…Перекусив, напившись чаю и уложив остатки назад в рюкзачок я прилёг, и поплотнее запахнувшись курточкой расслабился, воспользовавшись тёплыми солнечными лучами пробившимися через облака…
Сквозь дрёму и прохладу горного дня, из необъятных пространств окружающих меня, я слышал тихие звуки ветерка, изредка посвистывающего в тонких, ещё голых веточках чахлых кустиков; в ближнем овражке, слышал, словно из под земли мерный шум горного ручья скачущего с камня на камень, бегущего там же в овраге, но в самом низу его.
Изредка, издалека - с противоположного склона, слышался стук внезапно покатившегося под откос камня, оттаявшего на солнце…
Всё вокруг было, как всегда уже многие годы и столетия до моего, до нашего здесь появления, и это продолжиться после нашего отъезда ещё вечность вот эта мысль меня всегда завораживает!
« А зачем тогда жизнь – вяло вопрошал я себя в полусне, и не находил ответа.
И тут же начал вспоминать сломавшуюся машину и горбатого грузина Кахи, который сегодня наверное взволнованно суетится, как обычно суетятся миллионы и миллионы людей во всем мире, живя далеко от этой тишины и природного величавого равнодушия ко всему и ко всем…»
Мне вспомнился рассказ, известного историка Яна, который написал несколько романов о татаро – монголах и их вождях, Чингиз – хане, Батые, военачальнике Удегее…
В нём, он описывал озеро Хара-Нур, в котором, ещё после гражданской войны, водилось древнее чудовище - аборигены, ежедневно приносили ему в жертву одну овцу.
Но потом, на берегу Чёрного озера – Хара -Нур появился беглый красноармеец и гранатой взорвал это длинношее чудовище, так похожее по описанию на Лохнесское чудовище из шотландских озёрных легенд!
Неизвестно, сколько времени я провёл в этом забытьи, но вдруг стало холодно, подул ветер и пришлось поёживаясь вставать и разогреваясь, быстро спускаться вниз, в широкую долину Хара – Нура…
В это время, как позже выяснилось из их рассказов, Лёня и Доржи, поднялись в вершину, большой долины и спешившись, привязав лошадей к молодым кедринам, оглядываясь вокруг пошли по правой стороне склона в сторону, гребня.
Долина, постепенно закругляясь, превратилась в амфитеатр, просматриваемый до скального карниза, наверху. По сторонам её, стояли молодые нечастые кедрачи, а по середине была неглубокая, каменистая щель, по которой весной сбегает талая вода...
Собаки, во главе с Сильвером, появились на время, совсем неподалёку и неожиданно возбудившись, нюхая воздух влажными носами ушли с сторону ближайших зарослей…
Лёня насторожился, поднял руку, обращая внимание Доржи на поведение собак, и тут же увидел, как из лесистого мыса, на галопе, выскочил крупный, шоколадного цвета олень - изюбрь, а вскоре за ним, пересекая открытое место зигзагами, выскочили собаки, причём впереди уже был Белый, наклонивший голову к земле и чутьём, по свежему следу пытался догнать оленя. Сильвер, который бежал следом, во весь дух, вдруг несколько раз взлаял и стало понятно, что он, на какое - то время увидел убегающего оленя…
Изюбрь мчался на виду у охотников, преодолевая открытое расстояние между куртинами кедрачей, делая широкие прыжки, ловко огибая встречающиеся одинокие деревья и через некоторое время забежав в лес, мелькнул несколько раз коричневым боком и пропал из вида.
Собаки были от него метрах в ста пятидесяти и летели уже по зрячему со всех ног, хотя было заметно, что олень скачет намного быстрее собак и вот – вот оторвётся от них на безопасное расстояние.
Лёня разглядел на голове изюбря молодые рога с тремя отростками, на всякий случай вскинул карабин выцеливая, но понимая, что между ними слишком большое расстояние, отпустил оружие и отметил про себя: «Слишком далеко, да ещё на ходу… Стрелять бессмысленно».
Доржи, словно услышав его мысли, закивал в подтверждение и тут Лёня, разочарованно вздыхая и осматривая окрестности на противоположной стороне каменистой луговины, вдруг заметил в кустах какое-то, движущееся на одном месте коричневое пятно. Поднеся бинокль к глазам, он в окуляры ясно различил две медвежьи головы, одна над другой, и с удивлением понял, что в ста пятидесяти метрах от них, в куртинке лозняка, занимались любовными играми медведи!
… Лёня глянул на Доржи недоверчиво, не веря своим глазам, но тот тоже показал рукой в том направление.
Мгновенно возбудившись, Лёня непроизвольно пригнулся и взяв карабин на изготовку, начал медленно продвигаться в сторону зверей, которые были так заняты ухаживаниями и ни на что вокруг не обращали внимания!
За несколько минут, сократив расстояние между ними до ста метров, Лёня решил не испытывать судьбу, поскорее лёг на землю и прицелившись, затаив дыхание, выстрелил в верхнего медведя, чья голова хорошо была видна, а тела сплелись в одно.
После первого выстрела, медведь самец рявкнул и видимо раненный, считая что причиной неожиданной боли была медведица оттолкнул, отшвырнул её от себя на несколько метров, и та в испуге кинулась убегать со всех ног, а раненный медведь, закрутился на одном месте, кусая себя за зад.
В это время начал стрелять и Доржи, и выстрелы застучали один за другим.
Медведь, наконец разобравшись откуда исходит настоящая опасность, как-то боком, чуть прихрамывая и подволакивая зад, скрылся за кустами, потом ещё несколько раз мелькнул, уже значительно выше по склону, и скрылся в частом, почти непроходимом кустарнике, росшем на склоне поперечной долинки, с заметным углублением посередине…
«Там наверное, ручеёк течёт – подумал Лёны и в это время Доржи проговорил:
– Похоже, что зверь ушёл… И похоже что он ранен…
Оба охотника понимали, что обстоятельства складываются не так удачно, как хотелось бы…
Собаки пошли за изюбрем и надолго, потому что уже видели его впереди, а без них в такой чаще, преследовать медведя было смертельно опасно.
Часто вдыхая и выдыхая воздух сквозь сжатые зубы, ещё под впечатлением стрельбы и увиденного, Лёня глянул на Доржи вопросительно и тот заговорил:
- Нам туда лучше не соваться – он махнул рукой в сторону, густых кустов, с кое – где торчащими посередине зелёными елями.
- Думаю, что…
В это время, из кустов, с расстоянии метров в двести, оттуда, куда убежал раненый зверь, вдруг раздался пронзительный злобный рев медведя, который словно предупреждал охотников о своей боли и злобе на них.
Лёня не дослушав Доржи ответил:
Медведь крупный… Даже если мы его тяжело заранили, он на нас может напасть из засады… А в такой чаще, его не будет видно и на десять шагов… Если только собак отозвать?
Он помолчал, а потом вложив пальцы в рот засвистел и короткое эхо повторило свист, отражаясь от склонов «амфитеатра»…
Он свистнул несколько раз подряд, потом послушал какое - то время и снова засвистел…
Собаки не появлялись и конечно не отзывались…
Доржи вздохнул: - Они наверное этого быка далеко угнали, и не слышат нас. Будут бежать пока не собьются со следа, а потом вернуться…
Лёня посмотрел на солнце, которое незаметно, уже низко склонилось над вершинами горного хребта.
Посоветовались разожгли костерок, в ожидании собак вскипятили чай и перекусили вчерашним холодным мясом и сухим хлебом.
Становилось все прохладнее и даже у костра, было совсем не тепло.
- Ну что? – наконец проговорил Лёня.
– Давай вернёмся к лошадям, может быть собаки там? Если нет – то едем на «базу», а завтра поутру, вернёмся сюда, взяв собак на поводки, и попробуем с ними обыскать место… Может быть медведь где – то здесь затаился, и его удастся дострелить из под собак?
Так и сделали.
Когда вернулись к лошадям, то собак тем не было и охотники, сев на коней, не спеша стали возвращаться в лагерь…
…Когда я вернулся на «базу», там уже горел большой костёр и Максим варил уху, из пойманных сетью крупных хариусов – черноспинников, а Аркаша солил рыбин и складывал их в просторный толстый полиэтиленовый мешок - рыбины блестели серебряными боками и иногда, от сдавливания на чешуе появлялась струйка красной икры…
Я рассказал коротко, где был, и что ничего не встретил, а ребята рассказали в ответ, что там где они были, а это много выше нашего бивуака, местами лежит снег и они видели два медвежьих, крупных следа, которые шли один рядом с другим, в сторону вершины той долины, куда уехали Лёня с Доржи…
В это время появились и сами буряты – охотники, и расседлав лошадей подошли к костру и начали рассказывать подробности охоты на изюбря и медведей.
Вскоре поспела уха и уже в сумерках, прибежали усталые собаки, и тяжело дыша легли неподалёку. Чернявый даже поскуливал от усталости и потому, Лёня выдал им по рыбине, оставшейся от соления, и проворчал:
- Если бы не бегали, куда попало, то снова бы медвежатиной наелись. Ну а теперь…
Как обычно, за ужином, выпили по рюмочке и Лёня уже во второй раз пересказал всё произошедшее с ними.
- Я думаю, что он, где-нибудь там, в вершине долинки - ему с таким ранением далеко не уйти. Да и последний раз он ревел метрах в трёхстах от нашего места. Думаю, что он залез в чащу и там отлёживается…
Мы завтра поедем туда с собаками и попробуем его облавой захватить!
Все прекратили хлебать аппетитную горячую жирную юшку и закивали головами, хотя Аркаша незаметно поёжился - он уже не один раз разделывал добытых медведей, но самому добывать такого зверя ему ещё не пришлось и потому, он немножко побаивался – сможет ли не только стрелять, но и попасть по убойному месту, если медведь вдруг кинется на него из чащи!
Конечно, в компании таких опытных охотников – медвежатников, это выглядело не так опасно, как казалось, однако чем чёрт не шутит!
2008 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal