смущало то обстоятельство, что в разговоре с неизвестным ей человеком ей предстояло сослаться на Михаила и, находясь в чужой стране, попросить помощи в обеспечении безопасности своей семьи и её временном размещении. Уже потом, когда страсти улягутся, а Наташа лично встретится с генералом Вершининым и проверит его документы, Михаил разрешил ей рассказать своему «коллеге» всё то, что произошло, и передать «микрочип», полученный от супруга. Согласитесь, дорогие читатели, что не каждый из нас решится на такой рискованный и опрометчивый поступок, если в том возникнет острая необходимость.
Весьма настораживающей была и просьба Михаила о том, чтобы Наташа пока ничего не рассказывала старшим детям об истинных причинах срочного отъезда, дабы избежать лишней паники и нервозности. За себя и Васька Михаил просил не волноваться, обещая, что днями они с ним тоже будут в Москве, но другим путём. «И каким это другим», -недоумевала Наташа, если даже нормальной телефонной связи между ними временно не будет, причины чего Михаил объяснил очень невнятно и туманно. Но наша бесстрашная героиня, будучи проверенной временем надёжной боевой подругой, наверное, в сотый раз за долгую совместную жизнь с Ковальчуком, понимающе кивнула головой и пообещала, что сделает всё именно так, как сказал супруг. Затем она разложила в разные места деньги, полученные от Михаила и спрятала в кулоне «микрочип», который здесь же повесила на серебряную цепочку и опустила за ворот нарядной кофточки.
Уже непосредственно перед границей, выйдя из машины, Ковальчук ещё раз проверил насколько правильно Наташа поняла его «инструкции», и, удовлетворившись полученным ответом, нежно расцеловал супругу и пожелал хорошей дороги. Прощание с детьми тоже было трогательным, но времени на нежности не было, поэтому Михаил громко скомандовал «по машинам», после чего Статник взял в руки две объёмные сумки с личными вещами жены и старших детей Ковальчука, увлекая их за собой в распахнутые настежь двери недавного построенного нового здания пограничного контрольно-пропускного пункта. Минут через сорок Степаныч вернулся, всем своим довольным видом показывая, что «ветеранов на границе ещё уважают и лишних вопросов ни с нашей, ни с молдавской стороны не задают».
Михаил молча улыбнулся, закурил, дождался звонка Наташи, которая радостно сообщила, что у них «всё в порядке» и они «действуют по плану», и только после этого облегченно вздохнул, пожал руку своему давнишнему товарищу, сказал скупое мужское «спасибо» и предложил, ни мешкая больше ни минуты, отвезти их с Васьком, который неожиданно задремал в машине под ярким мартовским солнцем, в посёлок Дачный на подшефную турбазу.
- Весной там пустынно, Степаныч, -философски заметил Михаил, - а это как раз то, что нам с сыном сейчас необходимо. Побудем денёк-другой, отоспимся, а там и мысли правильные придут, что дальше делать надо. В общем, пока едем туда, а потом будем смотреть, как у нас говорят.
- Хорошо, Михаил Викторович, -с лёгкой грустью ответил Статник, -Вам виднее, а когда разберётесь что да к чему, звоните: я сразу подъеду или машину Вашу служебную пришлю.
- Хорошо, дружище, -просто и по-отечески ответил Михаил, действительно надеявшийся немного отдохнуть в укромном и безлюдном месте, чтобы хорошо продумать план дальнейших действий и дождаться обещанного звонка от Игоря Николаевича.
Всё бы так, наверное, и было, если бы не последующие обстоятельства, потребовавшие от Ковальчука, да ещё и с младшим сыном, гораздо более радикальных действий, чем просто отправка за границу, пусть даже и в полную неизвестность, своей супруги и старших детей. Но это будет потом, часов через пять, а пока полупустой «минивэн» размеренно качался по разбитой «большегрузами» дороге, стремясь как можно быстрее оказаться в уютном месте на берегу такого красивого и спокойного лимана.
Администратор турбазы был искренне рад видеть Ковальчука и разместил его вместе с сыном в одном из домиков, который был недавно отремонтирован и благоустроен. Пожелав Статнику хорошей ночи и ещё раз поблагодарив за помощь, Михаил перенёс спящего сынишку из машины на просторную кровать, быстро раздел, укрыл тёплым одеялом, а сам прошёл на кухню, включил телевизор, достал старенькую «турку», налил воды, добавил молотого кофе и поставил на газовую плиту. Усталость прошедшего дня давала о себе знать, поэтому хотелось немного взбодриться, узнать, что происходит в стране и мире, а потом посидеть и хорошо подумать, что делать дальше.
Старенькая кофеварка нагрелась очень быстро и шумно зашипела, чем отвлекла Ковальчука от последних криминальных сводок, которые начинал передавать один из новостных каналов. Михаил быстро подошёл к плите, выключил газ и уже хотел осторожно налить ароматный кофе в небольшую керамическую чашку, как не то прочитал боковым зрением, не то просто ощутил, что по телевизору передают очень страшную и почти абсурдную новость последнего часа: сегодня, в такое-то время, на таком-то участке дачной трассы в смертельном ДТП погиб бывший руководитель Службы «Н» генерал…
Возможно, для кого-то это была просто криминальная хроника: драматичная, но вполне обыденная для сегодняшнего времени. Для Михаила эти бегущие строчки новостного канала стали как гром среди ясного неба. Ковальчук не просто ощутил всю опасность, которая нависла над ним и его семьей, а вполне отчётливо понял, что неведомые силы, которые пока были ему не известны, жесточайшим образом перешли «рубикон» и уже ни перед чем не остановятся. И Михаилу впервые за многие годы стало страшно. Гораздо страшнее, чем было тогда, много-много лет назад в Баку или когда он узнал о трагедии, произошедшей с Наташей, ведь тогда, и в первом, и во втором случае, было предельно ясно, с кем имеешь дело, а здесь не было ясно почти ничего. Здесь просто произошло смертельное ДТП, которое даже убийством не посчитали, не говоря уже о том, чтобы понять, кто за ним стоит…
Из внезапно возникшего «ступора» Михаила вывела долгожданная информация от супруги, которая сообщала:
- Мы в самолёте. Всё «ок». Целую, люблю, Наташа.
- Господи, как хорошо, что вы уже уехали, -тяжело выдохнул Ковальчук, отчётливо ощутив всю тяжесть «груза», от которого только что частично освободился. Теперь он оставался ответственным только за младшего сына, но с ним одним будет гораздо легче. Во всяком случае, в это хотелось верить, тем более в такой сложной ситуации, в которой оказался Михаил.
Выпив не менее двух чашек крепчайшего кофе и окончательно придя в себя, Михаил Викторович позвонил Ашоту и попросил его срочно приехать, коротко пояснив, что «туда, где они прошлой весной «чопика», то есть небольшого судака, ловили». После этого разговора наш герой отключил телефон, вынул из него «симку» и поочередно разложил их в разные мусорные кульки, которые нашёл здесь же на кухне, а последние спрятал за раковиной, крепко закрепив липкой лентой, оставленной кем-то у телевизора. До приезда Ашота хотелось избавиться и от дневника с его расшифровками, но это была бы уже невосполнимая «утрата», поэтому Михаил упаковал блокнот и свои записи в оставшийся мусорный мешок, а его накрепко прикрепил к внутреннему дну своей спортивной сумки, в обшивке которого проделал малозаметный разрез.
- Будь что будет, -взволнованно подумал Михаил, -но Игорь Николаевич из-за этого дневника, наверное, и погиб, так что клянусь его памятью, но я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы доставить этот блокнот тому, кому он сегодня просто необходим. А необходим он теперь, как видимо, не только тем, кто за ним охотится, но и генералу Вершинину, к которому и надо пробиваться. И лучше всего по морю, а затем через Крым.
Больше ничего наш герой подумать не успел, потому что в дверь домика тихо постучали, а в полутёмном окне при свете уличных фонарей показалось улыбающееся лицо Ашота. Напоив старого друга крепким кофе, Ковальчук кратко пояснил возникшие у него проблемы и попросил найти тех, кто сможет обеспечить им с сыном безопасную переправку морем на крымское побережье. Немного подумав, Ашот непроизвольно поцокал языком, полистал записную «книжку» в своём телефоне и негромко сказал:
- Есть такой вариант, Михаил Викторович. Комфорта, конечно, не обещаю, потому что судёнышко рыбацкое, довольно старое, но капитан и его помощник люди проверенные, в моей просьбе точно не откажут и язык, если что, за зубами будут держать. Так что будет Вам с сыном надёжный «коридор» прямиком до российского берега, хотя и придётся к нему почти от самого Николаева добираться.
Михаил тяжело вздохнул, взглянул на спящего Васька и почти шёпотом переспросил:
- Сколько?
- Обижаете, Михаил Викторович, -почти с надрывом ответил Ашот, -Вы для меня столько всего по жизни сделали, а я с Вас за какой-то пустяк деньги буду брать. Нет, товарищ начальник, сегодня будет по-моему: я предложил, я и все формальности улажу.
- Тогда прямо сейчас и едем, Ашот, если не возражаешь, -одобрительно сказал Ковальчук и кивнул головой, -Время терять нельзя, опасно.
- А сын? -недоуменно переспросил собеседник.
- Ничего, -твёрдо ответил Михаил, -он у меня почти взрослый, да и в машине доспит, пока по разбитой дороге трястись будем.
На том друзья и порешили. Они быстро проверили небольшой скарб, который собрала для младшего сына Наташа, достали из сумки необходимые детские вещи, одели полусонного Васька и осторожно перенесли его на заднее сидение машины, на которой приехал Ашот. При выезде с турбазы Ковальчук предупредил дежурного, что домик оплачен на неделю вперед, поэтому просил в него пока никого не заселять. По этой же причине он оставил у себя и ключи, предупредив об этом проснувшегося от шума администратора, который отдыхал в соседней комнате. Уладив эти формальности, Михаил вернулся к машине, чтобы потом вместе с ней раствориться за поворотом, а затем и в кромешной мгле долгой южной ночи.
Уже на подъезде к Николаеву Михаил разбудил младшего сына и объяснил ему, куда они едут и что им предстоит дальше делать, после чего достал лекарство и настоял на том, чтобы Васёк обязательно его выпил. Таблетки были большие и горькие, но на сегодня это было единственное средство, которое надолго избавляло сына от участившихся в последнее время приступов небольшой судороги и последующего онемения ног, что в создавшейся ситуации было абсолютно нежелательным.
Пока Ковальчук занимался сыном, Ашот на очередном повороте свернул в сторону моря и перезвонил своим знакомым рыбакам. Закончив разговор с их капитаном, он негромко сказал Михаилу, что «минут через десять они будут на месте, их уже ждут, потому что шхуна заправлена, море относительно спокойное, а время для похода самое подходящее, чтобы незаметно выйти из бухты и взять правильный курс».
- Хорошо, Ашот, -только и выдавил из себя уставший Ковальчук, крепко прижимая к себе Васька и твёрдо веря в удачу, которая помогала ему всегда. И даже в очень трудную минуту…
Узнав из утренних новостей о гибели Игоря Николаевича, исполняющий обязанности директора Службы «Н» пришёл в бешенство, после чего набрал по селекторной связи своего первого заместителя и, даже не поздоровавшись с ним, устроил откровенный разнос за то, что тот не владеет важной информацией. Выпустив «пар» и немного успокоившись, Иван Григорьевич сделал паузу и уже более миролюбиво сказал:
- Раз и навсегда запомните, полковник, и передайте своим подчиненным, что я должен самые свежие новости узнавать от Вас, а не от прессы и из телевизора, иначе, в лучшем случае, так и останетесь при своих нынешних «интересах» на погонах и никогда не увидите на них большой генеральской звезды.
Услышав в трубку тяжёлый вздох, Иван Григорьевич тоже, но как-то неопределенно, вздохнул, и здесь же добавил:
- Найдите этого дармоеда Прохоренко, вместе с ним выясните все детали гибели одного из моих предшественников, после чего подробно доложите. Даю вам ровно час на сбор информации и подготовку доклада. Час, не более. А теперь выполняйте.
Когда «директор» закончил свой эмоциональный «разнос», дверь кабинета приоткрыла новая секретарша и приглушённым голосом сказала:
- Иван Григорьевич, к Вам на приём просится Шемякин. Это тот, который из парламентского комитета по…
Не дослушав, исполняющий обязанности грубо её осёк, приглушённо буркнул, что «знает такого», и здесь же добавил:
- Свяжитесь с ним и скажите, что я пока занят!
- Извините, Иван Григорьевич, но я не могу этого сказать, -испуганно ответила не искушённая в «офисных» делах миловидная дама «бальзаковского возраста», стремясь ещё что-то добавить к своим словам, но «директор» вновь её оборвал и уже не сказал, а раздражённо рявкнул:
- Что значит могу-не могу. Вы что, на романтическом свидании или на докладе у руководителя спецслужбы?
- Извините, товарищ генерал, -уже более чётче и уверенней произнесла секретарша, явно ещё не осознавшая, куда она попала, -но Шемякин уже у Вас в приёмной.
- В приёмной?! -не то повторил, не то переспросил весьма недовольный таким поворотом событий «директор».
Иван Григорьевич негромко выругался, чем снова смутил секретаря, потом покачал головой и с большим нежеланием, но вынужденно произнёс:
- Ладно, приглашайте этого «парламентария», раз от него уже никак не избавиться. И постарайтесь в следующий раз более чётче и понятнее излагать свои мысли, если дорожите своим новым местом работы.
- Я обязательно это учту, Иван Григорьевич. Обязательно, не сомневайтесь, -негромко, но предельно учтиво произнесла перепуганная женщина и незаметно скрылась за новой дубовой дверью генеральского кабинета, которая была инкрустирована витиеватыми масонскими знаками, абсолютно непонятными не только простым смертным, но и многим «посвящённым». Исполняющий обязанности в это число не входил, потому что прекрасно знал, что изображено на дверях его кабинета и как им пользоваться, если в том возникла необходимость…
Когда секретарь вышла, Иван Григорьевич быстро убрал со стола в сейф все служебные бумаги и с довольным видом повернул в замке огромный ключ. За этим занятием и застал его один из заместителей председателя парламентского комитета, который «излучал» вымученную американскую улыбку. Последующее «здравия желаю» прозвучало из уст Шемякина не менее натянуто. А потом, почти как в театре абсурда, лицо «народного избранника» исказила явно поддельная скорбь, а генеральский кабинет «почтили» слова соболезнования по поводу кончины известного обоим руководителя, погибшего накануне в весьма несуразном ДТП.
- Принимаю Ваши соболезнования, -неожиданно искренне произнёс Иван Григорьевич, нехотя пожал потную и неприятную ладонь Шемякина, ощутив при этом непонятное чувство брезгливости и тревоги. Незаметно вытерев свою ладонь о лацкан пиджака, «директор» предложил нежданному гостю присесть, угостил кофе, который любезно занесла по его просьбе начинающая исправляться секретарь, и весьма вальяжным тоном спросил:
- Насколько я понимаю, Константин Леонидович, формальная сторона Вашего визита выполнена, но Вы явно не за этим пришли ко мне в такую рань. Скорее всего, будущего руководителя парламентского комитета по контролю за деятельностью силовых ведомств привела в кабинет директора Службы «Н» совсем иная проблема или я неправ?
