В чем цель любви?
Пока ты молод, ты можешь тешить себя иллюзиями,
что цель любви — это счастье.
Но повзрослев, убеждаешься,
что вселенной мало дела до чьего-либо счастья.
Любовь не зря сравнивают с болезнью:
она изнуряет, лишает сил и лишает разума.
Мы повторяем, что ради любви готовы пойти до предела,
но знает ли хоть кто то, где этот предел,
и есть ли он вообще… (с)
— А мне его жалко, — призналась Чехова после того, как покинув аэропорт, они поехали с домой, больше нигде не останавливаясь.
Ей было горько смириться с мыслью о смерти куратора, но поделать с этим она, увы, ничего не могла.
— Действительно жалко! Ведь «светило» оно было знатное, — едко заметил Глеб, сворачивая на проспект, — хотя я всегда думал о нем не много лучше… Но настоящие мужчины от проблем обычно не бегут, как это сделал твой Гордеев, получив по заслугам.
Не имея малейшего желания говорить о бывшем руководителе практики, он молча вел машину, глядя на дорогу и раздумывая теперь о своем будущем с Чеховой.
В частности, концентрируя внимание на дальнейшей своей жизни за пределами медицинской сферы, откуда его исключило Провидение, но за которую он никогда не держался, уступив когда-то по глупости требованию родителей пойти в медицину, и тем самым продолжить династию медиков. Другого пути для его развития и самореализации они не видели. А тут ещё Чеховой понадобилось срочно перевестись с художки на медицинский факультет.
Это, собственно говоря, все и решило. Для его родителей. Но не для него самого. Он не хотел быть медиком, но разве отца в этом убедишь? Он уже тогда во всем ставил ему в пример эту Чехову! И сделав в итоге так, как ему советовали, ничему не научился от слова вообще, раздолбайски относясь к учебе.
Медицина его никогда не интересовала, и этим все было сказано. Высшее образование было нужно ему для галочки, сам же он медиком становиться не собирался. Зато Чехова пошла на медицинский ради Дениски, что тоже выглядело не совсем логично на фоне прогрессирующей болезни её брата. Пойди, угадай, что с ним случиться, пока она выучится на врача и закончит интернатуру! За это время Денис мог перенести не одну, а несколько операций, и маловероятно, что оперировать его придется когда-то родной сестре.
Что же касается его самого, то с медициной у него теперь точно все покончено. А чем он будет заниматься в дальнейшем, Глеба не особо волновало. За свое будущее он вообще не переживал.
Пока что он помогал вести матери дела, а дальше ему, по всей видимости, придется погрузиться с головой в коммерческую отрасль, проворачивая вместе с ней различные махинации, пока их не поймают с поличным. Чего им грозить не должно.
Конечно, с возрастом мать стала не столь резва в своих авантюрах, и похоже её до сих пор не оставляли в покое мысли, связанные с подстроенной ею аварии родителям Чеховой. Но однажды наступит день, когда смирившись с неизбежным, она во всем признается своей приемной дочери. А пока что ему приходилось лавировать между тем, что было и могло произойти в недалеком будущем, но нищенствовать на одну зарплату в больничке до конца своих дней как его одногруппники он не собирался.
Это был не его путь. А раз по-другому нельзя было заработать себе состояние, он был готов пуститься во все тяжкие, если ему будет благоволить удача, но не свернет с намеченного пути.
О чем же думала в этот момент сама Чехова, для него так и осталось загадкой. Скорее о Гордееве или своих родителях, потому что накануне она весь вечер просидела над переданными ей дискетами, изучая статью своего отца.
Так что когда он пресекся с нею сегодня с утра, перехватывая взгляд её осунувшегося после бессонной ночи лицо, Глеб успел пожалеть, что пошел у неё на поводу и передал ей эти материалы, когда надо было сделать вид, будто он их потерял, а затем по-тихому выбросить эти дискеты, посоветовав ей поставить крест на этой истории и больше не копаться в прошлом. Тем более сейчас это уже ни на что не повлияет.
С одной стороны, он переживал, как бы она не узнала правду, с другой, ему тоже хотелось ей помочь, но он не знал, как это сделать, чтобы не сделать крайней собственную мать. Поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как ещё больше запутывая её и сбивая с толку своими неоднозначными выводами, убедить Чехову, что дело зашло в тупик и им пора бросить затею с расследованием, пока не стало слишком поздно.
Прогресса она могла достичь, работая вкупе с незаинтересованном в этой истории лицом, а именно в компании с Рудаковским, но поскольку о нынешних их взаимоотношениях в свете недавних событий не могло быть и речь, то ей пришлось довольствоваться помощью сводного брата, который помогал ей до тех пор, пока она не стала копать слишком глубоко, застыв буквально в двух шагах от разгадки.
И когда ей начинало казаться, что она вот-вот разгадать имя основного заказчика аварии, тотчас разочаровывалась в бесполезной помощи Глеба, которые владея умением видеть саму суть вещей, пуская в ход свой интеллектуально-аналитический аппарат, нарочно специально становился «беспомощным» и «тупым».
С его «нюхом» на всякие сенсации и загадочные истории они бы живо докопались до сути, и имена преступником давно были бы раскрыты. Но Глеб продолжал увиливать от этого занятия, отговаривая её от дальнейших продвижений в этом деле, уговаривая оставить все как есть, что не совсем вязалось с его решительностью и умением доводить до конца все, за что бы он ни брался.
В этом-то и заключалась вся загвоздка: когда ему надо было что-то срочное, он мгновенно пускал в ход свои аналитически способности, переворачивая все верх дном, но добиваясь желаемого.
Когда же он не видел в предпринятом им деле никакой выгоды лично для себя, то снова превращался в тупицу, саботируя решения окружающих вовлечь его в очередную авантюру.
У Чеховой уже неоднократно возникали подозрения, что он делал все это назло, намеренно уводя её от сути дела, но какие причины стояли за его противоречивым поведением, и почему он не хотел, чтобы она дальше лезла в это дело, когда разгадка лежала буквально на поверхности, о том она пока не имела ни малейшего понятия.
А совсем недавно он узнал от неё, что Шостко всей группе доложила о смерти тещи Фролова, которая лечилась в их больнице от аппендицита. Ребятам было интересно провести расследование по этому поводу и узнать, кто последним заходил тогда в палату к несчастной женщине.
Глеб давно подозревал, что так оно и случится, но услышав об этой новости лично из уст Чеховой, невольно задумался, одобрив вслух данную инициативу.
Главное в процессе расследования не выйти на самого себя, — думал он, держась за руль. Хорошо, что он вовремя ушел из больницы, института и вообще этой сферы, где никогда не чувствовал себя комфортно.
Теперь все подозрения относительно этого дела падут на рандомную санитарку, от чего ему было ни жарко, ни холодно. Ведь когда его отец доберется до истины, (если у него вообще хватит духу довести это расследование до конца), сам он будет давно не при делах и вряд ли попадет под подозрения. Фролов же побоится его выдать, потому что в этой ситуации он сам был лицом «заинтересованным», и смерть тещи была выгодна ему как никому другому.
В противном случае он всегда мог заявить, что именно Фролов подбил его на эту идею, и тогда бывший одногруппник станет тоже соучастником совершенного преступления. А раз следствие заглохнет, то и смерть Веры Анатольевна могла быть расценена как случайная с клеймом «врачебной ошибки».
Пытаясь отвлечь Чехову от тягостных мыслей, Глеб снова заговорил об их совместном будущем, намекая на дальнейшее продолжение этого вечера.
— И как мы его отметим? — переспросила она, будучи не в состоянии так быстро переключаться с одного события на другое, как это получалось у него; у неё до сих пор стояло перед глазами зарево от взорвавшегося авиалайнера, и она ничего не могла с этим сделать, нуждаясь в отвлечении как никогда ещё.
— Можно будет устроить романтический ужин, — подмигнув ей, предложил Глеб, удерживая одной рукой руль, а второй — обнимая её за плечо. — А потом, когда мы останемся друг с другом наедине... Только ты и я…
Слушая его, Чехова приблизительно догадывалась, чем закончатся их «невинные» посиделки, если этот вечер пройдет именно в такой атмосфере, но перечить ему не стала, позволяя собственной фантазии устремиться вслед за ним.
Жаль, что разойтись на полную катушку у них не получиться, ведь в доме будут присутствовать посторонние. Она не могла дождаться момента, когда они будут жить на отдельной жилплощади.
— … потом я попрошу тебя достать тот самый подарок, что подарил тебе «светило» на день рождение, помнишь?! — продолжил Глеб, не особо следя за тем, насколько внимательно слушала его Валерия.
— Ты имеешь в виду те самые наручники с розовыми блестками? — очнувшись от своих дум, спросила она, рассеяно глядя куда-то перед собой.
Утвердительно кивнув и чрезмерно обрадовавшись её догадливости, Глеб как бы невзначай погладил её по коленке, тщетно надеясь, что она этого не заметит.
— И тогда мы с тобой…
Ей бы отреагировать на это прикосновение должным образом. Либо принять его ласку, либо оттолкнуть руку, советуя подождать, пока они не доберутся до укромного местечка, чтобы не заняться любовью прямо в пути. Но расценив её молчание как знак согласия, Глеб продолжил свои действия, пока ему во внимание не бросилась весьма странная вещь.
Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он внезапно нахмурился, убирая руку с колена Чеховой.
С того момента, как они покинули аэропорт, за ними следовал какой-то автомобиль, периодически исчезая из их поля зрения, а потом как ни в чем не бывало опять давая о себе знать, занимая среди проезжавших мимо авто такое место, чтобы не привлекать к себе лишние внимание.
Посчитав поначалу, что ему просто показалось, теперь Глеб уже не сомневался в слежке. Но кем были эти люди, и с какой целью они преследовали его авто, о том он не имел пока ни малейшего представления.
Стекла незнакомого автомобиля были затонированы, и как ни напрягал он свое зрение, пытаясь рассмотреть лицо водителя, у него ничего не получалось.
Погруженная в свои мысли, Чехова не замечала ничего вокруг, что для неё было за благо. И не спеша открывать ей глаза на правду, Глеб продолжал болтать всякую чепуху, стараясь выглядеть как можно беззаботнее, незаметно прибавляя скорость.
До поры до времени у него и вправду получалось сохранять такой вид, пока следовавшее за ними по параллельной полосе авто не последовало его примеру, начав приближаться к ним уже впритык. Тогда решившись на крайние меры, Глеб попросил Чехову набросить на себя ремень безопасности, после чего перехватив её тревожный взгляд, резко затормозил, разворачиваясь и съезжая с трассы.
Поменяв маршрут, он принял решение добираться домой окольными путями.
На мгновение преследовавшее их авто куда-то исчезло, но легче от этого не становилось.
Невольно напуганная его действиями, Чехова тщетно пыталась узнать от него правду, не понимая, что происходит. Не спеша отвечать на её вопросы, Глеб позаботился о том, чтобы попробовать где-то затаиться и только потом продолжить свой путь, когда в следующий момент на дорогу выскочил еж.
Выхватив руль из рук обезумевшей «сестренки», Глеб оттолкнул её в сторону, и с трудом справившись с управлением авто, чуть снова его не выпустил, отвлекаясь на истерику Чеховой.
В следующий момент машину занесло на повороте и они чуть не врезались на полном ходу в забор, затормозив перед самым препятствием.
Еж, которому чудом повезло не угодить под колеса этого авто, перебежал спокойно покрытие шоссе и скрылся в кустах ближайшей рощи, зарекшись когда-либо повторять подобные «пируэты», которые вполне могли стоить ему жизни.
— Что это было? — осведомилась Чехова, когда к ней вернулась способность говорить и трезво мыслить после всего пережитого.
— А ты не догадываешься? — съязвил Глеб, продолжая мельком всматриваться в зеркало заднего вида, будто в конце дороги мог появиться кто-то из этой загадочной банды для выяснения с ними отношений, а у него в бардачке не было ничего, кроме когда-то подаренной ему Инной бутылки виски, чтобы отразить их атаку. В любом случае они влипли с Чеховой по полной!
Им грозила настоящая опасность и из создавшегося положения следовало выбраться с минимальными потерями.
Эх, если бы он только знал, кто устроил за ними слежку!
Чехова понимала, что это было как-то связано с её родителями, но доказать эту связь напрямую не могла. Недаром ей звонил накануне тот самый Анкушев, назначая встречу.
Откуда этот тип узнал номер её телефон, о том она не имела ни малейшего понятия, но ей все это очень не нравилось.
А между тем, она до сих пор ничего не сказала Глебу, опасаясь новых от него нападок и намеков оставить в покое эту историю.
Гордеев тоже предлагал ей не копаться в деталях этого расследования, особенно когда узнал от неё, что речь шла о давних клинических испытаниях одного медицинского препарата на детях, из-за которого, (она была уверена), и развилась опухоль у Дениса. Ведь он был в числе тех, на ком испытывали тогда это средство.
По этой причине Валерия не могла бросить расследование на полпути, так и не добравшись до истины. Словно от этого зависела её дальнейшая жизнь и жизнь Дениски. Она была уверена, что ей станет все известно, то её ночные кошмары прекратятся.
Да, сейчас её сон более-менее нормализовался, но она не хотела таких повторений. Не хотела пережить этот кошмар снова и снова, просыпаясь среди ночи и хватаясь за таблетки. Больше она такой жизни не вынесет. Этому надо было положить конец.
— Я найду этих ублюдков и перебью их по одному, — неожиданно произнесла она вслух, только сейчас обнаружив, что сказала это наяву, и Глеб мог слышать её тайные мысли. Молча покосившись на неё, он ничего не сказал.
В отражении его глаз загорелся нехороший огонек, но она этого не заметила, исполненная чувства мести к тем, кто погубил её семью.
— И что? — спустя время отозвался он, не понимая, каким образом она собиралась это сделать. — Ты настолько невзъебенно крута, что готова перебить всю банду в одиночку?
На этом моменте Чехова замолчала. Она была не уверена, что у нее это получиться. Точнее теперь она уже точно не была ни в чем уверена. Единственное, что ей хотелось, так это поскорее довести до конца расследование и поставить на нем точку.
Недавно к ним по почте прислали фотографии с места аварии её родителей, а немного позже кто-то пробрался в её квартиру и перевернул там верх дном, что-то там ища. И последнее выглядело наиболее удивительным, потому что ценные вещи остались нетронутыми. Не удержавшись, она рассказала обо всем Глебу, ничего больше не скрывая от него.
— И ты там была? — спросил Глеб, глядя на неё.
— Да, я отправилась туда почти сразу, когда мне позвонила соседка, — робко отозвалась она, избегая смотреть ему в глаза, — но визит этот оказался бессмысленным. Ничего подозрительного я в квартире не обнаружила, а когда вернулась обратно, то снова столкнулась с Анкушевым, про которого тебе уже говорила…
— Опять? — удивленно вскинул брови Глеб. — И почему я не удивлен… — процедил он, недоброжелательно оскалившись. — Этого стоило ожидать. Где только появляется твой бывший пациент — там почти всегда происходят неприятности. А стоит тебя оставить где-то одну, так ты тут же начинаешь находить себе приключения. Хотя ранее мы договаривались, что ты больше не будешь лезть в это дело и вообще поставишь крест на расследовании…
Отвернувшись от него, Чехова обреченно выдохнула. Разумеется, ничего другого она в свой адрес услышать от него и не планировала. Но подобные обвинения — это было слишком.
Да, он хотел её обезопасить, решив, что она заигралась в «сыщика». Но он просто плохо её знает. В любом случае останавливаться на полпути, пока не узнает правду, она не собиралась. Глеб мог сколько угодно запирать её в четырех стенах, ограждая от контактов с неизвестными, привязать, и вообще не выпускать её из дома, ситуацию это уже не изменит.
Она чувствовала, что правда лежала на поверхности. Надо было просто найти человека, который помог бы ей открыть на это глаза. Рассерженно выдохнув, она ответила Глебу следующее, не подумав о последствиях:
— Тем не менее в этой истории замешаны мои родители! Кто-то или что-то поспособствовало тому, что с ними тогда произошло! И я должна знать имя этого человека!
Однако стоило ей увидеть, как перекосило лица «братца», поздно догадалась, что ляпнула лишнее. Теперь Глеб точно не оставит её в покое до тех пор, пока не выведает до конца, что она опять задумала, подвергая опасности его семью.
— Тебе мало было этого инцидента? — вознегодовал он, окончательно теряя над собой контроль, как это с ним бывало, когда по-другому до Чеховой не доходило. — Думаешь, я и мои родители должны пожертвовать своими жизнями, спасая тебя и Дениса??! Мне казалось, ты уже все переосмыслила и перестала действовать опрометчиво, но ты опять начала лезть в это дело…
Услышав его, Чехова вся ощетинилась. Это был удар под дых.
— Кто бы говорил… — возразила она, выпрямляясь. — Я знаю, что хочу узнать и ни за что не остановлюсь, пока не докопаюсь до правды… Тем более ты тоже поначалу не хотел мне помогать, а теперь обвиняешь меня невесть в чем…
— Ладно, проехали, — отмахнулся Глеб, опуская руки на руль. — Раз ты этого так хочешь… Я не буду ни во что вмешиваться и препятствовать твоему расследованию, но если у тебя возникнут серьёзные проблемы, вытаскивать тебя из них точно никто не будет.
Почему-то поверив, что так оно и будет, Чехова с ним больше не говорила, время от времени посматривая на свой телефон.
Звонок Анкушева несколько её озадачил, но готовая пойти на все, лишь бы получить желаемое, раз «братец» собирался отойти от дел, предоставляя ей полную свободу действий, она не должна была упускать этот шанс. Главное, найти повод встретиться с этим типом.
Правда, Глеб предупредил её, чтобы она сообщила ему о всяких странностях, если с ней будет происходить что-то непонятное, но можно ли было отнести в этот перечень запланированную встречу с Анкушевым, Валерия не знала. В любом случае она должна была увидеться с бывшим пациентом. На свой страх и риск.
Вряд ли этот тип стал бы назначать ей встречу от балды. Видать, ему действительно надо было передать ей какие-то важные сведения, раз он так засуетился, заметая за собой следы, остальное её мало волновало.
Глава 87
http://proza.ru/2024/05/09/702