АНСЕЛЬМ И ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ АРГУМЕНТ
Брайан Дэвис
Иммануил Кант (1724–1804) утверждал, что существует только три возможных
способа доказать существование Бога посредством «спекулятивного разума». 1 Он назвал один из них. из них «онтологическое доказательство», и часто говорят, что оно (или «онтологический аргумент», как его сейчас обычно называют) было впервые выдвинуто Ансельмом во 2-3 главах его «Прослогиона». Собрание сочинений Ансельма занимает много страниц, но ничто из написанного им не привлекло столько внимания, как эти короткие тексты. Но о чем он в них говорил? И как нам оценить его рассуждения? На эти вопросы были даны ошеломляющие ответы 2. Здесь я стремлюсь лишь представить
краткое введение в рассуждения Прослогиона 2 и 3 вместе с некоторыми предварительными предложениями относительно того, как мы могли бы над этим поразмышлять.
Вера, разум и Прослогион
Сочинения Ансельма не являются тем, что некоторые считают типичными
философскими произведениями. Философы, конечно, не могут избежать высказывания с
той или иной точки зрения, но они часто создают впечатление, что стремятся следовать только «куда, куда ведет разум», и побуждают нас предполагать, что у них нет для начала серьезных убеждений, особенно религиозных. те. Ансельм, однако, редко делает это. Почти все его сочинения представлены как работы преданного христианина, как и
в случае с Прослогионом. Этот текст задуман как религиозный трактат от начала до конца. Он даже написано в форме молитвы. Его первая глава ясно задает тон, взывая к Божественной помощи. «Приди же, Господь мой Бог, - говорит Ансельм, - научи мое сердце, где и как искать Тебя, где и как найти Тебя» Язык, полный намеков на Библию, Ансельм сокрушается по поводу того, что он не видит Бога, но живет как падший потомок Адама, и умоляет Бога открыть Себя ему. По мнению Ансельма, мы не сможем найти Бога, если Бог не поможет нам это сделать. Таким образом, Прослогион 1 заканчивается заявлением Ансельма, что его цель в дальнейшем - понять Бога с позиции веры. "Я не пытаюсь, Господи, достичь Твоих высоких высот, потому что мое понимание ни в чем не равно этому. Но я желаю хоть немного понять Твою истину, ту истину, в которую верит и которую любит мое сердце. Ибо я не стремлюсь понять, чтобы поверить; но я верю, чтобы понять. Ибо я также верю в то , что « если я не поверю, я не пойму».
Это не обычное философское произведение, и к нему не следует относиться как к таковому. В «Fides Quaerens Intellectum» (1931) Барт настаивает на том, что « Прослогион» Ансельма - это не что иное, как попытка сформулировать, что означает вера в Бога на основе христианской веры. В частности, говорит Барт, дело не в том, чтобы оправдать веру в существование Бога в зале суда. Однако, несмотря на все, что он говорит о важности веры, Ансельм явно считает, что некоторые религиозные убеждения, включая веру в существование Бога, можно защищать посредством того, что мы можем признать философским способом. Этот факт очевиден из его Монологиона, который Ансельм предлагает как трактат о существовании и сущности Бога, не апеллирующий к авторитету Священного Писания. А Монологион и Прослогион следует читать как взаимодополняющие произведения. Ансельм написал «Прослогион» только потому, что обнаружил, что в «Монологионе» раздражающе не хватает чего-то, что могло бы соединить его части воедино. Он описывает его как «состоящий из связанной цепочки множества аргументов» и говорит: «Я начал задаваться вопросом, возможно ли найти один единственный аргумент», так что для его доказательства не требуется ничего другого, кроме него самого, и этого одного было бы достаточно, чтобы доказать, что Бог действительно существует, что Он есть высшее благо, не нуждающееся ни в чем другом, и Он есть Тот, в Ком все вещи нуждаются для своего существования и благополучия, а
также чтобы доказать все, во что мы верим о Божественном Существе.5
То, что Ансельм описывает как найденное здесь, он полагал, что нашел,
размышляя над идеей о том, что Бог - это «нечто, кроме чего ничего большего нельзя помыслить» (aliquid quo maius nihil cogitari potest). Эта формула появляется в начале Прослогиона 2 и доминирует в обсуждении до конца произведения.
Прослогион 2
Ансельм начинает Прослогион 2 с вызова только что отмеченной формулы. «Мы
верим, - говорит он, - что Ты [Бог] - нечто большее, чем можно помыслить». Поскольку Библия никогда прямо не говорит о Боге как о чем-то, больше чего нельзя помыслить,
можно задаться вопросом, почему Ансельм так поступает. Причина может заключаться в том , что его способ обращения к Богу имеет параллели у небиблейских авторов до Ансельма. Св. Августин, например, говорит, что Бог есть нечто quo esse aut cogitari melius nihil possit («лучше которого невозможно быть или мыслиться»). Однако откуда бы Ансельм ни взял свою формулу , ясно, что он не истолковывает ее как принятие Бога как чего-то, больше чего на самом деле нет ничего . Ансельм говорит, что ничто не может быть более великим, чем Бог, и что утверждать , что что-то может быть больше, чем Бог, - значит утверждать то, что по своей сути абсурдно. И именно на этой основе он развивает свое дальнейшее дело. В Псалмах 15 и 53 мы читаем о «безумце», который «сказал в сердце своем: нет Бога». Может быть, этот глупец прав? Ответ Ансельма : «Нет». Почему так? Потому что, думает Ансельм, когда глупец говорит о чем-то, больше чего нельзя помыслить, он может понять произносимые слова. Итак, «глупец понимает то, что слышит, и то, что он понимает, находится в его уме, даже если он не понимает, что это существует на самом деле». Ансельм говорит: «Одно дело - существовать как объект в уме, и совсем другое - понимать, что этот объект действительно существует». Я могу что-то иметь в виду, хотя в реальности нет ничего, что ему соответствовало бы. Или, как, например, выразил это Ансельм: «Когда художник заранее планирует то, что он собирается исполнить, он имеет [картину] в своем уме, но он еще не думает, что она действительно существует, потому что он еще не сделал это."
И все же, рассуждает Ансельм, Бог не может быть не более чем идеей в чьем-то сознании. Учитывая, что Бог - это то , больше чего нельзя мыслить, Он должен существовать не только в уме (in intellectu), но и в реальности . «Si enim vel in Solo intellectu est potest cogitari esse et in re quod maius est». Есть два возможных способа перевода этого фрагмента с латыни. Для начала мы могли бы передать это следующим образом: «Ибо, если это только в уме, то можно думать, что оно существует и в реальности, что еще больше». Если мы переведем это предложение таким образом, Ансельм, по-видимому, скажет, что нечто, больше чего нельзя помыслить, не может существовать только в уме или понимании, поскольку существование в реальности значительнее, чем существование только в уме или понимании. Другими словами, его аргументы, казалось бы, таковы:
1. Бог есть нечто большее, чем что-то большее, чем можно помыслить.
2. Бог существует в уме, поскольку даже глупец может думать (иметь в виду) нечто, больше чего нельзя помыслить. 3
. Но Бог не может быть только в уме, поскольку быть в действительности значительнее , чем быть только в уме, и поскольку Бог есть нечто, больше чего нельзя помыслить.
Однако фразу «Si enim vel in Solo intellectu est potest cogitari esse et in re quod maius est » можно также перевести как «Ибо если это только в уме, то то, что больше, можно помыслить как существующее в реальности». То, что Ансельм намеревался передать, он не обязательно понимает на общий оценочный контраст между вещами, существующими только в уме , и вещами как в уме, так и в реальности. Он не говорит явно, что всегда лучше быть в реальности, чем быть только в интеллекте. Скорее, он мог бы лишь предположить, что (а) мы можем думать о чем-то большем, чем то, что существует только в уме, и (б) что, исходя из предположения, что Бог есть нечто, больше чего нельзя мыслить, Бог не может существовать только в уме, потому что можно помыслить нечто реальное (in re) и большее, чем оно. Другими словами, его аргументы могли бы выглядеть так:
1. Бог есть нечто, больше чего нельзя помыслить.
2. Бог существует в уме, поскольку даже Глупец может думать (иметь в
виду) нечто, больше чего нельзя помыслить.
3. Но мы можем думать о чем-то большем, чем то, что существует только в уме.
4. Итак, то, больше чего нельзя помыслить, не может существовать только в уме.
Какой перевод Ансельма нам следует предпочесть? Было бы хорошо, если бы сам Ансельм помог нам здесь и развил мысль в рассматриваемом предложении. Однако в Прослогионе 2 он этого не делает. Он просто завершает свою работу настойчивым повторением утверждения, что нечто, существующее только в уме, не может
быть тем, больше чего нельзя помыслить. «Если же, - говорит он, - то, больше чего нельзя помыслить, существует только в уме, то то, больше чего нельзя помыслить, есть то, больше чего можно помыслить. Но это, очевидно, невозможно. Поэтому совершенно не подлежит сомнению, что нечто, больше чего нельзя помыслить, существует и в уме, и в действительности". Тем не менее, Ансельм, похоже, в целом верил, что бытие в реальности и величие каким-то образом идут рука об руку или предполагают друг друга 9.