- Вы, конечно, льстите мне, Иван Григорьевич, но, с другой стороны, абсолютно правы, -с нескрываемой иронией ответил Шемякин. При этих словах он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую записную книжку в дорогом кожаном переплёте, нашёл в ней нужную страницу и, небрежно закинув ногу за ногу, продолжил, -Видите ли, нам стало известно, что вы в ближайшее время ожидаете приезд оперативной группы из всем известного силового ведомства России, которую будет возглавлять весьма одиозный генерал Вершинин. Нам даже известна цель их приезда, хотя и в общих чертах.
- Выходит, что вы действительно нас контролируете, Константин Леонидович, -почти язвительно ответил исполняющий обязанности, -а я, старый «дурень», думал, что всё по старинке, для «галочки».
- Контролируем? -открыто усмехнулся Шемякин, -Да нет, Иван Григорьевич, мы знаем почти всё, что у вас в Службе происходит. Но я не об этом, а о конкретном факте, который нас действительно беспокоит. Из той информации, которой мы располагаем, получается, что ваше ведомство не только планирует принять у себя группу высокопоставленных «чекистов» из страны-агрессора, но и оказать им поддержку на самом высоком уровне. Так что ли получается?
- Стоп-стоп, -с явным неудовольствием остановил Шемякина «директор», -допустим, что я тоже не совсем рад приезду этой «бригады» из «белокаменной», но, во-первых, наши контакты никто законодательно еще не отменял, а в действующем между нашими Службами соглашении чётко выписано, что мы обязаны делать, а чего избегать. Так вот, указанное «нет» на вопросы, которые приедут отрабатывать наши «партнёры», не распространяется.
Иван Григорьевич сделал небольшую паузу, зачем-то взял в руки шариковую ручку и, слегка постукивая ей о край стола, продолжил:
- Во-вторых, вопросы, по которым они приезжают, затрагивают и наши национальные интересы. Подчеркиваю: интересы нашей национальной безопасности, а не какие-то там ведомственные. А это уже, как Вы должны понимать, наша, а не ваша компетенция. И предоставлена она нам не только Законом, который приняли ваши предшественники, но и действующим Президентом страны, полномочия которого я не с Вами, ни с кем-либо иным обсуждать не намерен, а если кто-то посмеет это сделать, пресеку всеми доступными мне средствами.
Исполняющий обязанности снова сделал паузу, отложил ручку в сторону и довольно жёстко добавил:
- В-третьих, в моём исполнении, прозвучит так: вопрос информирования вашего комитета по этим вопросам, до их полного разрешения или реализации, не предусмотрен. В целях неукоснительного обеспечения требований конспирации, так сказать. Надеюсь, что Вам известно это понятие?
- Известно, -процедил сквозь губы явно недовольный таким ходом беседы Шемякин.
- Тогда я посмею сказать Вам и в-четвертых, -не унимался разгорячённый генерал, -Внесите необходимые изменения в соответствующие законодательные акты, регламентирующие работу нашего ведомства, и мы будем информировать ваш комитет о каждом своём «пуке». Но поверьте, как только вы это сделаете, специальный силовой орган в лице Службы «Н» умрёт.
На этих словах Иван Григорьевич встал, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
- Жаль, -гулко произнёс раздосадованный Шемякин, медленно и нехотя поднимаясь со своего весьма удобного стула, -очень жаль, Иван Григорьевич, что мы не нашли взаимопонимания.
- Да ладно Вам, -уже более примирительно заметил «директор», посмотрев на рисунок инкрустированных дверей своего кабинета, -заверяю Вас, Константин Леонидович, что ничего экстраординарного в приезде группы «москвичей» нет. Ну, заинтересовали их события двенадцатилетней давности, в которых и они принимали участие, и что из этого. Если попросят, возможно, мы и дадим им соответствующие архивные дела посмотреть, а возможно и нет. Если не передумают в Харьков ехать какого-то там «фантома» искать, которого сами же в пыль превратили, мы тоже будем думать, как обезопасить себя от насмешек своих же коллег. Да только конкретики у них нет, насколько я владею информацией, а то, что есть, базируется на догадках и домыслах. Вы же сами ранее работали в нашей инспекции и прекрасно знаете, чем заканчиваются такие потуги. Поэтому, успокойтесь и не заморачивайтесь ненужными проблемами. Мы их самих, если что, в пыль превратим и скажем, что так и было.
- В пыль, -задумчиво повторил Шемякин, вероятно, размышляя о чём-то своём. Потом он загадочно улыбнулся и с нескрываемым сарказмом заметил, -Ну, если в пыль, тогда наш комитет абсолютно спокоен.
- Очень хорошо, Константин Леонидович, что мы нашли с Вами общий язык, -подытожил «директор», проводил гостя до дверей и на прощание мягко похлопал его по плечу, чтобы избежать нежелательного рукопожатия с весьма неприятной для него личностью. И это было не случайным, потому что портрет Шемякина «нарисовался» для Ивана Григорьевича ещё задолго до этой встречи. Как ни странно, но помогло в этом архивное дело по Ахмеду Рехван-Заде и обстоятельный доклад по данной разработке полковника Романенко, сумевшего правильно расставить в нём все главные акценты.
Генерал уже возвращался к своему рабочему столу, когда входная дверь в кабинет вновь открылась и секретарь громко доложила:
- С докладом полковники Романенко и Прохоренко.
- А, разгильдяи, -недовольно протянул «директор», чему-то улыбнулся, взглянув на посерьёзневшего секретаря, и махнул рукой, чтобы офицеры заходили.
Выслушав обстоятельный доклад своего первого заместителя и руководителя Сектора внутренних расследований и безопасности, Иван Григорьевич встал, показал рукой подчинённым, чтобы они могут сидеть, а сам нервно заходил по недавно отремонтированному кабинету, излучавшему чистоту и порядок.
- Получается, -неожиданно стал рассуждать вслух исполняющий обязанности, -что Шемякин не так просто заходил сейчас ко мне, и вся эта «галиматья» с беспокойством парламентского комитета-обыкновенное «фуфло», придуманное им для прикрытия. Выходит, что он был последним, если не считать водителя, кто видел Игоря Николаевича живым и, вероятнее всего, заходил с целью «снятия» нашей реакции на известное ДТП. Другими словами, «чует кошка, чьё мясо съела». И это очень-очень плохо…
Генерал замолчал, его шаги стали медленней, а потом он и вовсе остановился, неожиданно присев рядом с Романенко.
- Да, действительно нехорошо получается. Выходит, что незадолго до трагедии Игорь Николаевич звонил Ковальчуку, говорил о необходимости спасения его семьи и каких-то бумаг, которые будут искать, а спустя несколько часов после этого погибает за городом в смертельном ДТП, обстоятельства которого весьма непонятны и похожи на «заказуху». А здесь ещё и сам Ковальчук вместе с семьей бесследно исчезает.
Генерал сделал паузу и внимательно посмотрел на своих подчиненных. Оба молчали, недоуменно пожимая плечами.
- Что, молчите, «разгильдяи», -не то сказал, не то спросил Иван Григорьевич, -тогда я сам подведу итог вашей, мягко говоря, «хреновой» работы. А итог в том, что прямо у нас под носом двое наших бывших сотрудников, которыми, кстати, настойчиво интересовались наши «партнёры», располагали какими-то очень важными материалами, а мы о них слыхом не слыхивали, и в глаза не видели. А материалы эти таковы, что один из осведомлённых в них прямиком отправился в мир иной, а второй вместе с семьей, вероятно, пустился в бега. Отсюда возникают вполне закономерные вопросы: что это за материалы, которые так убийственны, почему мы о них ничего не знали, где они сейчас находятся и кто реально за ними «охотится»?
