ГЛАВА 3 БАРСКИЙ УДЕЛ
Всё лето Альберт провёл в делах, он осуществил несколько операций по устранению конкурентов, правда, всё это были мелкие сошки, но, набив руку на мелочах, он чувствовал себя готовым к крупной акции.
За прошедшее время он вполне освоился со своей ролью в Системе. Он правильно поставил себя среди братвы, сумел установить тесные связи с Мареком, и с Бариновым ему удалось наладить что-то вроде служебных отношений, несмотря на свою стойкую неприязнь к Андреичу. Только с Викторией у него ничего не складывалось. Он по-прежнему при её появлении вспыхивал порохом, и по-прежнему не мог добиться от неё ничего, кроме мимолётных поцелуев. Целое лето он, как дурак последний, выполнял все её прихоти, но даже на пороге осенних холодов он не продвинулся в отношениях с роковой красоткой ни на шаг. Капризная девчонка только вытягивала у него деньги на дорогие подарки, а взамен только кормила обещаниями, доводя до белого каления.
И только одно утешало его, что точно в такой же ситуации находился и Баринов. Косарь по-прежнему жутко ревновал девушку, но не к Мареку, а к начальнику разведки. Шефа он воспринимал кем-то вроде мужа, а кто ревнует свою любовницу к благоверному? А вот Андреич - другое дело, Виктория трудилась непосредственно под его руководством, часто заходила в его кабинет, они могли остаться вдвоём, без свидетелей, закрывшись на ключ под предлогом секретной работы. В таких случаях Альберт просто бесился, представляя, чем они там занимаются. Имея общую с Бариновым приёмную, где стояли столы их секретарш, он легко мог контролировать передвижение девушки.
Каждый раз, когда они уединялись, он впадал в ярость, а если при этом ещё и запирались, Косарь был готов ворваться к ним и убить обоих. Однажды он не выдержал и решился задать вопрос начальнику разведки, когда тот вышел из кабинета с победным видом, а Виктория с маленьким пакетиком в руке.
- Ну, что, Константин Андреич, можно тебя поздравить, крепость сдалась?
- Конечно, - с вызовом и как-то уж больно поспешно ответил Баринов, и Косарь понял, что тот врёт.
«Обломила гада! Пролетел Барин мимо кассы! – со злорадством подумал он, - На этот раз пролетел». И испытал при этом полный восторг, почти оргазм, как если бы он сам только что оттрахал привередливую секретаршу. И за то, что она отказала его врагу, он был готов простить ей все капризы и осыпать подарками.
И он осыпал. Но когда она вновь входила в проклятый кабинет вместе с конкурентом, ревность вспыхивала в душе с новой силой. И эта адская мука не прекращалась ни на день, ни на час, ни на миг. Это было невыносимо, он понял, что не может долго терпеть эту пытку, требовалось найти способ сбросить напряжение, погасить этот бешеный огонь или хотя бы притушить его на время. Проще всего это было сделать на работе, в разборках он проявлял необъяснимую свирепость и просто зверел, если ему кто-то противоречил. Часто он расправлялся с противником с чрезмерной жестокостью, чем заслужил уважение у братвы.
Вид крови несколько успокаивал его, но лишь ненадолго. Он возвращался в офис, видел Викторию, и опять глаза его наливались кровью, кулаки сжимались, а брюки трещали от неудовлетворенного желания. Чтобы не взорваться от бешеного всплеска тестостерона, необходимо было найти выход сексуальной энергии. И он срочно вызывал к себе секретаршу.
Из множества претенденток на эту должность он выбрал голубоглазую Веронику за её длинные светлые волосы, как у Виктории. Правда, габаритами она была крупнее, что вполне согласовывалось с его заявлением Мареку, что он любит полненьких «в некоторых местах», что тоже было нелишне для его безопасности. Если не лукавить, Альберт попытался создать клона любовницы шефа, и со спины девушка напоминала оригинал, да и имя имела подходящее. Альберт, который постоянно думал о Виктории, невольно мог так назвать любую девушку, в данном случае он ничем не рисковал, именуя свою секретаршу Викой.
К оказанию интимных услуг шефу она относилась спокойно – по негласным правилам это входило в число должностных обязанностей их профсоюза. Это было даже чем-то вроде лотереи, ведь иногда кому-то удавалось выйти замуж за своего работодателя. Поэтому проблем с сексом у Альберта больше не возникало. Этот проверенный веками метод борьбы со стрессом был апробирован и одобрен, и к нему Косарь прибегал всякий раз в кризисной ситуации.
Он знал, что Виктория так же, как у него, вытягивала деньги на подарки у начальника разведки. И когда кто-то из них вёлся на её разводку, передавая девушке пачку долларов, она вскоре появлялась в дорогой обновке. Баринов при этом торжествующе улыбался, Альберт поначалу тоже чувствовал себя почти счастливым в такие минуты, и только что не мурлыкал от удовольствия, представляя себе, как предмет его обожания надевает подаренную им вещь.
Но вскоре его иллюзии рассеялись. Как- то раз он случайно увидел в кабинете Марека шикарную куртку из кожи питона, которую тот доставал из сумки. Он ещё посетовал, что за неё пришлось дорого заплатить, но на Виктории она будет сидеть просто обалденно. А вскоре девушка, выпросив у Альберта денег, появилась в этой самой куртке, Баринов при этом ходил с видом победителя. А она, заглянув к Косарю, принялась хвастать обновкой.
- Ну, как тебе вещица? Спасибо, милый за подарок, ты такой добрый, такой щедрый, - начала она льстивую речь, - К этому питону ещё бы сапожки прикупить, да от Марека денег не допросишься, такой жадный!
- Вот как? – тихо закипал Косарь, - А я думал, что это Марек тебе её купил, а у меня ты просто бабло выхарила! Да ещё, подозреваю и у Баринова тоже, не зря же он таким гоголем ходит! И как это понимать?
- Ой, Альберт, ты такой наблюдательный, ничего от тебя не скроешь! - нисколько не смутившись, проворковала девушка, - Прости, да, на эту куртку я действительно взяла у тебя деньги, я давно присмотрела её, она мне так понравилась, я просто мечтала о ней, а Марек взял и купил! Я и не ожидала от него! Ну, ничего, я на твои баксы сапожки куплю.
- Признайся, ты всегда так делаешь?
- Что ты, что ты, Альберт, клянусь, это в первый раз!
- Ладно, а как же с Барином?
- С ним, ты прав, я хитрила. А что такого? Он не обеднеет, а я без копейки сижу. Я тебе одному, как другу по секрету скажу: Марек и вправду очень скупой, он мне денег вообще не даёт, он мне даже зарплату не платит, - доверительно проговорила девушка, понизив голос и грустно склонив голову.
- Вот как? Неужели, правда?
- Чем хочешь, поклянусь, так и есть! Можешь у него самого спросить. Да хоть в бухгалтерии можешь справиться – на меня ничего вообще не начисляется. Марек хочет, чтобы я от него зависела полностью. Всё что мне нужно, он покупает сам, даже мелочи приходится у него выпрашивать – косметику там, колготки. Что же мне делать? Приходится хитрить.
Она горестно вздохнула, приложив платок к щекам. Альберту даже показалось, что в её глазах мелькнула слеза. Она была так хороша в своём беспомощном состоянии, а ему стало так жаль её, просто до боли, что захотелось помочь.
- Ты же знаешь, Альберт, он подобрал меня буквально на улице, прямо на дороге, как кошку бездомную! Мало того, без денег, так ещё и без документов. И он не собирается делать их мне. А ведь мог бы давно! Он обращается со мной, как со своей вещью, а скоро может просто избавиться от меня, как от надоевшей игрушки.
- Как избавиться? – опешил Альберт.
- Как избавляются от лишних вещей? Их выбрасывают или вообще - уничтожают. Рвут, ломают, сжигают…. Он убьёт меня, чтобы я никому не досталась. В лучшем случае просто вышвырнет на улицу, и тогда куда мне деваться? Даже в проститутки он мне не позволит пойти. Вот поэтому я потихоньку собираю деньги, может, если он оставит меня в живых, я смогу как-то устроиться, или купить билет и уехать. Он не даст мне здесь жить, ты же знаешь Марека!
- Да, он не успокоится, если что, - согласился Косарь.
- Теперь ты понимаешь, Альберт, почему я выпрашиваю деньги, как какая-то побирушка и у тебя, и у Баринова, только что на панели не стою, будто проститутка последняя! Альберт, я тебя умоляю, только не говори об этом Мареку, ты – единственный человек, которому я открылась! Я ведь могу доверять тебе, верно? Не выдавай меня, умоляю! Он же сразу обыск сделает, деньги отберёт, а меня просто убьёт, - девушка глядела на него умоляющими глазами, голос её дрожал, а по щекам крупными горошинами сбегали слезы.