Таким образом, Прослогион 2 вполне может просить нас предположить, что Бог не может быть только в уме, поскольку быть в реальности значительнее, чем быть быть только в уме. Однако стоит отметить, что, развивая рассуждения Прослогиона 2 в другой работе, Ансельм не подчеркивает идею о том, что лучше быть in re, чем быть только in intellectu. Вместо этого он объясняет, как можно думать, что существует нечто большее,
чем то, что существует только в уме. Я имею в виду здесь текст, известный как Quid Ad Haec Respondeat Editor Ipsius Libelli (Ответ автора рассматриваемой книги на вышеизложенное) – ответ Ансельма на критику его аргумента Прослогиона в пользу существования Бога, исходящую от Гаунило, монаха аббатства Мармутье.10 Здесь Ансельм утверждает, что нечто, больше чего нельзя помыслить (в отличие от того, что существует только in intellectu), «не может быть помыслено иначе как безначальное», в то время как «все, что можно помыслить, как существующее и не существующее на самом деле, можно рассматривать как имеющее начало существования», так что «то, больше чего нельзя мыслить» , не может мыслиться как существующее и в то же время не
существовать на самом деле». 11
В своем ответе Гаунило Ансельм также утверждает: большее, что можно помыслить, должно существовать, целое и целостное, во все времена и во всех местах, и (б) то, что могло бы существовать или не существовать, не является чем-то, кроме чего
нельзя мыслить ничего большего.12 Позже мы вернемся к Ансельмову ответу
Гаунило и на ответ Гаунило Ансельму, но даже из того, что я только что отметил, должно быть ясно, что Ансельм должен был в значительной степени заботиться о различении между (а) тем, что есть только в уме, и (б) тем, больше чего нельзя помыслить, потому что он считал, что последнее, в отличие от первого, должно быть без начала, должно быть цельным и целым во все времена и в любом месте, и не может не существовать.
Прослогион 3
Однако что-то может существовать как в уме, так и в реальности, не будучи
тем, чем Ансельм считал Бога. Мой кот именно таков. Я могу составить о нем концепцию (я могу придумать что-то, соответствующее его описанию, как художник может думать о несуществующем произведении искусства). Но он существует и в реальности. Хотя я и люблю его, однако вряд ли могу назвать его божественным. Почему так? Одна из причин (среди многих) заключается в том, что он не всегда существовал и однажды исчезнет. Однако те, кто верят в Бога, традиционно не считали Его похожим на моего кота в
этом отношении. Они приняли Его как нечто, чье существование является предельным, высшим и принадлежащим ему по природе. И Ансельм, кажется, очень хорошо осознает этот факт, когда он переходит к Прослогиону 3, ибо здесь (предвидя, как он будет позже аргументировать в своем ответе Гаунило) он утверждает, что нечто, больше чего нельзя мыслить, должно быть чем-то, о чем нельзя даже думать, что его не существует.
Некоторые люди считают, что Прослогион 3 представляет собой отдельный аргумент в пользу существования Бога, который следует отличать от того, что мы находим в Прослогионе 2.13. Однако в Прослогионе 3 Ансельм, кажется, только дополняет то, что он утверждает в предыдущей главе. Там он стремился объяснить, почему нечто, превосходящее что-то большее, нельзя помыслить, не может просто существовать в уме. В Прослогионе 3 он , похоже, намеревается добавить нечто большее, чем нечто большее. можно мыслить не просто в реальности, а так, что (помимо
бытия в реальности) оно не может не существовать. В выражениях, предполагающих, что рассуждения Прослогиона 2 просто продвигаются дальше, Ансельм начинает Прослогион 3 словами: «И, конечно же, это Существо настолько реально существует, что нельзя даже подумать, что оно не существует». Ансельм пытается обосновать этот вывод посредством следующего аргумента:
1. Мы можем думать о чем-то существующем, чего нельзя мыслить не существующим.
2. Такая вещь была бы больше, чем то, что, как можно думать, не существует.
3. Итак, то, больше чего нельзя помыслить, не может быть чем-то, что можно считать не существующим.
4. Таким образом, нельзя думать, что нечто большее, чем нечто большее,
не существует.
Или, говоря словами самого Ансельма: «Ибо можно думать, что существует нечто такое, чего нельзя думать, что не существует, и это больше, чем то, что можно думать, что не существует». Следовательно, если то, больше чего нельзя помыслить, можно считать не существующим, то то, больше чего нельзя помыслить, не то же самое, что то,
больше чего нельзя помыслить, что абсурдно. То, больше чего нельзя помыслить, существует настолько истинно, что нельзя даже помыслить, что оно не существует".
Ансельм и Гаунило
Многие считали аргументы Прослогиона 2 и 3 плохими. Ярким примером является Гаунило. По его мнению, Ансельм ошибается, потому что (а) мы не должны думать о Боге как о существе в уме или понимании, и (б) доводы Ансельма о существовании Бога влекут за собой невероятные последствия. Гаунило оспаривает утверждение о том, что то, больше чего нельзя помыслить, находится в понимании, настаивая на непостижимости
того, больше чего нельзя помыслить. Его основная мысль такова: мы не понимаем, что
такое Бог (или то, больше чего нельзя помыслить), поэтому Бога (или того, больше чего нельзя помыслить) нет в понимании. Он пишет: «Я так мало могу думать или удерживать в уме это существо (то, что больше всех других, о которых можно подумать, и которое, как сказано [т. е. Ансельмом], не может быть никем иным, как Самим Богом». ) с точки зрения объекта, известного мне либо по виду, либо по роду, как я могу думать о
Самом Боге. . . Ибо я не знаю самой реальности и не могу составить идею из каких-то других подобных ей вещей, поскольку, как вы [то есть Ансельм] сами говорите, она такова, что ничто не может быть похоже на нее.14 По мнению Гаунило, «нечто, больше чего нельзя помыслить» - это не что иное, как «словесная формула», строка слов, которая не может служить основой для доказательства. существования Бога.
Вторая главная критика Ансельма со стороны Гаунило содержится в следующем (часто цитируемом) отрывке:
Говорят, что где-то в океане есть остров, который из-затрудности (или, скорее, невозможности) найти то, чего не существует, некоторые называют «Затерянный остров». И история гласит, что он наделен всевозможными бесценными богатствами и наслаждениями в изобилии, гораздо большими, чем Счастливые острова, и, не имея ни владельца, ни жителя, он
повсюду превосходит по изобилию богатств все те острова, на которых живут люди.
Теперь, если кто-нибудь скажет мне, что это так, я легко пойму сказанное, поскольку в этом нет ничего трудного. Но если бы он затем продолжил, как если бы это было логическим следствием высказывания: «Вы не можете больше сомневаться в том, что этот остров, который превосходнее всех других земель, существует где-то в реальности, чем вы можете сомневаться в том, что он находится в вашем уме» ; а так как превосходнее существовать не только в уме, но и в действительности, то необходимо, чтобы он существовал. Ибо если бы его не было, то всякая другая земля, существующая в действительности, была бы превосходнее его, и поэтому этот остров, который вы уже считаете превосходнее других, не будет лучше других. Если бы, говорю я,
кто-нибудь захотел таким образом убедить меня в том, что этот остров действительно существует вне всякого сомнения, я должен был бы либо подумать, что он пошутил, либо мне было бы трудно
решить, кого из нас я должен судить как большего дурака.15
Здесь, кажется, Гаунило говорит: (а) что мышление, подобное мышлению Ансельма, могло бы успешно доказать существование вещей, во которые мы не можем всерьез поверить, и (б) что, следовательно, в рассуждениях Ансельма что-то не так.
Прав ли Гаунило в своей критике Ансельма? Примечательной особенностью этого подхода является частая неспособность сосредоточиться на ключевой формуле Ансельма: «то, больше чего нельзя помыслить». Иногда Гаунило более или менее точно цитирует это выражение. Однако в основном он истолковывает мысль Ансельма как довод в пользу существования чего-то, что на самом деле больше, чем все остальные вещи. Поэтому, например, в начале своего ответа он представляет Ансельма, утверждающего, что, если бы Бог существовал только в уме, «то, что больше всего, было бы меньше чего-то и не было бы больше всего». Именно так Гаунило, кажется, понимает Ансельма, когда он предлагает свой аргумент о затерянном острове, поскольку здесь он отрицает, что должен быть лучший остров только потому, что мы можем представить себе такую вещь.
Но Ансельм не стремится доказать существование чего-либо лучшего. Как он говорит в ответ Гаунило: «Вы часто повторяете, что я говорю, что то, что больше всего, существует в уме, и что если оно есть в уме, то оно существует и в реальности. Однако
нигде из всего, что я сказал, вы не найдете такого аргумента. Ибо «то, что больше всего» и «то, больше чего нельзя помыслить», не эквивалентны для цели доказательства существования вещи, о которой говорится"17. То, что больше всего, добавляет Ансельм, можно помыслить о том, что, возможно, не существует, тогда как то, больше чего нельзя мыслить, нельзя мыслить как возможно не существующее. И Ансельм здесь явно прав, по крайней мере, в одном отношении: ибо «то, что больше всего», конечно, не эквивалентно «тому, больше чего нельзя помыслить». Кто-то может поверить, что X - это величайшая существующая вещь, без необходимости описывать его как «то, больше чего нельзя помыслить». И то, что на самом деле является величайшим, может быть действительно очень несовершенным.
Однако даже если предположить, что остров Гаунило на самом деле не аналогичен
тому, что Ансельм подразумевает под «чем-то, больше чего нельзя помыслить», не мог бы он все же разумно призвать нас принять его первую линию критики Ансельма? Не мог бы он попросить нас задаться вопросом, означает ли «то, больше чего нельзя помыслить»,
что-нибудь вразумительное? Не мог бы он справедливо предположить, что мы не можем
в действительности представить себе такую вещь, что нельзя сказать, что она действительно находится «в уме»?
Возможно, он это сможет. Ибо могло ли быть что-то, больше чего нельзя было бы помыслить? Знаем ли мы, что там может быть такое? Может быть, да. Но как? Ансельм нам ничего об этом не говорит . Он предполагает, что как только мы слышим фразу «то, больше чего нельзя помыслить», мы должны понимать ее как ярлык, обозначающий
возможно существующее существо. Но должны ли мы это делать? Может быть, например, нет предела мыслимому величию? Предположим, что мы думаем об X и что, как оказалось, мы не можем думать ни о чем большем, чем X. Следует ли из этого, что X есть нечто большее, чем нечто большее, чем можно помыслить? Очевидно нет. Ибо, может быть, где-нибудь или когда-нибудь кто-нибудь сможет подумать о чем-то большем, чем X. Назовем это новое нечто Y. Следует ли из этого, что Y есть нечто большее, чем нечто большее, чем можно помыслить? Очевидно, нет. Ибо, может быть, где-то или когда-нибудь кто-то сможет подумать о чем-то большем, чем Y. И откуда мы знаем, что этот процесс способности думать о чем-то большем не может продолжаться до бесконечности?
Ансельм, во всяком случае, не показывает, что этого не может быть. Однако в этом случае он не доказал, что в уме находится нечто, больше чего нельзя помыслить. В ответ
Гаунило он настаивает на том, что это происходит потому, что
(а) Гаунило верит в Бога, поэтому он должен иметь в виду понятие чего-то, превосходящего что-либо, нельзя помыслить;
(б) Мы можем понять идею существования чего-то, у чего нет начала, что не может не существовать, что существует целиком и полностью во все времена и в любом месте.18
Формула Ансельма «нечто, больше чего нельзя мыслить», однако, не является таковой ,что она навязана Гаунило просто потому, что он присоединился к вере в существование Бога. Этого ему даже не навязывает его верность христианству. Многие ортодоксальные христиане верили в Бога, не утверждая, что Бог - это «нечто большее, чем можно помыслить». Более того, даже если «не имеет начала, не может не существовать и существует целиком и полностью во все времена и во всех местах» - то, что действительно можно высказать о чем-то, из этого не следует, что рассматриваемая вещь есть «нечто, кроме чего нельзя мыслить ничего большего». »
Мы могли бы задаться вопросом, означает ли эта формула что-либо мыслимое,
даже если мы могли бы поверить, что существует нечто, что не имеет начала, не может не существовать и существует целиком и полностью во все времена и в любом месте. В этом смысле мы могли бы согласиться с утверждением Гаунило о том, что Бог не находится «в уме». Мы могли бы согласиться с этим и по другой причине. Как мы видели, часть доводов Гаунило против Ансельма основывается на предположении, что Бога нельзя мыслить, поскольку, даже если Он существует, Он не принадлежит ни к одному роду
или виду. Не отрицая существования Бога, Гаунило здесь, кажется,
говорит: (а) что он не может составить представление о Боге, как он может о других
вещах, (б) что его неспособность сделать это означает, что Бог не существует в уме (его уме во всяком случае), и поэтому Ансельм ошибается, говоря, что существование Бога можно доказать только на основе понимания того, кто такой Бог. И Гаунило имеет
здесь разумную точку зрения, если действительно Бог или то, больше чего нельзя
мыслить, не принадлежит ни одному известному роду или виду, и если невозможно сформировать концепцию того, что не принадлежит какому-либо роду или виду.
Тем не менее, «нечто, больше чего нельзя помыслить» - это формула, с которой мы можем работать, так сказать, негативно и с оглядкой на идею чего-то, что могло бы быть лучше. Хотя мы можем обнаружить, что наш разум пустеет, когда мы сталкиваемся с фразой «нечто , больше чего нельзя помыслить», мы, безусловно, можем понять
идею о том, что X не является чем-то, больше чего нельзя помыслить, если мы можем думать о чем-то больше, чем X. Мы, конечно, можем с некоторой уверенностью сказать, что, например, бешеная собака не является чем-то, больше чего нельзя мыслить, поскольку мы можем думать о чем-то большем, чем бешеная собака. И имея в виду такого рода пример, Ансельм мог бы законно защищаться от утверждения, что «нечто, больше чего нельзя помыслить», не может быть законно использовано в доказательство существования Бога в мире. Он мог бы возразить так:
1. Бог - это нечто большее, чем что-то, чего нельзя помыслить.
2. Если мы можем думать о чем-то большем, чем X, то X - не Бог.
3. Мы можем думать о чем-то большем, чем все, что существует только в intellectu.
4. Итак, то, что существует только в интеллекте, не может быть Богом.
5. Итак, Бог существует не только в интеллекте.
И он мог бы добавить:
6. Бог есть нечто большее, чем можно помыслить.
7. Мы можем думать о чем-то, чего может не быть.
8. То, что может не существовать, менее велико, чем то, что не может не существовать.
9. Итак, то, что может не существовать, не может быть Богом.
10. Итак, Бог не является чем-то, что может не существовать.
И это, пожалуй, все, что Ансельм утверждает в Прослогионе 2 и 3. Нам не следует считать, что он утверждает, что «нечто, больше чего нельзя помыслить», может быть доказано как связная формула или описание чего-то, что, возможно, могло бы быть помыслено существующим. Все, что нам нужно, чтобы считать его утверждением, это то, что нечто, что существует только in intellectu и что, возможно, не существует, не является чем- то, больше чего нельзя мыслить. И это утверждение, возможно, вряд ли абсурдно. В конце концов, разве не правдоподобно предположить, что нечто , существующее в природе по своей природе , имеет преимущество над чем-то, что является не чем иным, как вымыслом человека, чьего-то воображения?
Логика рассуждений Ансельма и обоснованность.
Аргумент Ансельма «Прослогион 2» кажется формально обоснованным. Он начинается с чего-то вроде определения: «Бог» - это «нечто, больше чего нельзя помыслить», и далее утверждается, что нечто , больше чего нельзя помыслить, находится в разумении. Затем вводится предположение, что нечто, больше чего нельзя помыслить, не находится в реальности (позиция «глупца»). Ясная цель Ансельма - показать, что это предположение не может быть истинным (его аргумент известен как доведение до абсурда: он направлен на то, чтобы доказать, что при наличии определенных посылок конкретное утверждение приводит к противоречию и, следовательно, является ложным). И (независимо от того, как мы переводим «si enim vel in Solo intellectu est potest cogitari esse et in re quod maius est») Ансельм приходит к своему выводу, утверждая:
а. Если что-то находится в интеллекте, но не в реальности, то можно помыслить нечто большее, чем это.
б. Если нечто, больше чего нельзя помыслить, находится в intellectu, но не находится также и в re, то можно помыслить нечто большее, чем это (из [а]).
в. То, больше чего нельзя помыслить, есть в разумении, но не в действительности.
г. Можно мыслить нечто большее, чем то, больше чего нельзя мыслить (противоречивый вывод из [с]).
Рассуждения Ансельма здесь кажутся логически безупречными: учитывая его предпосылки, его вывод кажется неизбежным. «Нечто большее , чем то, больше чего нельзя помыслить, не может быть мыслью» явно противоречит самому себе. Учитывая рассуждения Ансельма, следовательно, мы должны заключить, что действительно абсурдно утверждать, что нечто, больше чего нельзя мыслить, не существует в реальности. Мы можем, конечно, отвергнуть это рассуждение, отвергнув некоторые
его посылки. Но из этих предпосылок действительно следует, что абсурдно отрицать, что нечто, превосходящее нечто большее, нельзя мыслить, существует в реальности.
Однако, верны ли посылки Ансельма? Что касается первого, может ли быть так, что у нас нет оснований думать о Боге как о чем-то, больше чего нельзя помыслить? Фома Аквинский (1224/6–1274) справедливо отмечает, что не все понимают слово «Ьог» (deus) как «нечто , больше чего нельзя помыслить».Это понятие для целей аргументации. Более того, поскольку он стремится использовать то, что мы могли бы назвать иудео-христианской концепцией Бога, выражение Ансельма «нечто, больше чего нельзя помыслить», не кажется неуместным. Как я уже отмечал, это перекликается с тем, как Августин говорит о Боге. Кроме того, трудно представить себе, чтобы кто-то из представителей иудео-христианской традиции был готов сказать: « В конце концов, может быть что-то большее, чем Бог». Идея о том, что Бог непревзойденно велик, по-видимому, является неотъемлемой частью иудео-христианского теизма, и утверждение, что Бог - это нечто, превосходящее что-то большее, кажется кратким способом уловить то, что имеют в виду приверженцы иудео-христианской традиции. от «Бога». Как выразился орман Малкольм: «Бога обычно представляют как неограниченное существо. Он мыслится как существо, которое не может быть ограничено, то есть как абсолютно неограниченное существо. Это не что иное, как представить Его как нечто большее, чем все то, что можно помыслить». 20 Что касается второй посылки Ансельма, может ли быть так, что «нечто , больше чего нельзя помыслить», не описывает ничего возможного? Как я уже сказал, можно подумать, что это не так (как полагают некоторые, можно подумать, что это можно сравнить с такими выражениями, как «наибольшее простое число»). Однако, как я уже говорил, можно думать о чем-то, кроме чего нет ничего. большее можно мыслить, чтобы разумно заключить, что нечто (например, бешеная собака) не является чем-то, больше чего нельзя мыслить.
Выражение «нечто, больше чего нельзя помыслить» вряд ли является непонятным. Однако, если это так, мы могли бы, как это делает Ансельм, задаться вопросом ,
существует ли что-то, больше чего нельзя представить себе. Мы могли бы также спросить, можно ли сказать что-то еще о чем-то, кроме того, что ничего большего нельзя помыслить, кроме того, что оно существует в реальности. Кто-то скажет, что Ансельму необходимо продемонстрировать, что нет никакой внутренней абсурдности в понятии чего-то, больше или лучше чего нельзя мыслить. Но почему он должен чувствовать в этом необходимость? И как ему это удалось?
Люди могут утверждать, что существуют аргументы, показывающие, что то или иное выражение не означает ничего , что могло бы существовать, и тогда вежливость потребовала бы от нас изучить их аргументы. Но что можно сделать, чтобы абстрактно продемонстрировать, что определенная форма слов означает понятие чего-то возможного (или не выражает невозможности)? С помощью различных аргументов можно попытаться продемонстрировать, что может существовать что-то, правильно обозначаемое рассматриваемой формой слов.21 Такие аргументы, однако, неизбежно будут зависеть от того, что те, кто их предлагает, считают (без аргументов) возможным. А как насчет посылки: «Если что-то находится в интеллекте, но не в реальности, то есть нечто большее, чем можно помыслить»? Многие отвергли бы это, потому что, по их мнению, это должно означать, что существование в реальности - это совершенство и, следовательно, свойство или характеристика вещей, которыми оно не является. И конечно, кажется странным говорить о существовании как о совершенстве хотя бы потому, что «существует» не определяет, каким образом то, о чем оно утверждается, отличается от чего-либо. Когда мы говорим, что что-то обладает совершенством, мы обычно, по-видимому, отмечаем некий конкретный способ, которым оно отличается от ограниченного числа других вещей или похоже на них. Но «существует» не может служить для отличия одной вещи от другой, поскольку, так сказать, все существует.
Однако аргумент Ансельма не призывает нас думать о существовании как об особом совершенстве. Он просит нас принять: а) что думать о чем-то, лучше чего нельзя помыслить, - это не одно и то же; как мышление о чем-то, больше чего можно мыслить, и
(б) что-то только in intellectu не может быть мыслимо как нечто, больше чего нельзя мыслить. Но утверждения (а) и (б) вполне правдоподобны. а) очевидно само собой разумеющееся. Отрицая это, мы противоречили бы сами себе. И (б) кажется верным, поскольку мы, несомненно, можем думать о чем-то большем, чем что-то, что не имеет ничего, кроме статуса существования в виде идеи в чьем-то сознании. Как говорит сам Ансельм, мы можем думать о чем-то, что не может не существовать. И такая вещь, как можно было бы правдоподобно предположить, больше, чем что-то, что существует
только как идея в чьем-то уме (и это то, что, если рассматривать его как таковое, заведомо может не существовать).
