Фрагмент повести "Сентиментальная сюита"
Милый Саша, здравствуй!
Ты написал мне доброе письмо — спасибо. Я хорошо тебя понимаю, Саша, и мне не хотелось бы причинить тебе боль своими словами — но мы сошли с ума! В нашем возрасте это случается. Второй переходный. Когда кажется, что можно изменить свою жизнь в лучшую сторону, что есть возможность испытать счастье, что теперь ты уже достаточно возмужал, а впереди еще много времени. Но это иллюзия. То, что упущено в молодости, возвратить нельзя. Мы с тобой будто играем в прятки — и боимся в этом сознаться. Стоит однажды прямо посмотреть правде в глаза — и увидишь вещи такими, какие они есть в действительности, не через розовые очки нашего чувства.
Получила вчера письмо от дочери с фотоснимками. У моей внучки круглая головенка, маленькие ушки и любопытные пуговки-глаза. По-моему, она копия дочери в детстве. Мне импонирует, что ее муж рассудителен и солиден, хотя старше ненамного. Вероятно потому, что он ощущает себя главой семейства, и ответственность делает его серьезнее.
Не помню, писала тебе или нет, что у нас есть машина. Муж уделяет ей гораздо больше времени, чем мне. Можно ли ревновать мужа к машине? Оказывается, да! Он пропадает в гараже по субботам и воскресеньям. А то поднимется ни свет ни заря и отправляется на вещевой рынок за какими-нибудь дефицитными запчастями. Когда я вернулась, у меня было такое ощущение, что моего отсутствия в доме не заметили. И это меня задело.
Хотя, думается, он что-то чувствует, однако наподобие страуса зарывает голову в песок: вдруг да пронесет? Или ему уже на самом деле безразлично, есть я или нет? В любом случае я бесконечно виновата: перед ним, перед собой, перед сыном. Чувство вины преследует постоянно, а угрызения совести делаются порой настолько мучительными, что я едва удерживаюсь от того, чтобы признаться во всех смертных грехах. Но чем это закончится? Я оскорблю чудесного человека, который добр ко мне и по-своему меня любил. А годами налаживаемая жизнь развалится, как карточный домик.
На это я не способна, Саша!
Моя жизнь по приезде пошла по выверенному кругу. Дом — работа, работа — дом... Мой сын на третьем курсе архитектурного факультета. У мальчика трудный возраст, ему двадцать лет. И хотя характер у него вполне сложился, нельзя чтобы он перестал уважать меня. Боже мой, что я говорю! Разве настоящая любовь — это плохо?!
Однако, я — мать, и не могу себе позволить пасть в его глазах, разбить его представление обо мне, о женщинах вообще. Он сейчас изо всех сил стремится к самостоятельности. Я полагаюсь на него, на его рассудительность. Если человек к двадцати годам не умеет отвечать за свои поступки, что из него выйдет в дальнейшем? Конечно, когда есть мама с папой, это хорошо. Но жизнь не медовый пряник, не праздник. Она не всегда гладит по головке — чаще бьет. Надо готовить его к этому.
На работе у меня, в общем, нормально. Хожу по своим вызовам. Выслушиваю, выстукиваю, принимаю исповеди. И стараюсь не навредить — первая заповедь эскулапа. У нас очень жаркие дни. На небе ни облачка, солнце палит с утра и до вечера. И ночью нет прохлады. К тому же комары одолели. Откуда? Ведь июль месяц кончается! Слышала, что они заводятся теперь в городских коммуникациях. Природа-то на выдумку хитрее человека.
Да, я болтаю, потому что хочу оттянуть объяснение... Я люблю тебя, мой дорогой, мой единственный в мире человек! Но я не могу, не могу себе позволить разрушить жизнь и мужа, и сына! Я не смогу себе этого простить никогда.
Раньше мне казалось, что ради любви я способна на все. Способна бросить городской комфорт, налаженный быт, привычного мужа. В действительности все иначе. Я слабая женщина, которая признается в своей слабости и умоляет ее простить. И перед тобой и перед своей любовью я тоже виновата. Я не героиня, Саша, а обыкновенная баба. Я — как все.
Не презирай меня, будь снисходителен, родной мой! Мое сердце и моя душа — твои.
После всего я не имею права на твое внимание. Если ты никогда не напишешь мне ни единой строчки — будешь безусловно прав. Но не лишай меня своих писем. Пиши хоть изредка, хоть по несколько строк. Просто, что жив-здоров. Я пойму и почувствую все, что с тобой за это время произошло.
На этом нужно поставить точку — а рука не поднимается. Мне плохо, Сашенька, и очень больно. Прости, любимый...
Алла.