«Директор» встал, сделал несколько шагов по кабинету и вернулся за рабочий стол. Уже оттуда Иван Григорьевич снова внимательно посмотрел на своих «подопечных», постучал пальцами по столу и предельно жёстко спросил:
- Если мои вопросы понятны, а я надеюсь, что так оно и есть, тогда у меня ещё один, самый последний: вы оба способны ответить на поставленные мной вопросы? Думаю, что нет. Причём, ни на один. И это очень меня огорчает.
Иван Григорьевич снова встал, шумно открыл сейф, достал из него рабочий блокнот, распахнул его на чистой странице, потом присел и начал очень быстро что-то записывать, периодически посматривая на Романенко и Прохоренко. Закончив писать, исполняющий обязанности тяжело вздохнул, отложил в сторону ручку и, чётко выговаривая каждое слово, громко распорядился:
- Исходя из сложившейся ситуации, в дальнейшем действуем так: Саму ситуацию не накалять. Негласный контроль за офисом покойного Игоря Николаевича продолжить. Особое внимание сосредоточить на установлении лиц и документов, которые способны прояснить интересующие нас вопросы. Поиски Ковальчука проводить ещё более осторожно, потому что он «профи» и способен, насколько я понимаю, в два счёта просчитать любой наш неосторожный шаг. И, скорее всего, он действительно на нашей, правильной стороне. Поэтому сегодня же, несмотря на наше предыдущее решение, перезвоню в Москву и, сославшись на изменившиеся обстоятельства, дам согласие на привлечение этого «профи» к работе нашей совместной группы. Так, думаю, мы и вполне ожидаемое с их стороны напряжение в связи со смертью моего предшественника снимем, и немного «расслабим» наших «партнёров».
«Директор» выдохнул, потёр пальцами рук виски и продолжил давать свои указания:
- Теперь касательно Шемякина. Личность его, конечно же, «неприкасаемая», поэтому будем действовать крайне осторожно, чтобы не нарушить закон. Исходя из имеющихся данных, поручаю сегодня же создать вторую неофициальную, но строго законспирированную группу из надёжных сотрудников «наружки», «прослушки» и других необходимых подразделений, которой поручить отработку близких связей этого «мудака», раз мы не имеем права заниматься лично им. Руководство группой поручаю Вам, Виталий Эдуардович. Справитесь с поставленной щепетильной задачей или как?
- Справлюсь, товарищ генерал, -сухо ответил Романенко и встал.
Иван Григорьевич облегчённо вздохнул, боясь услышать иной ответ, попросил Романенко присесть, после чего вновь испытующе посмотрел на своих подчинённых и добавил:
- Знаю, что со мной работать трудно, но другого выхода ни у меня, ни у Вас нет. Поэтому, с сегодняшнего дня на всей информации, которая касается вопросов известной Вам темы, строжайший гриф секретности. Круг осведомлённых свести до минимума. Меры конспирации максимальные. Но, несмотря на все эти ограничения, Вы оба должны, нет, Вы просто обязаны выяснить, в чьих интересах работает этот Шемякин. До приезда «москвичей» докладывать ежедневно, пока два раза в день (к 10.00 и в 20.00), а в последующем будем действовать по обстановке. Вопросы?
Оба руководителя громко ответили «Нет» и встали.
- Ладно, -твёрдо сказал «директор» и тоже встал, -Вижу, что сами обеспокоены ситуацией, поэтому дополнительного «ускорения» сегодня придавать не буду. А за работу, хоть и весьма «хреновую», спасибо. Без неё мы бы и этого не знали, а так есть хоть какая-то отправная точка.
Оба полковника незаметно переглянулись, прекрасно понимая обеспокоенность первого руководителя, заверили его, что приложат максимум усилий для исполнения полученных указаний и спросили разрешения покинуть генеральский кабинет. «Директор» усмехнулся их наигранной самодисциплине, шутливо погрозил указательным пальцем и снисходительно махнул рукой в направлении входной двери, показывая всем своим видом , что Романенко и Прохоренко на сегодня пока могут быть свободны…