Поездка на озеро Хара-Нур. Часть-2

 
…Наконец, часов в семь вечера мы приехали в Саяны и как обычно, завернув за край посёлка заехали в Олегову усадьбу с тыла. Ребята остались в машине, а я пошёл поздороваться с женой Олега, которая сразу пригласила нас пить чай и пока мы мыли руки, во двор заехал УАЗик Олега и он, посмеиваясь стал осматривать мою «больную» машинку.
- Оставь её здесь – посоветовал он. – Мой сын посмотрит после ужина - он ведь механиком работает в Орлике…
Ночевать устроились в гостиной, на полу, на ковре. После чаю мы ещё немного поговорили с Олегом, пока ребята устраивались на ночлег, а придя в комнату я увидел, что и Максим, и Аркаша, уже спят - ночью они видимо не выспались, а в доме почувствовали себя в тепле и в безопасности - любая ночёвка на природе, невольно заставляет человека настораживаться и спать в «пол уха».
Я забрался в свой спальник и стал думать, что делать с машиной, если так и не удастся её быстро отремонтировать. Сын Олега, посмотрел мотор и сказал, что проблемы с подачей топлива, но кроме того есть ещё несколько, которые можно устранить только в автомастерской…

Хорошо выспавшись поднялись пораньше и попив чаю в пустой кухне – хозяева разошлись и разъехались по работам, как обычно после семи часов утра начали собираться - лошадей надо было брать из разных мест, и потому сборы обещали быть долгими.
Первым делом, поехали к Лёне на стойбо, которое находилось в долине большой, горной речки. Он встретил нас у брода и сказал, что за двумя лошадьми надо ехать к соседу, тоже на летнее стойбо, находящееся километрах в пятнадцати от Лёниного.
Съездили туда и оттуда, мы с Лёней вернулись на машине, а Максим и Аркаша прискакали верхами. Лошади были уже знакомы нам по прошлогоднему походу и потому, ребята на рысях пришли к броду очень быстро.
Погода стояла светлая и солнечная, но с гор повевал прохладный ветерок и было совсем не жарко. Я с радостным ожиданием вглядывался в предгорные зелёные луговины, в затенённые ущелья и на гребни серых скал, кое – где торчавших над вершинами горных кряжей, и уже представлял себе, где мы могли бы встретить горных козлов, а может быть и медведей, в эти первоначальные летние дни пасущихся на склонах широких, зелёных долин.
Когда наконец пригнали лошадей для ребят, пока Лёня сходил в табун и привёл лошадей для себя и для меня, время подходило уже к обеду.
Но двух из трёх коней надо было ещё ковать и Лёня занялся этим сам - он был и ветеринар, и охотник, и кузнец – одним словом мастер на все руки.
У бурят нет специально устроенных кузниц и потому, куют лошадей прямо у стойба, повалив их с помощью специального приспособления. Длинную прочную слегу, закрепляют между ног и потом, ловко и безболезненно валят коней на траву, и покрепче связав все четыре ноги вместе, начинают ковку и если надо, то обрезку отросших копыт.
Лёня, как я уже говорил на все руки мастер, и в ковке ему помогал его приятель и бывший одноклассник Доржи, который тоже собрался ехать с нами - Лёне так было удобнее, потому что мы для него были всё-таки туристы, а с Доржи можно было переговорить, да и веселее было возвращаться после нашего заезда назад, домой!
Вначале ковали чёрного, среднего роста и возраста коня, на котором прошлый год гарцевал Аркаша. Он вёл себя смирно и спокойно, спокойно дал подковать себя.
Пока валили второго мерина, тяжёлого и высокого, пришлось поволноваться, - он выкатив глаза из орбит, сдавленно хрипел и старался до последнего оставаться на ногах. Зато когда наконец упал то лежал смирно и позволил обрезать передние копыта и ковать себя без сопротивления…
У бурятских лошадей, как я успел уже узнать, есть замечательное свойство – когда они падают на спину, то замирают в таком положении, подняв ноги вверх.
Однажды, в походе, мой конь на горном крутяке вдруг вздыбился и упал назад спиной, чуть не придавив меня самого. Зато когда он упал, то застыл в этом положении, пока мы сообща не убрали с одного его боку большой валун, и не перевернули его на бок - потом он поднялся сам!

После ковки, привязав лошадей переложили продукты из машины на землю, а потом разложили припасы по вьючным сумам, сшитым из толстой лошадиной кожи.
В конце концов, всё было упаковано, лошади осёдланы, причём я и Аркаша ехали на своих сёдлах, которые купили в городе и привезли их сюда на машине.
Сёдла были новыми, поскрипывали кожаными поверхностями, но как позже оказалось, на склонах, когда приходилось ехать вниз, подпруги съезжали под передние ноги - однако это обнаружилось чуть позже.
Выехали уже около четырёх часов дня и моя лошадка, с самого начала, несколько раз пыталась маневрируя и сердито кося на меня глазом бить задом, проверяя, как крепко я на ней сижу. Однако, зная её норов ещё по прошлому году, я круто задирал ей голову поводом и крутил её несколько раз на месте.
Видимо уяснив, что я не новичок, она успокоилась и всю остальную дорогу вела себя прилично - у остальных, тоже проблем не было и потому, двигались караваном быстро и без задержек.
Погода стояла тёплая, солнечная, настроение у всех было замечательное: вокруг громоздились горные хребты и вершины, по низу широкой долины бежала чистая холодная речка, а предгорья были покрыты зелёным лесом, переходящим в каменные осыпи и серые скалы. Воздух был необычайно чист и весенняя свежесть, ещё сохранилась – ведь в затенённых местах, выше к гребням гор, видны были пятна и пятнышки белого снега…

Нас было пятеро: я, Максим, Аркаша и Лёня с Доржи, такой состав, для нас становился уже привычным в начала похода…
С нами были три собаки из Лёниной стаи: Байкал, старый и крупно-лохматый, хромой кобель; Белый, с обрубком хвоста, которым отличались все собаки из Лёниного гнезда, и совсем молодой кобелишко – Чернявый.
Байкала, который сломал лапу несколько лет назад, преследуя по скалам кабарожек, мы сразу прозвали Сильвером, в честь хромого пирата из романа Стивенсона, «Остров сокровищ».
Вид у него был серьёзный и немножко сердитый, поэтому новая кличка ему очень шла.
Собаки сразу убежали вперёд, а мы на рысях, по грунтовой дороге, по замечательно зелёной тайге быстро дошли до ближайшего стойба, на котором жила одинокая его хозяйка с двумя детьми - она пасла здесь свой скот.
Мужа у неё не было, и вообще это была колоритная женщина, словно вышедшая из бурятской легенды.
Её отец, за отсутствием сыновей растил её как мальчика – в семь лет купил ей ружьё и постоянно брал с собой на охоту и на летние выпасы скота.
Поэтому она выросла сильной и смелой и ничего в тайге не боялась, даже одиночества. Со временем, все заметили её необычайную силу и случилось даже так, что местные шаманы запретили ей иметь оружие и охотиться - по нему она очень скучала.
Я глядел на неё во все глаза и видел перед собой симпатичную молодую, пухленькую и кругленькую на вид бурятку, у которой уже было двое детей и она собиралась рожать третьего.
Наверное от «проезжа молодца» - думал я попивая чаёк и слушая разговоры Лени и Доржи с нею.
Ребёнка её не было видно – это по рассказам Лени была трёхлетняя девочка, а старшая, уже школьница, на лето уехала к бабушке, в соседний посёлок.
Спать легли в этой же избе. Дунга – так звали богатыршу-охотницу, устроилась с ребёнком за ситцевой занавеской, а мы с Лёней и Доржи, расстелив спальники легли на пол. Максим и Аркаша, легли в соседней бане.
Засыпая, я вспоминал рассказы Лёни о том, что Дунга была сильнее многих мужиков и сорока килограммовые фляги с молоком, одна грузила в кузов грузовика, на что способны были только самые сильные мужчины!

Ещё я вспомнил, как несколько лет назад, на этом же стойбе, которое тогда стояло пустым, мы дневали в хороший, солнечный день и решили сфотографироваться и сняться на кинокамеру.
Тогда, отъехав от домов стоящих на высоком обрывистом берегу реки, я разогнал своего мерина и вдруг правая нога выскользнула из стремени и в это же время, конь рассердившись на моё понукание поскакал не разбирая дороги к обрыву!
На киноплёнке, этот галоп выглядел эффектно, но немного испугался, когда мерин затормозил только в метре от десятиметровой высоты обрыва над рекой.
Я, конечно, сделал вид что ничего не происходит, но позже, сознался, что чуть не «загремел» в обрыв вместе с мерином!
Утром проснулись не так чтобы рано, попили чаю и обсудили планы - надо было сегодня пройти километров сорок по плохой тропе до Лёниного зимовья в долине Хадоруса.
Пока пили чай и завтракали, из-за занавески вышла симпатичная девочка - бурятка и стала нас расспрашивать куда и зачем мы едем. Она оказалась очень общительной и смышлёной, а вчера, я почему - то подумал, что она дичится нас и потому прячется за занавеской.
Однако, она просто пораньше ложиться спать как все нормальные дети и потому, вчера вечером спала не обращая внимания на наши разговоры.
Простившись и поблагодарив Дунгу за гостеприимство, мы тронулись в дальний путь - впереди было почти пятьдесят километров дороги - из них, последняя треть проходила по скалам и крутякам долины Хадоруса!

…Но в тот день, обошлось без происшествий. Лошади шли споро, никто не отставал и я вспомнил, как прошлый год, мой мерин иногда останавливался, особенно в конце дня и наотрез отказывался идти дальше. Пришлось тогда помучиться и попотеть, то уговаривая его, а то, нахлёстывая плёткой и понуждая ногами.
Обедали на красивой зелёной лужайке, рядом со святым местом бурят которое они называют Обо.
Обо окружали со стороны речки высокие стройные ели и на нескольких из них, буряты, проходящие и проезжающие, на ветках развешивали ленточки разноцветной материи, в основном белые и синие.
Стоило подняться небольшому ветру, как ленточки начинали трепетать и казалось, что деревья оживали.
Неподалеку, на зелёной, ровной, словно стриженой травке лежал большой гранитный валун прямоугольной формы, который служил алтарём, для приношений. На нём же разводили священный огонь…
С другой стороны поляны открывался вид на горную долину реки Сенцы и противоположный склон горного хребта, по верху покрытого острыми, светло - серыми скальными пиками, поражавшими своими размерами.
Луговина вокруг нас была покрыта зелёной травой и множеством цветущих и уже отцветших подснежников, которые в Забайкалье называют «ургуями».
Охотники-буряты говорят, что в это время, «ургуи» в больших количествах поедают сибирские олени – изюбри, для того чтобы очиститься горечью подснежников от внутренних паразитов.
Не знаю как олени, но наши лошади ели эти цветочки и молодую траву с необычайной жадностью!

Расседлав лошадей, мы разожгли костёр, сварили кашу с тушёнкой и чай, а пока ребята занимались обедом, Лёня и Доржи шаманили, освящая своё оружие и прося удачи у духов местности, которые по-бурятски называют общим именем Бурхан.
Они разожгли костёр на большом прямоугольном валуне, лежащем здесь с незапамятных времён, плеснули в костерок немного водки и положили в огонь несколько конфет. Потом произнося какие-то фразы на бурятском языке, подержали своё и моё оружие над костровым дымом.
Вся процедура «жертвования» и «освещения» проходила быстро и мы закончили, когда ребята ещё не успели вскипятить чай.
Лёня и Доржи в момент «камлания», посерьёзнели и мы не мешали им в их традициях, относясь к этому с уважением.
Мы ведь тоже, иногда выходя или выезжая на охоту в районы тайги, где раньше жили буряты и сохранились бурятские названия мест и речек, «бурханим» на высоких перевалах и заметных площадках, уговаривая духов даровать нам удачу в походе и в охоте.
Здесь, в Оке, я заметил, что старинные обычаи и даже суеверия, быстро возвращаются в рутину обыденной жизни и то, что считалось накрепко забытым в советские времена, неожиданно быстро возвратилось в народную среду - анимизм, одушевление и олицетворение сил природы с духами и богами, вновь становятся привычным ритуалом.
Но такая привычка постепенно распространяется и среди русских охотников, большинство которых, тем не менее, остаются атеистами, хотя магия обряда действует и на их воображение.
А когда охота бывает неожиданно удачной, тогда приходится соглашаться с тем, что Бурхан в этом случае как – то особо благоволил к нам…

После обеда, без проблем переправившись через неглубокий и потому бурный, белопенный шумливый Хадорус, мы начали подниматься по извилистой тропе вверх, а перевалив гребень спустились в долину этой речки, на которой местами, ещё лежала льдистым, белым щитом толстая наледь.
Тропа петляла из стороны в сторону, обходя полузаросшие гранитные глыбы и лошади, задевая подковами за камни, высекали искры.
Небо постепенно нахмурилось, появились серые тучи, из которых по временам проливался мелкий редкий дождичек.
Вскоре перед нами во всю ширь открылась долина Хадоруса и впереди, мы увидели трёхсот метровой высоты скалу, чей гранитный отвесный лоб нависал над рекой, покрытой белой наледью.
На противоположном берегу, теснились каменистые осыпи и в узких трещинках - ущельях, кое - где проглядывали не растаявшие снежные наносы…

