Кролль стоял в окружении нескольких псов. Он уже пожалел, что осмелился выползти наружу. Как он считал, уже достаточно набрался сил. Увы, ошибся. Но если говорить точнее, ошибся, что набрал достаточно сил для встречи, если и не с подобными себе, то как минимум с целой сворой существ, превосходящих по силе обычного человека. По правде сказать, он не мыслили такими категориями. Он вообще уже давно перестал думать, как когда-то в те времена, когда ещё был Сергеем и вёл совсем другой образ жизни и был, собственно существом совсем другого толка.
Да, это были совсем не обычные бездомные собаки. Он таких не видел в прежней жизни, пока он ещё был слабым и забитым. Он не помнил деталей и подробностей, но помнил чувства беспомощности, слабости, порождающие страх. Страх перед всем.
И вот теперь, перед тремя оскалившимися собаками, он явно видел, как с клыков капала слюна. Слышал тихое, утробное, угрожающее рычание, одновременно с трех сторон. И чувство страха вернулось. Он буквально смог заново ощутить себя тем забитым человеческим существом, который боялся… Кролль не помнил, чего он боялся в прошлой жизни, но страх, противный, словно пот пропитого насквозь мужика, сковал его вновь. Как в прошлой жизни.
Времени для него в привычном понимании тоже не существовало, все текущие вокруг процессы, он воспринимал, как происходящее в постоянной константе, на которую он не мог повлиять. Для него не существовало отрезков времени, все они были по сути одинаковые и различались лишь процессами, происходящими внутри бесформенной головы существа, которое не так давно было человеком. А потому он даже приблизительно не мог сказать сколько продолжалось его окружение и вынужденная пауза оценки способности жертвы со стороны псов. Со стороны, особенно в полумраке сумерек могло показаться, что три бездомные собаки окружили мешок из-под картошки и сейчас набросятся и раздерут его, чтобы добраться до содержимого. И то, что мешок время от времени шевелился, никак не влияло на подобное восприятие.
После недолго путешествия на полицейском уазике, на жёсткой лавке, добавившего к утренним ощущениям несколько новых граней и сторон, Олега оставили в кабинете одного. Заботливый полицейский в отглаженной форме заботливо придвинул стул к батарее и кольцо наручников с левой руки переместилось на металлическую трубу. Олег устроился как можно удобнее, насколько это позволяло текущее и положение и закрыл глаза. Утро началось так себе, а продолжилось совсем плохо. Он понятия не имел за что его могли задержать, его ДНК, отпечатки, кровь и любые другие биологические следы менялись полностью после превращения. Даже если и видели несколько раз неподалёку от мест преступлений, то это вряд ли могло быть причиной. Они выследили его на заброшке, знали по имени, значит отправились именно за ним. Голова плохо соображала, и Олег решил дождаться разговора.
Кабинет представлял из себя максимально стандартное, показанное во бесчисленных фильмах про ментов, помещением. Насквозь прокуренное, со старой, оставшейся со времён Союза мебелью, обязательным металлическим сейфом позади стола. Через небольшое окно он видел небольшой кусок центральной улицы, проезжающие машины. На полу, вздувшийся складками и пузырями линолеум, заклеенный скотчем в нескольких местах, а на потолке пожелтевшая от времени и бесчисленного количества выкуренных сигарет, потолочная плитка. Единственное, что как-то говорило о том, что на за окно не 1973 год, это современное офисное кресло за столом напротив Олега.
Ему было сложно определить течение времени. Если он очнулся ранним утром, пока окончательно пришёл в себя, пока выбирался из заброшки. Ну даже допустить, что всё про всё ушёл час, максимум два. Сейчас скорее всего не больше двенадцати. Но ломота в костях как будто говорила, что он уже на ногах не меньше суток. Итак, пока никто не пришёл его допрашивать, необходимо решить, как он будет врать. Предугадать вопросы не представлялось возможным. Даже если кто-то видел его стычку с бомжами вчера вечером, ну какой здравый человек поверить, что трое человек, столкнувшись на дороге, внезапно, после короткой перепалки, вдруг обращаются в здоровенных собак. Да, именно так, бомжи, как и сам Олег превращались именно в собак – не волков, как это обычно бывает в массовой поп-культуре. Превращаться в собаку может и не так романтично звучит, как превращение в волка, но разницы особой нет.