На Альберта накатила волна жалости, он обнял её, прижал к груди, гладил её волосы, щёки, целовал пухлые детские губы, который пахли земляникой, бормотал какие-то слова утешения. Желание помочь девушке стало просто невыносимым, он достал из кармана пачку долларов, сунул ей в руку.
- Прости, прости меня, я не знал…. Вот, возьми….
Она, хлюпая носом, благодарила его, как единственного друга, как человека, который понимает её и готов помочь в трудную минуту. Косарь держал её за тонкую талию, руки его дрожали, он судорожно соображал, что зря не закрыл дверь на ключ, потому что выпал такой удачный случай добраться, наконец, до недоступного тела.
И в этот момент он услышал в приёмной лёгкие шаги. Так мог ходить только один человек – Марек, и точно, тут же раздался его голос. Альберт отскочил от девушки, как от раскалённой печки, она, внезапно лишившись опоры, едва не упала на пол. Покачнувшись и с трудом сохранив равновесие, она с упрёком и с неожиданной усмешкой взглянула на него.
- Что, испугался? Ты толкнул меня!
Но Косарю было не до любезностей, он приглаживал волосы и ладонями яростно тёр лицо, надеясь уничтожить следы помады Виктории.
Она усмехнулась, спокойно подошла к столу, положила на него доллары, подровняла стопку о крышку. Потом неторопливо задрала юбку и засунула деньги за резинку трусиков. Провела лёгкими пальцами по волосам, ладошкой по щекам, губам, и когда в кабинет вошёл Марек, она стояла невозмутимая и аккуратно причёсанная, как модель перед дефиле. В её руках неизвестно откуда появилась папка, которую она тут же открыла и подала лист Альберту.
- Вот новое распоряжение, которое ты просил принести, - ровным голосом без признаков волнения, произнесла она.
Марек подозрительно посмотрел на девушку, перевёл взгляд на Альберта, хмыкнул.
- Ты когда от бабы выходишь, хоть помаду сотри! И кто это мажется таким дурацким цветом? Виктория, ты что скажешь?
- Да, косметика действительно пошлая, я бы такую ни за что не взяла! Дешёвка какая-то. И к тому же, похоже, химическая, теперь долго не смоется, - она презрительно скривила губы, матово отливавшие бледно-розовом оттенком, и спокойно покинула кабинет.
Вслед за ней удалился Марек, а Косарь ещё долго стоял посреди кабинета, пытаясь сообразить, что к чему. Достал из стола зеркальце, взглянул в него. «Ну, и рожа у меня! Вся вздернутая, да ещё перемазана малиновой краской».
«Что это было? - размышлял Альберт, когда угроза расправы миновала, - Похоже на развод для лохов. Разжалобила меня, порыдала, испачкала какой-то гадостью, а потом смылась. С моей пачкой долларов, которые я собирался жене переслать. Хорошо, хоть Марек не застукал, когда я её обнимал, а то бы лежал сейчас здесь, как молодой красивый труп. Или лежали бы два трупа».
После этого происшествия Виктория долго дулась на него, держалась официально и отстранённо. Он тоже поначалу глядел на неё враждебно и пообещал себе никогда больше не попадаться ей на удочку, обиженно размышляя, как бессовестно она его обманула. Это продолжалось долго – целый час. Но уже к концу дня он просто умирал от её равнодушия. Альберт уже не мог без неё, как наркоман без героина. Он соглашался быть обманутым, лишь бы она иногда прикасалась к нему, лишь бы он мог почувствовать её горячее тело. Долго терпеть эту муку он не мог, и, улучив момент, когда девушка осталась одна в приемной, он выпросил у неё прощение и почёл за счастье передать ей очередную пачку долларов. И опять всё пошло по-старому - она брала у него деньги и ничего не давала взамен, кроме надежды на будущее.
Этой осенью фирма приступила к серьёзной операции – наступило время приватизации Рыбхолода. Подготовка к этому важному шагу проводилась всё лето: добывались деньги, нейтрализовались возможные конкуренты, кого-то припугнули, кого-то разорили; ну, после того, как взорвали дом, где жил Петриковский, желающих приобрести акции почти не осталось. Почти, потому что Захаров со своей фирмочкой Свифт упорно рвался стать совладельцем крупной кампании. У него оказались влиятельные покровители в банке, он получил кредит и мог испортить всю игру Системы. На угрозы он не реагировал, поэтому решено было ликвидировать упрямца. Эту дело поручили Косарю.
После покушения мрачный Альберт докладывал Мареку о проведении акции.
- Ну, что, работу сделали, мероприятие грамотно организовали. Простенько, но со вкусом! – развалясь в кресле, вынес свой вердикт старший Ларин.
- Ну, да, забросали машину гранатами, когда он из дома выходил. Не знаю, почему так получилось неудачно! В больнице сейчас, хирурги 18 осколков вытащили, а 12 так и не смогли достать. Как ещё жив остался, не понимаю, - обиженно бормотал Альберт.
- Надо было контрольный выстрел сделать, - упрекнул его Марек.
- Думал, он и так конченый, кровь так и хлестала, места живого не было, сам видел, - оправдывался Косарь.
- Не надо думать, надо по правилам действовать, если контрольный выстрел – значит контрольный выстрел!
- Может, добить его в больнице? Пройдём в реанимацию и перережем шланг на аппарате.
- Какой шланг, на каком аппарате?
- Ну, он же на искусственном дыхании, там полно всяких аппаратов и шлангов! Вот все и перережем! Или просто шнур из розетки выдернуть можно.
- Что ты такой кровожадный, Альберт? Зачем нам его убивать? Он уже и так нам не конкурент, лежит в реанимации и об участии в торгах меньше всего мечтает. Он думает о том, чтобы выжить, - урезонивал его Олег.
- Хотелось всё довести до конца, - угрюмо отвечал Альберт, - Что я, не могу такую простую работу сделать?
- Не бойся, будет тебе ещё возможность проявить себя. Дело ты уже сделал, я считаю проведённую операцию успешной, так что можно тебя поздравить!
Но Альберта не успокаивали утешения шефа, он чувствовал себя неудачником. Выйдя от Марека, он вернулся в свой кабинет, налил коньяку, выпил. «Ну, вот, даже Захара грохнуть не смог! Где уж мне Викторию уболтать на секс!» - злые мысли одолевали его, когда в дверь вошла сама властительница его дум. Альберт встрепенулся, когда она, как обычно, уселась на край стола и вытащила сигарету.
- Ну, что, Марек сказал, что тебя можно поздравить?
- Ну, типа того. А ты опять к Баринову ходила? А когда же ты ко мне придёшь?
- А чем ты лучше него? Костя обещал, что с женой разведётся и на мне женится.
- Ну, пообещать можно много чего!
- А ты даже пообещать не можешь! Между прочим, с женой у Кости давно отношения закончились, просто живут в одной квартире, а меня он любит, и вообще, он уже и заявление на развод подал.
- Он для тебя уже – Костя? Ты меня удивляешь…
- Почему же? Я просто называю человека по имени, не всё же время вашими дурацкими кличками пользоваться! И вообще, тебя же я называю Альбертом! А Марка Мареком только потому, что он сам на этом настаивает, думает, от этого выглядит крутым.
- И где вы жить будете со своим Костей? - прервал её Косарь. - У него кроме двухкомнатной хрущёвки ничего нет! А там, кроме него ещё жена прописана и сын. И что, вы углы снимать станете? Если, конечно, Марек его в живых оставит после этого! А уж работы в этом городе он точно не найдёт, - ревниво проговорил Альберт.
Виктория надула губки.
- Что мне Марек! Баринов не боится его, он всей информацией владеет, и у него ребята есть надёжные. Может, он скоро сам шефом станет!
- Он тебе сам это сказал? – вкрадчиво спросил Косарь.
- Что Марека обойти хочет? Да это не тайна, для меня, во всяком случае. Костя пока использует его, чтобы связи к рукам прибрать. Что Марек? Всего лишь уголовник, а тот – чист! Он свою мафию хочет организовать, военную! Ты заметил, что новые лица в Системе появляются? Влад – начальник спецназа, и у него все бойцы из его подразделения морской пехоты, это – его люди, Баринова.
- И Марек знает об этом? Ты ему сказала?
- Зачем же? - девушка повела плечами, - Я – только секретарь, пусть сами разбираются, я в мужские дела не лезу.
- Но ведь это – война?
- Ну и что? Костя войны не боится.
- А ты – ты с кем будешь?
