В связи с тем, что новое время вносит свои коррективы, моя прошлая серия «Страшные истории со школьного двора», отправилась ради актуальности на серьезную переделку. Теперь она становится частью «хроник ржавой империи» и будет рассказывать о более современных кошмарах.
- Они носили синие шорты и вымачивали галстуки в крови, - произнес Денис голосом заговорщика. – Когда они шли строем по улице, прохожие прятались в подъездах. От их боевого клича разбегались тучи и падали замертво воробьи. По вечерам они били в ритуальные барабаны, а ночью жгли костры до самого неба. Потом на кострищах находили обугленные кости врагов.
Денис замолчал и посмотрел на школьных товарищей. Эффект был сильный. Сидящие на детской площадке одноклассники завороженно смотрели на рассказчика. В их глазах, он выглядел обладателем великой тайны.
Прожорливый вечер, тем временем, доедал остатки дня. Шумели по-осеннему тополя, сбрасывая надоевшую за лето листву. Скулили бездомные собаки после драки за обглоданную кость. Спешащая в город ночь уже раскурила черную трубку и выпустила первые клубы темноты. Еще не плотной, но уже такой привлекательной для ночных жителей.
- А еще, они искали по всему городу одиноких стариков с плохим здоровьем и хорошими характеристиками, - продолжил рассказывать школьник. – Тех, что одной ногой уже в могиле.
- Зачем? – Полина поежилась. То ли от холода, то ли от страха.
- А ты попробуй жить на одной ноге, - попытался пояснить Денис. – Это трудно. Без посторонней помощи не обойтись.
- Выходит, они как костыли – помогали выживать?
- Скорее, как дрезина – доставляли на новое место жительства.
- Куда? – вздрогнула Оксана.
- Я не знаю, - признался Денис. – Но говорят, раньше достойные люди попадали в райский колхоз на пролетарских небесах.
- Значит, они как ангелы, только в шортах, - Полина прикоснулась к крестику на груди.
- Дура! – воскликнул Денис. – Какие к черту ангелы? Настоящий пионер не работает на бога! Он служит только дедушке Ленину и тетушке Крупской.
После этих слов окончательно стемнело.
- Я слышала про дедушку Ленина, - сказала Оксана. – Говорят он самый мудрый, строгий, справедливый…
- А я слышала, будто он вокруг все видит и все кругом знает. Заставляет всех учиться, а безграмотных съедает, - Полина не заметила, как заговорила стихами.
- Все верно, - согласился с подругами Денис. – А еще он живет в человеческих сердцах и открывает глаза избранным. После чего они видят прекрасный новый мир и понимают – их светлое будущее в славном прошлом.
Тут в разговор вклинился четвертый участник посиделок – Тихон. Мальчик крепкий и неверующий. Он встал посреди площадки рядом с качелями и заявил:
- А еще болтают, что у него длинные руки, крепкие зубы и аллергия на вторую группу крови. Что он размножается при помощи красного семени и готовит пионеров к великому субботнику. Когда старый мир выкорчуют под грохот барабанов, а новый еще придется посадить.
- Откуда ты знаешь? – Денис неожиданно напрягся.
- Да ниоткуда, - отмахнулся Тихон. – Вранье все это. Мой дед как-то рассказывал про пионеров. В барабаны они конечно стучали, но ритуальными посадками не занимались. А если сажали, то только березки под крики пионервожатых. Да и вся их пионерия была принудительной организацией стадного образца. С примитивным уставом и промывкой мозгов. По сути фабрика по заготовке пушечного мяса. Таких сегодня много, только названия у них другие. Военкомат, школа, детский сад…
- Сам ты фабрика, - со злостью произнес Денис. – По заготовке глупости.
- И Ленин ваш давно засох, - Тихон не обратил внимания на выпад товарища. – Подрубили ему корни.
- За дедушку Ленина, - Денис сжал судорожно кулаки, - тебя посадят на пионерские ножи. Не сомневайся, у каждого пионера такой есть. С красной звездой на лезвии.
- Сгинули давно твои пионеры. Растворились в яме истории.
- Врешь гад! Пионерия бессмертна. Даже в нашей школе есть ячейка.
- Докажи!
- Пошли, если не боишься, - Денис решительно вскочил с лавочки.
- Мальчики, может не надо, - с тревогой заговорили девочки. – Поздно уже. Совсем стемнело.
- Как раз самое время, - заявил Денис. – А те, кому страшно, могут бежать домой. Трус в пионеры не годится.
- Погоди, - Тихон подошел к однокласснику. – Как мы в школу попадем? Она давно заперта.
- Окно в столовой плохо закрывается, - бросил Денис, направляясь к выходу с площадки. – Через него и пролезем.
Друзья покинули детскую площадку и отправились в школу. Город, тем временем, начал готовиться ко сну. Зажглись вечерние фонари. На сторожевые вышки взобрались часовые. На улицах появились герои нового времени с индульгенциями в кармане. Им хотелось поведать «гражданским тварям», как они за них кровь проливали. Из передвижных телевизионных экранов полилась колыбельная на ночь – известный всей стране диктор новостей рассказывал про велики достижения и славные победы. Многие подоконники украсились портретами апостола Петра и министра обороны. Особо суеверные горожане верили, что их грозные лики хранили дома от адских дронов. На работу вышли церковные патрули и отряды православных тимуровцев. Одни шли проклинать атеистов-пацифистов внушительными штрафами и угрозой уголовных дел, а другие отправились метить двери богохульников крестами.
Добравшись проходными дворами до музея «боевой тельняшки», одноклассники обогнули его с задней стороны и сразу уперлись в мрачное здание трехэтажной школы. В окне сторожа уже горел тусклый огонек ночника, а вместо шторы висели дырявые пижамные штаны. Больше чем «партийных призраков» - так сторож называл именные геройские парты, он боялся умереть во сне. Поэтому, перед тем как лечь спать, всегда отгораживался от мира пижамными дырками и считал, что его исподнее, способное отпугнуть любую даму. Даже такую костлявую и не привередливую, как Смерть.
Денис быстро нашел нужную оконную раму в столовой. Вынул из кармана нож с длинным зазубренным лезвием, просунул его в щель и ловко поддел шпингалет. Окно со звуком давно не смазанных петель отворилось и на лезвие ножа в свете ранней луны сверкнула красная звезда.
- Ну, и где твоя ленинская комната? – спросил Тихон, когда все влезли в столовую.
- В бывшем живом уголке, - Денис указал пальцем в потолок.
- Это же под самой крышей, - зашептали девочки.
- Самое подходящее место, - заявил Денис и напомнил всем популярную школьную страшилку. – Но ведите себя тихо. Не надо будить замурованных в стенах двоечников. Иначе они затянут вас к себе.
Спустя пять минут школьники поднялись наверх. На последнем этаже прошли длинным узким коридором до темного тупика, где уткнулись в дверь с треснувшей табличкой «живой уголок». Чуть ниже таблички, болталось на одинокой кнопке потрепанное от старости объявление: «Просьба школьного удава подвальными крысами не кормить. У него от них изжога». Чуть ниже кто-то прикрепил жвачкой написанную от руки записку: «Хомяки все передохли. Аминь павианы».
Дверь оказалась не заперта. Денис с таинственным выражением лица немного ее приоткрыл и сквозь узкий проем стал виден мягкий фиолетовый свет. Тихон затаил дыхание, а девочки от напряжения взялись за руки. Предвкушая удивление товарищей Денис открыл дверь нараспашку и пригласил одноклассников войти.
Бывший живой уголок выглядел загадочно. Даже зловеще. По углам комнаты горели свечи. У самой двери возвышалась башня из сложенных друг на друга пионерских барабанов. В хрустальном кубке торчали разноцветные вымпелы заплесневевшим букетом. На полу валялись несколько мешков земли с названием «ленинская почва». Тут же стоял старомодный ржавый сейф с надписью: «Красные семена». На покосившиеся полке находился увесистый устав в твердом переплете и бюст Надежды Крупской с обнаженным грудью матери-героини. Рядом расположилась коллекция личных вещей «выдающихся пионеров». Губная гармошка со следами от укусов, пилотка с пришитой к ней засохшей ромашкой, барабанная палочка с откушенным концом, клок чьих-то волос обозначенный как «скальп бывшего друга», пулеметная гильза с корявым автографом, коллекция зубов в трехлитровой банке. На стенах висели живописные плакаты из жизни пионерии. На одном изображался распятый пионер-герой в красном шелковом галстуке. На втором – кого-то сжигали на пионерском костре. Последний плакат изображал крылатого горниста в кожанке, который трубил общий сбор.