Олег старался не дать мозгам отправиться в долгое плавание по волнам рассуждений о моральной стороне вопроса, на это просто нет времени. Ему необходима стройная, законченная легенда, как он оказался на территории заброшенного строительного комбината, одетый в шмотки, которые не стал бы носить и бездомный. Он не смог придумать ничего лучше, чем классическую русскую сказку о чрезмерном употреблении. На историю с некачественным алкоголем следователь наверняка купится, ещё и сочувственно покачает головой, мол, и у самого подобное бывало. Или же истории о перепитии будет недостаточно. Следак назвал его имя, заковал в браслеты, и здесь приковал к трубе отопления, как будто Олег всю дорогу до отделения быковал и пытался выпрыгнуть из полицейского уазика. Это означать может только одно. Он скорее всего в курсе, а значит и в курсе маленький толстяк, того что происходит. Если они в курсе, что происходит, то должны понимать, что ни наручники, ни батарея его не остановят в случае чего. А вот несколько выстрелов из ПМ вполне себе задержат надолго. Это уже следует не забывать самому Олегу, когда он будет красноречиво рассказывать историю вчерашней пьянки. Главное самому верить, что вчерашний вечер прошёл в объятиях литровой бутылки водки.
Прошло уже много времени, он не мог сказать сколько точно, но час, или может даже больше. Чего они ждут. Специально медлят, им надо показать свою власть. Вроде и переименовали милицию в полицию, а сами мусора такими же и остались, собственно было бы глупо ожидать другого. Олег уставился на маленького жучка, пытающегося перебраться через пузырь на линолеуме. Кто же мог подумать, что после вчерашнего ночного забега, когда чувствовал себя максимально свободным закончится возле батареи в задрипанном кабинете, с чувством зависти к маленькому жучку.
Олег скорчил злобную гримасу и раздавил насекомое, которое почти вскарабкалось на пузырь. Не стоит забывать кто он и поддаваться слабости. Все люди по сравнению с тем, в кого он превращается жалкие букашки не достойные даже дозволения начать карабкаться вверх. Их удел ползти.
Сзади хлопнула дверь. Олег обернулся и увидел того самого, как он понял следователя, который арестовал его. Или задержал, Олег пока не знал, как правильно. На этот раз голубоглазый блондин был один. Толстяк видимо выполнял какую-то другую миссию, а не напарника-комедийного элемента. Олег решил начать с места в карьер.
- Я ничего такого не делал. Просто выпил лишнего и потерялся, а одежду мою украли.
Следователь поднял бровь и с наигранным удивлением посмотрел на Олег, одетого в синие трико и ветровку, настолько грязную, что её постеснялся надеть самый последний бродяга. Он покачал головой и тремя большими шагами пересёк кабинет и опустился в кресло. Он внимательно смотрел на Олега, да так что ему стало немного не по себе. Он решил ничего не говорить этому скандинавскому гиганту, пусть сам роет мне яму, самостоятельно закопаться я всегда успею.
В кабинете повисла тишина, которую нарушали только треск лампы дневного света на потолке, дыхание двух мужчин, да шум проезжающих за окном автомобилей, хотя последний не являлся частою кабинета, а потому Олег слышал только дыхание следователя и треск лампы. Сколько это продолжалось было трудно сказать, минуту, может быть две, а может и все двадцать. Но в конце концов, следователь закончил бурить взглядом задержанного и медленно проговорил.
- Привет. Меня зовут Андрей Александрович Семёнов, но можешь обращаться ко мне просто по имени и на ты. И как я уже говорил, когда мы тебя поймали – у меня к тебе действительно очень много вопросов, Олег. И начнём мы, пожалуй, с одежды.