- Кто победит, с тем и буду.
- А если я?
- Ты? - девушка удивлённо подняла брови. - Не думаю, что ты сможешь…. Хотя, кто знает…. Ну, что же – тогда и посмотрим.
Она встала и направилась к выходу, у двери задержалась.
- Зачем я к тебе приходила? Ах, да, Баринов приглашает отметить успешное завершение твоего дела сегодня в «Нагасаки».
- В Нагасаки? А почему не в Пекине?
- Там ушей лишних нет. Так что поговорите спокойно.
И она, вильнув юбочкой, покинула кабинет. Альберт был озадачен, ну, почему не ему пришла в голову мысль кинуть Марека, чтобы завладеть Викторией? Он никак не мог ожидать, что этот чистоплюй Баринова может начать войну. Косарь разозлился на себя, ну, да, он как дурак сидит и ждёт крошек со стола шефа, а тот – тот готов бороться.
Обозлённый, он вышел в приёмную. Вероника в блузке с глубоким декольте сидела перед компьютером. Она смотрела пустыми голубыми глазами на монитор и тыкала пальцами по клавиатуре, пытаясь сделать задумчивый вид. Увидев Альберта, она быстро убрала с экрана пасьянс и уставилась в какой-то текст. Место Виктории пустовало, а из кабинета Баринова доносился его негромкий баритон, временами слышался голос Виктории.
- Работают, - пояснила Вероника, поняв взгляд шефа по-своему.
- Ну-ну, - процедил сквозь зубы Альберт, его услужливая фантазия с готовностью рисовала, в каких позах трудится Виктория.
Он бесцеремонно засунул руку Веронике в вырез блузки.
- Пойдём и мы с тобой займёмся чем-нибудь полезным, - проговорил он, глядя не на секретаршу, а на запертую дверь кабинета Баринова.
Девушка хихикнула и торопливо последовала за шефом.
- Ты надела бельё, которое я тебе подарил? – спросил он.
- Да, очень красивое, спасибо тебе, Альберт, - промурлыкала она довольно.
Закрыв дверь на ключ, Косарь, недолго думая, задрал ей юбку, довольно оглядел бельё, обхватил руками её попку, крепко сжал пальцами ягодицы.
- Ну, давай, как всегда, - сипло проговорил он, она кивнула.
Пока он возился с брюками, она, зная привычки шефа, и беспокоясь за сохранность одежды, подошла к столу и быстро, одним движением спустила до колен колготки вместе с трусиками. И вовремя, потому что Альберт был уже рядом со стоящим в боевой готовности членом. Она только успела ойкнуть, когда он повалил её на стол лицом вниз и принялся яростно орудовать своим оружием, упираясь ладонями в её спину.
«Здоровый, чёрт, ни дня без секса,- думала девушка, старательно оберегая лицо от скрепок и авторучек, разбросанных, как попало, - Зря жена оставляет его одного так надолго, вот заманит его какая-нибудь, бросит он её! Не может такой мужик без секса жить, вон как старается, как будто год без бабы! И долго как, хоть бы уж кончал скорей, а то всю юбку об стол обдеру».
А он всё шуровал, не останавливаясь, так что тяжёлый стол начал потихоньку двигаться к окну. Девушка не понимала его яростного энтузиазма.
«Что-то сегодня он особенно долго, может, я понравилась ему? Вон, какое бельё дорогое подарил. Вот бы замуж за него выйти, я бы его ни на день одного не оставила, а то уведут!»
Наконец, он кончил. Издав сиплый рык, он удовлетворённо похлопал девушку по спине, провёл рукой по волосам.
- Вот так, Вика! Так и будет! Будет, как я хочу!
Она затихла, не понимая его поведения. А он принялся гладить светлые пряди, ласкать грудь, приговаривая ласковые слова. Она поднялась со стола, давая ему возможность лучше дотянуться до её тела, а он стоял, прижавшись к девушке, вдыхая аромат её волос. Это было очень непривычно, он никогда раньше так себя не вёл, обычно всё ограничивалось быстрым сексом без всяких нежностей. В полном смятении, Вероника повернула голову, ожидая, что вот сейчас услышит долгожданное признание, что она ему нравится, и он прямо сегодня переезжает к ней. Или она к нему.
Но едва она обернулась, лицо Альберта исказила гримаса гнева.
- Дура! Кто тебя просил оглядываться!
Она захлопала ресницами, готовая заплакать.
- Ладно-ладно! Извини, я не хотел тебя обидеть! – торопливо проговорил он, застегивая брюки, и плюхнулся в кресло.
- Ты хорошая девочка, я тебе премию выпишу, ты не виновата. Оденься и принеси мне чаю.
Она отправилась выполнять распоряжение шефа, а когда вошла к нему с подносом, он дружески погладил ей руку.
- Не обижайся на меня, хорошо? Вот, возьми духи, всё время ими душись, ладно? Ну, ты не обижаешься, мир?
Она кивну, разглядывая красивый флакон.
- Какой парфюм шикарный, я такой только у Виктории видела. Спасибо, и бельё как у неё. Почему ты такие дорогие подарки мне делаешь? - спросила она, всё еще робко надеясь на признание в любви.
- А чем ты хуже неё? Моя секретарша ничуть не дурнее, чем у Баринова! А в некоторых местах и получше! - и он похлопал её по попке.
Это был не тот ответ, которого она ждала, но всё равно это было приятно. И она рискнула задать еще один личный вопрос.
- Альберт, а почему ты со мной никогда на диване не ложишься? Мы всё время сексом на столе занимаемся? Это такая причуда или что-то означает? У тебя вон какая лежанка стоит, на ней было бы удобнее!
- На диване? Ну, знаешь, пока разденешься, пока оденешься, только время зря терять, а так - всё по-быстрому. И потом, ты со спины лучше выглядишь. Иди, иди, некогда мне!
Пока Альберт народными средствами боролся со стрессом, Виктория оставила Баринова, она приблизилась к кабинету Альберта, остановилась, прислушиваясь к характерным звукам, несущимся из-за двери, усмехнулась и потихоньку покинула приемную.
Она степенно прошла по пустому коридору, не доходя до приёмной директора, задержала шаг, воровато оглянулась и быстро шмыгнула в неприметную комнату без номера. Дверь легко подалась и мгновенно захлопнулась за её спиной. Твёрдая мужская рука два раза повернула ключ в замке, и в следующий миг девушку схватили в объятья.
- Тише ты, - зашептала Виктория, - одежду испортишь, у тебя руки потные.
- Будут потные, тут жара смертная, и темнота, ни окна, ни кондишена!
- Кладовке ничего это не положено, а свет включить можно, но не советую.
- Господи, в каких антисанитарных условиях я нахожусь!
- От меня это не зависит…. Не надо платье рвать, оно на молнии.
- Чёрт, ты как в футляре! Не доберёшься до тебя! Ну как, он клюнул?
- Ну, разумеется!
- И другой тоже? Ну, ты даёшь!
- Конечно, всё в порядке, ты всё продумал гениально….
- Не надо скромничать, это была твоя идея.
- Это была просто мечта – всегда быть с тобой, а ты – ты всё обдумал, всё рассчитал. Ты у меня такой умный, я так тебя люблю! Как я хочу побыть с тобой подольше…. Но – пора! Время!
- Ну, постой, ещё минутку! Дай мне хоть обнять тебя!
- Пора! Меня могут хватиться.
- Ну почему ты не хочешь встретиться со мной в гостинице? Я всё устрою, - простонал мужчина.
- Сам знаешь, у Марека всё под контролем, кто-нибудь обязательно настучит, я и так рискую, ведь он такой ревнивый! Ты же знаешь, он за мной следит!
- Ладно, подождём…. Я с ума схожу, как подумаю, что он с тобой, - он заскрипел зубами.
- Ну, успокойся, ты же знаешь, я не могу от него уйти, он убьёт меня!
- Только поэтому? Только поэтому ты с ним?
- Конечно, дорогой! Верь мне, я люблю только тебя! Ты же знаешь, как я попала к Мареку – я осталась одна, совсем одна в незнакомом городе. Одинокая беззащитная девушка без всяких средств, без друзей и знакомых, даже без документов! И он – первый, кто встретился мне и предложил свою помощь. Я вынуждена была принять его условия.
- Боже мой! Ну, почему не я ехал по этой дороге!
- Я так несчастна! Только надежда быть с тобой помогает мне жить, только ты даёшь мне силы! Каждую минуту я думаю о тебе, я всё для тебя сделаю! Ты у меня такой волевой! У тебя всё получится!
- Когда ты так говоришь, я готов весь мир перевернуть!
- Да! И ты сможешь! Милый, милый…. Нет! Не сейчас! Возьми себя в руки, дорогой, это самоубийство, мне пора возвращаться. Ещё пара минут и меня начнут искать! Я тебе обещаю, я что-нибудь придумаю, мы сможем скоро встретиться, а теперь пора! Пусти меня, я выйду первой….
- Нет, лучше я, а ты потом.
Возня в комнатке прекратилась, дверь тихонько приоткрылась и две пары глаз через щель осторожно принялись изучать коридор, и две пары ушей прислушивались к шорохам. Но всё было тихо и спокойно. Тогда из темноты выскользнул солидный мужчина в дорогом сером костюме, воровато оглянувшись, он пригладил растрёпанные волосы, поправил галстук, одёрнул пиджак и степенно зашагал по ковровым дорожкам.
Через минуту кладовая распахнулась настежь, и Виктория, аккуратная и деловитая прошла со стопкой свежих салфеток и полотенец в приёмную. Едва она вошла, зазвонил телефон внутренней связи, выслушав распоряжение шефа, мелодично произнесла: «Будет сделано сию минуту!» Привычной рукой поставила на поднос две чашечки дивного тонкого фарфора Артемовской фабрики, этот сервиз всегда вызывал у неё всплеск умиления. Затем насыпала серебряной ложечкой растворимого кофе и залила его кипятком из термоса – верх её кулинарных способностей. Подумав, добавила вазочку с печеньем и понесла всё это в кабинет, где беседовали о проблемах семейного бизнеса два брата.
В тот же вечер за дальним столиком ресторана «Нагасаки», полускрытым ширмами и освещённым только бумажными фонариками, сидели двое. В одном из мужчин, по суетливым манерам и хронически небритому подбородку можно было без труда распознать Альберта. Второй, широкоплечий подтянутый мужчина с открытым мужественным лицом, был ни кто иной, как Баринов.
Перед ними стояло большое блюдо с морскими дарами – начальник разведки был гурманом и большим поклонником японской кухни. С видом знатока он наблюдал, как официант сервировал стол. Убедившись в том, что все три вида соусов и пять приправ принесены, он отпустил обслугу. Взяв маленький керамический кувшинчик, налил немного в две керамические же стопочки и медленно, почти священнодействуя, поднёс к губам, отпивая маленькими глоточками.
Альберт презрительно повертел в руках «глиняный напёрсток» и одним глотком осушил его, скривившись.
- Опять тут водка тёплая!
- Это саке, его пьют тёплым – подогревают перед подачей на стол.
- Гадость какая! Лучше бы охладили, - Косарь подозрительно покосился на тарелку, прикидывая, чем бы заесть, чтобы перебить противный вкус «этой гадости».
Из закуски имелись тонкие, почти прозрачные ломтики морской рыбы – красные и белые, розовые хвостики очищенных креветок и толстое мясо крабов. Бояринов длинными палочками брал эти нежные лепестки, обмакивал в соус, клал на рисовую лепешечку и с блаженным видом отправлял в рот. Ничего другого на столе не имелось, и, поколебавшись, Альберт ткнул вилкой в ярко-красный ломтик нерки. Слава Богу, хоть вилку для него Баринов догадался оставить! Опасаясь подвоха, проигнорировал соусы, а просто положил кусочек рыбки в рот, с опаской пожевал и тут же выплюнул.
- Сырая, что ли? Она же несолёная!
- Рыба? Да, она совсем свежая, её нужно с соусом есть. Впрочем, если ты не любишь, можешь крабов попробовать, они варёные и креветки подваренные.
- Ну, уж, нет! Спасибо! – Альберт помахал официанту, и вскоре перед ним стояла большая тарелка с жареной картошкой и большим куском отбивной.
Косарь налил себе рюмку водки из запотевшего графина и только после этого почувствовал себя в форме. Он привычно развалился на стуле, поедая бутерброд с толстым слоем икры, и с неприязнью наблюдал своего изысканного визави. «Конечно, бабам такие нравятся! Чистенькие, аккуратненькие, и едят они по-особому, не как мы, простые смертные! Знаем таких! Они и ручку девушке поцелуют, и подарок вовремя всучат! И фамилия-то у него звучная – Баринов! Прямо барин, не то, что мы – плебеи!»
Между тем, Константин Андреевич, называемый среди братвы просто Андреичем, снова наполнил свою миниатюрную стопочку. Налил и Косарю в его хрустальный бокал и принялся толкать что-то вроде тоста, превознося его, Альберта, заслуги перед Системой. Между ними никогда не было дружбы, только вежливое сотрудничество. Хотя они и работали рядом, отношения имели если не враждебные, то настороженные. Они ревностно оберегали свои сферы влияния, стараясь не допустить промаха, или хотя бы сделать так, чтобы этот промах не заметили, зато каждый особо тщательно выискивал оплошности в коллеге-сопернике, пытаясь отыскать у конкурента слабое место. Впрочем, ничего особенного или странного в этом не было – всё как обычно в любом коллективе.
Итак, дружбу они не водили, за одним столом сидели только в «Пекине» на общих сходках, поэтому приглашение Андреича на ужин насторожило Алберта. Вряд ли тот позвал его, чтобы вместе напиться в честь успешно проведённой операции, ему явно что-то было нужно от Косаря, и он на всякий случай прихватил с собой диктофон. К тому же разговор с Викторией о намерениях Баринова начать войну добавил беспокойства. Правда, он не сильно доверял словам девушки о притязаниях Андреича на главенство в Системе, но в том, что тот рассчитывал занять место в её постели, Косарь не сомневался.
Он рассеянно слушал неумеренные похвалы в свой адрес, разглядывая белые руки Баринова с безупречным маникюром, невольно сравнивал их со своими корявыми пальцами – сравнение было явно не в его пользу. Начальник разведки, аккуратно подстриженный, с холёным лицом, в белоснежной рубашке и пахнущий какой-то парфюмерией, наверное, дорогим одеколоном, казался Альберту воплощением элегантности, чем вызывал в нём стойкую неприязнь. А блеснувшие в рукавах рубашки запонки доконали его окончательно. Ненависть к коллеге пересилила страх, и он решился. И когда Андреич, потягивая своё саке, приступил к доверительному разговору, Косарь незаметно нажал кнопку диктофона.
По тёмным улицам Владивостока, освещаемым только светом звёзд да фарами автомобилей, неслись два джипа «Ниссан-Патрол», они мчались в разные стороны. В одном из них, расслабив узел галстука и прислонив голову к мягкой спинке кресла, сидел Баринов. Прокручивая в уме разговор с Альбертом, он не находил в нём изъяна, и, не смотря на лёгкое беспокойство, остался доволен сегодняшней встречей. Он был уверен, что приобрёл верного сторонника, немного примитивного, но, как ему казалось, надёжного. Эта уверенность строилась на естественной, по его мнению, неприязни образованного человека в прошлом юриста, к уголовнику, возомнившему себя властелином города. Андреич был убеждён, что бывший следователь прокуратуры, вынужденный, как и он, какое-то время работать на преступного авторитета, станет ему твёрдой опорой в задуманной им операции. И, вытащив записную книжку, против имени Косаря поставил птичку. А из нагрудного кармана рубашки достал миниатюрный диктофон, извлёк из него кассету, положил в чистый конверт, написал на нём бисерным почерком «Альберт» и усмехнулся: «А вот и моя страховка!»
В то время как начальник разведки в своей красивой голове сооружал радужные перспективы, Косарь нёсся в другую сторону и строил планы совсем иного рода. Он находился в сильном возбуждении, информация, полученная от Баринова, полностью подтверждала слова Виктории. Более того, он владел теперь такими точными подробностями предстоящей операции, которые требовали немедленных действий, если он не хотел стать сообщником.
Хотел ли он этого? Этот вопрос он сам задавал себе. Ещё раз взвесил возможности: ликвидировать братьев Лариных и работать на Андреича или ликвидировать Андреича и продолжать работать на Марека? После мучительных раздумий он пришёл к выводу, что второе предпочтительнее. Он понимал, что шансов у Баринова мало, несмотря на собранный им компромат - у Марека более обширные связи, как в криминальном мире, так и в юридических кругах. Несмотря на уверения начальника разведки, Альберт твёрдо знал, что никто не начнёт уголовное преследование Лариных. А те юристы, на которых указал начальник разведки как на доверенных лиц, являлись всего лишь продажной братией и ничего более.