Посреди «живого уголка» расположился садовый столик. Кривой, громоздкий, размером с четверть комнаты. Сверху его покрывала старая доска почета. Настолько старая, что давно уже гордилась лицами мертвецов. Вся в ожогах от затушенных окурков, заляпанная во многих местах бурыми пятнами, доска выглядела тайным местом для пионерских ритуалов. В ее поверхность было вбито множество крупных гвоздей, ржавые шляпки которых складывали пугающую надпись «не кричи». Дальний угол стола обгрызли крысы, а одну из ножек заменял деревянный протез ноги.
Над садовым столиком возвышался дубовой скульптурой полуголый дедушка Ленин. Двухметрового роста, весь покрытый шрамами трещин он походил на грозное, даже хищное дерево. Дедушка имел атлетическую фигуру, суровое лицо, потрепанного жизнью мудреца и бороду, напоминающую колючий кустарник. В одной руке он держал медную чашу, другой указывал на приклеенные к доске почета фотографии стахановцев педагогического труда. Длинные корни Ленина, обвились вокруг талии, словно змеи. Его деревянные глаза выражали заинтересованность, а из лба торчал кривой сучек издали похожий на рог.
- Впечатляет! – произнес завороженно Тихон.
- Такой большой, - прошептала Оксана.
- Как живой, - сказала Полина вполголоса.
Вдруг дедушка Ленин зашевелился. Заскрипел всем телом, издал звук дерева на сильном ветру. Его голова с треском наклонилась вперед, словно пытаясь рассмотреть получше непрошеных гостей. Сучковатый рог на лбу хрустнул, а колючая борода заплелась в косичку. Из небольшой трещины под соском выполз толстый короед. Пошевелив с интересом короткими усами, он сделал круг по ленинской груди и скрылся в другой трещине у пупка. Корни вздрогнули три раза, но остались опоясывать талию. Зато свободная рука дедушки Ленина отвлеклась от доски почета и принялась нащупывать в пространстве школьных друзей. Ее указательный палец начал вытягиваться, как быстро растущая ветка в сторону одноклассников. Он, словно пытался их пометить. Палец удлинялся прямо на глазах, заостряясь по дороге кривым ногтем. На его кончике появился одинокий зеленый листок и тотчас опал. Казалось еще чуть-чуть и палец пробьет грудь друзей, пригвоздив их к этому месту навсегда. Стоящий ближе всех к Ленину Тихон замер, боясь пошевелиться. Оцепеневшие от страха девочки за его спиной приготовились закричать.
Внезапно, с улицы донесся звон разбитого стекла. Затем, послышались звуки сражения, украшенные богатыми на нецензурные слова боевыми выражениями:
- Я сейчас на твоей роже крест нарисую…
- Будут вам гробы из наших дверей…
- Да воздастся за ваши деяния одним сломанным ребром и тринадцатью синяками…
Судя по яростным крикам, «богохульники» настигли тимуровцев у музея «боевой тельняшки». И теперь били их от всей души за испорченные двери. В процессе они безбожно матерились, гневно шипели и пытались доказать тимуровцам, что теперь их никто не спасет. Ни церковный куратор, ни профсоюз крещенных следователей.
Ленин резко дернулся и отвлекся на шум за окном. Свернул машинально палец в кольцо, выпустил из себя группу короедов. Воспользовавшись случаем, Денис толкнул застывших одноклассников в сторону двери и прокричал:
- Бегите, пока не поздно.
Друзья вздрогнули. Очнулись от оцепенения и в панике выскочили из ленинской комнаты. Наступая друг другу на пятки, они понеслись школьными коридорами до спасительного выхода в столовой. О тишине уже никто не заботился. Школа наполнились грохотом и стуком напуганных сердец. Задребезжали оконные стекла, завыли в стенах замурованные двоечники. Проснувшийся сторож выскочил из своей комнаты в одних трусах и нервно засвистел. Ему показалось, что костлявая все-таки не побрезговала его дырявыми штанами и пожелала познакомится с их владельцем поближе. А для таких случаев сторож купил в церковном супермаркете освященный футбольный свисток, способный отпугнуть любые неприятности. Уже друзья-одноклассники выбрались из школы и разбежались по домам, уже «богохульники» подарили тимуровцам прощального пинка, а беспокойный свист все продолжался. Он то затихал на пару секунд устало, то возобновлялся с удвоенной силой.
На следующий день, перед уроками, к Денису подошла Полина.
- Всю ночь мне снился дедушка Ленин, - сказала она с волнением. - До самого утра он пытался пробраться своей веткой в мою форточку, а я пряталась под кроватью.
Денис в ответ понимающе похлопал Полину по левому плечу.
После второго урока к Денису подошла Оксана.
- Ко мне во сне явился Ленин, - красная от переживаний школьница глотала некоторые слова. – Он стучал своим корнем мне в двери, но я ему не открыла.
В ответ Денис понимающе похлопал Оксану по правому плечу.
После третьего урока, Тихон попросил товарища уделить ему пару минут.
- Да знаю я, - опередил одноклассника Денис. – Ты хочешь рассказать, как дерево-Ленин ломилось к тебе в квартиру.
- Не угадал, - спокойно сказал Тихон. – Лучше расскажи, как вступить в пионеры.
- Откуда я знаю? – соврал неумело Денис.
- Знаешь. Я видел у тебя нож со звездой на лезвии. А ты сам говорил, что такие ножи выдают только пионерам.
- Да мало ли что я говорил…
- Как друга тебя прошу, - Тихон придавил товарища к стене, - помоги. Дай рекомендацию.
- Да отстань ты от меня, - зашипел Денис. – Ты еще вчера в пионерию не верил. А теперь хочешь вступить в их ряды?
- А теперь поверил. Чувствую, что с пионерами мне по пути. У них вся сила. За ними будущее.
- Откуда тебе об этом известно?
- Короеды ночью нашептали. Они гостили у меня в голове.
- Ну, если короеды нашептали, - Денису наконец удалось вырваться, - тогда поговорю с кем надо. Но учти, обратного пути уже не будет. Не пожалей потом.
- Настоящий пионер никогда ни о чем не жалеет, - твердо произнес Тихон.
Денис посмотрел на товарища скептично, но спорить не стал.
Когда уроки закончились, он отправился в школьный музей, что прятался в тесном пыльном помещении сразу за спортзалом. Кроме наград за победы на соревнованиях по патриотизму, там хранились именные указки покойных учителей, гипсовые маски, снятые с лиц золотых медалистов и чучела бывших обитателей живого уголка. Там же стояла садовая лавочка с автографом министра образования. По легенде, еще будучи мальчишкой, он нацарапал на ней надпись: «Лавочка Вити. Тут вашим задницам не место».
- У меня есть новый кандидат в пионеры, - заявил Денис прямо с порога.
Хранительницы музея – сестры-близнецы Ада и Раиса Михайловны заканчивали набивать опилками последнего обитателя живого уголка – бобра по имени Чарли. Оторвавшись от своего занятия сестры посмотрели с интересом на школьника. Тугие узлы на их затылках качнулись в разные стороны, а горбатые носы пропели песню хронического насморка.
- Сезон приема в пионеры завершен, - сказала хранительница Ада. – Придется ждать до весны.
- Но у нас есть еще три дня, - поправила сестру хранительница Рая.
- Времени мало. Мы не успеем посадить нового кандидата.
- Все мы успеем, если поторопимся. Оформим, удобрим, посадим как полагается. У нас и ленинская почва осталась, и красных семян почти целый сундук.
- Вот не люблю я все делать в спешке. Можно ошибиться, - Ада нервно прикоснулась к бородавке на щеке.
- А иногда приходится, - Рая повторила жест и прикоснулась к бородавке на своей щеке. – Особенно, когда другого выхода нет.
- Это все так. Но я сомневаюсь…
- Послушай, у нас серьезный недобор в этом году, - хранительница Рая заговорила сестре прямо в ухо. – И ты как старшая пионервожатая это хорошо знаешь. Так можно и на судебные пионерские сборы загреметь. А там и до костра недалеко. Спалят как вредителей, сорвавших план.