Он замолчал, словно предоставляя права хода Олегу. Тот не преминул воспользоваться.
- Я же говорю, одежду украли. А я перепил, с кем не бывает. Не помню я ни как одежду потерял, ни как на территории ДОКА очутился. Выпить лишнего, сейчас считается преступлением? Или потерять одежду. Андрей Александрович, за что меня задержали.
- Я же сказал, можно на ты и просто по имени. – Следователь как будто не слышал его, уткнувшись носом в папку с документами. – Нет это не преступление, ты прав. Поэтому задержан ты по другой причине, разве не понятно.
Главное – не сорваться и не начать кричать, что-то вроде «вы ничего не докажете», «меня там не было» и всякое подобное. Просто спокойно ждать что они сами скажут. Не могут человеку предъявить растерзанное собакой тело. Или могут? Ну теоретически могут обвинить в убийстве, а чтобы скрыть улики отдал тело голодным диким собакам. Или можно пойти дальше – тренировал бездомных собак на человечину. Самое правильное в данной ситуации – держать себя в руках и отталкиваться только от слов следователя. Может потребовать адвоката? Или это тоже говорит о виновности. Наконец следователь заговорил.
- Я нашёл твою одежду. – Он порылся в ящике стола и достал несколько тряпок, которые, если Олег правильно помнил, были его футболкой, ещё вчера вечером. Ну, по крайней мере цвет совпадал. – От неё осталось немного. Но некоторые куски сохранились неплохо. - Следователь бросил их на край стола со стороны Олега. - Можешь пояснить как так получилось, что вся твоя одежда валялась посреди промышленной базы, разодранная в клочья, а мы тебя утром находим на заброшенном заводе в каком тряпье алкашей из восьмидесятых.
- Я же сказал, ничего толком не помню. Видимо водка палённая была, или вырубили меня и ограбили. – Олег помолчал несколько секунд и продолжил, стараясь добавить в интонации нотки волнения. – А что, если они не только одежду, но и квартиру обнесли. Мне надо срочно домой. Почему я вообще в наручниках, я же потрепавший.
Следователь слушал молча, слегка наклонив голову и едва заметно улыбаясь. Олег старался не смотреть на него и потому не замечал откровенно издевательского выражения лица Андрея Александровича.
- Почему же ты не задаёшь правильные вопросы, Олег?
- Это какие, например. Что меня волнует, то и спрашиваю. Играть в эти ваши игры никакого желания у меня нет. Я просто хочу домой.
- Ясно. – Следователь вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Вчера после работы, Олег, ты не выпил ни капли алкоголя. А когда возвращался домой, на тебя напали двое бомжей, ты разобрался с ними довольно оригинальным способом. Можешь не вращать глазами. Просто нелепое совпадение, что я был рядом в тот момент и всё видел. Мне так кажется ты просто потерял бдительность. Это происходит уже достаточно давно, как мне кажется.
- Я не понимаю, о чем вы говорите. – Олег посмотрел следователю прямо в глаза. Но тот не отвёл взгляд. Животная харизма не работает в обычном состоянии. – Но всякую дичь вы на меня не повесите, только потому что я позволил себе лишнего или отраву какую.
- Послушай Олег. Давай я тебе расскажу историю. – Андрей Александрович достал из кармана пачку и сигарет и закурил. – Знаешь, что написано на этой пачке? – Он показал задержанному помятую пачку Честерфилда.
- Не курю – Покачал головой.
- Но всё равно, наверное, знаешь, что на пачках пишут предупреждения, картинки страшные лепят, ну и прочая малоэффективная пропаганда против курения. В основном все надписи одинаковые, пугают болезнями, в том числе раком. Но кто из нас верил, что его это коснётся. Ну, несомненно кто-то верит. Я вот не верил. – Он замолчал на несколько секунд, разглядывая пачку с фотографией наложенной на половине надписи названия сигарет. – Здесь фотография лёгких, черных, или скорее грязных, видимо это лёгкие курильщика у которого обнаружили рак лёгких. Я никогда не замечал этих предупреждений, не слушал тех, кто мне говорил не кури. С детства нам внушают с одной стороны, что курение — это однозначный яд, а с другой массовая культура уже давно создала культ курения. И когда у меня обнаружили рак лёгких. Знаешь, что я первое сделал?
Олег покачал головой, не смотря на следователя. Он разглядывал наручники, спрашивая себя, если сейчас он обратится посреди полицейского отдела. Удастся ли ему уйти спокойно домой. И потом не будет ли последствий, в коридоре он видел камеры. Становится первым известным оборотнем у него желания не было.
- Первое, что я сделал, как только вышел от врача. Постарался как можно быстрее выйти на улицу и покурить. У меня тряслись руки, одновременно было смешно и страшно. Я курил и плакал, я курил вторую и смеялся. Только когда закурил третью, я успокоился. В тот момент, я пообещал, что найду способ не умереть. Что сигареты не могут оказаться сильнее меня.
- Рак лёгких не обязательно от сигарет. – Спокойно сказал Олег, не переставая думать о побеге.
- Молча дослушай! – Довольно резко сказал следователь и добродушное выражение лица скандинавской модели сменилось неприятной маской раздражения. – Множество вариантов я рассматривал о дальнейших действиях. Но не успел принять решение, как мне бесконечно повезло. Я уже даже начал верить в карму и в жизненный бумеранг, как ответ нашёлся сам собой.
Следователь закурил третью сигарету, не торопясь продолжать. С таким количеством сигарет никакая травмированная карма и бумеранг пущенный в голову не нужны, подумал Олег, глядя на тлеющий уголёк, объятый белым дымом. Он молчал, ждал, пока следователь продолжит, но как ему казалось, начинал понимать к чему клонит полицейский.
- Так вот. – Продолжил Андрей Александрович. - Карма и жизненный бумеранг. Вчера меня посылают в наблюдение. Никто не любит ходить в наблюдение. Тупо сидеть и ждать пока что-то произойдёт. Руководству кажется, что им известно о том, что что-то произойдёт в этом месте. Нет, я конечно, утрирую, они отталкиваются от полученной из разных сливных источников информации. Но в девяносто процентах случаев эта информация оказывается пустышкой. Однако, они с упорством самых отъявленных баранов продолжают ставить наблюдение.
Андрей Александрович посмотрел на дверь, словно опасаясь, что кто-то из начальства зайдёт в самый неподходящий момент, как он отзывается о них. Никто не зашёл, и он продолжил.
- Но вчера вечером, я даже был рад отправиться в наблюдение. Мой напарник, тот толстяк, что задерживал тебя вместе со мной, начал слёзно умолять прикрыть ему жопу. Он так не хотел идти со мной, что готов был чуть ли не минет мне сделать, если я только посижу один. Обещал многое. – Следователь усмехнулся. – Но мне тогда это было на руку, просто побыть одному, слишком много мыслей скопилось и требовалось их расставить по местам, избавиться от мусора, на вроде жалости к себе и расставить приоритеты на ближайшее время. Главным, из которых было решение вопроса с раком. Я должен был следить за популярным у наркоманов и закладчиков месте, но вдруг появился ты.
Он исподлобья посмотрел на Олега.
- Помнишь вчерашний вечер? Или так и будешь дурачком прикидываться?
Олег промолчал.
- Да. Я видел, что с тобой происходит. Более того, я записал это и на телефон, и на камеру регистратора в машине.
Олег поднял голову и посмотрел следователю в глаза.
- Тогда к чему это представление? – Максимально спокойным тоном спросил он у Андрея Александровича. – Если мы здесь наедине, я слушаю замечательный рассказ о болезни. Значит никому вы не показали и не рассказали о вчерашнем. И задерживать меня утром отправились вы вдвоём, потому что тот толстячок был должен за вчерашнее наблюдение, вернее его отсутствие, и я сомневаюсь, что знал кого задерживает. Дальше что?
