Счастливый день
Бодро заурчав на подъеме, добротно сделанный армейский кунг лихо развернулся и остановился на площадке перед ДСК.
- Вылазь, штрафбат, приехали! – напутствовал бригаду молодой водила. Из кузова посыпался «штрафбат»: хотьковская и загорская бригады. Сегодня набился полный кунг, под завязку. Позевывая от недосыпа и утреннего холодка и перекидываясь приколами на ходу, ребята потянулись к цеху.
Команда была разношерстная по возрасту, лет от тридцати и до сорока пяти. Был среди них и уникальный дед, который пошел на отработку за жильё уже не для себя, а для своих детей. На этого деда он посматривал с удивлением и уважением…
Эту сотню метров до цеха он всегда преодолевал с каким-то тревожным внутренним ощущением, и оно не проходило, а только съежилось со временем. Как-никак, а шел уже десятый месяц его срока – срока отработки за жильё на славном, проклятом несколькими призывами, Дмитровском ДСК-10.
Чем ближе к воротам цеха подходил он, тем явственнее бил запах сырого, свежего бетона. Запах, который, казалось, въелся навсегда в дыхание, кожу, одежду…Уже и много позже, он долго еще вздрагивал от такого запаха, случайно прилетевшего с какого-нибудь строительства…
А дальше всё пошло по привычному порядку: подняться на второй этаж в раздевалку, переодеться в затасканную спецовку, напялить тяжелые непросыхающие башмаки на ноги и вниз, вниз – на участок. Там уже перекуривают перед началом смены местные, дмитровские ребята. На всех участках они составляли костяк производства, а «мясо» - вот, оно, принимай, обучай и погоняй его дальше – это отработчики из Хотьково, Загорска и Запрудни.
В его бригаде местными были: сам бригадир - Володя, жилистый мужик за сороковник, отсидевший своё за былые грехи, Толька Длинный и Колька Червонец. Вообще-то Колька был Десятов, но его все называли Червонцем, был он шустрый, небольшого росточка, большой любитель выпить по любому поводу и без оного.
С Володей у него сразу установились нормальные рабочие отношения, оба не любили словоблудов и неумех, а приходили на отработку и такие. Впрочем, как и везде, подобные типы старались любыми путями устроиться на блатные места, где можно бы посачковать побольше.
- Сейчас сделаем четыре балконные, потом ПЧ, потом козырьки – сказал бригадир.- Ну, поехали!.- и уселся на сиденье своего агрегата-бетоноукладчика, ползающего в цехе по рельсам.
Ему нравилась нынешняя работа своим разнообразием. А обязанности его были самые разные: слетать в арматурный цех, выбрать и притащить арматуру на дневное задание; раскрыть с помощью лома тяжеленные формы для бетонных плит; поработать стропальщиком – зацепить готовые плиты и переместить их с помощью крана в конец пролета для осмотра ОТК и отгрузки; вычистить раскрытые формы, смазать их едкой, воняющей жидкой смазкой; поднять борта форм опять же «карандашом» - ломом, закрутить формы; уложить в них как надо арматуру, закладные; подцепить формы и краном подать их на площадку, куда наползет бетоноукладчик и зальет в них бетон. А потом еще надо заровнять после укладчика поверхность плит стальной затирочкой. А если это балконные плиты – то и положить на них мелкую плитку…И еще много выпадало разных промежуточных дел-делишек, в зависимости от ситуации и задания на смену.
За работой и время летело незаметно, но это сейчас он стал такой матёрый и деловитый.
Он вспоминал себя здесь в самом начале, и уже вроде бы усмехался сам себе – новобранцу, доходяге-«инженегру». Первые две-три недели страшно ныли мышцы. суставы, особенно беспокоили глаза – им здорово доставалось от постоянного «тесного общения» с ломом, кувалдой, от прущего от готовых плит жара, от испарений при смазке форм, от цементной пыли…В те минуты отчаяния, и уже возникавшего постыдного желания бросить на хрен эту отработку-добровольную каторгу, он вспоминал деда, взятого в 37-м…Вот уж тому-то было гораздо хуже – десять лет по 58/10 в СевУраллаге…И в каждом письме деда, чудом сохранившемся через все лихолетья, было «надо терпеть»…
Вот он и вытерпел своё, и сейчас всё ладилось и получалось здорово, даже приносило удовольствие – вот они, мужики, делают настоящее дело и впереди желанный конкретный результат – квартира в доме-новостройке.
Он любил к каждой ситуации, или жизненному отрезку придумывать эпиграф, даже по-другому называл, по заводскому: «шильдик». Вот у этого Дмитровлага был уж точно свой шильдик – «Лучшее – враг хорошего». В заводском колдоговоре был пункт – лучший по профессии за год по заводу ИТР получает квартиру без отработки. А посмотрев на его показатели, начальник КБ предложил направить все бумаги в отрасль, в министерство. Подумалось – «начальству виднее», да и действительно, была среди прочего одна рацуха, которая перевесила по эффекту данные всего отдела и принесла не один десяток тысяч рублей экономии заводу…Вот так и вышло: с полученным вскоре дипломом «Победитель соцсоревнования среди ИТР отрасли в 1989г» с подписью министра Шимко он загремел сюда, в Дмитров – а нет ничего в колдоговоре про отрасль, а только по заводу считается. Порыпался он, порыпался, походил по кабинетам, да и предпрофбюро пытался помочь пробить несправедливость (хороший был мужик, жаль, вскоре умер), сказал ИМ всем на прощание – ПНХ…Забил на свой подраненный ещё в юности мотор – будь что будет. И собрал вещички в Дмитров…
Вспоминалось за работой разное: и заводское, и студенческое, и еще раньше - а дело делалось, руки, ноги, голова крутились. Здесь по-другому нельзя было – таскаются по участку укладчик, кран, плиты, формы проплывают - только смотри по сторонам, не зевай, и своё дело не забывай…
Вот весело промчался Червонец с оттопыривающимся карманом, значит, раздобыл стервец, пузырь живительной для него влаги – к обеду в самый раз будет. Да и то – пора уже доставать с горячей плиты баночку с картошкой и куском колбасы. В начале года еще работала столовая здесь и кормили бесплатно. Но уже рушилось все вместе со страной, и недавно столовку прикрыли, теперь они свои закусоны из дому берут, кто чем богат…
Крановщица Рая – её смена была сегодня, звякнула звоночком – внимание! И подвела к месту просушки последнюю из сегодняшних балконных плит. С Раей одно удовольствие было работать - женщина уже в годах, степенная такая, немногословная. А все дела на участке знает наизусть, и понимает всё не с полуслова даже, а с полувзгляда – туда, наверх, на её кабинку. В нужный момент подаст и арматуру на большие плиты, и подъедет куда надо и когда надо. Короче, полное взаимопонимание…
Рая уехала цеплять форму с плитой ПЧ – перекрытие чердачное, плита на всю стандартную 18-метровую комнату, самую здоровенную из всех на участке. Он всегда осторожно сторонился, когда тащили её – тросы, далеко не новые, казалось напрягались из последних сил, а некоторые из жил и так уже были порваны…
Впрочем, все здесь, на комбинате было старое, изношенное, и устало тащило свою горькую судьбу перед списанием в утиль. Казалось, и люди здешние, пойдут туда же, в отстой, вслед за отжившим железом…Многие зарабатывали здесь силикоз и другие гадости и уходили на инвалидность раньше своей льготной пенсии. Он и сам уже по утрам, умываясь, частенько отхаркивал серые бесформенные комочки – пока что это была только проникшая внутрь и отложившаяся цементная пыль…
Бригадир закончил уплотнять бетон в форме ПЧ и выключил вибратор, на участке сразу стало тише. Неунывающий Витёк из Запрудни, все время получавший от Раи втыки за вечные ошибки в работе, цеплял крюки троса к форме…- Откуда у тебя руки растут! Придурок! - доносился знакомый голос…
Он даже пожалел малость Витька, так тому доставалось, но за дело – казалось, за это время любого раздолбая можно выучить нормально работать, но Витёк – безнадежен…
Он нацепил шланг подачи горячего пара на штуцер формы, привстал на краю нижней формы и потянулся откручивать вентиль на трубе…
- Ложись !!! – раздалось совсем рядом. Он даже не успел осознать, что это ему, а уже падал вниз, в промежуток между формами и рядом труб с водой, паром и вонючей смазкой. Мордой вниз, плашмя – в отстойную канавку с водой, жижей из смазки и прочего дерьма, скопившегося в ней за годы работы!
Сверху загрохотало, заскрежетало и стало темно. На спину свалилось тяжелое, и потекло, обволокивая.- Бетон, однако – подумалось ему. Ну раз подумалось, стало быть – живой!!!
Перебираясь ползком по канавке, он выбрался из-под нависшей формы…Ага, шильдик: «Случай на производстве». Картина ясная: оборвался один трос, форму начало разворачивать, и она с размаху, вперекос сверху грохнулась на стопку из четырех балконных форм, как раз на уровне головы…
Молча стояли бригадир, Витёк с отвисшей челюстью, спешила с крана Рая и на подходе – начальница участка…
- Целый? Не задело? – спросила начальница.
- Да, вроде ничего не поломалось – попробовал пошутить он.
- Тогда пошли со мной, а вы - обернулась она к остальным, - наведите здесь порядок, - чалки возьмите с соседнего участка, там все равно сейчас простой. А это – на оборванный трос – на свалку, быстро.
В своем отсеке начальница еще раз посмотрела на него, перемазанного стекающим бетоном и смазкой, в ободранной спецовке, и изрекла: «Сейчас – отмываться и домой. Завтра и послезавтра на работу не выходи. Эту рвань – выкинь. На участке ничего не было. Понял?!» - «А то!».
Он на автомате поднялся в раздевалку, потом в душ. Потом оделся и потопал на остановку автобуса.
До автобуса на Загорск, с недавних пор, Сергиев Посад, было еще с полчаса. Народу на остановке было немного, люди старались укрыться от ветра и холодной мороси под хлопающей оторванным листом крышей…
И тут его начало плющить и сотрясать неуёмной дрожью. Представилось, как хоронили бы в гробу, и без головы…
- Вот, блин, чертовщина попёрла!- промелькнула мысль, и он направился к ближайшему таксисту.
Купил у того бутылку водки, выпил её одним разом, уставившись в серое осеннее небо, зажевал смятым бутербродом, валявшимся в сумке. И пожалел еще о баночке с картошкой, оставшейся в цехе, на горячей плите…
В автобусе было тепло, он размяк и задремал, и проспал до самого автовокзала в Загорске.
Вот и прошел еще один день его срока, а отмерено ему их было 548 полных…
В понедельник он вышел на смену в новой спецовке и брюках, ладненьких, кирпичного цвета…
Июнь 2011г.
Кривов В.В.
Опубликован в газете «Лицом к бежечанам» в
октябре 2011г.