- Разве я виновата, что надежных мало? – Ада нахмурилась.
- Я тебя и не виню, - Раиса повернулась к школьнику с вопросом:
- Твой кандидат надежный?
- Вполне, - ответил Денис. – И очень настойчивый.
- Вот видишь. Думаю, он нам подойдет. И дедушке Ленину с новым пионером зимовать будет спокойней.
Ада с решением не торопилась. Он посмотрела на сестру, затем на школьника. Не спеша вернулась к бобру Чарли. Молча зашила его живот кривой сапожной иглой и посадила на клей глаза бусинки.
- Хорошо, пусть приходит, - приняла она наконец решение. - Но сначала ему нужно сдать кровь для анализа и выучить устав. На все про все у него два дня. Если успеет, предъявим его Ленину на одобрение. Пусть он сам решает с кем зимовать.
Два дня для Тихона пролетели почти незаметно. Они лишь оставили набор рваных картинок в его голове. Утро. Подгоревшая яичница с компотом. Изучение устава. Пропущенный урок. Поликлиника. Очередь. Изучение устава. Кровожадная медсестра. Дорога домой. Изучение устава. Избитые тимуровцы как главная новость. Сирены на улицах. Арест богохульников. Изучение устава. Бессонная ночь. Потеря аппетита. Повторение устава. Школьная лекция на тему «против бога не попрешь». Собрание оскорблённых верующих не старше пятнадцати лет. Требование покарать всех богохульников огнем. Повторение устава. Волнение в груди. Беспокойство. Нервная дрожь…
Вечером, раздетый выше пояса Тихон лежал в бывшем «живом уголке» на доске почета. Руки и ноги мальчика были привязаны к садовому столику ленинскими корнями. На его груди блестело нарисованное алой помадой сердечко. На шее той же помадой ему прочертили полосу, символизирующую пионерский галстук. Школьнику было не по себе. Он с опаской поглядывал на деревянного Ленина, что завис прямо над головой, и отвечал на вопросы Раисы Михайловны. Пионервожатая проверяла дотошно его знание устава. Ада Михайловна, тем временем, просматривала результаты анализов.
- Устав ты знаешь, - закончила экзамен пионервожатая Рая.
- И анализы у тебя в порядке, - заявила пионервожатая Ада.
- Значит, я стану пионером? – в голосе Тихона звучала надежда.
- Станешь, - ответили сестры. – Если, последнее испытание пройдешь.
- А как же сторож? Он нам не помешает? – школьник вспомнил навязчивый мерзкий свист, от которого долго звенело в ушах.
- Насчет сторожа не волнуйся. Он старый, выживший из ума сталинист, и в наши дела не лезет.
- Тогда можно начинать последнее испытание, - Тихон решительно выдохнул.
- Ты готов? – спросила Раиса Михайловна.
- Всегда готов! – отчеканил кандидат.
- В таком случае расслабься и не кричи…
Одетые в клеенчатые фартуки пионервожатые принялись готовить Тихона к последнему испытанию. Намазали его каким-то вонючим маслом, приложили ко лбу металлический советский рубль. Вскрыли пионерским ножом мешок с ленинской почвой, отсыпали нужное количество земли в жестяную миску. Отворили ржавый сейф, достали оттуда мешочек с красными семенами. Потом ударили несколько раз в барабан, укутали комнату светом фиолетовых свечей и хлопнули ладонью по соскам тетушки Крупской. Пионервожатая Ада взобралась на табуретку, сняла с руки деревянного вождя медную чашу и натерла наждачной бумагой на ленинских щеках подобие румянца. Раиса Михайловна криво усмехнувшись проткнула вену школьника острым шипом.
- Зачем это? – Тихон от боли вздрогнул.
- Настоящий пионер не задает лишних вопросов, - пионервожатая Ада поднесла медную чашу.
- Он всегда должен быть готов пролить свою кровь, - добавила пионервожатая Рая и вынула шип.
Кровь брызнула в чашу тонкой струей и начала быстро ее наполнять. Тихон зажмурился. Но не от боли, а от предчувствия, что обратного пути у него уже нет. Когда кровь поднялась до медного края, Ада Михайловна вернула чашу на место. Пионервожатая Рая заштопала вену школьника пластырем, после чего Тихон открыл глаза.
- Сейчас мы оставим тебя одного, - сообщили сестры. - Лежи тихо и жди. Ничего не бойся. Не дергайся. Не суетись и не зови на помощь. И если дедушка Ленин одобрит твою кандидатуру, быть тебе пионером.
- А если не одобрит? – с тревогой поинтересовался кандидат.
Сестры не ответили, но их мрачные лица школьнику не понравились. Они не сулили ничего хорошего.
Ждать пришлось долго. Тихон даже успел провалится в черную яму сна – пустую, холодную, с тревожными сновидениями. Там он увидел, как ожили личные вещи «выдающихся пионеров». Скальп ухаживал за пилоткой, а зубы в банке щелкали им свадебный марш.
Разбудил Тихона скрип дерева. В обманчивом, тусклом свете фиолетовых свечей, он разглядел как дедушка Ленин поднимал чашу полную крови сначала к своим губам, а затем еще выше. Выше носа, забитого опилками, выше глаз с деревянными зрачками. Наконец, чаша достигла уровня грубо вырезанных бровей. Прикоснулась к ним медным боком и остановилась. Зато сучок во лбу Ленина пришел в движение. Он высунулся на пару сантиметров, сделал круговое вращение с тихим скрипом и немного задрожал. А потом стал высовываться изо лба, словно из норы. Его схожесть с рогом пропала. Появилась схожесть с голодной пиявкой. Сучок тянулся к чаше с кровью, вытягивался все сильнее и вскоре окончательно превратился в хоботок. Длинный, гибкий, мерзкого болотного цвета.
Впервые Тихону стало по-настоящему страшно. Он заерзал беспокойно на столике. Дернулся несколько раз, напряг судорожно мышцы, но крепкие корни удерживали его на месте. Тогда он захотел крикнуть – позвать на помощь пионервожатых, но вместо крика, получилось натужное мычание. Тем временем, ленинский хоботок вырос настолько, чтобы добрался до чаши. Нырнул в нее кончиком, втянул немного крови, вынырнул. Кандидатская кровь, судя по всему, ему понравилась. Он издал, хрюкающий неприятный звук и покрылся бледно-розовыми пятнами. В этот момент по телу Тихона пробежала судорога отчаяния. На лбу выступил пот. Его затрясло от нахлынувшей тревоги и отвратительных причмокивающих звуков. Занырнув в чашу уже почти полностью, хоботок жадно хлебал юную кровь, а из левой груди Надежды Константиновны вдруг брызнуло страшное багровое молоко. Наконец, добравшись до самого дна, хоботок напрягся, задрожал, вытянулся вперед словно копье и громко затрубил.
На трубный зов вернулись пионервожатые, вооруженные серпом и молотом. Сестры похлопали одобрительно Тихона по плечу и поздравили его с пройденным последним этапом. А дальше все произошло очень быстро. Почти мгновенно. Тихон даже не успел заметить, как Ада Михайловна полоснула его серпом по телу. Вспахала его грудь до самого сердца. Сразу после этого ее сестра принялась закладывать в открывшуюся рану ленинскую почву. Она запихивала ее внутрь Тихона грязными пальцами, не переставая приговаривать «расти большой и в ширь, и в глубину». Забив грудь школьника землей, Раиса Михайловна высыпала на свою ладонь несколько красных семян из мешочка. Смешала их с почвой и постучала по ленинскому животу. На ее стук из дедушки Ленина выползло три короеда. Один сразу зарылся в грудь школьника, двое других заползли ему в ухо. После чего Ада Михайловна положила на рану пионерский устав, а ее сестра ударила по нему молотом.
В ту же секунду сердце Тихона остановилось. Застыло, встало, умерло. Чтобы спустя миг вновь забиться с невиданным ранее ритмом, наполняя новоиспеченного пионера чувством могущества, силы и яркими видами неотвратимого будущего. Тихон увидел, как горят вокруг пионерские костры, на которых корчились неблагонадежные граждане. Увидел, как крылатые горнисты в кожанках трубят общий сбор на великий субботник. Увидел, как по костям разрушенного старого мира маршируют пионерские отряды. Ломают каблуками черепа и посыпают, освобожденную от былых насаждений землю красным семенем.