Значит он знает о превращении. И что это меняет. Они закроют его в камере, пока он не превратится, но зачем. Они продадут его правительству, нет, бред какой-то. Что им надо?
- А дальше всё очень просто. Я отпущу тебя, но сначала мы заключим договор. Я забываю о тех бомжах, что разорвал у меня на глазах…
- Технически в этот момент они не были людьми.
- От них как раз осталось то, что обычно остаётся от человека.
- У вас на видео в лучшем случае как на заброшке дерутся собаки. Сомневаюсь, что у вас действительно есть момент… Момент превращения.
- Послушай, Олег. – Следователь заметно понизил громкость голоса. – Я понимаю, как всё это дико выглядит со стороны для всех, кроме меня и тебя. У тебя просто нет выбора признать ту действительность, которая теперь стала частью тебя. А у меня есть шанс спастись, приняв твою реальность.
- Что?
- Я хочу стать таким же, как и ты.
- Но…
Андрей Александрович приложил палец к губам и громко шикнул. Дверь в кабинет открылась и в кабинет вошёл толстяк – напарник следователя. Какой хороший слух, удивился Олег, или как-то по-другому он почувствовал, что напарник зайдёт. или они просто договорились заранее по времени, чтобы произвести впечатление на задержанного, смотри какой он проницательный, с таким следователем лучше не стоит пытаться играть в игры, он всё равно на шаг впереди будет.
В кабинете стало тихо, только толстяк создавал шум неловкими движениями перемещаясь по кабинету, явно в поиске чего-то.
- Что потерял, дружище?
- Уже нашёл. – Голос у толстяка оказался неожиданно тонким и высоким. Если бы Олег был сейчас в образе пса, наверняка принял бы за ультразвук. – Дело по Телеграфной.
Толстяк схватил папку и вышел из кабинета.
- Давай, я сначала всё объясню, а потом если у тебя останутся вопросы, задашь. Мне нужно, чтобы я стал таким же как ты. Я более чем уверен, что в таком случае болезнь уйдёт. И не надо мне сейчас петь возвышенные пафосные тексты о том, какую цену нужно будет заплатить. Я готов, я был бы готов и без болезни платить эту цену, если действительно буду обладать теми же возможностями, о которых говорят в фильмах. Мне хватит личного цинизма, чтобы принять излечение за счёт других, уж поверь мне.
- Нисколько не сомневаюсь… - Олег усмехнулся и посмотрел следователю в глаза. Холодные голубые. Точно отражающие лёд внутри этого человека, лёд слегка разбавленный метастазами раковых клеток.
- Только скажи, что мне нужно сделать, чтобы это случилось? Ты должен укусить меня? Или мне нужно твою кровь выпить?
- А я не знаю. – Олег улыбнулся. Почему-то ему было приятно отказать этому человеку. – Я не знаю, как стал таким, только смутные воспоминания. И они никак не связаны с укусом другого пса. Более того, появляются новые псы, как и откуда понятия не имею.
Андрей Александрович откинулся на спинку кресла. Олег уже ждал, что он полезет за новой сигаретой, но тот просто молча смотрел на задержанного.
- Какой-то сюр. – После паузы сказал следователь. – Ситуация, конечно странная. Никогда не подумал бы, что вообще буду просить о подобном. Это всё похоже на какой-то дешевый фильм ужасов. Давай пропустим эту стадию уговоров и вполне очевидных вопросов. Думаю, ты не сомневаешься, что я могу получить информацию. И у меня есть два способа. Первый, это когда ты добросердечно мне всё рассказываешь, помогаешь решить проблему, и мы расстаёмся друзьями и если встретимся, то только случайно где-нибудь ночью на улице и может быть даже поохотимся вместе. Второй, я использую все свои навыки, и более того сделаю над собой усилие и применю методики одного старого знакомого, уволенного за превышение полномочий.
Олег на секунду задумался, а какой бы собакой стал этот следователь. От чего отталкивается сила, которая сделала его вполне приличным псом, совсем не похожим на тех дворняг в которых превратились те бездомные. Не важно, инопланетяне это, безумные учёные или личное безумие. Но что отражает образ собаки. Внутреннее или внешнее состояние. Если внешнее, то скорее всего следователь превратится в красивую помесь хаски и лайки. Но вот если внутреннюю, то тут получится что-то среднее между карманным той терьером и бездомной, видавшей многие виды, собакой, пятьдесят процентов страха и пятьдесят процентов ненависти.
- Даже если бы я хотел помочь, всё равно бы не смог. – Олег покачал головой. – Вы можете делать что хотите. Но я помню только, что какие-то силы, что-то сделали со мной. Помню смутно, отрывками и кусками. Не помню ни одного лица, не помню места, где это произошло. Не знаю почему выбрали именно меня. Не знаю, как обратились те несчастные бомжи, которые напали первыми, кстати говоря. Честно сказать, я не уверен, что смогу обратиться в следующий раз, или как-то контролировать этот процесс.
- Хорошо! Я понял. Значит второй вариант.
Олег пожал плечами и опустил голову, уставившись на то, что осталось от жучка, которого он остановил в нескольких сантиметрах от, возможно, главного подъёма в жизни.
Следователь поднял трубку старого телефона.
- Дежурный, задержанного в камеру. – Он посмотрел на Олега. – Давай так. Поскольку это нужно в первую очередь мне, я дам тебе ещё один шанс. Посидишь сутки, подумаешь. А завтра с утра, или даже сегодня ночью я зайду к тебе, и мы обговорим ещё раз. Может и память к тебе вернётся.
Олег ничего не ответил. Но внутри почувствовал маленький сгусток, собирающийся где-то посреди грудины. Наверное, следователь так же чувствует рак, который скоро убьёт его. Сгусток как будто скручивал внутренности и просился наружу. Олег сжал руки в кулаки и постарался сконцентрироваться на жизненном пути жучка, отгоняя мысли о следователе и том, как он может с ним поступить. Он не хотел этого. Ещё ни разу с момента первого превращения, Олег так остро не чувствовал свою вторую сущность, сохраняя при этом ясное сознание человека.
----------------------------------------
Он был слишком медленный. И слишком расслабился за последнее время, а зачем напрягаться, если еду всегда приносили заботливые маленькие люди. И похоже, что вот примерно так он и закончит свой путь. Оставалось буквально несколько секунд. Каждой клеточкой своей маслянистой кожи он ощущал, что собаки уже не отступят и никто не поможет. Маленькие люди не смогут ему помочь, а большие скорее помогут собакам.
А ещё через секунду яркий свет ослепил его и заставил собак бежать, поджав хвосты. У одной, кстати его не было вовсе. Возле грузного бесформенного тела, когда бывшим, пусть и не самым идеальным, но всё-таки человеком, остановилась черная машина.
Кролль не понимал, что происходит, для него мир, в котором он кода-то давно или не очень давно жил, становился с каждой минутой всё более призрачным. Образы, окружавшие его, постепенно теряли привычное значение. Он понимал на уровне инстинктов, что должен, как и собаки, едва не разорвавшие его на куски несколько секунд назад, бежать от яркого света, испугаться подъехавшей машины, приняв её существо более опасное, чем он сам. Но он слишком медленный.
Что-то больно укололо его в бок. Кролль взвизгнул необычно высоко для такого объёмного существа как он. И предпринял попытку бежать, но стоило ему шевельнуться, как по всё тело сковало что-то тонкое и холодное, оно сжималось, не давая пошевелиться. Инстинктивно Кролль сопротивлялся, но силы покидали его очень быстро, а потом со всех сторон, не взирая на яркий свет, подкралась темнота. Туша обмякла и расползлась по асфальту, скованная тонкой металлической сетью.