Где просчитался Баринов? Косарь мог смело сказать, в чём его промах - он скрывался в самом организаторе переворота. Он действовал как офицер разведки, он думал как разведчик, прошедший хорошую школу, и вёл себя согласно определенным правилам, в соответствии с логикой и разумными расчётами. Но жил он в аномальной зоне, где никакая логика и разум не существовали. Баринову была известна работа внешней разведки, он обладал приёмами сбора информацию, но он не владел достаточными сведеньями о законах уголовного мира, в котором ему приходилось вращаться. Он обращался к Альберту как к коллеге - юристу, но если бы он хоть недолго сам поработал хотя бы адвокатом, хотя бы следователем, хотя бы судебным заседателем, вряд ли он стал бы полагаться на честность служителей юстиции. Косарь, хорошо знакомый с изнанкой прокурорской и судебной деятельности, прекрасно это понимал.
Не имелось у Андреича и надёжных боевиков, а те новые люди, которые появились в Системе: офицеры спецназа и десантники не могли конкурировать с братвой по жестокости и изощрённости борьбы, они ещё слишком мало вращались в этой среде. Да и количество их оставалось незначительным. Кроме того, Альберт не был уверен, что, когда дойдёт до дела, они станут на сторону Баринова, если вообще захотят пролить свою или чужую кровь за кого бы то ни было. Это тебе не отморозки Марека, которые и спрашивать не станут, ради чего нужно убивать, они просто пойдут убивать, да и умирать им не страшно.
Не было у Баринова надёжных друзей – в пользу этого говорил тот факт, что он вынужден был довериться ему, Альберту, почти врагу. Даже если предположить, что начальник разведки каким-то чудом сумеет физически устранить Марека, братва не станет ему подчиняться – он чужой для них. В их среде непременно найдётся несколько парней, лично преданных Ларину младшему, они сумеют расправиться с организатором смуты, и тогда может начаться кровавая бойня за подчинение себе структуры, созданной братьями.
В любом случае Система рухнет, похоронив под обломками и его, Альберта, он это отлично понимал. Конечно, заманчиво было самому встать во главе фирмы, но он для этого слишком мало знал и занимал слишком незначительное место в руководстве, чтобы боевики признали его и подчинились ему. А вот, раскрыв заговор Баринова, он мог войти в доверие к Мареку, стать его правой рукой, сделаться незаменимым, изучить все тайны бизнеса, подмять под себя реальную власть, и уже тогда занять его место в Системе и в постели Виктории.
Виктория…. Это к ней на улицу Камскую в Моргородке неслась его машина, он знал, что сегодня он мог найти Марека у неё. Исходя из срочности дела, Альберт посчитал себя вправе побеспокоить шефа даже там, даже ночью.
Подъехав к дому, он не сразу увидел припаркованный автомобиль Ларина младшего. Пошарив глазами в самом тёмном месте, он заметил его, наконец, за углом. Удовлетворённо кивнув, Косарь направился к подъезду. Едва он открыл дверь и сделал первый шаг, дорогу ему преградил Лёха, новый телохранитель шефа. Убедившись, что это свой, он пропустил Альберта вместе с его водителем.
Впервые с прошлого года Косарь ступил на порог дома, где раньше жила Надя, но думал он не о ней, а о белокурой красавице Виктории, о её дьявольски соблазнительном теле. Но когда он вошёл в подъезд, когда перед ним раздвинул створки обшарпанный лифт, другие мысли полезли ему в голову. Его телохранитель Орлов, заметив беспокойство Альберта, по-своему расценил его нерешительность. Глядя, как тот неуверенно топчется перед дверью квартиры, как медленно тянет руку к звонку, охранник решил, что Альберт опасается гнева Марека за поздний визит.
Косарь бесконечно долго стоял на площадке, зная, что его разглядывают в глазок, лоб его покрылся капельками пота. Наконец, дверь приоткрылась.
- Что нужно? – раздался бесцветный женский голос, просочившись через узкую полосу темноты, ограниченную цепочкой.
- Мне Марек нужен, срочно, - севшим голосом проговорил Альберт.
Дверь затворилась, звякнула цепочка, и вновь открылась немного более широкая тёмная щель. В этот мрак, как в пропасть Альберт шагнул на негнущихся ногах, охранник остался на площадке. Дверь закрылась, хлопнув в мягкие ладошки, и тут же вспыхнул яркий свет, ослепив его.
Он зажмурился, послышался щелчок выключателя, яркое сияние люстры уступило место мягкому свету ночника, охватив Альберта былым теплом. Ему в этот миг захотелось, чтобы открыв глаза, он увидел то, что было раньше: занавески с оборками и бантиками, кукольный домик на табурете у окна, чайный сервиз «Татьянин день» с треснувшей чашечкой. У него сердце защемило от картины этой простой жизни, которую он тогда совсем не ценил, но о которой всегда помнил и по которой, как оказалось, тосковал. Он снова услышал щелчок и открыл глаза.
Из кухни, по-кошачьи бесшумно вышел Марек с пистолетом в руках. Альберт дико, как на призрака уставился на него. Тот был в спортивных брюках и майке, упругие мышцы перекатывались под кожей сухощавого тела, щелчок предохранителя вернул Альберта к действительности. Он без слов протянул шефу кассету, тот так же молча, понес её в комнату, вставил в магнитофон, включил.
Косарь без приглашения вслед за ним прошёл в комнату, уселся в кресло. Он огляделся, обстановка выглядела по-иному, непохоже на то, что запомнилось ему. Мебель, хоть и осталась та же, казалась совсем другой. Кровать была раскрыта, и Альберт увидел зелёные шёлковые простыни, рядом, на полу, валялось покрывало из какого-то белого пушистого меха. Ковёр на полу был новый, сине-зелёный, такого же ненавистного для Нади цвета, что и простыни. Но зато с высоким мягким ворсом, топившим ногу по щиколотку. Тяжёлые занавески, атласные и плотные полностью закрывающие окно, тоже были новые, только напольный светильник в виде луны, зажатой в чёрных когтистых лапах, остался тот же, и это его мягкий свет пробудил в мужчине щемящие воспоминания. А в кресле у окна сидела большая красивая кукла, одетая в шикарный атласный пеньюар, отделанный песцом, её белокурые волосы были завиты в тугие локоны, а широко раскрытые голубые глаза бессмысленно направлены на тёмный экран телевизора.
Альберт равнодушно взглянул на эту роскошную игрушку, он не замечал Марека, не слышал голосов с магнитной ленты. Все это казалось ему сейчас ненужным и неважным, а важно было только то, что здесь жила та, о ком он помнил всегда. Ему казалось, что вот сейчас из кухни выйдет Надя, обнимет мягкими руками и тихим голосом начнёт расспрашивать о его делах. А потом будет слушать, восхищённо глядя ему в глаза и подкладывая в тарелку лучшие кусочки. Да, именно о ней он всегда помнил, как оказалось….
Марек слушал запись молча, от начала до конца, прикрыв глаза. Казалось, он дремал, только иногда лицо его резко передергивали судороги, да упругие мышцы под майкой перекатывали буграми. Лента закончилась, в наступившей тишине стук выпавшей из рук зажигалки произвёл необыкновенный эффект, разрушив иллюзии. Альберт вздрогнул от вкрадчивого голоса шефа.
- Так, всё ясно. Неплохо сработано, - он в упор уставился в лицо подчинённого своими жёлтыми немигающими глазами, и под этим змеиным взглядом Косарь почувствовал себя голым и беззащитным.
- Когда был разговор?
- Сегодня. Вот только что от него.
- И сразу ко мне? Похвально, - он помолчал, разглядывая Альберта, - А почему на предложение не согласился?
- Да ты что, Марек! Разве я могу тебя продать? Мы же с тобой не первый год знакомы! Я вообще был крайне возмущён!
- Что-то я твоего возмущения на плёнке не заметил.
- Что я – дурак, показывать, что я думаю? Маскировка, сам пойми. А ты что, не веришь мне? А зачем тогда я прибежал к тебе среди ночи? Я что не понимаю? Это надо быть самоубийцей, чтобы против тебя пойти!
- Это точно, - медленно проговорил тот, раскуривая сигарету. Он бросил беглый взгляд на Викторию, которая безучастно сидела, равнодушно разглядывая свои холёные руки.
- Тебе пути назад нет, ты теперь кровью повязан. Домик-то, того, рухнул, а? С невинными людьми…. Говорят, детишки погибли…. – продолжил Марек.
- Ты же сам говорил, что хорошо бы взорвать.
- Ну, говорил я только про Петриковского, да и то теоретически, а команду ты давал, не я! А это - срок.
Альберт почувствовал, как по позвоночнику побежала горячая струйка пота.
- Ну-ну, не трусь. Это я так, к слову. Чтобы ты помнил, что мы с тобой теперь крепко связаны. На случай, если ты захочешь сорваться! С моего крючка ты не сорвёшься, помни.
Марек встал, потянулся, как-то буднично бросил:
- Отработаешь Баринова вместе с сыном, больше тянуть нельзя…. Давно слухи ходили, думал, обойдётся, но теперь вижу – пора…
- Кто сделает - я?
- Ты же у нас специалист! Люди у тебя есть, организуй.
- Где?
- Ну, не дома же! Взрывов нам хватит, тихо сделаем. Отправим их в командировку в Москву или в Питер, без разницы. Лучше в Москву вечерним рейсом. Поменяй ему водилу, своего дай, по дороге в аэропорт и кончайте, только допросите сначала.
- Ну, да, остановим на трассе, можно будет отвезти к заброшенной шахте, есть там подходящая такая - «Озерная». Туда можно и трупы сбросить.
- Пристрелить не забудьте. Но тебе самому это делать необязательно. Подготовь всё, организуй, пацанов проинструктируй, а сам вылетай-ка завтра в Москву. Баринову билет возьмешь на послезавтра, будешь его в аэропорту, типа, встречать. Если здесь братва прохлопает, ты его там достанешь – уже сам.
- Логично, в Москве и не такие пропадали, никто не удивится.
- И тебе алиби, и нам удобно – уехал в командировку, проводили от конторы чин чинарём, а куда потом делся – неизвестно. Может, сбежал.
Альберт, молча, обдумывал, Марек приятельски похлопал его по плечу.
- Мне нравится, что ты так спокойно относишься к работе. Виктория была права – ты создан для таких дел!
- Виктория? С чего она так решила?
- Чутье у неё, интуиция! Заметь, я все разговоры при ней веду, она сидит всегда вот так в стороне, молчит и не шевелится – кукла куклой! А потом своё мнение выдаёт, ещё ни разу не ошиблась, всех насквозь видит. На Баринова она давно мне намеки давала, да я всё не верил, а зря! Она у меня как детектор лжи, вон, глянь на неё!
Альберт обернулся. Красивая кукла по-прежнему сидела в кресле, он не мог воспринимать её как живого человека. Внезапно игрушечная голова начала медленно рывками поворачиваться, неподвижный взгляд переместился с тёмного экрана телевизора в его сторону. Косарь с ужасом всматривался в немигающие мёртвые глаза, устремлённые куда-то за его плечом. Он был готов поклясться, что это не лицо человека, а маска, белая фарфоровая личина, раскрашенная довольно грубо и аляписто. И раньше эта чёртова кукла мерещилась ему в красивом личике Виктории, но тогда это было его личное видение, а теперь у него появился свидетель.
- Ты тоже видишь, что это – кукла? – проговорил он, схватив Марека за руку. Тот нервно хохотнул.
- Ну, что я говорил? Когда она входит в транс, я сам её боюсь! Как на рентгене сидишь, - он ещё раз хлопнул Альберта по плечу.
- Кто у тебя водила? Орлов? Поди, скажи ему, пусть нам приготовит что-нибудь по-быстрому. Моя-то на кухне – ноль, кухарка никакая, даже яичницу пожарить не умеет! Она и посуду мыть не может, только бьёт. Я попробовал её приучить хоть что-нибудь приготовить – бесполезно! Курица у неё сверху сгорела, а внутри – сырая, не знаю, как это у неё получается! Даже я по сравнению с ней – супер повар! Короче, к хозяйству непригодна. Избаловали её, у них в доме бедная родственница жила и всё по дому за неё делала, прикинь! Она и не стряпает здесь ничего сама, без меня даже чая не пьёт. Так я ей сюда из ресторана всегда ужин заказываю, привозят каждый день, чтобы не голодала!
Альберт, пропустив мимо ушей подробности прошлой жизни Виктории, пулей вылетел из квартиры. Скороговоркой пробормотав своему охраннику, чтобы приготовил что-нибудь поесть, сам трясущимися руками принялся искать зажигалку. Он с четверть часа простоял на площадке, выкуривая одну сигарету за другой, пытаясь привести в порядок свои мысли. «Почему я не могу забыть эту куклу, забыть Надю? Мало ли баб перетрахал, почему эта меня с ума сводит? Не могу же я в эту мистику верить всерьёз! Может, в церковь сходить?» - внезапно эта мысль показалась спасением. Он отбросил, как ложные, свои фантазии на тему куклы, приняв за благо считать их бредом. Он решил остановиться на теории Марека, что Виктория – ясновидящая и временами входит в транс.
Выглянувший Орлов, пригласил его перекусить. С некоторой опаской Альберт снова переступил порог квартиры.
Ничего странного и таинственного на этот раз он не заметил. Посреди просторной комнаты стоял маленький столик, обильно заставленный закусками. В кресле, развалясь, сидел Марек, на ручке кресла пристроилась шикарная блондинка. Если бы не колючий взгляд мужчины, их можно было бы принять за идеальную семейную пару. Альберт с удовольствием принял из рук шефа рюмку водки.
- А ты что, действительно испугался меня? – девушка с неподдельным интересом смотрела на Альберта.
- Да, было немного, - не стал отпираться тот.
- С непривычки со всеми так бывает, - кивнул Марек и обратился к девушке, - И что ты можешь о нём сказать?
- У него очень сильное чувство вины, это его мучает, его проблемы надо искать в прошлом, - Виктория наморщила хорошенький носик, посмотрела невинным взором на Альберта, - Мне показалось, тебе здесь многое знакомо, ты бывал в этой квартире раньше?
- Оставь его! Меня прошлое не волнует, мне главное – что впереди! И чтобы не крысой оказался….
После недолгого разговора Альберт отправился домой несколько успокоенный, Марек же напротив, был взволнован. Он уселся напротив Виктории, сверля её глазами, проговорил:
- Теперь, когда его нет рядом, можешь сказать мне всё.
Девушка начала говорить бесстрастным механическим голосом без всякого выражения и интонаций:
- Этот человек лживый и бесчестный, он продаст тебя, когда ему представится подходящий случай. Но это случится не сейчас. Сейчас он предан тебе, пока говорит правду и пока что верен, потому что для него это сейчас выгодно. Его информация верна полностью.
- Ну, что же, значит беспокоиться рано. Пусть пока работает…. Вокруг меня одни подонки! И все готовы воткнуть мне в спину нож!
- Ну, ты и сам не ангел, сам убьёшь любого, - так же бесстрастно продолжала говорить девушка.
- Заткнись! Никому нельзя верить, а тут ты ещё со своими поучениями!
- Я говорю правду….
- А на фига мне твоя правда!
- Ты сам просил….
- Я никого не прошу! Я приказываю! А теперь приказываю - заткнись! Всё! Хватит на сегодня!
Он вскочил и начал быстро одеваться.
- Ты не останешься? – проговорила девушка уже другим, воркующим голоском. Она подскочила к нему как кошка к своему хозяину и принялась ласково тереться о его небритую щёку. Марек отмахнулся от неё, но уже не зло, а вполне спокойно и даже добродушно.
- Дела! Надо кое-что сделать, а оставаться у тебя сегодня опасно…. Слишком многие этот адрес знают….
И он ушёл, раздумывая о предстоящем деле.
Проводив его до двери, Виктория прошла на лоджию, открыв створку окна, прислушалась к шуму отъезжающей машины, подождала немного, после чего быстро переоделась. Натянув джинсы и свитер, надела поверх куртку с капюшоном и вышла из дому, не выключая свет и стараясь произвести как можно меньше шума. Она не стала вызывать лифт, а тихонько спустилась по лестнице, бесшумно ступая маленькими ножками в новеньких кроссовках.
Между пятым и шестым этажами на ящике с картошкой, свернувшись калачиком, спал человек. Она знала, что это бомж Анатолий – тихий безобидный мужичок, щуплый и безответный, глядевший на всех удивлёнными бледно-голубыми глазами. Он тихо жил в их подъезде, как бездомный щенок, все соседи жалели его и не гнали из дому, потому что знали, что на улице он долго не протянет. Бомжи во Владивостоке не выживали, на улице их ждала неминуемая и скорая смерть, никто точно не знал, куда они пропадали, но их в городе не было. Говорили, что их убивают и скармливают как корм песцам на частных зверофермах, а может, используют в подпольных бойцовских клубах для тренировок в качестве спарринг-партнеров, или попросту как куклу. А может, просто отморозки убивали их ради забавы, но Анатолия все жалели, подкармливали, позволяя оставаться в подъезде. Он стал неотъемлемой частью дома и был даже полезен для жильцов как бесплатный сторож.
Проскользнув мимо спящего Анатолия, девушка спустилась вниз и двинулась по улице. Оглянувшись по сторонам, Виктория крадучись направилась к телефону-автомату, набрала номер. Обменявшись с абонентом парой фраз, она быстро проскользнула вдоль дороги, держась тени, к облупленному четырехэтажному дому и вошла в подъезд.
Она провела там не более получаса, а когда вновь появилась в свете тусклого фонаря, в руке держала небольшой сверточек, который поспешно сунула за пазуху. Оглядываясь по сторонам, она быстро вернулась к себе.
О покушении на Захарова Сергей узнал в тот же день, новости в городе распространялись быстро. Арбатский припомнил свой разговор с Альбертом, он сразу же понял, что это его рук дело, ему стало не по себе, как будто он увидел у себя на груди светящуюся точку лазерного прицела. Да, ладно бы только на своей груди, а у него ведь есть жена и дети! Тревога поселилась в его душе.
Вечерами он долго сидел на кухне с женой, выспрашивая у неё обо всех, даже незначительных происшествиях, и терпеливо выслушивал дворовые слухи и сплетни. Польщённая вниманием, Наталья обстоятельно рассказывала последние новости.
Ну, то, что золото в подземном переходе и в трамваях под угрозой ножа с народа снимают и из ушей серьги вырывают, это давно не новость, об этом и по радио говорили. Кроме неизвестных бандитов в доме свои подросли – десятилетние близнецы-дебилы, дети Любки- пьяницы промышляли тем, что обчищали карманы подвыпивших мужиков. А кто сопротивлялся, тех избивали безжалостно, дошло до того, что стали уже и на трезвых нападать.
А вот вчера около соседнего подъезда крутая машина остановилась в пять вечера и долго стояла на обочине. В ней четверо парней сидели, курили с открытыми окнами, но не выходили, мотор не глушили, как будто ждали кого-то. Во дворе, как обычно, мамочки с колясками гуляли, дети играли. Потом подъехало такси, из него вышла женщина и пошла к подъезду. И тут из поджидавшей тачки раздались три выстрела, и пока все стояли, рты разинув, автомобиль уехал. Наталья сама в это время во дворе была и всё видела, а убитая женщина в соседнем подъезде жила, муж у неё крутой бизнесмен, и его уже целый месяц дома нет. Милиция быстро подъехала, но ничего узнать не смогла, номер машины с киллером никто не запомнил. Соседки говорили, что, наверное, её за долги мужа убили. Но милиционер сказал, что скорее всего супружник сам нанял убийцу, чтобы жену грохнуть, у него бизнес в порядке, долгов никаких нет, а вот молодая любовница имеется. Разводиться и делить имущество с благоверной неохота, а вот так избавиться от неё проще всего. Говорят, что это и стоит недорого.
Сергей, слушая жену, чувствовал себя уязвимым, как новорожденный ребёнок. Смерть ходила вокруг, как соседка по коммуналке, выкашивая знакомых и незнакомых людей, и он боялся, что она доберётся до его близких и родных. Ещё раз проинструктировав Наталью, как закрывать двери, когда забирать дочку из сада, куда прятать деньги, он отправился спать. Но не спалось ему, не давали покоя тревожные рассказы. Он знал, что всё это правда, но если уж об этом рассказывали на лавочках домохозяйки, то это страшная правда.
Едва он забылся тревожным сном, как тишину ночи прорезал вой милицейских сирен, раздались звуки выстрелов.
- Что? Что это?- подскочила с постели жена.
- Лежи, - Сергей пригнул её голову к подушке, - Не дёргайся, вдруг шальная пуля заденет.
Прислушиваясь к шуму на улице, он, пригибаясь, пробрался к окну, осторожно выглянул из-за занавески. По склону сопки, петляя из стороны в сторону, неслась иномарка с потушенными фарами - «Марк 2» не старше трёх лет, сразу определил Сергей. Следом за ней летел милицейский «Нисан» - подарок милиции от одной морской организации, за ними едва поспевал традиционный «Газик». С «Нисана» стреляли по беглецам, ослепляя преследуемых прожектором, «Марк» резко вильнул и свалился с откоса в овраг. Раздался скрежет металла и звон разбитого стекла, выстрелы теперь неслись с обеих сторон. «Нисан» подъехал к краю обрыва и осветил перевёрнутую машину.
Один из преследуемых оказался придавлен тачкой, он пытался освободиться, двое других, ослеплённые прожектором, стреляли наугад. Воспользовавшись этим, милиционеры подобрались к ним с другой стороны, оставив свою машину, как приманку. Улучив момент, когда у осаждённых закончились обоймы, они набросились на них, выволокли из машины и принялись избивать, пытаясь надеть наручники. Увидев, что опасности нет, и стрельба прекратилась, Сергей вышел на балкон; события разворачивались прямо перед его глазами, на ярко освещённой площадке, как на сцене театра. В ходе жестокой борьбы на одного угонщика удалось надеть наручники и приковать к дереву, второй был ранен и не сопротивлялся. Третий попытался бежать, но подоспевшая подмога из «Газика» задержала его, ему досталось больше всех, жестоко избитого, его тоже пристегнули к тополю.
Разгорячённые погоней, милиционеры подскакивали к пойманным и наносили удары кулаками и дубинками, с обеих сторон неслась отборная ругань. Вскоре, поняв свою беспомощность, беглецы прекратили сопротивление и брань, а заметив выглядывающих из окон жильцов, принялись жалобно стонать. Душераздирающие вопли и просьбы о помощи окровавленных и обессиленных мужчин нашли отклик в добрых сердцах обывателей.
- Что же вы делаете? За что вы их так избиваете, поглядите, они все в крови, уже падают! Разве так можно?- раздавались жалостливые голоса сердобольных людей.
Один из милиционеров, заслышав ропот, повернулся лицом к дому.
- Да вы что, с ума тут все посходили? Это же бандиты! Кого вы защищаете?
- Но нельзя же так! Избивать беззащитных! Они же беспомощные совсем!
- Гуманности захотели? А вы знаете, что они эту машину угнали, а хозяина с пулей в легком на дорогу выкинули? А если бы вас пристрелили? Что бы вы тогда стали делать? Может, вы им ещё рюмку водки нальёте? А то, что они Гаишника сбили во время погони и сержанту плечо прострелили, это как?
И тут только все заметили, что у одного милиционера с уха стекает кровь, губы разбиты, а глаз затекает огромным кровоподтёком. А второй, стоящий рядом зажимает рукой рану, тогда как его сослуживец перематывает ему плечо какой-то тряпкой прямо поверх мундира.
- Да для кого мы стараемся? Мы же для вас стараемся! – продолжал возмущённую речь первый милиционер, он грязно выругался, - А ну, быстро все окна закрыли! Шальную пулю захотели? Тут еще четвёртый где-то прячется, выскочить успел, сбежал, сволочь!
Окна и балконы моментально затворились, свет погас, и уже из-за занавесок перепуганные зрители наблюдали за развитием событий. Примчались ещё два служебных Газика, выскочившие милиционеры, подбегали к задержанным, считая своим долгом ударить или хотя бы пнуть их.
Подъехала скорая помощь, врачи осмотрели и увезли в больницу сержанта с пулевым ранением. На окровавленных угонщиков они не обратили никакого внимания, напрасно те издавали жалобные вопли, взывая к гуманности. Остались глухи к их мольбам и жильцы дома, двери балконов и форточки были плотно захлопнуты, как створки устриц и недоступны как банковские сейфы.
Подоспевший вскоре майор велел обыскать бандитов, и наблюдавшие из окон жители увидели, как из их карманов извлекали запасные обоймы для пистолетов, ножи, кастеты, газовые баллончики, а из похищенной машины достали два новеньких АКМ. Потом прибыли криминалисты и эксперты, обследовавшие перевёрнутую тачку. Последней появилась хозяйка угнанного Марка 2, она вышла из Газика, глянула на то, что осталось от её автомобиля, и схватилась за сердце.
Наталья из-за занавески потихоньку разглядывала происходящее, сон пропал напрочь.
- А ты слышал, Сергей, поймали тех воров, которые убили охранников?- спросила она у мужа.
- Каких охранников?
- Ну, вспомни, на днях ограбление было в соседнем доме, а квартира на сигнализации стояла. И когда приехали менты из охранной фирмы, воры застрелили одного, а когда выскочил второй, они и его уложили. Оказалось, что это были родные братья, а грабители смылись.
- А, этих…. Этих поймали, начальник милиции заявил, что весь город на уши поставят, но найдут, это, мол, дели чести. Но только очень просил не убивать их при задержании.
- И что, их, правда не грохнули, этих гадов? Как же так, менты за своих не отомстили?
- Не убили, потому что начальник просил, чтобы показательный суд устроить. Так что они живы остались, но во время задержания им всем троим случайно прострелили коленные чашечки обеих ног.
- Всем троим?
- Всем троим, случайно. Так что ходить они уже не смогут, если живые из тюрьмы выйдут.
- Так им и надо!
В эту тревожную ночь Сергей окончательно пришёл к выводу, что нужно принимать срочные меры, чтобы обезопасить свою семью, а для этого заручиться покровительством влиятельного в криминальных кругах человека. После долгих колебаний он решил обратиться к хозяину автостоянки, на которой работал – к Мануйлову. И не вор, и влиятельный! Сергей знал, что к нему обращались за советом многие авторитеты, пару раз он видел у него и Баринова.
Утром Сергей опять увидел этого начальника разведки Системы у себя на стоянке, тот спросил хозяина. Принимавший смену Арбатский посоветовал заглянуть к нему домой.
- Его там тоже нет, я уже заезжал, - ответил Андреич.
Выглядел он как обычно элегантным и самоуверенным. Необычным показалось то, что приехал он один, без водителя и телохранителя. Поставив автомобиль на опустевшую уже площадку, Баринов попросил поменять масло. Оно оказалось чистым, как слеза девственницы и явно свежезалитым. Сергей удивился, но виду не подал: «У богатых свои причуды».
- И замени масляный фильтр, - указал посетитель, заметив, что работа почти закончена, а Мануйлова всё нет, - Ну, и ещё что-нибудь там замени.
- О кей! Я тебе развал схождение отрегулирую.
- Давай! Только сильно не спеши, но и на запчасти тачку не разбирай!
«Как сильно его припекло! Зачем ему Вовка так сильно понадобился?» - думал Сергей, поглядывая исподтишка на явно озабоченного посетителя.
Наконец, появился Мануйлов, бывшие коллеги обменялись рукопожатием. Арбатский, для вида копавшийся в двигателе, втихаря наблюдал за ними под прикрытие поднятого капота. По жесту хозяина он понял, что тот приглашает пройти в вагончик, но гость покачал головой и махнул рукой в дальний угол, где стояли машины на продажу. Они медленно направились туда, Баринов оглянулся на Сергей.
«Боится, что подслушиваю», - понял он и, не опуская капота, сел за руль и запустил двигатель, стараясь произвести как можно больше шума. Хорошо отрегулированный мотор гудел ровно. Арбатский, не снимая ноги с педали газа, закурил. Он поглядывал в зеркало на беседующих мужчин и ему это не понравилось. Видно, разговор был очень важным, если они вели его на воздухе, опасаясь чужих ушей. Мало того, они боялись и чужих глаз, раз делали вид, что осматривают какую-то старенькую Мазду, пиная колеса ботинками, царапая ногтем пятна ржавчины у бампера. Они даже присели на корточки, тыкая пальцем порожек. Вдруг Сергей увидел, что Баринов быстро сунул маленький сверточек в раскрытую ладонь Мануйлова, а тот проворно спрятал его в кармане широкого плаща. После этого они оба встали, обошли ещё пару автомобилей, уже не так внимательно их разглядывая.
Сергей заглушил мотор, опять склонился над двигателем, спрятавшись за капотом. Что это был за пакетик? Продолговатый и нетолстый, по форме и размеру он напоминал пачку денег. «Если так, то это баксы, - решил он, - Но почему такая секретность?» Арбатский захлопнул капот, чистой тряпочкой смахнул с него пыль и протянул ключи подошедшему хозяину.
- Порядок, шеф, можно ехать.
- А неплохой у вас тут выбор машин, - проговорил тот, потягивая Сергею стодолларовую купюру.
- Не много? – засомневался тот.
- Эта работа того стоит, - с нажимом на первое слово, произнёс Баринов, испытующе глядя ему в глаза.
- Да! Развал - схождение – очень важная регулировка! - Сергей изобразил как можно более идиотскую улыбку.
- Вот и ладненько, - довольно кивнул клиент.
Мануйлов задумчиво глядел вслед отъезжающей машине.
- Закурим? – предложил он Сергею, - Ты ведь знаешь его?
- Так, слышал кое-что, - уклончиво ответил тот.
Хозяин долго молчал, потом пояснил.
- Он приезжал двигатель отрегулировать и заодно машину присмотреть своей новой подружки.
- Я так и понял, - равнодушно отозвался Сергей.
Инстинктом он чуял опасность, и даже забыл о своём намерении поговорить с Мануйловым о покровительстве для защиты от Альберта. А тут ещё такое странное поведение Баринова…. Сергей понимал, что оказался свидетелем какого-то важного события, смысла которого он не мог постичь, поэтому наилучшим для себя посчитал сделать вид, что ничего не понял. Дураком в таких случаях быть лучше всего. Он собрал инструмент и начал раскладывать его в ящике по своим местам, беззаботно насвистывая. Но на душе было неспокойно. Он не знал, что видел начальника разведки Системы живым в последний раз.
В этот же вечер машину, мчавшую в аэропорт Баринова и его сына, остановил инспектор ГАИ. Новый водитель, только утром заменивший неожиданно заболевшего Алёхина, вместо того, чтобы заплатить гаишнику, принялся с ним спорить. Тот, обвинив его в нетрезвости, велел выйти из салона и сдать пробу на алкоголь. Не слушая начальника разведки, Безуглов сделал неверный, по его мнению, шаг – открыл дверь. Тут же к ним уселись невесть откуда взявшиеся Орлов и Елизаров, они молчали, не отвечая на вопросы своего шефа и не реагируя на его угрозы. А когда водитель свернул на просёлочную дорогу, Константин Андреевич понял, что тот с ними в сговоре.
Зажатые между двумя бывшими своими бойцами, отец и сын были лишены возможности что-либо сделать, они только могли обдумывать своё незавидное положение. Вглядываясь в скудный пейзаж за окном, Баринов увидел впереди заброшенную шахту, на столбе висела облупленная доска с названием - «Озёрная». Здесь их поджидало ещё двое, начальник разведки приготовился к худшему, разглядев в свете фар тёмные фигуры братьев Шустовых. Удавы, профессиональные убийцы Системы, просто так к заброшенной шахте никого не привозят. Баринов понял, что его ждёт, эта уверенность окрепла, когда к ним подъехала ещё одна машина, из которой вышел гаишник и Левада, водитель Альберта! Стало ясно, откуда пришла беда, Константин Андреич понял, кто его предал, где он ошибся в своих расчётах.
Орлов и Елизаров провели беглый допрос, Константин Андреич убедился, что им всё известно о его плане свержения братьев Лариных. В отчаянии он всё отрицал и требовал встречи с Мареком или на худой конец, с Альбертом. Ему не стали перечить, обыскав, отобрали у него и сына телефоны и документы, связали обоим руки и повели в какое-то здание, с виду - полуразрушенную котельную. Под ногами валялись обломки бетонных плит и битый кирпич, было темно, бывшие подчинённые освещали дорогу фонариками. Братья Шустовы шли впереди, Орлов и Елизаров вели Бариновых, прижимая к их ребрам пистолеты. Начальник разведки не мог допустить мысли о смерти, он судорожно обдумывал план бегства.
Внезапно Удавы обернулись и ослепили пленников светом фонариков, это был сигнал. Орлов бросил им под ноги пистолет, Баринов почти рефлекторно наклонился, в это время сзади ему набросили на шею удавку, в спину уперлись коленом, стараясь пригнуть к земле. Тренированный мужчина сопротивлялся, несмотря на связанные руки, он почти вырвался, видя это, остальные бросились помогать убийце. Елизаров ударил по голове молодого Баринова, крикнув ему: «Лежать»! и тоже кинулся на помощь. Вчетвером им удалось справиться с боровшимся за жизнь начальником разведки. «Здоров, черт»,- бормотал запыхавшийся Левада.
Когда всё было кончено, вспомнили о сыне. Выругав Елизарова за то, что бросил парня, кинулись его искать. Тот мог бы сбежать, но остался там, где его бросили - стоял на коленях с залитой кровью головой и с ужасом смотрел на расправу над своим отцом. Он был жалок, не сопротивлялся и, кажется, даже не понял, что его идут убивать. Левада, затянувший веревку на его горле, был разочарован - тонкая, почти детская шея парня хрустнула в его руках, как сломанный стебель. Душегуб с отвращением глядел на обмякшее тело и долго шоркал руками о штаны, пытаясь стереть с пальцев неприятное ощущение.
- Ты что там делаешь? Очкуешь?- ухмыльнулся Витька Удав.
- Да, противно, всё равно, что мертвецу шею свернул.
Тела убитых сбросили в колодец шахты. Всё было сделано быстро и скрытно.