Город накрывает темная вуаль. Весеннее тепло присутствует в ночном воздухе, и кажется, что невидимые частицы солнечного света медленно обволакивают мое усталое тело. Запах крепкого табака пробуждает рецепторы, что в разуме невольно возникает мысль нарушить обещание не прикасаться к папиросам. К счастью, ночные ларьки исчезли, подобно песочным замкам, что рушатся под тяжестью прилива высоких волн.
Тишина улиц, лишь в наушниках доносится мелодия, что отдаленно напоминает мне звук тибетских чаш. Каждый новый удар раскачивает нейроны мозга, подобно маятнику, и кажется, что осталось совсем немного до постижения неуловимого дзэна. Еще один удар, смерть, а затем воскрешение. В этой образности, я нахожу больший смысл, чем во всем экзистенциальном болоте. Когда ты придумаешь себе новую роль, проживаешь ее, а затем как-то по театральному погибаешь за темным занавесом, жизнь становится более значимой. Словно герой очередной повести, я проделываю путь от начала до самого конца, испытывая очередные сложности, победы и поражения. Но куда бы ни устремил взгляд, я осознаю, что позади пройден рубеж, а впереди горит тот самый третий Рим.
Вдалеке, среди одиноких фонарей, и теней, что отбрасывают ветви деревьев, виден женский силуэт, что с украдкой поглядывает по сторонам, пытаясь разглядеть в полумраке мой потрепанный образ. Шаг за шагом, я приближаюсь все ближе, а затем оставив, между нами, всего несколько метров, виновато произнесу, - Прости, я вновь опоздал. Взглянув в мои глаза, она осуждающе покачает головой, а затем на ее лице воссияет улыбка, и протянув тонкие, нежные руки, обнимет меня. Всего мгновение, и до боли знакомое тепло возникнет в самом центре грудной клетки. Подобное чувство, я не испытывал достаточно давно, хоть и ощущал его не раз. До этих дней, я слепо верил, что любить человека можно лишь единожды, все же остальное — это тлеющие уголки сгоревшего костра. Но после первой встречи, я поймал себя на мысли, - А что, если любовь к женщинам всегда разная? Кого-то я любил сильнее, кого-то посредственно, а кого-то и вовсе не любил, пытаясь убедить себя в обратном. В любом из этих вариантов, я не был равнодушен, и уверен это самое главное. Ей удалось разглядеть во мне человека, простого смертного, что имея угрюмый, местами суровый вид, все же хрупок внутри как стекло. Пытаясь не сломать этот стеклянный шар, она спрашивает, как мои дела, желает доброй ночи или просто находится рядом, даже в те моменты, когда я становлюсь невыносим. Я же в свою очередь отношусь к ней, как последнему цветку, что был бережно выращен в оранжерее. Мне не хочется, чтобы она покидала родную землю, ведь в ином случае мне придется отрезать ее стебель, дабы, пытаясь сохранить этот прекрасный вид до самой гибели. Взявшись за руки, мы пойдем по пустынным аллеям, говоря о чем-то бессмысленном и в тоже время вечном, словно пытаясь наполнить окружающую нас пустоту чем-то вдохновляющим и непостижимым. Мы говорим о мгновениях, что кажутся забытыми и утерянными в вечности, о чувствах, что витают в воздухе, словно пыльные частицы в лучах заката. В наших разговорах сливаются прошлое, настоящее и будущее, словно мозаика, составленная из кусочков собственных историй. В этот момент, погружаясь в общую глубину, чувствуя себя связанными не только друг с другом, но и с бесконечным потоком времени, что неумолимо несет вперед.
Кажется, что я больше не ощущаю себя одиноким, хотя не могу быть уверен, что ее образ не растворится с рассветом, исчезнув в потоке солнечного света. Все это лишь сон, и через мгновение звуки тибетских чаш заставят проснуться в пустой постели, вновь встречая очередное рутинное утро.