Трудовики. Именно так называли мы своих учителей труда. Их было много. В начальных классах труд вели наши первые Вера Павловна и Валентина Александровна, а с пятого класса, когда преподавание стало раздельным, труд у мальчиков и девочек преподавали разные учителя. Мальчишки, в основном, работали в мастерских, а девочек обучали домоводству.
Помнится, как мальчишки тайно посылали своего связного, чтобы узнать, что такого вкусненького готовят их одноклассницы, чтобы потом нагрянуть и полакомиться какой-нибудь вкуснятинкой.
Нас учили азам домоводства: шитью и кулинарии, учили, как ухаживать за комнатными цветами, а в летний период мы в обязательном порядке работали на пришкольном участке: на цветнике или грядках. Большой огород располагался далеко от школы на берегу небольшой речушки Тыжмы. Капуста там росла отменная. Рядом с огородом рос тёмный лес, куда мальчишки время от времени сбегали, чтобы отдохнуть от ненавистной поливки и прополки.
На участке с нами работала Полина Васильевна, которая на практике учила нас отличать растения семейства крестоцветных от представителей семейства паслёновых.
В 8-м классе мы изучали машиноведение. В период до реформы образования в СССР существовало много предметов, которые позднее ликвидировали, убрали из программы. А тогда считалось, что учеников не стоит делить на гуманитариев и технарей, в школе следует давать азы теории, и лишать учеников элементарных знаний не стоит.
Машиноведение было призвано как можно ближе познакомить ученика с миром механики, которая, как таковая, присутствует вокруг нас повсюду. Даже наши суставы – чистейшая механика.
Предполагалось, что после изучения этого курса советский школьник будет иметь представление о внутреннем устройстве того или иного механизма и принципах его действия, о проблемах износа деталей, о свойствах материалов, применяемых в машиностроении, о вопросах надёжности, качества работы машин и повышения их производительности.
Конечно, разобрать и собрать что-нибудь серьёзное я не могла, но внутрь швейной машинки заглядывала и знала, на какое место надо капнуть машинное масло, предварительно очистив всё от пыли и мусора. Ну, а уроки физики дали ещё и практические навыки. Если из строя выходили утюг или электрическая плитка, мастера никогда не вызывали и отца не ждали. Разбирала и собирала сама. Всё это было в порядке вещей.
Предмет «Машиноведение» вёл учитель средних лет, лысоватый, полный и какой-то нерешительный. Думаю, у него не было педагогического образования, потому что все уроки, а это чаще всего была теория, он проводил в классной комнате, что-то рассказывал и заставлял нас записывать под диктовку выводы и правила. Он монотонно бубнил какие-то не всегда понятные слова, постоянно доставал носовой платок и вытирал пот с лица.
Мальчишки баловались открыто, ничуть не боясь учителя, а девочки делали это тайно. Они просто держали под столом книжки и читали или переписывали в свои песенники-копилки слова новой песни.
Не помню, чтобы учитель как-то по-мужски строго наказывал нарушителей. Мирился с этим. Может быть, именно этим, своим равнодушием он не оставил в нашей памяти какого-то особого следа. Я даже имени его не помню. Фамилия: Шаранов. И всё.
Была у этого учителя одна привычка: после каждого предложения он говорил слово «вот». Вначале мы не обращали на это никакого внимания, но как-то раз решили посчитать, сколько же раз он произнесёт своё заветное слово-сорняк.
Мы ставили на листочке палочки, и когда счёт перевалил за три или четыре десятка, мы уже не могли сдержаться от смеха. Ну что такого? За время работы я встречалась со многим коллегами, у которых были свои «заморочки», и с этим приходилось мириться. А тогда детский эгоизм и несдержанность проявляли открыто.
Проработав много лет с детьми, усвоила, что учитель обязан держать дисциплину в классе. А каким способом? У каждого должен быть свой коронный приём. У Шаранова этого приёма не было.
Из всех преподавателей труда добрым словом запомнилась только Щепина Клара Дмитриевна, которая учила нас швейному делу в 9-10 классах. Как много полезного она нам дала!
Запомнилась и Суворова Антонина Ивановна. Она обучала нас домоводству в 7 классе. Все уроки не помню, но один, как перед глазами. Будто и не прошло шести с лишним десятков лет.
Темы по кулинарии были разные, и готовили мы разные блюда. Обычно с одноклассницами скидывались по 10-15 копеек и покупали необходимый продукт. Если была возможность принести из дома – деньги экономили. На том памятном уроке мы должны были научиться приготовить маринованную селёдку с луком, а потом сервировать стол.
Урок Антонина Ивановна проводила в своём доме. Почему? Никто не интересовался. А теперь уже и спросить не у кого.
***
Жили они в самом центре посёлка в большом особняке. Муж её работал большим начальником. Он был председателем Исполкома.
О нём я тогда ничего не знала. Да и надо ли было что-то знать девчонке-семикласснице? Это позднее их семья переехала на нашу улицу, где специально для них выстроили большой дом. Мои родители с ними общались. Во-первых, Суворов Михаил Иванович до войны возглавлял парторганизацию в леспромхозе, где инженером-механиком работал первый муж мамы, а потом после войны туда устроился мой отец. Так что семьи хоть и не общались близко, но при встрече всегда находились темы для разговора.
И ещё одно доброе дело для нашей семьи сделал Михаил Иванович. Когда возник вопрос, на чём меня с сыном-первенцем везти из роддома, отец, не задумываясь, направился в райисполком. Неожиданно для всего медперсонала к дверям приёмного покоя подкатил исполкомовский «газик».
И для некоторых соседей было шоком узнать, что мой отец ходил с просьбой к такому большому начальнику, а тот не отказал. Лишь немногие знали, что маму-солдатку, потерявшую мужа, всю войну опекало руководство леспромхоза. Дрова в нужном объёме подвозились ежегодно.
Ну, это так, к слову воспоминания.
***
А тогда к уроку мы купили несколько крупных селёдок, принесли лук, уксус и направились на занятие. Было нас человек 10-12. Уроки труда проводились спаренными, чтобы за полтора часа успеть выполнить задание.
Зашли в дом учителя и удивились: комнат много, все они большие, обстановка богатая. Для меня богатая обстановка – это шифоньер с зеркалом, большой диван с вышитой дорожкой на спинке и вереницей слоников на полке, трюмо в углу комнаты и большой круглый стол, накрытый белоснежной вышитой скатертью, окружённый венскими стульями, на которых были накинуты белые чехлы.
По виду своих подруг поняла, что их тоже шокировала такое убранство.
Напомню: шёл 1962-й год. У нас дом и телевизора не было. Как и у большинства соседей.
На большой кухне принялись за дело. Чистили, потрошили, мыли селёдку, потом Антонина Ивановна учила, как надо удалять хребет и косточки, как резать на кусочки, как готовить маринад и лук, как укладывать на специальные тарелки-селёдочницы и заливать рыбу маринадом.
Посуда была тоже изысканной. Ни эмалированной, ни алюминиевой, как у нас, на кухне не было. А селёдочницы я вообще никогда не видела.
Накрыли, как ни странно, в зале. На стол постелили салфетки, поставили пару селёдочниц, на которых роскошно лежали замаринованные нашими руками рыбины. Для красоты у них даже головы и хвостики были.
Пока думали, как мы всё это будем есть, учительница похвалила нас за наши труды, сообщила, что все заработали пятёрки, и теперь мы можем идти домой.
Мы и ушли.
Прошли годы, многое забылось из детства и школьной поры, но тот эпизод иногда вспоминается. И правда, чего это есть маринованную селёдку без хлеба и родной картошки. После неё и руки надо было мыть с мылом, и запах от неё, и ещё что-то…
Дорогой, конечно, немного поворчали, но в дальнейшем никакого инцидента не произошло. А семья учительницы, наверное, хорошо полакомилась нашим рукотворным деликатесом.