Глова 29-38. Нью Йорк может дать

В КОТОРОЙ МОЖНО УВИДЕТЬ НЕСКОЛЬКО НАШИХ ОБЩИХ БЕД.
Оставив на некоторое время сцены в доме из девяти Объединенных Наций, сообщите нам возвращение в Чарлстон, который мы можем увидеть, как вопросы, относящимися к данной история развивается. Мистер Снивел - популярный кандидат в депутаты Сенат Южной Каролины; и после того, как он застрелил своего человека на улице, вопрос о его боевых способностях мы считаем с честью решенным. Мадам Монфорд тоже находилась из-за него в состоянии нервозности беспокойства, поскольку он еще не нашел времени поискать в "Богадельне" женщину Мандей. Все наши самые первые и самые известные семьи
отказались от мадам, которая превратилась в мокрый лист в мире моды. A
специальный комитет Святой Сесилии дважды рассматривал вопрос о ее исключении, и хотя многие весьма респектабельным и столь же активных старушек были пожимая им скандал-мешки на голову. Грехи были возложены на нее дверь
что действительно может повредить репутацию с более справедливым утверждение, чем Нью Йорк может дать.

Наш город в этот момент находится в состоянии необычайного возбуждения. А
Редактор из Джорджии (мы считаем редакторов принадлежащими к очень ветреному классу  мужчин), не имея перед собой мощи нашего рыцарства, сказал
В Союзе был бы мир, если бы Южную Каролину заперли в тюрьме.
И для этого мы пригласили нескромного джентльмена переступить через
границы, которые мы можем повесить его, будучи чрезвычайно любят такие общие месте развлечения. Какой остроумный парень имел в виду, что наше собственное государство будут жить в мире и достатке были в нашей мафии-все политики в
тюрьма. И это здравое мнение мы, от души согласны.

Мы считаем состояние нашей цивилизации чрезвычайно завидным. Сегодня мы
сделали льва из печально известного Хайнса, фальсификатора. Хайнс, подражающий
нашему незадачливому рыцарству, хвастается, что Южная Каролина - его штат, его
политическая мать. Тем не менее, он почтил своим присутствием немало
пенитенциарные учреждения. Мы устроили ему пир в той же тюрьме, где мы унижаем и
морим голодом честных бедняков; мы знали, что он виновен в чудовищном преступлении - и все же мы
с ликованием отнесли его в "залы правосудия". И пока
выдающиеся юристы предлагали свои услуги "умному злодею",
возможно, вы с горечью были свидетелями инсценировки судебного процесса и слышали, как толпа
одобрительными возгласами санкционировала его освобождение.

О, правда и правосудие! как ничтожно твое существование там, где царит божественное рабство
. И пока слышны люди, восхваляющие этого разбойника с большой дороги.
на углах улиц, превознося людей, которые стреляли в своих собратьев
на улицах и называя тех "Достопочтенными джентльменами", которые в большинстве
трусливым образом убивали своих противников, давайте обратимся к другой картине
. Два genteely одетых мужчин не видно входа в старый, тюрьма. "Я
уже дважды обещал им приятный сюрприз", - говорит один, с бледным,
старательный характеристики, носить выражение нежности. Лицо другого
несколько румяное, но излучающее сердечную теплоту. Они входят,
миновав один из длинных коридоров, комнату, выходящую на
тюремный двор. Несколько заключенных с усталыми лицами сидят за раздаточным столом
играют в карты; среди них старый моряк, описанный в
начале этой истории. "Вы не знаете моего друга?" - спрашивает
молодой человек с сосредоточенным лицом, обращаясь к заключенным и указывая
на своего товарища. Заключенные вопросительно смотрят на незнакомца, затем
качают головами в ответ.

"Нет, вы меня не знаете: вы никогда не знали меня, когда я был мужчиной", - говорит незнакомец.
незнакомец приподнимает шляпу, и улыбка озаряет его черты. - Ты не знаешь
Тома Свиггса, несчастного пьяницу...

Стихийный крик признания, вторя и reechoing через
старые залы, прерывает эту декларацию. По одному сажали мужчин
схватить его за руку, и душ на нем самые теплые, сердечные
поздравляем. Некогда падшего брата поднялась к познанию его
собственного счастья. Руки, которые подняли его с соломенной циновки, когда
ментальный человек казался потерянным, теперь приветствуют его восстановленным, более чистым существом.

"А, Спуньярн", - говорит Том, приветствуя старого моряка с детской нежностью.
видно, как слезы набегают на глаза и стекают по щекам.
пассерованные лицо старого моряка: "я в долгу перед вами, боюсь, я никогда не
могу заплатить. Я думал о тебе в мое отсутствие, и надеялись на мое возвращение
видеть, как вы выпустили. Мне жаль, что вы не...

"Ну как что," прерывает старый матрос, и лицо его возобновление
привычный спокойный, "я не могу ... ты же знаешь, я не могу, том,--плавание без оформления.
Иногда мне кажется, что у меня его никогда не будет. Два года, как вы знаете,
Я здесь, то прикрывая, то замещая, то выходя из игры, как это и положено
подходит этому парню с лицом, похожим на блокиратор. Его называют
правосудие. "Клянусь душой, Том, я начинаю думать, что правосудие для нас, бедных людей,
село на мель. Ну, дай нам еще раз руку (он хватает Тома за
руку); в любом случае, с тобой все в порядке.

"Да, слава Богу", - говорит Том, вернув его дружелюбно пожать, "я
победил врага, и моя благодарность за это должны те, кто достиг
мое сердце добрыми словами, и дал мне руку брата. Я не был мертв
из-за собственной деградации; но заключение не оставило мне надежды. Жало
разочарования может ранить ваши чувства; отложенная надежда может мучить вас
здесь, в тюрьме; преследования врагов могут свести с ума саму вашу душу;
но когда мать холодно отворачивается от тебя ... Нет, я не скажу этого, потому что я
люблю ее по-прежнему... " Он колеблется, как говорит старый моряк, трогательно
проще говоря, он никогда не знал, что это такое - иметь мать или отца. Наличие
прежде старик и его спутники различные закуски, он
заказал, привезли, и что получил в ответ свою благодарность, он спрашивает
Spunyarn как так получилось, что он попал в тюрьму, и как он
остается здесь неизменным атрибутом.

"Вот что я тебе скажу, Том", - говорит старый моряк, начиная свой рассказ. "Мы
только что сошли на берег - переход был нелегким - и, говорю я себе, вот оно что".
ненадолго на берегу. Итак, я нашел кримпа, который отнес меня в кроватку. "Это все"
прямо здесь - у тебя будет уютное жилище, Джек", - говорит он, представляя меня
парню, который его содержал. Я даю ему двадцать долларов на кон и встаю.
мой сундук и гамак, думая, что все было честно. Затем я встречаю
старого товарища по кораблю, которого я взял на буксир, он сошел на берег за деньгами. "Давайте
завершим встречу бокалом", - предлагаю я. "Согласен", - говорит Билл, и я.
зовет ее, самую лучшую. "Десять центов за стакан", - говорит парень за стойкой.
он подает нам напиток, который подгорает на ходу. "Мистер", - говорю я.,
-- вы хотите отравить моряк?' 'Если вам не нравится, - говорит он, - иди
лучше где-нибудь в другом месте. Я сказал ему, чтобы он вернул мне двадцать, и я
сепарирование.

"Ты его не получишь - убирайся из моего дома", - говорит он.

"Под козырьком", - говорю я, поднося ему бутыль под выступ, который выбросило на берег.
он лежал среди своих пивных бочек. Он поднялся и начал говорить.
о магистрате. И, зная, какой навигацией должен владеть этот парень,
имея в руках такое сухопутное судно, я начал подумывать о том, чтобы проложить
свой курс в другой порт. "Подождите здесь", - говорит широкоплечий
сухопутник, хватающий меня за носовой борт. "Отваливайте отсюда", - говорю я.
"или я посажу вас на борт".

"Я констебль", - говорит он, доставая пару наручников, которые, по его словам, должны быть у меня на руках.
"

"Надеюсь, он их не надевал", - перебивает молодой богослов, потому что это
он сопровождает Тома.

"Аваст! Я еще вернусь к этому. Он сказал, что возьмет с меня всего пять долларов за то, что
отправлюсь в тюрьму без них, так что вместо того, чтобы называть меня ущербной, я даю
ему деньги. Это была всего лишь мелочь. "А теперь, Джек, - говорит парень, пока мы идем
дружелюбно, - просто позволь нам заглянуть и посмотреть на
справедливость. Я думаю, десятка даст вам разрешение. ""Никаких возражений", - сказал я.
Мы вошли, и там сидел судья с таким же вытянутым лицом и
острый, как марлинский шпик, в старой грязной дыре, похожей на нашу.
кубрик. - Скверное это дело, Джек, - говорит он, глядя на меня поверх своих
очков. - Ты должен быть заперт на год и один день, Джек.

"Вы ведь дадите матросу послушать вас, не так ли?" - говорю я. "Что касается этого ... что ж,
Я не знаю, Джек, ты не должен нарушать законы Южной Каролины, когда вы
выбраться на берег. Вы кажетесь желательно моряк, и, без сомнения, сможете получить
корабль и хорошая зарплата - это плохое дело. Однако, как я не склонен
чтобы быть сложно, если вы настроены на то, чтобы заплатить двадцать долларов, вы можете идти. Закон
и правосудия, - сказал я, погрозив мне кулаком на него, - 'неужели вы принять это
соленой водой гражданина за дурака?'

"Уведите его, мистер Стабл, заприте его! заприте его!" - говорит судья.
и вот я здесь, запертый, крепко запертый, надеющийся. Я был связан по рукам и ногам
около трех недель, когда однажды заглянул судья, и после
спросил обо мне и сказал: "Доброе утро, Джек", и, казалось, немного
клянусь головой: "Насчет этого твоего дела, Джек, - говорит он, - теперь, если
смотри в оба, когда выйдешь - мои неприятности стоят десять
долларов - и заплати мне, я тебя выпишу, а расходы отнесу на счет штата
.

"Возложите расходы на государство!" - говорю я. "Вы принимаете Спуньярна за
морского пехотинца?" При этих словах он перевел дух и выделился."

"У вас были слушания в Большом жюри, не так ли?" - спрашивает
Том, проявляя глубокий интерес к истории своего старого друга.

"Не я. Правосудие Южной Каролины - старое, непростое судно.
Большое жюри собирается раз в шесть месяцев, а затем уходит
и снова, не спрашивая, кто здесь. И как раз перед тем, как наступит время, когда оно придет.
меня вытаскивают, и сразу после того, как оно уйдет, меня снова вытаскивают.
снова - сборы, взимаемые с государства! Вот и все. И вот я здесь, машина для зарабатывания денег
, мотаюсь в тюрьму и обратно, чтобы угодить удобствам мистера
Правосудия. Я говорю это не с какой-либо недоброжелательностью - вовсе нет. Закончив
свой рассказ, старый моряк следует за посетителями к тюремным воротам, прощается
с Томом Свиггсом и возвращается к своим товарищам.
На следующий день Том ходатайствует перед мистером Снивелом, ибо именно он
таким образом, государство получает вознаграждение, удерживая старого моряка в тюрьме,
и добивается его освобождения. И здесь, в лице мистера Снивела, вы имеете
инструмент этой униженной магистратуры, которая торжествует над слабыми, которая
пребывает в невежестве и лености, которая инвестирует в лицемерного дизайнера
обладая почти абсолютной властью, которая удерживает правосудие в наморднике на ее троне.
трон - естественное порождение этого демонического института, который
не стесняется ущемлять интеллект миллионов, затягивая пелену
о лени над землей.




ГЛАВА XXX.

СОДЕРЖАЩАЯ РАЗЛИЧНЫЕ СВЕДЕНИЯ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ЭТОЙ ИСТОРИИ.


Мария МаКартур своим женским сочувствием пробудила великодушие
порывы Тома Свиггса, он решил, что у них будет новое направление для
их действий. Ее доброта тронула его сердце; ее забота о его
благополучии завоевала его расположение, и признание той любви, которую она так
долго и молчаливо лелеяла к нему, является естественным результатом. Сердце
что не переходит на доброту женщины, действительно должны быть жесткими. Но есть
были другие вещи, которые укрепили любовь Тома к Марии.
Бедность ее престарелого отца; оскорбления, нанесенные ей Кипумом и
Хныканье; то, как они добивались ее гибели, преследуя ее отца
; бесхитростность и одиночество девушки с чистыми помыслами; и
почти святая привязанность, проявленная к старику, в котором она души не чаяла, - все это
имело тенденцию приближать его к ней все ближе и ближе, пока он не стал непреодолимо
очутился у ее ног, клянясь в том, что веру влюбленные называют вечной.
Мария не принадлежит к тому типу существ, которые мир называет прекрасными; но
в ней есть что-то чистое, вдумчивое, даже благородное; и это ее
усиливает одиночество. Любовь не всегда преклоняется перед красотой. В
особенности человеческой природы наиболее ярко вписалась в женщину. Она
можете преодолевать физические дефекты; она может культивировать большинство достопримечательностей
оценят те, кто стоит изучить ее глубже. Разве ты не видел
те, чье очарование с первого взгляда не нашло места в твоих мыслях, но
по мере того, как ты становился все ближе и ближе к ним, росло и твое уважение
оживитесь, и это уважение, почти бессознательно, вы обнаружили созревающим в
привязанность, пока, в свою очередь, вас не охватила пылкая страсть? У вас
есть. И вы обнаружили, что влюблены в того самого человека , против которого
вы изо всех сил старались сдерживать свои великодушные порывы. Подобно
тонким линиям на картине с отталкивающим рисунком, вы прослеживаете их и
возвращаетесь к ним до тех пор, пока ваше восхищение не уйдет в плен. Так же обстоит дело
с женскими чарами. Итак, Том Свиггс, восстановленный мужчина, преклоняется перед
простой добротой дочери старого Антиквара.

Мистер Трумен, судовладелец, дал Тому работу и оказался ему другом
. Том, в свою очередь, настолько завоевал его доверие и уважение, что
Мистер Трумен рассматривает возможность отправки его в Лондон на борту одного из своих
корабли. Том также не забыл отблагодарить старого антиквара, который дал ему
приют, когда он был бездомным; этот дом до сих пор находится под крышей
старика, на комфорт которого он еженедельно вносит часть своего
заработка. Если бы вы могли заглянуть в эту маленькую заднюю гостиную, вы бы
увидели картину скромной жизнерадостности в лице старика, его
дочери и Тома Свиггса, сидящих за чайным столом. Давайте, однако,
повернемся и заглянем в один из наших безвкусных салонов, чтобы увидеть, насколько
там другая картина.

Это ночь, предшествующая выборам мэра. Нависают свинцовые тучи.
угроза нависла над городом; газовый фонарь отбрасывает тени в ранний час
; и громко разговаривающие мужчины заполняют наши углы улиц и общественные места
курорты. Наши политики говорят нам, что судьба богатых и
бедных - вечно охранять это учреждение, которое использует все наши
страсти и поглощает всю нашу энергию.

В занавешенной ложе в "Сент-Чарльз" сидят мистер Снивел и Джордж
Малхолланд - последний с измученным и удрученным видом. "Давайте
закончить эту Шампейн, добрый молодец", - говорит политик, опорожнение
его стекло. "Человек, - я имею в виду тот, кто хочет встать в мире-должны,
у таких, как я, две разные натуры. У него должна быть серьезная, нравственная натура.
это необходимо для государственных дел. И он должен, чтобы
приспособиться к миру (я имею в виду закон и общество), иметь
ужасно распущенный характер - идеальный зыбучий песок, в который он может затянуть
все, что служит ему. Вы видели, как я могу разработать как
эти, что ль?" Опущенные мужчина качает головой, как политик часы
его пристальный взгляд. "Послушай совета друга, оставь судью в покое
не угрожай снова застрелить эту девушку. Угрозы иногда
привлечен в качестве свидетеля против человека (мистер Снивел предостерегающе похлопывает Джорджа
по руке); и если что-нибудь серьезное
случись с ней - закон любопытен - ведь то, что ты сказал, может быть связано с тобой.
хотя ты и был невиновен."

"Ты, - перебивает Джордж, - застрелил своего человека на улице".

"Это совсем другое дело, Джордж. Мое положение в обществе защищает меня. Я
член Жокей-клуба, кандидат в Сенат штата...
Мировой судья ... да, политик! Вы... Ну, я собирался
сказать... ничего! Мы считаем северян врагами; в социальном плане они таковы
ничего. Давай, Джордж, пойдем со мной. Я твой лучший друг. Вы должны
видеть власть в моих руках". Двое мужчин выходят вместе, проходят по
узкому переулку, ведущему от Кинг-стрит, и вскоре ощупью поднимаются наверх
по темной лестнице старого, заброшенного деревянного здания, которое для
несколько лет все оставалось покинутым, кроме крыс и
политиков, - один, кажется, гложет недра нации,
другой - недра старого здания. Поднявшись на второй
этаж, мистер Снивел нажимает на пружину, открывается подозрительная маленькая ловушка, и
два ярких глаза выглядывают наружу, когда низкий, шепчущий голос спрашивает: "Кто здесь?
" Мистер Снивел обменялся подписью и со своим спутником
его впускают в темный вестибюль, в котором сидит мускулистый гвардеец.

"Шпаргалки необходимы, сэр ... Я полагаю, вы никогда раньше в них не заглядывали?"

Джордж, в голосе которого слышится робость, говорит, что никогда не заглядывал.

"У вас должны быть шпаргалки и шпаргалочные избиратели; они необходимы, чтобы попасть на высокий пост
действительно, я могу сказать, чтобы соответствовать политическому духу
эпоха". Мистера Снивела прерывает глубокий, грубый голос Милмана
Пообщайтесь, голосование-cribber, чьи широкие, звериный лик смотрит на небольшой
ловушка гвардии. "Ладно", - говорит он, признавая, Мистер сопли. Еще
минута, и открывается дверь в длинную, мрачно выглядящую комнату, пропитанную запахами
виски и табака. "Этот день принадлежит нам. Мы выберем нашего
кандидата, и тогда мое избрание будет обеспечено; скорее, натурализованные тринадцать человек
сегодня зеленые - завтра они станут козырными картами. Стаббс уже
позаботился о маленьком вопросе с урнами для голосования. Мистер Снивел тепло пожимает руку голосующего и поворачивается, чтобы представить своего друга.
Мистер Снивел. Голосующий
голосование-cribber видел его раньше. "Есть тринадцать", - говорит он, и
две у него в глазах, и в ночь, после отправки
охотники за них.

Холодное мясо, хлеб, сыр и сухарики, и обильная поставка плохой
виски, распространяются над столом в центре комнаты, в то время как
бледный свет двух фонариков, подвешенных к потолку, бросает
любопытно тень на отвратительные черты тринадцать несчастные, оборванные,
и полупьяных мужчин, сидели тут и там по комнате, на деревянном
скамейки. Вы видите невежество и жестокость, написанные на самом их лице.
лица. Почти три недели они не вдыхали воздуха рая.
их держали здесь в презренном рабстве. Оборванные и
грязные, как "Непобедимые" Фальстафа, они пройдут маршем на избирательные участки
завтра, и отдадут свои голоса по предложению мошенника. "Счастливый жребий
стипендиатов", - говорит господин сопли, exultingly. "У меня есть страсть к этому
вид бизнеса ... я куратор всех этих шпаргалок, вы
понимаю. У нас их несколько. Некоторых из этих "бродяг" мы похищаем,
а некоторые приходят и оказываются взаперти по собственной воле - просто ради пропитания
и пить. Мы используем их, а потом потушить их, пока мы хотим, чтобы они
снова". Отвратившись от Джорджа, и похвалил голос-cribber для
его мастерство, он приказал ему доброй ночи. Вместе Джордж и политик
направляются в малоизвестную часть города и, поднявшись на два
пролета винтовой лестницы, попадают в большой старомодный дом на Перешейке,
находимся в чем-то вроде казармы, оборудованной нарами и скамейками, и
заполненной гротескным сборищем, делающим ночь ликующей - едим,
пьем, курим и поем. "Веселая компания парней", - говорит мистер
Снивл с выражением удовлетворения. "Это ложная приманка.
все бродяги принадлежат к партии наших противников, но не знают этого.
Мы работаем следующим образом: мы ловим их - в основном это иностранцы - сажаем
их под замок, даем им хорошую еду и питье и заставляем их - хотя половина из них не умеет
говорить на нашем языке - поверить, что мы принадлежим к одной партии. Они уступают, такие же
покорные, как шавки. Завтра мы - это по секрету - накачаем их всех наркотиками,
погрузим в крепкий сон, в котором продержим до окончания голосования.
закрыты, затем, не желая, чтобы они оставались дольше, мы выгоняем их для набора
пьяницы. Опасный вид доносительства. Я посвящаю тебя в секрет.
из чистой дружбы. - Мистер Снивел делает паузу. Джордж был в душе
что-то более глубокий интерес к нему, чем голосов и голосование-паразиты. Но
почему, говорит он себе, мистер сопли проявлять это беспокойство, чтобы подружиться
меня? На этот вопрос отвечает мистер Снивел, приглашая его заглянуть
в зал для игры в кено.




ГЛАВА XXXI.

ЗАЛ ДЛЯ ИГРЫ В КЕНО И ТО, ЧТО В НЕМ МОЖНО УВИДЕТЬ.


Часы только что пробили двенадцать. Мистер Снивел и Джордж, проходя мимо
сцен нашей предыдущей главы, входят в зал для игры в кено,[5] расположенный на улице Собраний.
улица. "Ты должен добыть денег, Джордж. Здесь ты ничто без денег.
Возьми это, попробуй свои силы, заставь свой гений служить тебе". Мистер Снивел кладет
Джорджу в руку двадцать долларов. Они находятся в комнате размером примерно двадцать на
тридцать футов, слабо освещенной. Тут и там стоят
игорные столы, за которыми сидят многочисленные механики, проигрывающие и
обманутые в том, ради чего они усердно трудились в течение недели
. Надежда, тревога и даже отчаяние читаются на
лицах игроков. Взбешенный и разочарованный, один молодой человек
встает из-за стола, за которым сидит мужчина с трусливым лицом, сметающий
выигрыш в свою стопку, и, нецензурно выражаясь, говорит, что проиграл свой
все. Еще один, с багровым лицом и налитыми кровью глазами, объявляет ее
шестой раз он лишился заработка. В третьем барабанах смущенно о
номер, говорит механик, но собака в Южной Каролине; и рано
он подходит к собаке покончим, тем лучше.

[Сноска 5: притоне.]

Мистер Снивел указывает Джорджу на стол, за который тот вскоре усаживается.
"Пусто, пусто, пусто!" - повторяет он, когда цифры появляются одна за другой.
угрюмый банковский служащий складывает деньги в свою быстро растущую кучу
. "Проклятая судьба! - она против меня", - бормочет несчастный человек.
"Еще один пропал, и еще один! Как это обманчиво, как завораживающе!
деньги мучают меня". С беспокойным лицом и взвинченным нервом он кладет на стол
свой последний доллар. "Удача - загадочная штука!" - восклицает мистер Снивел, глядя на
невозмутимого мужчину с угрюмым лицом, который заявляет, что ничего не знает, и снова сметает
деньги в свою кучу. "Пропал!" - говорит Джордж. "Теперь все пропало". Он в отчаянии поднимается
со своего места.

"Не сходи с ума, Джордж ... будь философом ... попробуй еще раз ... вот десятка.
Удача отвернется, - говорит мистер Снивел, фамильярно похлопывая обманутого человека по
плечу, когда тот возвращается на свое место. "Неужели бедность никогда не перестанет
мучить меня? Я пытался быть мужчиной, честным человеком, респектабельным
мужчиной. И все же, вот я здесь, снова брошенный в море азартных игроков, борющийся
с его ужасными штормами. Какие холодные, какие каменные лица вокруг
меня!" - размышляет он, следя мертвенным взглядом за каждым номером по мере его появления.
Снова он поставил на кон свой последний доллар; снова фортуна неодобрительно смотрит на него. Подобно
горнилу багрового пламени, возбуждение, кажется, сжигает его мозг. "Я
я снова дурак", - говорит он, презрительно бросая пустой номер на
стол. "Возьми это, возьми это, безмолвный, невозмутимый человек! Сгребай это
в свою кучу, ибо мои глаза затуманены, и я должен искать счастья в другом месте
".

Раздается стук в дверь, как будто кто-то в беде, и тут
в комнату в отчаянии вбегает бледная, удрученного вида женщина, неся
на руках больного и истощенного младенца. "О, Уильям! Уильям!.. Неужели
дошло до этого?" - кричит она, обводя диким взглядом кабинет, пока
с мрачным, печальным выражением ее взгляд не падает на предмет ее
Поиск. Это ее муж, когда-то счастливый механик. Постепенно заманиваемый
в это логово разрухи, увлекаясь его азартными играми, он
является _habitue_. Сегодня ночью он оставил свою страдающую семью, потерял все, что у него было
здесь, и теперь, выпив для облегчения своих чувств, лежит без чувств на
полу. "Возвращайся домой! - возвращайся домой! ради Бога, вернись домой к своей
страдающей семье", - кричит женщина, подбегая к нему и беря его за
руку, ее растрепанные волосы рассыпались по плечам. "Я послала
Томми выбегает на улицу просить милостыню - мне стыдно, - и его подхватывает полиция.
остерегайся вора, бродяги!" Распростертый мужчина остается нечувствительным к
ее призыву. Двое полицейских, которые спокойно пренебрегали своими обязанностями
рискуя, сидят неподвижно. мистер Снивел считает, что женщину
лучше убрать. "Наши полуголодные механики, - говорит он, - это
развратная компания; а эти жены, которых они привозят с Севера, - это
нечто среднее между худощавым водителем дилижанса и дикой кошкой. Она кажется
бедным, обездоленным созданием - как раз тем, к чему они все здесь приходят ". Мистер
Снивел пожимает плечами, желает Джорджу спокойной ночи и забирает свой
отъезд. "Береги себя, Джордж", - предостерегающе говорит он, когда
обездоленный человек смотрит, как он уходит. Женщина, обезумев от
холодности и апатии, проявленных к ее страданиям, поспешно кладет своего ребенка
на пол, и со страстью и отчаянием, отражающимися в ее глазах,
делает выпад через стол для игры в кено на человека, который стоически сидит за банком.
банк. В одно мгновение все превращается в шум и неразбериху.
Стаканы, стулья и столы разлетаются по полу; раздается крик
вопль: "Помогите! пожалейте меня! убийство!" возвышается над неразберихой, наблюдая за
без звука сигнализации, а также часы в стали вдруг сознательные
их обязанность. В разгар всей этой путанице, голос кричит:
"Моя карманная книга--мой карманный справочник!--Меня ограбили". Вспыхивает свет
от фонаря гвардейца, и обнаруживается Джордж Малхолланд с
несчастной женщиной на руках - она цепко прижимает к себе
младенца - выбегающего на улицу.




ГЛАВА XXXII.

В КОТОРОЙ ПРИОТКРЫВАЕТСЯ СОСТОЯНИЕ ОБЩЕСТВА.


С момента события в Кено-ден прошла неделя.

Мадам Монфорд, бледная, задумчивая и рассеянная, сидит в задумчивости в своем
салон. "Между этой надеждой и страхом, этими угрызениями совести, этой
борьбой за преодоление подозрений общества у меня нет покоя. Я
устал от этой клеветы, от этого неумолимого мира. И все же это моя собственная
совесть отказывается простить меня. Туда, где я вижу холод
палец презрением указал на меня: я читаю в каждом лице, госпожа
Монтфорд, ты причинил кому-то зло - твоя нечистая совесть выдает тебя.
"Я стремился искупить свою ошибку - воздать справедливость одному моему
сердце подсказывает мне, что я поступил несправедливо, но я не могу сбросить с себя это ужасное бремя;
и, кажется, покой для меня только в могиле. Ах, вот оно. Единственная
ошибка в моей жизни и стоны, которыми я ее скрывал, возможно, навлекли
несчастье не на одну голову." Она прикладывает руку к сердцу и
печально качает головой. "Да! что-то вроде похоронным звоном колец
мои уши--больше, чем один ты, несчастная, до гроба.' Отклонен
тот, кажется, свой собственный, очень хватку, презирали; мои мотивы
--все неверно истолковано, пожалуй,--сомнения еще висит между нас ...
брошенные незнакомцем. Долг перед моей совестью толкнул меня на поступки, которые
предали меня обществу. Я не могу избавиться от чувства вины даже на один день.
и теперь общество холодно отвергает все мои претензии на его внимание. Если бы
Я мог поверить, что она мертва; если бы я только знал, что эта девушка не была объектом
всех волнений моего сердца, тогда изнуряющие сомнения были бы похоронены, и мой
сердце могло бы обрести покой в каком-нибудь отдаленном уголке земли. Что ж,
что ж, возможно, я трачу всю эту пытку на недостойный объект. Я
должен был подумать об этом раньше, ибо теперь грязная клевета на каждом языке
, и мои страдания становятся втрое болезненнее из-за моих старых льстецов. Я
сделаю еще одно усилие, и если мне не удастся найти определенный ключ к разгадке
нее, я уеду в какую-нибудь другую страну, избавлюсь от этих преследующих
снов и больше не буду жертвой своих собственных мыслей ".
Почувствовав некоторое облегчение, мадам выводит из задумчивости тихий стук в дверь.
"Я ждала вашего прихода и рада вас видеть", - говорит она, протягивая
свою руку, когда слуга, повинуясь ее приказу, проводит ее внутрь.
перед ней предстает не кто иной, как Том Свиггс. "Я послала за вами", - продолжает она.
изящно указывая ему на стул, в который она просит его сесть
садитесь", потому что я чувствую, что могу довериться тебе..."

"Все, что в моих силах-к вашим услугам, мадам," - скромно вставляет
Том, восстановления доверия.

"Я доверил кое-что очень важное для меня, мистеру Снивелу..."

"Теперь мы называем его достопочтенным мистером Снивелом, поскольку он, должно быть, великий политик"
перебивает Том.

"И он не только предал мое доверие, - продолжает мадам Монфорд, - но и
удерживает сумму, которую я ему заплатила, и забывает оказать обещанную услугу".
услуга. Вы, как мне сказали, можете оказать мне услугу...

- Что касается мистера Снивела, - торопливо продолжает Том, - то в последнее время у него были свои руки.
полный, втягивающий бедного, но добродушного парня по имени Джордж
Малхолланд попал в беду. Его друг, судья Слипихорн, и он сам.
в течение некоторого времени вынашивался заговор с целью сокрушить этого беднягу. Несколько ночей
назад Снивел свел его с ума в игорном притоне, и в своем отчаянии он
украл у человека его бумажник. Он поделился деньгами с бедной женщиной
он спас ее в притоне, и именно так выяснилось, что он был
преступником. Он бедный, легкомысленный человек, и его подстрекали
переходить от одного к другому, пока он не был вынужден совершить этот поступок.
Во-первых, его жена ушла от него... - Том делает паузу и краснеет, поскольку
Мадам Монтфорд говорит: "Его жена ушла от него?"

"Да, мадам", возвращается тому, с выражением искренности, "судья
забрали ее у него; и в это утро он был привлечен к суду перед этим
же судье для рассмотрения, и Г-сопля был главным свидетелем, и
было достаточно, нашли против него, чтобы предать его суду в
Сеансы". Обнаруживая, что эта информация будоражит ее эмоции,
Том делает паузу и пристально смотрит на нее. Она желает, чтобы он сказал
будьте ее проводником в Богадельню и там помогите ей в поисках
Мэг Мандей, которая, как говорится в отчете, заключена в камеру. После того, как Том
выразил готовность обслужить ее, они вскоре направляются в это заведение
.

Низкое, приземистое здание с красной, поросшей мхом крышей, двумя наклонными
выглядывающими наружу печными трубами, окнами, забитыми грязью, и расположенными в
в одном из переулков города находится наша богадельня, наполовину спрятанная
за обшарпанной старой стеной и выглядящая очень похоже на заброшенный
Квакерская церковь в растительности. Мы гордимся многими нашими учреждениями, и
поскольку это один из них, мы относимся к нему с большим почтением. Вы можете сказать
что ничто так убедительно не иллюстрирует состояние общества, как характер
его учреждений по уходу за теми несчастными существами, которых
капризная природа лишила разума. Мы согласны с вами. Мы
видим, как наша Богадельня рушится от ветхости, но представляем себе это,
или притворяемся, что представляем это, очень величественное здание, во всех отношениях подходящее для
нужды тех грубых сторон человечества, которые в нем обнаруживаются. Подобно сатане,
мы блестяще верим в себя, а не плохие софисты, и
необыкновенно умный в поиске извинения за все великие преступления.

У дверей Бедного-дом стоит полуразрушенный катафалк, на котором
старая серая лошадка прилагается. Ряд стервятники собрались около
его, поворачивают головы подозрительно и, кажется, медитировал в
нисхождение его кости в не очень далекий день. Мадам бросает взгляд на
катафалк, и бедную старую лошадь, и каркающих канюков, затем
робко следует за Томом к двери. Он позвонил в колокольчик, и вскоре перед ними появился
в сыром дверном проеме суетливый старик с очень
широкое красное лицо, очень тупой нос и два очень тусклых серых глаза,
которые он дополняет очками в массивной оправе, которые имеют
страсть к тому, чтобы добраться до кончика его широкого тупого носа.

"Ну вот, вы хотите кого-нибудь увидеть! Всегда кто-нибудь хотел, чтобы его увидели,
когда нам приходится избавляться от мертвецов", - ворчливо бормочет старик,
затем вопросительно смотрит на посетителей. Том говорит, что они
хотели бы осмотреть помещение. "Да, я знаю, что ты бы это сделал. Не так уж и скучно.
но я вижу, чего хотят люди, когда они заглядывают сюда". Старик, его
на лице выражение глупости, проводит грязными пальцами
по макушке своей лысой головы и, кажется, сомневается в себе
признаваться ли в этом. "Я не в очень хорошем настроении в день", он скорее
рычит, чем говорит, "но вы можете войти ... я из хорошей семьи ... и я
позвонить Glentworthy. Я старый - я не могу много передвигаться. Мы все состаримся ".
Кажется, что здание в целом находится в очень плохом настроении.

Вызывают мистера Глентуорти. Мистер Глентуорти, нецензурно выругавшись,
высовывает голову с верхней площадки лестницы и осведомляется, кто его зовет.
Посетители вошли в маленький узкий проход, заваленный
всевозможным мусором и кишащий мухами. Мистер Сэддлрок (за это
так зовут старика) кажется, настроение ухудшается, здание кажется в
ухудшающемся настроении, мистер Глентуорти, кажется, в ухудшающемся настроении - все, на что вы смотрите, кажется, в ухудшающемся настроении. ..........
вы смотрите, кажется, в ухудшающемся настроении. "Как будто у меня мало дел,
слезть с этого мертвого криббера!" - вставляет мистер Глентуорти,
пряча свое злобное лицо и возвращаясь в комнату слева
.

"Он не такой уж плохой человек, только поначалу это не проявляется", - продолжает мистер
Сэддлрок, продолжающий тереть голову и ерзать на цыпочках.
Мадам Монтфорд искренне верит, что его разум затуманен. "Мы должны подождать"
немного, - говорит старик, и его лицо, кажется, вытягивается. - Вы можете посмотреть
по сторонам - смотреть особо не на что, а то, что есть... ну, это не самое лучшее.
Мистер Сэддлрок переминается с ноги на ногу, а затем встает сам
в маленькую боковую комнату. Здание дышит теплой,
болезненной атмосферой; этот эффект наложил свой отпечаток на печальные, увядающие
лица его несчастных обитателей.

Том и мадам Монтфорд отправились исследовать заведение. Они
заходят в комнату за комнатой, находят их маленькими, темными и неописуемо грязными
. Некоторые переполнены полуголыми, дряблыми женщинами, чьи
измученные заботами лица и изрядно изголодавшийся вид рассказывают печальную историю о
рыцарстве. В избытке непотребного произведения, в желтые и красные чехлы,
действительно, казалось бы, были заменены на продукты питания, который, к стыду
наши комиссары, надо сказать, является дефицитным статье здесь. Запертые в
другой маленькой комнате, на манер диких зверей в клетке, они
семь бедных идиотов, чье жалкое состояние, печальные, унылые лица, когда
они сидят вокруг стола, бессмысленно глядя друг на друга, как мумии в
созерцание, образующее дикую, но необычайно трогательную картину. Каждый из них
бледнеет перед кажущимся изучением своего противника, пока,
восхищенный и изумленный, они не разражаются диким, истерическим смехом. И
таким образом, отравленные, заморенные голодом и оставленные умирать, они отбывают срок вместе с этими бедными.
смертные плывут дальше.

Посетители поднимаются на второй этаж. Шарканье ног в комнате
наверху лестницы возбуждает их любопытство. Дом мистера Глентуорти
голос резко режет слух, на языке, который мы не можем вставить в эту историю.
история. "Наши знатные семьи никогда не заглядывают в низменные места - случайно, если бы
комиссар заглядывал сюда годами", - говорит Том, наблюдая, как мадам
Монтфорд прикрывает свои органы дыхания надушенным батистом. "Здесь
применяется принцип экономии - и очень хороший принцип, к тому же,
в том, чтобы как можно быстрее вытащить этих бедняков из этого мира". Том толкает
открывает дверь, и, о небеса! что за зрелище здесь. Он в ужасе стоит в дверях.
Мадам, встав на цыпочки, с тревогой заглядывает ему через плечо. Мистер
Глентуорти и два негра - первый слегка нетрезвый, второй
дрожащий от страха - готовятся упаковывать безжизненную массу, лежащую
небрежно на полу. Искаженные черты лица, буйство
длинных рыжих волос, обрамляющих испуганное лицо, и фигура сталворта,
проливают некоторый свет на личность покойного. "Кто это?"
восклицает мистер Глентуорти в ответ на вопрос Тома. Мистер
Глентуорти пожимает плечами и начинает насвистывать мелодию. "Это
коув!" - продолжает он, прервавшись на полуслове. "человек, который не
знай, что коув никогда не имел особого отношения к политике. Набили больше избирательных урн
, обвели вокруг пальца больше избирателей и сбили с ног больше обутых в шлепанцы
граждан - в этой бухте больше, чем, если собрать их всех вместе, составило бы полк Южной
Каролины. Он был могущественным человеком среди политиков! Теперь дьявол
обвел его вокруг пальца - он поймет, как это здорово! " Мистер Глентуорти говорит это
с видом высшего удовлетворения, возобновляя свою мелодию. Мертвец
это Милман Мингл, участник голосования, который умер от раны, полученной им от
руки антагониста, которого он пытался "заблокировать", пока
идет на выборы, чтобы отдать свой голос. "Крупный политик, но у него не было дома!"
говорит мадам со вздохом.

Мистер Глентуорси вскоре уложил то, что осталось от подсчитывавшего голоса - человека,
которому столь многие были обязаны своими высокими должностями, - в коробку для сделок, и
коробку из-под сосен кладут в старый катафалк, а старый катафалк, которым управляет
озорной негр, спешит к тому большому дому, в который мы все должны отправиться.
"Посетители" Мистер Glentworthy улыбается, "не должны задаться вопросом, как мы делаем
дело здесь, я вам не будут платить, а есть только старый Saddlerock и мне
делать ВСЮ работу. Старый Сэддлрок, видите ли, немного скряга, и
имея большой семье мелкого Saddlerocks предусмотреть, что царапины
он может к себе в карман. Никто не узнает. Их не может быть... Они
никогда не заходят". Мистер Глентуорти, в ответ на вопрос мадам
Монтфорд, говорит Мэг Мандей (у него сохранились какие-то смутные воспоминания о ней), был
дважды в доме, который он называет "Учреждением".
Насколько он помнит, она никогда не была в "камерах для умалишенных". "Те, кто попадает
туда, в основном там и умирают". Подарок в два доллара обеспечивает мистеру
Услуг Глентуорти и возвращает ему совершенное добродушие. "Ты
будем помнить", - говорит том, "что эта женщина убежала заброшенные о
улицы, была сильно ругал, и закончилась в том, чтобы стать маньяком". Г-н
Глентуорти помнит очень хорошо, но добавляет: "У нас на руках так много маньяков
, что мы не можем отчетливо вспомнить их всех. Священнослужители
тщательно следят за тем, чтобы никогда не заглядывать сюда. Они не смогли бы принести никакой пользы, даже если бы и принесли
потому что никому нет дела до мусора, который присылают сюда; и если бы вы попытались
Обратить их в христианство, над вами бы только посмеялись. Я не люблю, когда надо мной смеются
. Мандей сейчас не здесь, это решено, но я буду... ради
ради любопытства-показать вас в безумный клеток".Г-н Glentworthy ведет
кстати, вниз по покосившейся старой лестнице, через неуклюже проход, в
открытая площадь, а оттуда-в небольшую пристройку, в
крайний конец которой несколько десятков мокрых, скользких ступенек, вела в темный
подземный проход, по бокам которого являются небольшими, похожими подземелье
клетки. "Боже мой!" - восклицает мадам Монфорд, спускаясь по
крутым, скользким ступенькам. "Как холодно! как похоже на могилу! Неужели это возможно?
смертные заключены здесь и живут? она бессвязно бормочет.
Удушающая атмосфера пропитана болезнью.

"Это возвышенно их выпрямляет - поместить их сюда", - лаконично говорит мистер
Глентуорти, зажигая лампу. "Я надеюсь состариться
Шорный носок здесь. Дай ему такую взбучку!" Он превращает свет, и
игру теней, призрак-как, вдоль низких, влажных проходе, висели на каждом
сторона с ржавыми засовами и замками, открывая дверь клетки.
зловещую тишину нарушает глухой звон цепей, бормотание
голосов, шарканье конечностей; затем низкий вопль раздается над ухом:
и поднимается все выше и выше, все пронзительнее и пронзительнее, пока в пронзительном
крики, от которых леденеет само сердце. Теперь они смолкают, и эхо, похожее на
шепот ветра, слабо затихает вдали. "Теперь взгляните сюда", - говорит мистер
Глентуорти: "симпатичная девчонка - когда-то она была такой!"

Он распахивает дверь, и из камеры примерно четырех футов шести
дюймов в ширину и девяти в длину появляется отвратительная физиономия бедного мулата
девушка, чье сморщенное тело, руки, похожие на скелеты, раздутые и стеклянные
глаза слишком убедительно рассказывают о ее горе. Насколько яркая картина
дикого идиотизма запечатлена на ее печальном лице. Без малейшего намека художника.
можно было бы добавить строчку более совершенную. Теперь она бросается вперед с такой
внезапностью, что мадам Монфорд в ужасе отшатывается - теперь она
закрывает глаза, опускает голову и дает волю слезам. "Моя
Душа белая - да, да, да! Я знаю, что она белая; Бог говорит мне, что это так.
белая - он знает - он никогда не мучает. Он не держит меня здесь умирать - нет,
Я не могу умереть здесь, в темноте. Иначе я не попаду на небеса. О! да,
да, да, у меня белая душа, но моя кожа - нет, - скорее бормочет она.
чем говорит, продолжая опускать голову, при этом раздвигая длинные,
рассыпавшиеся по плечам волосы. Несмотря на зрелище
ужаса, представленное в этом живом скелете, в ее взгляде
и действиях есть что-то, что скорее свидетельствует о злоупотреблении длительным заключением, чем о
результате естественного помрачения рассудка. "Время от времени она становится свирепой,
и кричит, - говорит невозмутимый Глентуорти, - но она не причинит тебе вреда..."

[6] "Как долго?" - спрашивает мадам Монтфорд, которая задавалась вопросом про себя.
мог ли какой-либо поступок в ее жизни привести к появлению Человека
в таком месте: "Ее держали здесь взаперти?" - спрашивает мистер Глентуорти.
она рассказывает свою собственную историю.

[Примечание 6: Возможно ли, чтобы такие вещи, как здесь изображены
, существовали среди людей, претендующих на состояние
цивилизации? читатель может спросить. Автор хотел бы здесь сказать, что для того, чтобы
окончательно опровергнуть обвинение в преувеличении, он
передал рукопись этой главы джентльмену высочайшего
респектабельность в Чарльстоне, чье безоговорочное одобрение это получило, а также
а также заручиться его сочувствием в пользу несчастных сумасшедших
найденных в описанных камерах. С тех пор прошло четыре года. Он
впоследствии послал автору следующее, от "Чарльстон
Курьер", которая говорит сама за себя.

 "ИЗ ДОКЛАДОВ СОВЕТА.
 "4 января 1843

"_ Следующее сообщение было получено от Уильяма М. Лоутона, эсквайра,
Председателя комиссии при богадельне._

 "Чарльстон, 17 декабря 1852 года.
 "Достопочтенному городскому совету Чарльстона:

"Решением Совета уполномоченных этого города мне было
поручено связаться с вашим уважаемым органом в связи с
безумные нищие теперь в богадельне", (безумные в богадельне!)
- и просить вас принять необходимые меры для отправки
их в сумасшедший дом в Колумбии. * * * * В списке двенадцать человек
, многие из которых, как опасаются, уже слишком долго пробыли в
учреждении, совершенно неподходящем для их плачевного положения.

 "С большим уважением, ваш покорный слуга,
 "(Подпись) У. М. ЛОУТОН,
 "Председатель Совета уполномоченных".]

"Пять лет, пять лет, пять долгих-долгих лет я ждала его"
в темноте, но он не пришел", - шепчет она дрожащим голосом, когда ее
эмоции переполняют ее. Затем присев на пол, она поддерживает
голова ее задумчиво в ее левую руку, ее локоть покоится на ее колене, и
ее правая рука наготове против кирпичной стены "Pencele!", - говорит г-н
Глентуорти, ибо так зовут несчастную женщину, "не могли бы вы спеть
песню для своих друзей?" Поворачиваясь к мадам Монтфорд, он добавляет: "Она
прекрасно поет. Мы скоро уберем ее с дороги - долго это не продлится
дольше. Мистер Глентуорти достает из кармана маленькую бутылочку, подносит
к губам, говоря, что украл ее у старого Сэддлрока, и делает большой глоток.
часть содержимого. Его дыхание уже пахнет виски. "О,
да, да, да! Я могу спеть для них, я могу задушить их поцелуями. Хорошая
лица редко заглядываю сюда редко заглядываю сюда", - она поднимается на ноги,
и протягивает свою костлявую руку, как слезы украсть вниз мадам Монтфорд по
щеки. Том стоит в оцепенении. Он хотел бы, чтобы у него была сила исправить ошибки
этого страдающего маньяка - сама его душа восстает против
холодности и апатии людей, которые допускают такие безобразия против
человечества. "Вот!--он идет! он идетes! он идет!" - говорит маньяк.
дрожащим голосом, затем напевает жалобную мелодию, которую она поет.
очень нежным голосом на эти слова:

 Когда ты найдешь его, доставь его ко мне,
 И это сердце перестанет кровоточить, и т.д.

История о все страдания бедного маньяка рассказано в нескольких простых
слова, которые попадают неосторожно г-Glentworthy на устах: "бедный глупец,
она была замужем всего пару недель, когда они продали ее муж
вниз на юг. Она думает, что если будет продолжать злиться, он вернется ".

В ее музыке было что-то трогательное, что-то меланхоличное.
песня, когда ее звуки вербализовались и разнеслись по ужасному своду
затем, подобно эху лютни влюбленного на каком-нибудь альпийском холме, тихо затихла
вдали.




ГЛАВА XXXIII.

В КОТОРОЙ СОДЕРЖИТСЯ УДИВИТЕЛЬНОЕ ОТКРОВЕНИЕ.


Мадам Монтфорд возвращается, потерпев неудачу, в свою гостиную. Именно совесть
открывает виновное сердце, заставляет смертных искать облегчения там, где
нет никаких шансов найти его. Это был неотразимый эмоции, которые
нашли ее консультирования том Swiggs, делая его доверенным лицом в ее поисках
для женщины она чувствовала, что могла бы снять сомнения в отношении Анны
личность, которая так болезненно засела в ее сознании. И все же, таково было ее
положение, когда она колебалась между своим стремлением продвинуться в
модном обществе и своим стремлением искупить прошлую ошибку, что она
не смеет раскрыть тайну всех своих бед даже ему. Она искала
ему, не то, чтобы он мог смягчить ее волнение, но, будучи скромным
человек, она могла преследовать ее объект через него, незаметно для
общество-в слово, что он будет защита от
опасения скандала-поджигателей. Таковы сдвиги, к которым стремится
честолюбивые виновные прибегают к помощи. То, что она узрела в богадельню,
тоже служит только для ускорения ее мысли о несчастьях, что она может иметь
причиняешь другим, и стимулировать ее разрешения продолжать
ее искать женщину. Сознавая, что богатство и роскошь не
всегда приносят счастье, и что без безупречным характером, женщина
но слабое существо в этом мире, она бы сейчас пожертвовать всем
еще один облагораживая Шарм.

Возможно, здесь уместно добавить, что, хотя Том Свиггс не смог войти
в конструкции раскаявшейся женщины, договорившись со своим работодателем, чтобы
плыть в Лондон через несколько дней, она узнала о нем что-то, что
отражение немного больше света на своем пути. И что было, что женщина
Анна Bonard, repined ее действовать оставив Джорджа Малхолланда, кому
ей очень хотелось вернуться ... что она теперь удерживали против ее воли; что
она ненавидела судья Sleepyhorn, хотя он оказывал щедро за нее
комфорта. Анна знала, что Джордж любит ее, и эта любовь, даже к брошенной женщине
(если она могла знать, что она искренняя), была ей дороже всего остального.
Она также узнала, что высоко на правой руке Анны было отпечатано
синими и красными чернилами два сердца и сломанный якорь. И это, как правило,
еще больше усиливало ее беспокойство. И пока она обдумывала все это в своей голове
и обдумывала следующий наилучший вариант действий, в ее гостиную
вторгается мистер Снивел. Он больше не мистер Соломен и не мистер Снивел.
Он достопочтенный мистер Снивел. Любопытно поразмыслить над характером
людей, к имени которых мы прикрепляем этот знак отличия. "Я знаю, что вы
простите мое кажущееся пренебрежение, мадам", - говорит он, пожимая ей руку
тепло, когда улыбка ликования озаряет его лицо. "Факт
в том, что мы, общественные деятели, настолько поглощены делами нации, что у нас
почти не возникает мыслей о делах частного характера. Мы
выбрали свой билет. Я был полон решимости, что так и должно быть, если Иерихон падет.
И, более того, я удостоен чести благодаря всеобщему мнению
людей...

"Будет популярен среди народа, поистине честью", - перебивает дама,
в шутку.

"Спасибо, О, спасибо за комплимент," преследует наш герой. "Теперь,
что касается этого несчастного человека, которого вы ищете, зная, что от него было мало пользы для
ищите ее в наших благотворительных учреждениях - никто никогда не сможет ничего узнать
о несчастных, которые попадают в них - я передал этот вопрос в
руки одного из наших дневных полицейских - чертовски смышленого парня - и он принялся за дело
вынюхивать ее. Я дал ему крупную сумму, и пообещал ему больше, если
успешно. Вот, значит, после долгого и нудного поиска-я не сомневаюсь
парень заработал деньги--это то, что он получил из Нью-Йорка, это
утро". Достопочтенный мистер Снивел, пристально глядя на нее, вручает
ей письмо следующего содержания:

"НЬЮ-ЙОРК, 14 декабря 18..._.

"Прошлой ночью, во время поисков обитателя Пойнтов, странного
старого чипа, который бродил здесь несколько лет, некоторые думают, что он
когда-то я был мужчиной получше, но наткнулся на женщину, которая тебе нужна. Она
где-то спрятана на чердаке в коровнике и ужасно сумасшедшая; Я буду
держать ухо востро до дальнейших событий. Если ее друзья захотят подвезти ее отсюда
, им лучше немедленно приехать ко мне.

 "Твоя, как всегда",
 "М... ФИТЦДЖЕРАЛЬД".

Мистер Снивел пристально смотрит на мадам Монтфорд поверх страницы книги, которую он якобы читает .
Читать. "Чувство вины! глубокое и сильное", - говорит он про себя, в то время как мадам с
раскрасневшимся лицом и дрожащей рукой все размышляет и размышляет над
бумагой. Затем ее эмоции обостряются, она обменивается взглядами с мистером
Снивелом, и она со вздохом шепчет: "Нашла - наконец-то! И все же, насколько
глупо с моей стороны давать волю своим чувствам? Это дело, в лучшем случае, не мое.
Мистер Снивел кланяется и подкручивает свои саксонские усы. "Делать добро
для других - естественное качество щедрой натуры".

Мадам, испытывающая некоторое облегчение от такой снисходительности Достопочтенного. Джентльмен,
говорит в ответ: "Мне любопытно решать семейные дела".

"А я!" - говорит наш герой с освежающим хладнокровием. "всегда готов сделать что-нибудь хорошее".
"немного".

Мадам останавливается, а если вы сомневаетесь в том, следует ли продолжить или квалифицировать то, что она имеет
уже сказал. "Родственник, чье счастье я создаю сама", - продолжает она.
и снова делает паузу, пока слова дрожат на ее губах. Она слышит
слова knelling у нее в ушах: "виновная совесть не нуждается в предателя."

"У вас" преследует наш герой, "в определенные понятия; и что я могу
поздравляю вас".

Мадам говорит, что немедленно подготовится к возвращению в свой дом в Нью-Йорке,
и вот снова слова не отрывался от ее губ. Она собиралась сказать,
ее будущее производство будет регулироваться бумага она получила так
нервно в нее пальцем.

Снивел получает снотворное из дамской сумочки. "Действительно!--Мадам,"
говорит он, прощаясь с ней, "Св. Сесилии будет об этом сожалеть ... мы
все буду сожалеть о вас; вы почитали и украшали наши сборки так. Наши
первые семьи будет расставаться с вами неохотно. Возможно, однако, это принесет некоторое
удовлетворение узнать, сколько добрых слов будет сказано о вас в ваше
отсутствие." Мистер Снивел отвешивает свой последний поклон, саркастическая улыбка играет на его лице.
его лицо и останавливается на улице.

На следующий день она прилагает подарок в пятьдесят долларов Тому
Суиггс настаивает на необходимости сохранить в секрете ее визит в
богадельню и прощается с Чарльстоном.

И здесь наша сцена меняется, и мы должны перенести читателя в Нью-Йорк.
Йорк. Это день, следующий за ночью, когда мистер детектив Фитцджеральд
обнаружил то, что осталось от бедняги Тоддлуорта, на чердаке Дома
Девяти наций. Часы на ратуше бьют двенадцать. Достойные люди
собраны в Доме иностранных миссий, в котором царят мир и
казалось бы, во главе угла стоит респектабельность. Добродушный толстяк сидит на своем
месте, размышляя над письмами, недавно полученными из "темных регионов"
Аравии; несколько худощавый, но очень респектабельного вида секретарь,
красиво надел очки и сидит, размышляя над толстыми фолиантами
отчетов из Индостана и различных других областей миссионерского труда,
во всех указаны различные крупные суммы затраченных денег, сколько
можно было бы потратить больше, и какое это благословение - иметь возможность
объявить о том факте, что теперь есть надежда на то, что что-то будет сделано. В
та же группа женщин с озабоченными лицами, которую мы описывали в предыдущей главе,
здесь, сидят за столом, глубоко заинтересовавшись определенными периодическими изданиями
и газетами; в то время как тут и там по комнате несколько
задумчивые джентльмены в черном. Брат Спайк, глубоко
заинтересовавший братьев Филлса и Прим рассказом о своем визите в
Бездонную яму, ходит взад и вперед по комнате, думая об Антиохии и
евангелизация языческого мира. "Воистину, брат, - говорит
добродушный толстяк, - его приход кажется долгим". "В одиннадцать было назначено время;
но почему он tarryeth я не знаю", возвращается брат телефонных, со спокойной
поведение. "Есть что-то более тревожное в отсутствие сестры Слокум, в"
вмешивается одна из дам. Кажется, в доме царит настроение ожидания, когда
внезапно входит мистер детектив Фитцджеральд и меняет его на выражение
тревоги. Несколько голосов спрашивают, все ли у него получилось. Он качает своей
головой и рассказывает о своих приключениях, об открытии того, куда делись
деньги, и о полной безнадежности попыток вернуть их;
"что касается этого человека, Тоддлуорта, - методично говорит он, - его нашли с
пробит череп. Коронер имел над ним дознание; но убийства
так часто. Вердикт был, что он умер от перелома черепа, своими руками
в какой-то одной неизвестной жюри. Подозрения были сильны против одного том
Дауни, который, как язычник, и доверяют нескольких
убийства. Это происшествие немного встревожило соседей, и коронер
попытался разузнать что-нибудь о прошлом этого человека, но все пошло прахом.
все люди были настолько невежественны. Они все знали
о нем все, что оказалось просто ничем, которое они
были готовы поклясться. Один верил, что Библию создал отец Флаэрти,
другой верил, что дьявол все еще прикован цепями в Колумбийском колледже, третий
верил, что звезды - это фонари, которые направляют священников - единственных ангелов, которых они знают.
знайте - они на пути в рай".

"Воистину!" - восклицает человек в очках в момент рассеянности.

Брат Спайк говорит: "Да будет милостив Господь".

"На теле бедняги мы нашли этот документ. Это было свернуто
тщательно завернуто в тряпку и должно было пролить некоторый свет на его историю.
" Мистер Фитцджеральд неторопливо достает из кармана растянутый и
сильно помятый листок, исписанный жирным деловым почерком, и
передает его человеку в очках, когда дюжина или более встревоженных лиц
собираются вокруг, стремясь изучить содержимое.

"Он покинул Очки так же таинственно, как и вошел. Мы похоронили его
некоторое время назад, и в Могилах лежит Дауни: он, без сомнения, будет повешен ",
заключает детектив, откладывая в сторону фуражку и усаживаясь,
без приглашения сел в кресло. Человек в очках начинает читать
статью, в которой говорится следующее:

"Я был для вас неизвестным и умер таким неизвестным, но это
моя совесть подсказывает мне, что я должен выполнить свой долг. Я никому не причинил зла,
никому не должен ни пенни, ни на кого не таю зла; Я жертва
разбитого сердца и моей собственной меланхолии. Много лет назад я занимался
почетным бизнесом в этом городе, и меня уважали. Многие
знали меня, и фортуна, казалось, проливала на меня свои улыбки. Я женился на даме
богатой и состоятельной, которую я любил и в которой души не чаял. Казалось, что наша привязанность
сформировалась для нашей связи; мы жили друг для друга; наше счастье казалось
полным. Но увы! настал недобрый час. Жаждущая восхищения, она
постепенно стала рабыней модного общества, а затем отдалась
тем льстецам, которые увиваются вокруг него, и чье главное занятие
состоит в том, чтобы заставлять слабовольных женщин тщеславиться своими прелестями. Вскоре последовали холодность и
безразличие к дому. В мой дом вторглись, мой дом - тот
дом, к которому я относилась так свято, - стал прибежищем людей, в обществе которых я
не находила удовольствия, с которыми у меня не было ничего общего. Я не мог
возразить, потому что это выдало бы во мне недостаток уверенности в
верности того, кого я любил слишком слепо. Я был не из тех, кто заставляет
жизнь несчастна из-за того, что видишь мало и подозреваешь много. Нет! Я простил
многие вещи, которые ранили мои чувства; и моя любовь к ней не будет
разрешение мысль вторгнуться в святость своей верности. Дела
призвали меня в чужую страну, где я пробыл несколько месяцев, затем
вернулся - увы, нет! в дом, осчастливленный чистотой той, кого я
почитал ангелом;-не в объятия чистой, любящей жены, но найти своего
доверие предано, в мой дом вторглись - она, в ком я хранил свою любовь
, осквернена; и клевета, подобно ветру в пустыне, изливает свои опустошающие
дыхание в самое мое сердце. В своей слепоте я бы простил ее,
забрал ее обратно в свою растерянную грудь и убежал с ней в какую-нибудь далекую
страну, чтобы все еще жить и любить ее. Но она скорее стремилась
скрыть свою вину, чем просить прощения. Мой разум покинул меня, моя страсть
возобладала над моими суждениями, я опустился под бременем своей печали, попытался
положить конец ее жизни и моим собственным страданиям. Не в этом, на мой
рука осталась голос, я услышал зовущий меня, я покинул страну и
искала облегчения свои чувства в дебрях Чили. Я оставил почти все
моей жене, взял с собой совсем немного, ибо моей целью было похоронить себя.
от мира, который знал меня и уважал. Нужда преследовала меня по пятам
Куда бы я ни шел, казалось, что для меня нет ни покоя, ни умиротворения.
Прошлое всплывало в моем сознании. Я постоянно возвращался домой, к
тем, с кем я общался, к сотне вещей, которые вызывали у меня любовь
к моей собственной стране. Прошли годы - годы страданий и печали, и я
оказался одиноким странником, без друзей и денег. В это время
дома, а также в газетах писали, что я
был мертв. У автора этого отчета были цели, я не буду называть их.
здесь, чтобы служить. Я действительно был мертв для всех, кто знал меня счастливым в этом мире.
мир. Замаскированный, всего лишь тень того, кем я был когда-то, я вернулся в
Нью-Йорк, с больным сердцем и обескураженный, и похоронил себя среди тех,
чья нужда, возможно, более тяжелая, чем моя собственная, давала мне средство
утешения. Моя жизнь уже давно была бы мне в тягость; я уже много раз
молил Бога, в его милосердие, чтобы забрать меня, чтобы закрыть мой счет
убожество. Ты спрашиваешь о имени моем? Ах! это то, что причиняет мне боль больше всего. Жить
неизвестный, жалкий изгой в городе, где я когда-то пользовался именем, которое
пользовалось уважением, - вот что преследовало мои мысли и терзало мои
чувства. Но я не могу утаить это, даже несмотря на то, что оно вышло в свет,
запятнанное и обесчещенное. Это Генри Монтфорд. И с этой короткой записью
Я заканчиваю свою историю, оставляя остальное тем, кто найдет, пусть ищут
этот документ после моей смерти, которая не за горами.

 "ГЕНРИ МОНТФОРД.
 "_ Нью-Йорк, ноябрь 184 г._"

Несколько вздохов выполните чтение бумаги, но не очень глубокую заинтересованность,
не очень нежные эмоции, пробуждается в сердцах хороших.
Тем не менее, это проливает поток света на мораль класса
общества, которое вульгарно называют модным. Кроткие женщины сдерживают слезы
и качают головами. Брат телефонных удлиняет его тощую фигуру, рисует
рядом, и говорит, что все это крайне неудовлетворительно. Не одного слова
проговорилась о проигранных денег.

Брат Филлс скажет, что романтика придумана очень ловко,
как говорят театральные деятели.

Добродушный толстяк, вздохнув несколько свободнее, говорит: "Правда! у этих
людей есть приятный способ покинуть этот мир. Они умирают от
их коварные методы - стремление поглотить добрых и великодушных ".

"Там больше страданий, чем навязывается - и там больше, чем написано"
подразумевалось на том же клочке бумаги. Toddleworth был как безобидными, а
существо, как ты хотел встретиться в день. Пусть Господь простит ему все его недостатки;"
вмешивается мистер детектив Фитцджеральд, берет свою фуражку и выходит
медленно из комнаты.

И этой беседе кладет конец внезапное появление сестры
Слокум. Шуршащее шелковое платье спокойного цвета, украшенное тремя
скромными воланами; индийская шаль, свободно наброшенная на плечи;
изящный небольшой воротник, хонитон, аккуратно тянет ее за шею, и
капот темно-желтые шелка, удобные и отправился с тарт-пирог работа
Без, на подкладке и с добродетельным белого атласа внутри, так дерзко балансирует
на голове, наталкивает на мысль, что у нее есть глаз для моды, а также
в языческом мире. И ее лицо, всегда такое широкое, яркое и
доброжелательное в своих изменениях, целомудренно обрамлено креповой каймой, так что
красиво гофрированный, так красиво заправленный под ее доброжелательный подбородок с одной стороны,
и так красиво заколотый под добродетельной белой подкладкой с другой.
Сама доброта излучается из этих больших, серьезных голубых глаз, этих
мягких, белых щек, этого большого лба с серебристыми прядями
волосы, обрамляющие его так гладко и так ровно - такие хорошо развитые, но
довольно широкий нос и этот рот, такой выразительный от нежности.

Не нужно быть очень проницательным наблюдателем, чтобы заметить, что у сестры Слокум в сердце есть
нечто большее, чем языческий мир, несмотря на все эти мягкие,
близкие по духу черты, омраченные печалью. Она молча садится на свое место
несколько минут сидит в задумчивости - дом погружен в
удивленное настроение - затем мудро смотрит сквозь очки и,
сложив руки с видом великой покорности, трясет, и трясет,
и трясет головой. Ее глаза внезапно наполняются слезами, ее мысли
блуждают, или кажется, что блуждают, она пытается заговорить, ее голос прерывается, и
слова застревают у нее на губах. Кругом ужас и возбуждение.
Встревоженные лица собираются вокруг, и шепчущие голоса спрашивают о причине.
Худощавый мужчина в очках прикладывается к бутылке из-под хартсхорна, сестра
Слокум, к великой радости всех присутствующих, настолько восстановлен, что может быть
могу сообщить об уникальном, но не менее печальном факте, что наша
дорогая гостья, сестра Свиггс, ушла из этого мира в лучший. Она
удалилась, полная печали, но утром не пришла. И это так
обеспокоило сестру Скаддер, что покоя не было, пока она не вошла в свою
комнату. Но она обнаружила, что ангел был здесь до нее, разгладил
подушку незнакомки и оставил ее умирать. На земле она
хорошо выполнила свою работу, и теперь в объятиях ангела ее чистый дух
свидетельствует на небесах. Эмоции сестры Слокум запрещают ей говорить
Еще. Она заканчивает и прячет лицо в батист. Затем следует
поток утешительных слов. "Он приходит, как вор в ночи"
: Дела Его полны тайны; воистину, Он наказывает; Он дает
и отнимает". Таковы некоторые из чувств, произносимых с сожалением,
в память об ушедших.

Как тщетны надежды, с которыми мы строим воздушные замки; как
странны мотивы, побуждающие нас к опрометчивым поступкам. Мы оставляем
нетронутым то, что громче всего требует нашей энергии, и бережем
наше немногое, чтобы мы могли служить тому, что меньше всего нас касается. В этом
на примере видно, как то, что произошло от зла, обернулось злом; как
вмешалось разочарование и одним дуновением разрушило замок.

Не могло быть сомнений, что болезнь, от которой умерла сестра Смиггс
и от которой, как опасаются, Государство, к которому она принадлежит, однажды
умрет, была малопристойной. Оставляя ее на руках Дома
иностранной миссии и передав ее похороны секретарю того самого
превосходного "Общества трактатов", которому она так преданно служила, мы закрываем
эта глава о событиях, читатель, без сомнения, открыл для себя
муж мадам Монтфорд в "Несчастном человеке", мистер Тоддлворт.




ГЛАВА XXXIV.

ДВЕ КАРТИНЫ.


Теперь мы переходим к другому этапу этой истории. Прошло шесть месяцев
с момента событий, описанных в предыдущей главе.
Политический мир Чарльстона полон решимости остаться в Союзе еще на несколько
месяцев. Приятный вечер в начале мая. Небо на западе
золотистое от заходящего солнца, и небеса заполнены зубчатыми стенами
из переливающихся облаков, которые сейчас переходят в ночь. Вон там , на Востоке,
покоится темная роща. Легкий ветерок поклонников благодаря своей листве,
листья смех и шепот, запахи цветов диффундируя через
воздух, птиц певучий свои песни, трели трансляция
смешивается ее шепот, и природа, казалось бы собирая ее красавиц в
один чарующей гармонии. На переднем плане рощи, выглядящей так, будто
она позаимствовала уединение у густой листвы, в которой она наполовину утопает,
возвышается красивая вилла, в которой можно увидеть окруженный роскошью
обыкновенное стадо вполне могло бы позавидовать прекрасной сирене Анне Бонар.
В темной маленькой задней гостиной старого антиквара, мрачная бедность
заглядывая в каждую щель, сидит бесхитростная и чистосердечная
Мария МаКартур. Насколько различны мысли, надежды, эмоции
этих двух женщин. Казалось бы, комфорт улыбается одной, в то время как
нужда угрожает другой. Для глаза, который смотрит только на
поверхность, насколько обманчива картина. Та, у которой есть все желания
удовлетворена, выражение печали омрачает ее лицо, и та
свежесть и сладость, которыми она отличалась, уходят,
созерцает себя покорную пленницу, на милость, для кого
она не любит, чье золото, она не может наследовать, и чьей крышей она должна
однажды вышел на улицу. Другая чувствует, как бедность овладевает ею,
но гордится обладанием своей добродетелью; и хотя казалось бы, что беда
прослеживает свои линии на ее чертах, ее сердце остается нетронутым
раскаяние; - она сильна сознанием того, что когда все остальное исчезнет,
ее добродетель останется маяком для счастья. Анна, потерявшая
эту добродетель, видит себя отрезанной от того самого мира, который указывает
ее в зияющую пропасть ее будущего; она чувствует себя рабыней в
руках того, чье сердце так же холодно, как фальшивы его улыбки, она сама.
Мария не обязана ненавидеть мир, и подобные размышления не тревожат ее мысли.
размышления. Анна, с озлобленным и, полный раскаяния, чувства-с темными
и страшные страсти агитируя ее груди, смотрит за ее насыщенного
жизни, в период, когда даже ее собственная история закрыл ее, только чтобы найти
мук душа ее обострились. Мария вспоминает свою жизнь, полную
нежной привязанности к своему отцу, к своим скромным усилиям служить другим,
и знать, что она с христианской стойкостью перенесла те невзгоды, которые
свойственны смиренной жизни. У нее чувство радости вознаграждает за
созерцание. Для Анны будущее окутано мрачными предчувствиями. Она
ссылается на ум, интервью с мадам Монтфорд, но это, как правило, только
углубить бурю тоски созерцания ее происхождения
закономерно порождает. С Марией, настоящем висит темно и
будущее проясняется. Она думает, отсутствующего, кого она любит, - как она может
наилучшим образом служат ее престарелый отец, и как она может сделать их маленький дом
дружелюбны, пока не вернется Том Swiggs, кто уехал за границу. Она должна быть
здесь раскрывается, что старик соединил их руки, и навлек на себя
благословение на их головы, до того, как Том ушел. Мария с радостью ожидает
дня его возвращения. Это возвращение - день, о котором мечтает ее сердце.
В нем она видит свое светлое будущее. Таковы
заветные мысли чистого разума. Бедность может подтачивать ваш домашний очаг
, заботы и печали могут преграждать вам путь, богатые могут
хмуриться на вас, а порочные забавляться вашими несчастьями, но добродетель
дает вам силу, чтобы преодолеть их все. В ухо что-то шепчет Мария:
Женщина! крепко держитесь за силу Твою, ибо если когда-то она идти ни золота, ни ложными
языки могут выкупить его.

Анна видит спутника своей юности и разделителя ее страданий
заключенного в тюрьму, разбойника, обреченного на порку. "Он был
искренни со мной, и мой единственный настоящий друг ... я причиной этого?" она
МУЗ. Ее сердце ответит, и ее лоно заполняет темная и бурная
эмоции. Одно маленькое благо - теперь все, о чем она просит. Она могла бы склониться и
поклоняться трону девственной невинности, ибо теперь его ценность возвышается,
величественный, перед ней. Это открывает ей ложность ее мечты наяву.;
это говорит ей, каким пустым сосудом является наша жизнь без этого. Она
знает, что Джордж Малхолланд страстно любит ее; она знает, как глубоко будет
его горе, насколько мстительны его чувства. Бедность укрепляет
яд в сердце отвергнутого возлюбленного. Мысль об этом
мелькает в ее голове. Его безнадежное положение, так сказать, раздавлено
чтобы доставить удовольствие ему, в обществе которого ее удовольствия преходящи, и
пусть любой день закончится, она мрачнеет, когда размышляет об этом. Как она может оправдать свое
совесть сознательно и без веры отрекся от того, кто был
так относится к ней? Она repines, ее женская природа протестует против этого
думал-судьба ее суеверие на фото так темно и страшно,
смотрит ей в лицо. Она разрабатывает план его освобождения, и,
успокоенная надеждой, что сможет выполнить его, заручившись поддержкой
дружбы судьи, на следующий день разыскивает его в тюремной камере и
со всей пылкостью, с какой женщина в порыве великодушия
может призвать к себе на помощь, умоляет его о прощении. Но ржавчина от
разочарование иссушило его лучшую натуру; его сердце пронзено
стрелами неблагодарности - всеми свирепыми страстями его натуры, ненавистью,
презрение и месть поднимаются в едином бурном порыве его души. Он
бросает на нее взгляд испепеляющим презрением, прошлое, что жизнь так
клетчатый мигает ярко, через его мысли, его ненавидят углубляется, он
швыряет ее от него, вызывает проклятие на ее голову и закрывает ее от
его зрение. "Моим будет возмездие!" говорит он, хмуря свои темные
брови.

Как обстоят дела с судьей - этим высокопоставленным чиновником, который обеспечивает такое
роскошно для своей любовницы? Его мораль, как и его суждения,
оправдана дешевизной нашей общественной морали.

Таков позолоченный порок; такова скромная добродетель.

Еще несколько дней, и начинаются заседания. Джорджу
предъявлено обвинение, и достопочтенный мистер Снивел, который организовал заговор и
способствовал совершению преступления, теперь выступает в качестве главного свидетеля. Он добивается осуждения этого человека
и с чувством вины в сердце выслушивает приговор, потому что он
повторно арестован в день вынесения приговора, и мистер Снивел присутствует. И в то время как
виновный приговорен к двум годам тюремного заключения и к получению
восемьдесят ударов плетью по голой спине, нанесенных на общественном столбе для порки,
в установленные четыре раза человек, который стимулировал руку преступника,
пользуется уважением и лестью общества. Таково величие закона.




ГЛАВА XXXV.

В КОТОРОЙ ПРОЛИВАЕТСЯ НЕМНОГО СВЕТА На ХАРАКТЕР НАШЕГО РЫЦАРСТВА.


Мистер Макартур и бежал дальше, в старый добрый способ, но его мирские магазине
кажется, не увеличивать. Тем не менее, настало время, когда он должен
как ожидается, вернуть небольшую сумму, позаимствованную у Keepum, через
агентство мистера Снивела. Снова и снова его уведомляли, что он должен
плати или отправляйся в то место, где мы запираем всех наших очень уважаемых людей
"первые семьи", чьи деньги обрели крылья и улетели. Не
удовлетворившись этим, два достойных джентльменов уже не единожды вторгались
назад антиквар салон, и предложил, как мы описали в
бывший глава ненадлежащего успехи своей дочери.

Мистер Кипам, одетый в броский сюртук, его острое, корыстное лицо, разгоряченное ночными пирушками
, и его маленькие, но злые глазки, блуждающие по мистеру
Акции Макартура в торговле рассматриваются в стремлении к своей любимой цели ".
не беспокойся так сильно о зарплате, старина! Я неплохо устроился в этом мире.
Дело в том, что меня уважают - и я таковым являюсь! - общественный благотворитель. Я никогда не забываю
сколь многим мы обязаны рыцарскому духу наших предков и в общении с бедными.
денежные вопросы и политика отличаются от всего остального.
Я слишком щедр. Я недостаточно забочусь о своих собственных интересах. Вот оно
! " Мистер Кипам говорит это с явным облегчением для самого себя. Действительно,
здесь следует признать, что этот замечательный член церкви Св.
Общество Сесилии и глубокомысленный торговец лотерейными билетами, как наш прекрасный
джентльмены, которые так щепетильно относятся к своему рыцарству, нанося удары людям ножом
за их спинами, воображает себя одним из самых бескорыстных существ,
известных щедрой натуре.

Согнувшийся и пошатывающийся старик рассказывает о ценности своих диковинок;
о которых, как и о нашем рыцарстве, много говорят, но до них трудно добраться. Он
предлагает в качестве извинения за невыплату долга свои знания о
старых континентальных островах, точно так же, как мы предлагаем наше рыцарство в оправдание каждого
позорного поступка - каждого дикого закона. В общем, он следует принципам наших политиков
, резюмируя дюжину или больше вещей (вытирая пот
с его чела в то время), которые не имеют никакой земной связи с предметом.
тема. "Все они очень хороши", - отвечает мистер Кипам с видом большой важности
, стряхивая пепел со своей сигары. Он всего лишь хочет
произвести впечатление на старика тем фактом, что он его самый лучший друг.

И несколько избавив Антиквара от его опасений,
поскольку Макартур очень боялся Данса, мистер Кипам Попс, незваный гость,
в "заднюю гостиную", где он пробыл недолго, когда раздались крики Марии
о помощи.

"Ах! Я стар - от меня мало что осталось. Да, я стар, мой
немощи на мне. Умоляю, добрый человек, пощади мою дочь. Нет, ты
не должна нарушать покой в моем доме, - бормочет старик, приближаясь
в комнату нетвердой походкой и с тоской глядя на свою дочь,
как будто ему не терпелось заключить ее в свои объятия. Мария стоит в вызывающей позе
ее левая рука покоится на стуле, а правая направлена
презрительно в лицо Кипуму, который отшатывается под взглядом
испепеляющее презрение, омрачающее ее лицо. - Джентльмен! убирайся,
негодяй! ибо твоя внешность выдает тебя. Ты не купишь моего разорения своим золотом;
вы не можете обмануть меня с твоим лживым языком. Если ненавижу были благородным
страсть, я бы не излить то, что сейчас будоражит мое сердце по вас. Нет,
Я бы приберег это для лучшей цели ...

"Действительно, действительно ... Теперь я говорю честно, ваша дочь ошибается во мне. Я был
всего лишь немного дружелюбен с ней, - перебивает упавший мужчина. Он
не думал, что она способна призвать на помощь столько страсти.

Мария, надо сказать, была одной из тех внешне спокойных натур, в которых
обида пускает самые глубокие корни, в которых страсти наиболее неистовы
когда пробуждено. Одиночество, безусловно, стремятся вложить их в страстные натуры
со спокойной поверхностью. Менее проницательным наблюдателем, чем по-рыцарски
Keepum, может быть обнаружен в Мария-дух, он не так легко может
скромный, чтобы его использует. Это скромный, вдумчивый женщина, вы не можете сделать
лизать прах и в горе, и слезы. "Трус! ты поднял на меня руки хулигана
!" - говорит Мария, снова выпрямляясь во весь рост и давая волю своим
чувствам.

"Мадам, мадам, - продолжает Кипам, дрожа и приседая, - вы порочите мою
честь, мою священную честь, мадам. Видите ли, позвольте мне теперь сказать пару слов, вы
позволяю своему характеру взять над тобой верх. Я никогда, и публика знает
Я никогда ... я никогда в жизни не совершал бесчестных поступков ". Обращаясь к
сбитому с толку старику, он продолжает: "Быть названным негодяем и
подвергнутым таким упрекам со стороны вашей дочери, когда я дружил с вами
все эти дни!" Его злые глаза виновато опускаются к полу.

"Вон, парень! - вон! Позволь своему чувству справедливости, если оно у тебя есть, научить тебя, что такое
дружба. Знайте, что, как и милосердие, оно не изливается руками.
от него разит женским бесчестьем".

Мистер Кипам, как и многие другие наши прекрасные джентльмены, был так натренирован
его мысли смотреть на бедных как на рабов, созданных для низменного использования,
что он не мог заставить свой разум поверить в существование таких
вещей, как благородные духи под скромными крышами, ни представить себя - даже
совершая грубейшие безобразия - делая все, чтобы запятнать высокий
рыцарский дух, которым, как ему казалось, он обладал. Старый антиквар, на
другой стороны, не был немного удивлен, обнаружив, что его дочь отображения
такие чрезвычайные способами и средствами отразить врага.

Дрожа, как ребенок, он стоит, сознавая, что находится в объятиях
плут, целью которого было скорее разорение его дочери, чем возвращение
небольшой суммы денег, слезы, блестящие в его глазах, и
печать старости на его нахмуренном лбу.

"Отец, отец!" - говорит Мария, и слова застывают на ее дрожащих губах.
лицо ее становится бледным, как мрамор, силы покидают ее, - она
дрожа с головы до ног, она опускается на грудь старика,
пытаясь подавить рыдания. Страсть оставила ее; она стала более спокойной.
Природа восстала, чтобы воспротивиться ей. Старик нежно подводит ее к
дивану и там пытается успокоить ее встревоженный дух.

"Как будто этот хаб-баб всегда будет таким!" - внезапно раздается чей-то голос. Это
достопочтенный мистер Снивел, который заглядывает в одиннадцатом часу, как он говорит, чтобы
обнаружить, что дела всегда в суете. "Будучи человеком правовых знаний-всегда
готов сделать что-то вроде хорошее, особенно в неупорядоченной
Дом прав-я подумал, что хорошо выглядеть, с минуты отдыха
или два (у нас был съезд для расторжения союза, и принял
голосование в этом направлении!) чтобы дать мои старые друзья," Мистер сопли, говорит, в
голос сразу примирения и вкрадчивым. "Я всегда думаю о границе
вражда, когда я приехал сюда вещи, которые не получают одобрения со мной".Мистер Сопли,
сначала похлопал старика по плечу, обмен значительное
Подмигивание со своим другом Keepum, а затем дарует ему то, что он
с удовольствием называю немного полезных советов. "Люди неправильно понимают мистера
Кипам, - говорит он, - который является одним из самых щедрых людей, но ему не хватает
осмотрительности, и, пытаясь быть вежливым со всеми, он время от времени дает волю своим чувствам
. Мария прячет лицо в свой
носовой платок, словно безразличная к предложенному примирению.

"Теперь давайте все это забудем - пусть дружба царит среди друзей:
это мой девиз. Но! Я говорю, - это плохая новость, которую мы получили сегодня утром.
утром. Вырезал это из английской газеты, - резюмирует достопочтенный.
джентльмен хладнокровно извлекает из кармана листок бумаги, имеющий
вид выписки.

"Вы никогда не остаетесь без каких-нибудь новостей - в основном плохих!" - говорит Кипам,
плюхаясь в кресло с видом вернувшейся уверенности. Мистер
Снивел кланяется, благодарит джентльмена за комплимент и приступает к
чтению. "На эти новости, - добавляет он, - можно положиться, поскольку они пришли из
Список Ллойда: "Сюда поступили разведданные (вы должны
помнить, что это из лондонской газеты, говорит он в скобках) этим утром о
полная потеря американского судна, направлявшегося из этого порта в
Чарльстон, США, недалеко от Нидлс. Все, кто был на борту, кроме
Капитана и второго помощника, погибли. Шторм был одним из сильнейших, когда-либо виденных на этом побережье.
"

"Худший известно, на этом берегу!" эякулирует Мистер Keepum, его злая
глаза постоянно устремлены к Марии. "Один из кораблей Трумана" Мистер сопли
добавляет. - Невезучий парень этот Трумен - он потерял второй корабль.

"Кстати, - отвечает Кипам, как будто его только что осенила мысль.
"ваш старый друг, Том Свиггс, был суперкарго, клерком или кем там еще
назовем это "на борту того корабля", а?

Именно плут может наиболее естественно изобразить удивление и сожаление, когда
это соответствует его целям, и мистер Снивел хорошо сведущ в этом искусстве.
"Верно!" - говорит он, - "поскольку я христианин. Что ж, я сделал из него мужчину - я
не жалею об этом, потому что он мне всегда нравился - и вот бедняге пришел конец
, а? Повернувшись к Макартуру, он довольно беззаботно добавляет: "Вы
знаете что-нибудь о нем? Старик неподвижно сидит рядом со своей дочерью,
изменения в выражении лица которой обнаруживают внутренние эмоции, которые
волнуют ее грудь. Ее глаза наполняются слезами; она обменивается вопросительными взглядами
сначала с Кипамом, затем со Снивелом; затем ее осеняет мысль
что она получила письмо от Тома, в котором излагаются его перспективы, и
его намерение вернуться на вышеназванном корабле. Это было очень естественно
то, что новости, столь искусно сфабрикованные и раскрытые с такой очевидной
правдивостью, должны были произвести глубокое впечатление на
ничего не подозревающая девушка. Действительно, ей стоило некоторых усилий выстоять
под ним. Выражения горя, которые она с трудом подавила бы перед врагом.
они овладевают ею - и прежде, чем они уходят, чаша переливается через край, и
она в изнеможении опускается на диван.

"Вот! пока все идет хорошо. Теперь у вас есть другой способ одержать
победу", - шепчет мистер Снивел на ухо своему другу Кипаму; и
два джентльмена выходят на улицу.




ГЛАВА XXXVI.

В КОТОРОЙ ЗАКОН РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК СЛУЖАЩИЙ НИЗМЕННЫМ ЦЕЛЯМ.


Мария провела несчастливую ночь. Надежды и страхи рушатся в
утро, которое не приносит ничего, что могло бы облегчить ее тревогу за отсутствующего
одного; и мистер Снивел принял меры предосторожности, чтобы новости о
пропавшем корабле попали в газеты.

И в то время как наш город, кажется, находится в состоянии всеобщего возбуждения; в то время как
огромные плакаты на каждом углу улицы сообщают удивленному незнакомцу, что
мощный Съезд (под председательством достопочтенного С. Снивела) за роспуск
профсоюз вскоре будет ликвидирован; в то время как наш политический мир взвалил
Профсоюз на свои плечи и угрожает бросить его в ближайшую
канава; в то время как наши улицы кишат длинными, худыми и с очень волосатыми лицами
делегаты (все жаждущие войны и отделения), которые притащились
в город, чтобы пить без конца виски и говорить всевозможные глупости
ожидается, что их дикие и полуцивилизованные избиратели будут
аплодировать; в то время как наши более материальные и консервативные граждане думают
какими ослами мы себя выставляем; в то время как военный корабль, который мы построили, чтобы сражаться
с остальным Союзом, лежит уродливой глыбой в гавани и "не пойдет
за стойкой бара;"в то время как "обувная фабрика", которую мы создали для поставок
ниггерство с подошвами исчезает из-за нехватки энергии и способности управлять им.
в то время как некоторые из наших не рабовладельческих, но наиболее активных сторонников отделения
торговцы, всерьез продвигаются к великому проекту создания
"ЮЖНОГО СВЕЧНОГО ЗАВОДА" - вещи, столь необходимой в "северной части страны";
в то время как наши более серьезные государственные деятели (которые не выводят государство из Союза
достаточно быстро для невежественного сброда, у которого нет ничего, кроме своей глупости в
stake) обдумывают политику расходования пятисот тысяч
долларов на строительство другого военного корабля - такого, который "пройдет через
бар;" и в то время как любопытно написанные письма от генералов Коммандера и
Кватлбама, предлагающие ввести свои союзные силы в бой - чтобы
уничтожить эту конфедерацию одним махом, когда потребуется, публикуются
опубликовано, к великой радости всего сепаратистского мира; в то время как селитра,
палаши и мушкеты, сделанные для нас янки для борьбы с янки,
и в молотках которых было обнаружено дерево вместо кремня,
(и какой трюк янки, как мы сказали, был точно таким же, как у янки) являются
пользуется большим спросом - и у нескольких наших мафиозных политиков, которые все "керны".
из полков, которые никогда не собираются, убедительно доказывают нашу необходимость
держать бойца в Конгрессе; в то время как, мы утверждаем, многие из наших первых
и самых известных семей потопили ассамблеи Святой Сесилии в
более важный вопрос о том, какой порядок правления лучше всего подойдет
- в случае нашего счастливого выхода из Союза! - нашему утонченному
и очень требовательному состоянию общества; - будь то Империя или монархия,
и стоит ли нам основать Quattlebum или Commander
dynasty?--будь то семья Бандл или семья Джангл (оба сражаются
семьи) займут место ближе всего к трону; какого рода ордена будут
вручаться, кто их получит и какого цвета ливреи лучше всего подойдут
нам (все эти серьезные вопросы угрожают нам очень
обширная война семей)?--в то время как все эти важные дела повергают нас в
море неприятностей, в лавку старого антиквара заходит некий
подозрительного вида субъект в зеленых очках.

"Мистер Хардскрэббл!" - говорит мужчина, кланяясь и неторопливо присаживаясь.
на ветхий диван. Мистер Макартур отвечает на его приветствие.,
с минуту с сомнением рассматривает его, затем возобновляет свою возню и
расчесывает.

Маленькая, худощавая фигура; несколько потертое сукно, в которое она закутана
; хорошо загорелые и очень резкие черты лица; прямой,
темно-седые волосы и рассеянные манеры мистера Хардскрэббла могли бы, с точки зрения
непосвященных, привести к тому, что его приняли бы за священника из "сельской местности"
методистской деноминации.

"Мистер Хардскрэббл? Мистер Хардскрэббл? Мистер Хардскрэббл?" - размышляет
Антиквар, мудро склонив голову набок: "Шериф, поскольку я мужчина в возрасте
лет!"

Мистер Хардскрэббл утешает глаза очками и,
рассеянно окинув взглядом маленький магазинчик, как бы для того, чтобы составить опись его содержимого
, достает из нагрудного кармана бумагу, содержащую весьма зловещие
печати и каракули.

"Мне неохота заниматься подобными вещами с таким стариком, как вы", - сказал мистер
Хардскрэббл снисходит до того, чтобы сказать резким, скрипучим голосом: "Но я должен
подчиняться требованиям моей должности". Здесь он начинает читать газету
дрожащему старику, который, поправив свои очки с широкой дужкой
и противопоставив их очкам мистера Хардскрэббла,
говорит, что, по его мнению, в нем содержится великое множество бесполезных перепросмотров.

Мистер Хардскрэббл, его глаза жадно всматриваются сквозь очки, а его
нижняя челюсть отвисает, обнажая внутреннюю область рта, отвечает
со словами: "Умф". Старый антиквар никогда не было раньше, призвал к
изучить документ, чтобы смутить его ум. Не довольствовался
сдача его собственность, он требует его тело в придачу-все в
масть Keepum. Он делает несколько движений, чтобы пойти показать его своей
дочери; но это, по мнению мистера Хардскрэбла, вряд ли того стоит. "Я
сочувствую вам, зная, насколько бережливым вы были всю жизнь.
Список ваших достижений - если он у вас есть - избавит вас от многих хлопот. Я
боюсь (мистер Хардскрэббл отрабатывает свой фунт), что мои расходы вряд ли окупятся из
них ".

"В них целое состояние ... Если любовь к былым вещам..." Старик
колеблется и печально качает головой.

"Раньше! - вещь, которая выморит нашу профессию".

"Немного времени, чтобы развернуться, ты знаешь. Вот мой запас униформы".

- Ну... я... знаю, - растягивая слова, отвечает мистер Хардскрэбл, - но я должен
запереть двуколки. Да, я должен запереть вас и продать, если только вы не
выкупить до дня распродажи; я полагаю, этого вы сделать не можете?"

И пока старик, пошатываясь, идет в маленькую заднюю гостиную и, давая
волю своим эмоциям, бросается на грудь своей любящей дочери,
тем, кому мистер Хардскрэббл рассказывает о своих проблемах, мистер Хардскрэббл закрывает свою лавку диковинок на замки и засовы
. Покончив с этим важным делом, он уводит старика
и дает ему приют в старой тюрьме.




ГЛАВА XXXVII.

КОРОТКАЯ ГЛАВА ОБ ОБЫЧНЫХ СОБЫТИЯХ.


Противостоять злобе неумолимых врагов - это одновременно дар
и щит благородной натуры. И здесь будет достаточно сказать,
что Мария несла бремя своих бед с силой духа и покорностью,
веря в Того, Кто исправляет обиженных, в то, что он будет ее избавителем. Что произошло
, когда она увидела, как уводят ее престарелого отца, заключенного; какие мысли
вторглись в разум этого отца, когда тюремный засов заскрежетал у него над ухом, и
он оказался отрезанным от всего, что было дорого ему на протяжении всей жизни,
уважение к чувствам читателя запрещает нам пересказывать здесь.

Умная от природы, Мария, внимательно изучая книги,
приобрела некоторые знания о мире. Она также не была полностью невежественна в
эти искусств проектировании мужчины называют их помощь при поиске эффект
разорение неосторожных женщин. Укрепившись таким образом, она воображала, что видит в
истории о пропавшем корабле заговор против себя, в то время как преследование
ее отца было лишь средством для достижения цели. Разрываясь между надеждой
и страхом - надеждой, что ее возлюбленный все еще жив, и что с его
возвращением ее день станет светлее - страхом, что сообщение может быть основано на правде
, она готовится к борьбе. Она прекрасно знала, что
сдаться в отчаянии - довериться холодной благотворительности занятого
мир, только ускорил бы ее падение. Действительно, она уже
почувствовала, насколько холодны и как далеки друг от друга границы, отделяющие наших богатых
от наших бедных.

В маленькой задней гостиной, пока пощадил Марии, и в нем она может теперь быть
видно, курсирующих по ее иглой, ранняя и поздняя. Это единственное оставшееся у нее средство
помочь родителю, с которым ее так безжалостно разлучили.
Надеюсь, опасаясь, светлых и темных завтра, желающих работать и
подожди, вот она сидит. Несколько дней проходят, и шансы, и концы
Маленький антикварный магазинчик, похожий на "рубашки" галантного Фремонта, которого
у нас угнетали, а бедные, и принялась льстить, когда герой,
опубликован в разделе "Продажа шерифа". Надежды, увы! не приносит никакой
утешение Мария. Время идет, месячная арендная плата не выплачивается, ее отец
тоскует и тонет в заключении, а ее иголка признана неадекватной для
выполненной задачи. Необходимость требует, и она расстается с одним за другим
немногими дорогими ей памятными вещами из прошлого, чтобы спасти престарелого отца
от голодной смерти.

"Заключенный" уведомил, что он воспользуется преимуществами закона
закон, обычно называемый "законом о помощи бедным должникам". Но прежде чем
он может получить это благо, должно пройти десять дней. Великодушный человек
законодатели, без сомнения, имели благие намерения, когда разрабатывали этот закон, но
его положения настолько сложны, что любой джентльмен-юрист может превратить его в
очень удобное средство подавления. И в обществе, где законы не
у всего свое начало в страсти мужчин, но и сделаны, чтобы служить
популярные предрассудки, где качество полученных правосудия зависит от
положение и настроения того, кто ее ищет,--слабым нет
шансы против сильных мира сего.

Множество уведомлений, ссылок и расписаний, необходимых для
освободить "бедного должника" (для этих суетливых чиновников должны быть
платная), Мария находит делая тяжелый стекать по ее тощего кошелька.

Суд заседает, и по прошествии десяти дней старика
двое чиновников с длинными жезлами приводят в "открытое судебное заседание",
и лица, выглядящие так, словно их тщательно замариновали в крепких напитках
. "Конечно, теперь они освободят меня - я не могу дать им больше - я
стар и немощен - у них есть все - и моя дочь!" он размышляет про себя
. Ах, он мало знает, насколько ненадежной вещью является закон.

Судья занимается делом, в котором две очень хорошие старые семьи
оспаривают кровь и кости маленькой девочки-"черномазой".
Обладание этим беспомощным рабом, Судьей (он сидит с непринужденным достоинством)
вполне естественно, что оно имеет первостепенное значение по сравнению с
свободой "бедного должника". Он не может слушать историю о
лишениях - именно этого добивался Кипам - сегодня и завтра.
заседание суда откладывается на шесть месяцев.

Антиквара отправляют обратно в камеру. Никому в Суде нет до него дела.
никому нет дела до боли в его сердце, вызванной его освобождением
облегчила бы бремя; печали этой одинокой девушки известны только ей самой
и Тому, кому она доверяет. Она, тем не менее, ищет старика
в его тюрьме и там утешает его, как может.

Еще пять дней, и "заключенный" предстает перед комиссаром
для особого освобождения под залог, который является не менее важной персоной, чем розоволицый секретарь
заседание Суда только что закрыто. И здесь мы не можем удержаться от того, чтобы сказать, что
какой бы презренной ни была преследуемая цель, какой бы беспочвенной ни была просьба,
каким бы враждебным общему человечеству ни был дух акции, есть
всегда можно найти какого-нибудь джентльмена-юриста, верного низменным инстинктам
профессии, готового поддаться побуждениям своего клиента. И в
данном случае хитрый Кипам находит превосходный инструмент для
достижения своих целей в лице некоего Питера Кримптона, несколько блеклого и довольно
сомнительной репутации представителя ученой профессии. О Кримптоне говорят,
что он искусен в ведении дел, где требуется угнетение, а не правосудие
, и что его нынешний клиент составляет большую половину его практики
.

И в то же время Мария, слишком чувствительная, чтобы противостоять взглядам грубой толпы,
без паузы, молчание и беспокойство, слушая один момент и, надеюсь, что
далее увидите ее старый отец восстановил ее словам, ловкие Crimpton повышается
возразить на "график". С целью обоснования своих возражений
он предлагает допросить заключенного. Не имея альтернативы,
комиссар удовлетворяет просьбу.

Старый Антиквар составил свой распорядок дня с помощью добросердечного тюремщика
в качестве своих вещей он добавил: "Необходимо носить одежду". Это
было все, что у него было. Как доблестный Фремонт, когда он предложил сложить свои полномочия.
рубашки своему рыцарственному кредитору, он не мог дать их больше. Задано несколько
вопросов; старик отвечает на них с детской простотой,
затем садится, его дрожащие пальцы запускаются в бороду. Мистер
Кримптон предъявляет свой документ, излагает свои возражения и просит
разрешения подать их, чтобы дело могло быть рассмотрено присяжными с
"Особым поручительством".

Разрешение получено. Читатель не преминет узнать цель
этой процедуры. Кипам надеется продолжить жизнь старика в тюрьме, чтобы
ему удалось сломить гордый дух его дочери.

Уполномоченный внимательно выслушивает зачитывание возражений.
В первом говорится, что у мистера Макартура есть золотые часы;[7] во втором,
что у него есть ценная нагрудная булавка, которую, как говорят, носил лорд Макартур.
Корнуоллис; и третье, что у него есть череп Йорика. Все это,
С сожалением должен сообщить мистер Кримптон, не включено в список, что
фактически представляет собой мошенничество. Невозмутимый комиссар кланяется; собравшиеся
толпа смотрит невозмутимо; но старик качает головой и слушает. Он
удивлен, узнав, что его обвиняют в мошенничестве; но закон не дает ему права
сила, чтобы показать свою собственную невиновность. Судья, руководивший сессиями, был компетентен
решить поднятый сейчас вопрос и не допустить возврата к нему
к "специальному жюри присяжных", что дало мстительному истцу возможность
пытать свою немощную жертву. Если бы он только послушал рассказ старика
о бедности, он, возможно, спас бы сердце этой несчастной девушки от многих
горьких мук.

[Сноска 7: Наши читатели из Чарльстона узнают приведенный здесь случай
описан без каких-либо дополнительных пояснений.]

Ходатайство удовлетворено, назначен день - должно пройти десять дней - для
слушание дела перед комиссаром по "Специальному освобождению под залог" и его специальным жюри присяжных.
Розоволицый чиновник, будучи веселым и несколько покладистым человеком.
ему, должно быть, необходимо проветрить свое здоровье в деревне. Что такое
свобода белого бедняка у нас? Наш губернатор, которого мы чрезвычайно уважаем
мудрый, сказал, что было бы лучше, если бы все наши бедняки были порабощены, и это
мнение пользуется большой поддержкой у наших первых семей. Достойные
Комиссар, в дополнение к заботе о своем здоровье, как ожидается,
сделать любое количество речей, полных ветра и войны, чтобы несколько недавно
так называемые съезды по отделению. Он найдет время (будучи генералом из
вежливости), чтобы провести смотр ополчения на севере страны, а также правых и левых
дивизий армии Южной Каролины. Он будет чествовали некоторые
самых выдающихся наших генералов, и лекция перед народом
Бофорта (очень шумный город сорок два жителей, всех героев), с
кому он будет доказывать необходимость нашего государства, обеспечивая себя с
независимый паровой флот.

Старого антиквара отправляют обратно в тюрьму - дожидаться наступающего дня.
Мария, почти задыхаясь от волнения, подбегает к нему, когда он, пошатываясь, подходит
вне суда, опережая официального представителя, кладет дрожащую руку на
его руку и вопросительно смотрит ему в лицо. "О! мой отец, мой
отец! - освобожден? освобожден?" она спрашивает, с дрожащими губами и
пульсирует сердце. Вымученная улыбка появляется на его изможденном лице, он смотрит
вверх, печально качает головой и, нежно похлопав ее
по плечу, обвивает руками ее шею и целует. Этот
немой призыв, это меланхоличное свидетельство его печалей, отдается в ее ушах болезненным звоном
ответ: "Значит, ты не волен пойти со мной? О, отец,
отец!" и она заламывает руки и дает волю слезам.

"Придет время, дочь моя, когда мой Судья услышит меня - рассудит
меня правильно. Мое время скоро придет..." И здесь старик делает паузу, и
захлебывается от своих эмоций. Мария отвечает на поцелуй старика и, будучи
довольна тем, что он все еще в руках своих угнетателей, приступает к делу
подбадривая его упавший дух. "Не думай обо мне, отец", - говорит она.
"не думай обо мне! Давай положимся на Того, Кто может сократить
дни нашей скорби". Она берет старика за руку, и как один
которая забыла бы о своих собственных проблемах в своем стремлении помочь другому,
поддерживает его на обратном пути в тюрьму.

Уже полдень. Она стоит перед тюремными воротами, поглядывая то на
безмятежное небо, то на холодные, хмурые стены, то снова на старое здание,
словно размышляя о томительных часах, которые ему предстоит провести в нем. "Не надо
роптать - наберитесь решимости, и все будет хорошо!" Наличие
сказал это с уверенностью в себе, она разводит руками
про старика за шею, прижимает к груди, целует и целует
его морщинистую щеку, затем тепло сжимает его руку в своей. "Забудь
тех, кто преследует тебя, ибо это хорошо. Взгляни выше, отец, на Того, кто
обуздывает ветры, кто присматривает за слабыми и дарует победу
правым! Она замолкает, поскольку старик молча держит ее за руку. "Это
жизнь, в лучшем случае, всего лишь временное пребывание; полная надежд и страхов, которые,
как мечта солдата, уходят, когда битва заканчивается ". И снова она
нежно пожимает ему руку, шепчет печальное "До свидания", смотрит ему вслед, в
тишине, когда он исчезает из виду, затем в слезах отворачивается и ищет свой дом.В её заботе о старике есть что-то такое чистое, такое искреннее
что это кажется скорее небесным, чем земным.