Мы, уже находясь под скалой вдруг остановились на тропе, потому что остроглазый Лёня увидел медведя на склоне, под высоким лбом скалы.
- Вижу! – как всегда, неожиданно громким голосом проговорил он, не отводя глаза от склона под скалой.
Я развернул коня, подъехал к Лёне и дал ему бинокль, хотя уже и без бинокля был виден медведь, который по кромке леса и осыпи шёл от нас, в сторону, по направлению к зимовью.
Был он на расстоянии наверное около километра и можно было определить, что медведишко небольшой, но справный и подвижный.
Времени было около пяти часов вечера, до зимовья оставалось пройти километра два и потому, решили уже сегодня начать охоту!
Договорились, что Аркаша останется здесь с собаками, которых мы подманив посадили на поводки, а мы на конях поднимемся по склону, насколько можно, а там попробуем пересечь медведю путь и подкараулить его.
Как только начнётся стрельба, Аркаша должен был собак отпустить и они прибегут, чтобы преследовать медведя, если после выстрелов он будет уходить от нас!
Моя лошадка, на склоне, легко поспевала за Лёниным Вьюном и как выяснилось, лошади совсем просто шли по лесу и среди камней.
Раньше мне казалось, что верхами, добраться до осыпей это проблема, но сегодня я понял, что главное не бояться и не лезть напролом, а объезжать неудачные или опасные места…
В этот раз мы так и сделали - Лёня, хорошо ориентируясь на местности, ехал первым и буквально через десять минут, преодолев полосу молодого кедрача, все выехали на чистое место, почти на осыпь.
Соскочив на землю, мы привязали лошадей и разделившись на две группы, - я с Максимом пошёл чуть правее, - начали подниматься по осыпи, среди крупных глыб гранита.
В какой-то момент я увидел, что Лёня остановился метрах в пятидесяти от меня, пригнулся, прошёл ещё несколько шагов вперёд, а потом медленно прислонившись спиной к полого торчащей из осыпи глыбе, поднял карабин.
Я глянул в ту сторону, куда он смотрел и на мгновение увидел там мелькнувшую коричневую спину медведя, который на ходу, то скрывался в камнях, то вновь появлялся на чистом месте!
Зверь был от меня метрах в ста и потому, я тоже скинул свой карабин и начал выцеливать мелькающего в камнях, зверя.
Тут со стороны Лени и Доржи застучали выстрелы и медведь, ловко прыгая по камням, галопом кинулся убегать чуть в гору и наискосок от меня.
Я тоже выстрелил и увидел, как моя пуля подняла фонтанчик каменной крошки в метре, а то и больше от бегущего медведя.
В этот момент, медведь доскакал до продольной, глубокой каменной рытвины-щели и скрылся в ней.
Лёня огляделся, увидел нас с Максимом и махнул рукой. Мы сошлись в одном месте и Лёня сказал - ему показалось, что один раз, как минимум, он в медведя попал и ранил зверя, не зная легко или тяжело.
В это время, из-за спины, из леса, появились наши собаки тяжело дыша и вывалив красные языки из белозубой пасти. Байкал был словно чем - то озабочен, на нас не смотрел и пробежав мимо нас, наткнувшись на медвежий запах ощетинился, покрутился на одном месте вынюхивая, и на галопе помчался влево, вслед убежавшему медведю. Две остальные собаки побежали за ним.
Чуть поднявшись по склону, мы увидели вскоре и дно расселинки, и самого медведишку спрятавшегося за большим гранитным валуном и наблюдавшего за собаками, которые сначала пробежали в другую сторону, метрах в тридцати ниже затаившегося медведя.

Потом Байкал остановился и стал озираться, и в этот момент медведь тоже выглянул из-за каменной глыбы и собака увидела зверя. Все три собаки, уже с лаем, как они делают когда видят зверя, кинулись к медведю а тот, рявкая выскочил из-за камня и даже пробежал, чуть навстречу им.
Байкал первым подскочил к медведю почти вплотную, но схватить его побаивался и потому стал кружить вокруг, метрах в двух, скаля зубы и непрестанно гавкая. Остальные собаки делали тоже самое, изредка отскакивая, когда медведь делал попытку схватить одну из них зубами или отмахивался когтистыми лапами, присев на круглый зад. Зрелище было замечательное и я даже поснимал это на свою любительскую кинокамеру.
Наконец, один за другим, держа винтовки на изготовку и огибая крупные камни мы приблизились к медведю остановленному собаками на одном месте, метров на пятьдесят, и Леня сделал прицельный выстрел по убойному месту!
Медведь, в которого попала пуля встал на дыбы, несколько мгновений стоял так повернув лобастую голову в нашу сторону, а потом упал и покатился вниз, по каменной осыпи, пока не застрял в широкой щели между двумя гранитными валунами.
Собаки ещё какое то время, опасливыми бросками, приближались к неподвижному зверю, но поняв, что он мёртв, наконец, накинулись на него.
Первым вцепился в лохматый зад медведя Байкал, а потом несколько раз куснул и Белый. Чернявый, однако опасался - вдруг хищник оживёт и потому, стоя в двух шагах, вздыбив шерсть на загривке непрестанно и звонко лаял…
Мы тоже не спешили и подойдя к медведю по дуге, метров на десять, с приготовленными карабинами в руках, остановились и только хорошо рассмотрев неподвижное тело и увидев, как Байкал вырывает из шкуры клочья коричневой, почти чёрной шерсти, рискнули подойти вплотную и отогнать собак.
Зверь оказался небольшим самцом, лет эдак трёх – четырёх, общим весом килограммов сто со шкурой, уже кое где «просевшей», то есть начавшей линять.
Собаки быстро успокоились и мы начали не торопясь разделывать зверя.
Оказалось, что он был тощим, совсем без жира под шкурой, и мяса в нем набралось в общей сложности килограммов шестьдесят.
Лёня и Доржи вскрыли его, вырезали медвежью желчь – может быть самый ценный продукт в медведе, который весит обычно всего граммов сорок – шестьдесят - продают медвежью желчь буквально на вес золота, потому что это издревле известное, азиатское лечебное средство от многих болезней.
Шкуру мы тоже решили не брать с собой, потому что она зияла не только проплешинами от начавшейся линьки, но и от укусов собак.
Лёня отрезал так же лапы, которые в Китае и вообще в Центральной Азии, считаются главным деликатесным местом медведя.
А мы с Максимом, в свою очередь вырезали медвежьей мякоти килограммов на десять и положили в рюкзачок, который Максим прихватил с собой.

… В это время, Аркаша, удобно устроившись под сосной, привалившись спиной к стволу наблюдал всю сцену охоты в крупный бинокль и видел все перипетии охоты, тогда как мы наблюдали, только какую-то часть её.
Позже Аркаша смеялся рассказывая нам все подробности наших передвижений и о том, как на них реагировал медведь.
Потом он видел, как медведь прятался от собак, когда те, по ошибке пробежали мимо него. Затем он наблюдал бой собак с зверем и наше приближение к нему, а потом и завершающий выстрел!
- Это было как в кино – с восторгом повторял Аркаша.
Только тут всё было настоящее, без сценария и перерывов в съёмках и монтаже…
После разделки медведя, Лёня поощряя собак, стал их кормить медвежатиной, вырезая большие куски острым ножом. Когда он бросил первый кусок окровавленного мяса Байкалу, тот схватил его на лету и проглотил не жуя. Белый повалял мясо лапой а потом стал жевать его. Чернявый, самый молодой из собачьей команды, видимо в первый раз встретил медведя, сильно перенервничал и от медвежатины отказался - от перевозбуждения, молодые собаки как и люди, на какое - то время совсем теряют аппетит.
Я вспомнил, что в давние охоты, моя тогдашняя собачка Лапка, вообще не ела медвежатины, но подержав кусок мяса в зубах, брезгливо наморщив губы и обнажая дёсны, бросала его и не больше не трогала…

… Лёня, посмеиваясь показал фокус - он вырезал два куска мяса, и один за другим бросил Байкалу. «Сильвер», чавкнул первый и тут же, подхватив второй на лету проглотил и его.
Потом подошёл к жующему Белому и без сопротивления и рычания со стороны этого немаленького кобеля, забрал кусок и у него.
Он был опытный зверовый кобель и добыл с хозяином уже не менее десятка медведей, а уж драчун-то он был отменный. шрамы на морде красноречиво доказывали это.
А я вспомнил, как мы, в далёкой молодости добыли как - то сохатого, и как наша молодая собака Тунгус, так же на лету, клацая зубами, хватала и глотала большие куски лосиной печёнки.
Вскоре все спустились к лошадям, которые учуяв запах медведя храпели и выкатывали глаза из глазниц, но вскоре успокоились и в поводу, спокойно начали спускаться к тропе…


                2008 год. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/  или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal