Патриотические истории

 
 Почитав, в очередной раз,  мою писанину, мой давний приятель, Аркадий Рикошетов, по прозвищу Рикошет, с которым мы, иногда, опрокидываем бутылочку-другую, раскритиковал мои литературные потуги  в пух и прах.
-Не о том, Андрюха, всё это, не о том. И по содержанию, и по форме. Читателю совсем другое надо.  Созвучности времени, что ли, у тебя нет. И герои не те, и их поступки.

  Он всю жизнь такой, прямой и честный, в суждениях. К слову, Аркадий, читатель со стажем и прочитав всю «официальную» литературу стал  любителем литературных сайтов со свободной публикацией. Здесь, как он выражается, ему доставляет удовольствие, среди куч мусора выкопать истинный бриллиант.

Надо сказать, что с Аркадием мы имеем разное  мировоззрение  и противоположную позицию в оценке политических событий и общественных явлений.
До войны и до нынешнего периода нашей истории,  это было не так важно. Мы старались обходить острые углы, хотя, порой и спорили о том, какой путь для России лучше: развития или диктатуры. Аркадий за диктатуру, потому что у него прабабушка была одной из первых комсомолок.
На войну у нас, конечно, тоже разные взгляды, но мы понимаем, что ни один из нас не сможет заставить другого изменить свою точку зрения, и поэтому о войне мы  старались не говорить.  Но не получилось.

 «Я, просто, не могу поверить в то, что руководство моей страны, правительство, армия делают что-то несправедливое, жестокое. Если президент решил, что надо воевать, значит надо. Кто я такой, чтобы иметь другое мнение?»
«Я, конечно, не побегу на концерт орать: «Я русский!», хотя и  горжусь этим. И вообще, в отличие от тебя, для меня Россия это всё!»
«Погибшие гражданские, это ужасно. Но ведь мы не специально, просто им не повезло. Это как несчастный случай».
«Я, конечно, понимаю, что Украина на нас никогда бы не напала и знаю, что по телевизору про Донбасс нам врали восемь лет. Но родина-мать приказывает нам в это верить. Это как в детстве, когда ребёнок понимает, что мать врёт, но для него важно не это, а важно, что она мать. И всё, что она делает – это во благо. Даже ложь».

Так рассуждает Аркадий.

-Так что напиши о настоящих, невыдуманных персонажах, - советует он мне, - о простых людях, которых большинство и  которые любят свою родину. Любят не просто на словах или с трибуны, а проявляют эту любовь в повседневных делах, в  обыденной жизни. Я расскажу тебе о таких людях. Я их всех встречал лично. Может, взглянешь на них по-особому.

Я взглянул. И записал истории, о людях, которые восхитили Аркадия.


Истории Аркадия Рикошетова.

-Эх, Андрюха, сколько всего публикуют всякого разного, на литературных сайтах, - начал Аркадий, отправив в нутро порцию виски на два пальца и пару оливок, - пошлые стишки и рассказы о любви, о ностальгии, о запахе советского хлеба, оставшемся в носу. Даже рецепты соленых огурцов публикуют. А вот о том, чего нам так не хватает в нынешней жизни, об истинном патриотизме, о русском духе, о традициях простого народа, о том, как сильна Россия силой простых  людей, об этом пишут мало. Не те времена, чтобы  все эти сопли о любви размазывать.
Потребность есть в  настоящем народном, а не в показном чиновничьем патриотизме.
Вот о таких примерах,  о реальных патриотах, мне и захотелось тебе рассказать. Я бы и сам о них написал, только не люблю я этого, да и времени нет.  Так что слушай, может, вставишь этих героев в свою писанину.


История первая.

Однажды, давно, довелось мне оказаться в качестве посетителя, в палате для тяжелобольных людей. Палата, человек на шесть или восемь, в современной питерской больнице.
Я сидел возле пациентки, которую пришел навестить. В ряду кроватей, что напротив нас, одна старушечка, уж не знаю какого точно возраста, но явно за семьдесят, вся сухонькая такая, бледная, смотрела переносной кубический телевизор с двумя антеннами.
 Шли новости, где упомянули очередную недружественную реплику латвийского правительства в адрес нашей страны.
Бабушка эта откинула одеяло и чуть привстала. Потом подняла ссохшуюся, от старости и болезни, бледно-серую руку, на которой проступали все прожилки, сжала кулак и потрясла им в воздухе со словами:
-Я бы всю эту Прибалтику проклятую разбомбила! Всех бы, до единого, убила! И взрослых, и детей!
Её соседка, примерно её ровесница, лежащая на кровати, под капельницей, возразила ей:
-Ну, детей-то, может и не надо?
-Надо! - отрезала та, - из этих детей всё равно уже ничего хорошего не вырастет!

Затряслась потом вся, закатила глаза. Голова её опустилась на подушку, а всё тело, словно расслабилось.
Соседка нажала кнопку вызова медсестры.
Та тут же появилась, затем врач и еще, какой-то персонал. Нас, посетителей, попросили выйти в коридор. Через стеклянную дверь мы видели, как они колдовали над старушкой минут пятнадцать, но потом отошли от кровати.
Затем приехали два санитара и увезли на каталке тело, расставшееся с  пламенной душой. Увезли тело настоящей патриотки, которая,  в свой последний час, думала не о своей прожитой жизни, не о детях и внуках, которых оставляла и даже не о боге.  В этот роковой час  она думала о врагах родины, которых надо примерно наказать.
О таких вот бабушках надо рассказывать  детям в школах, чтобы на их примерах, воспитывалась  истинная, а не показная преемственность поколений.




История вторая.

Свидетелем этой истории Аркадий лично не был, ему  её рассказали, но тому, кто рассказал, уверил меня Аркадий, можно  доверять.

-Екатерина Алексеевна родилась в Петрозаводске, - начал Аркадий, - однако судьба распорядилась так, что в четырнадцатилетнем возрасте, она, вместе с семьёй, переехала на новое место работы отца в, тогда ещё советскую, Эстонию. После развала СССР, они перебрались в Финляндию, где получили гражданство.  Позволяли карельские корни.

-Я не осуждаю людей, которые тогда уехали за границу, - продолжал Аркадий, - ситуация была, кто постарше помнит, такая, что вообще  непонятно как жить и что делать. Никто же не знал, что и надо-то было потерпеть десяток лет, чтобы увидеть, как  Россия вновь поднялась с колен и жизнь в ней стала ничуть не хуже, чем в, какой-то там, Финляндии.
Поэтому у всех иммигрантов есть постоянная обида на самого себя. Их постоянно гложет вопрос:
«Правильно ли я сделал, что уехал?» 
И сомнения эти неспроста, ведь в России жизнь побогаче, а главное  справедливее, и душевнее. Что бы там не говорили, но русская душа, действительно особенная, и жить может только на Родине, в окружении русской культурной среды.

 Именно поэтому, они всё время и приезжают из заграницы в места, где можно дать отдых измученной душе. Ну и конечно поесть, как следует, да и чего там греха таить, и выпить.
Не исключение и Екатерина Алексеевна.

В Петрозаводске живёт  её  одноклассница, Галина Ивановна,  с которой, через  всю жизнь, они пронесли тёплые дружеские отношения. После того, как Катька покинула Петрозаводск, они переписывались с Галькой, слали друг-другу открытки и фотографии.
Когда появился интернет,  всякие там «Скайпы» и прочие технологии, делать это стало ещё проще. Ну и, как минимум, раза три-четыре в году, Екатерина Алексеевна приезжала в Петрозаводск и останавливалась у Галины Ивановны, которая жила одна в двухкомнатной квартире в центре города, недалеко от вокзала.
До закрытия границ, на которое пошла финская власть, исключительно,  чтобы отрубить русскоязычное население своей страны от их корней, делать это было легко.
Маршрутное такси, относительно не дорого, возило от дома до дома,

 В этот раз Галина Ивановна встретила подругу, как обычно, радушно и приветливо. Обнялись в коридоре. Екатерина Алексеевна, по традиции, вручила заграничных гостинцев, не особо и нужных хозяйке, но не отказываться же. Сели за стол, наливочка, селёдочка, родной оливье, сальцо с хреном, тортик.  За окном вечерело.

О том, о сём поговорили, вспомнили общих знакомых. И постепенно как-то разговор перешёл на политику.  Такое уж время нынче, никакой разговор не обходится без политики, да без Украины.

И вдруг, Галина Ивановна услышала такое, что внезапно аж похолодела. Будто куча острых холодных сосулек родилась в груди и рухнула куда-то вниз живота.  Сначала, ей подумалось, что она ослышалась. А может ей всё это снится? Но нет, не снится же. Вот перед ней сидит её подруга, можно сказать лучшая, да и самая старинная, и говорит такое!  Говорит о Донбассе, который восемь лет бомбили фашисты. И за который, никто в мире, кроме России и её лидера, не заступился.

-Зачем только он устроил эту войну?... бомбят мирные города…, за что только гибнет столько людей, и украинских, и наших? …кровавый диктатор…, напал на чужую страну…, это не армия, это убийцы и мародёры…, а в своей стране, что устроил? Гулаг!…  нас всю жизнь учили, что война это плохо, а теперь, тем, кто так думает, семь лет тюрьмы дают.

Как потом рассказывала Галина Ивановна, её будто к стулу приклеило. Ноги, словно, отнялись. От возмущения и неприятия услышанного, внутри всё похолодело, как  от страха, в глазах побелело. А сквозь шум в голове прорывались  обрывки, немыслимых, с точки зрения, любого нормального человека фраз.
-Запад на нас напал…, никто ведь на нас  не нападал…

Захотелось только одного, ринуться к кухонному столу и, схватив самый большой разделочный нож, искромсать Катьку. Бить, бить, сколько хватит сил. Как только можно такое говорить?  Как только  можно так думать? А даже, если думаешь, в силу своей ограниченности,  молчи, не смей выдавать вслух всю эту вражескую мерзость.  Ведь родилась-то ты здесь, в школу пошла здесь, ты обязана этой стране, а значит и всё, что делает эта страна, ты, по умолчанию, должна принять.
   Раньше они никогда не разговаривали о политике,  и Галина была уверена, что Катя разделяет её мнение обо всём и  принимает события, так же, как и она.
 Конечно, понятно, что там, в  проамериканской Финляндии, подруга находится день и ночь под прессом лжи и пропаганды. Но, приехав сюда, ведь могла бы у неё спросить, что на самом деле происходит, а уж она объяснила бы, телевизор бы включила, в конце концов. 
А вместо этого Катька сидит и произносит все эти ужасные вещи.

И тут Галину осенило, ведь Катька говорит это всё, так как уверена, что она, Галька, её подруга детства думает, точно также. Что она разделяет её мнение.                -…, эта сволочь сам войну развязал! Позорная тварь, в 21 веке устроить такое…

Галина Ивановна встала и, преодолевая  эмоции и рвущийся из груди крик: - «Сама ты сволочь!», чеканя слова, спокойно и уверенно произнесла:
-С вещами, на выход.
Катя, не поняла  и продолжала что-то говорить, но вдруг осеклась и посмотрела на подругу.
-Что ты сказала?

Как потом рассказывала Галина Ивановна, какое-то время в ней боролись противоречия. С одной стороны, перед ней подруга, с которой связывает почти полвека дружбы, но с другой стороны -Родина. Имя Родины, честь Родины. То, ради чего гибнут наши парни на фронте,  ради чего отправляют на тот свет украинских фашистов. Ради чего президент отвернулся от предательского запада, готов принимать на себя все тяготы санкций и терпит оскорбления, и иностранных, и своих сбежавших  мерзавцев. Главное в жизни  то, чего никакая оскотинившаяся на западе, подруга никогда не поймёт.

Галина Ивановна сделала выбор и повторила:
-С вещами, на выход.
Екатерина Алексеевна медленно встала и, с неподдельным удивлением,  услышала ледяной, не терпящий возражений тон:
-Ты оскорбила меня, мой дом, моего президента, ты, будто, отравила тут всё. С вещами на выход и больше я не хочу тебя ни видеть, ни знать.

Галина Ивановна не без удовлетворения  наблюдала как, Екатерина Алексеевна начала воспринимать действительность, в которой перспектива продолжения  вкусного ужина с подругой и ночлега в тепле и уюте, сменилась на перспективу оказаться  в темном осеннем Петрозаводске. Что ж, всё произошедшее станет ей хорошим уроком.

-С вещами, на выход, или по-хорошему, или  я звоню в полицию.

Когда дверь за подругой закрылась Галина Ивановна подошла к окну и выключила свет. Было видно, как Катька топает мимо луж в сторону вокзала и катит свой небольшой чемоданчик на колёсиках.  «Пусть, пусть переночует на вокзале, подумает, как следует, а потом проваливает в свою чухляндию», - думала она, - «друзья, определённо, познаются в беде, и если у Родины беда, то это и твоя беда, если ты этой Родине друг».
Она своей Родине друг, а Катька нет, хоть столько лет притворялась человеком и только сегодня вскрылась вся чернота Катькиной натуры.

Русская душа великая, ещё и потому, что человечная, отходчивая и добрая, не то, что мелочная прозападная.
В этом, в очередной раз убедилась Галина Ивановна, когда спустя неделю, через Ватсап, написала бывшей, так называемой, подруге: «Как добралась?»
Ответа не было долго, а потом пришёл: «Пошла ты на @@@».
Ну что ещё ждать от такой «подруги».

-Мы, Андрюха,  очень часто хотим быть добренькими, - назидательно подытожил Аркадий, -  ведём себя согласно, каким-то там правилам приличия, гостеприимства, вежливости. Всё это хорошо, если  не в ущерб принципам, и здравомыслию.
Галина Ивановна оказалась способной на поступок, настоящий поступок, достойный хорошего человека.  Она не ветеран СВО, который легко может в застольном споре прирезать собеседника или собеседницу, не испытывая никаких эмоций, кроме собственной правоты.
Она обычный, простой, мирный человек, но  сумела в сложный психологический момент  сделать верный и патриотичный выбор.

(Прдолжение следует)