После обсуждения Кантом того, что он называл «онтологическим доказательством», философы часто критиковали Прослогион, вторя утверждению Канта о том, что «бытие, очевидно , не является реальным предикатом». можно истолковать как предполагающее, что, как выразился Готтлоб Фреге (1848–1925), «существует» не является предикатом первого уровня (т. е. предикатом, который приписывает отличительное свойство объекту или индивидууму – в отличие, например, от «предиката» сделан из пластика» или «лысый»). И есть хорошо известные аргументы в пользу этого предположения.23 Однако в «Прослогионе» Ансельм, похоже, не утверждает, что «существует» является или не является предикатом первого уровня. Скорее, он как бы противопоставляет объекты мысли и говорит, что один из них нельзя осмысленно описать как нечто, больше чего нельзя помыслить - то, о чем идет речь, конечно, является чем-то, что существует только в уме (например, используйте его пример - картину, задуманную художником, размышляющим о том, что он может создать).
Основная идея Ансельма, по-видимому, состоит в том, что есть два объекта мысли: первый представляет собой нечто большее, чем нечто большее, чем можно мыслить, а второй представляет собой нечто, что существует только in intellectu, и первый больше второго. Размышления о Боге Однако из этой идеи не следует, что глупец ошибается, отрицая присутствие Бога только потому, что он готов принять чье-то утверждение , что слово «Бог» означает «нечто, кроме чего нельзя помыслить ничего большего». Глупец всегда мог сказать: «Я рад оговорить, что «Бог» означает «нечто большее, чем можно мыслить». Но только на этом основании я не обязан соглашаться с тем, что действительно существует нечто (Бог), больше которого нельзя мыслить».
Другими словами, Глупец мог бы справедливо настаивать на том, что невозможно установить существование чего-либо в мире на основе условного определения. Такие определения сами по себе ничего не говорят нам о том, что существует на самом деле. По большей части мы создаем определения того, что мы считаем реально существующими вещами, и делаем это на основе того, что, по нашему мнению, мы знаем о них. Если кто-то спросит нас, что такое, например, слон, мы, вероятно, обратимся к Брайану Дэвису, чтобы дать определение слову «слон», опираясь на отчеты. зоологов. Однако простые определения имен сами по себе не означают, что им что-то соответствует. Итак, мы могли бы встать на сторону ансельмовского глупца, если бы начали с предположения, что «существо, больше которого нельзя помыслить и которого невозможно представить не существующим» - это, так сказать, фраза, которую следует читать в кавычках. Другими словами, Глупец всегда мог сказать, что «существо, больше которого нельзя помыслить и которого нельзя помыслить не существующим» - это всего лишь выражение, которое некоторые люди (но не он) используют, когда говорят (возможно, ошибочно) о том, что они принимают за что-то. Дети упоминают Санта-Клауса, и мы можем купиться на их разговоры и согласиться, например, с тем, что глупо для любого, кто серьезно думает о Санте, отрицать, что он развозит подарки 25 декабря. Но мы бы этим не стали. Мы готовы прийти к выводу , что 25 декабря подарки доставит некто по имени Санта-Клаус, поскольку мы всерьез не считаем кого-либо или кого-либо Санта-Клаусом. Точно так же, как мог бы рассуждать Глупец, поддавшись разговорам верующих, мы могли бы сказать, что то, что верующие думают о существе, превосходящем которое нельзя помыслить и о котором нельзя думать, что оно не существует, безусловно, должно быть, если утверждается, что существует любой, кто серьезно думает об этом объекте как таковом. Но это не означает, что мы, под страхом внутреннего противоречия, склонны думать , что что-либо является чем-то, кроме чего нельзя мыслить ничего большего и о чем нельзя думать, что оно не существует. Или, как пишет Фома Аквинский: Даже если бы значение слова «Бог» было общепризнано как «то, больше чего нельзя помыслить», никто, принимающий это определение, тем самым не был бы вынужден думать о Боге как о существующем в реальном мире, а не как о существующем как мысли о нем. (в понимании интеллекта). Если не допустить, что существует нечто, больше чего нельзя помыслить, то нельзя доказать, что Бог [ как это определено] действительно существует. А те, кто считает, что Бога не существует, не допускают существования чего-
то, больше чего нельзя помыслить.24
Предположим, однако, что мы готовы серьезно подумать о чем-то, больше чего нельзя помыслить. При этом нам не пришлось бы предполагать, что что-то подобное существует в реальности, поскольку мы можем серьезно думать о том, чего не существует – как художник, это может думают о картине, которую еще предстоит написать. Все, что нам нужно было бы сделать, - это развлечься мыслью о чем-то, больше чего нельзя
помыслить, не предполагая либо его несуществования, либо его реального существования. Все, что нам нужно сделать, это принять это за мысль о чем-то возможном, о природе чего мы могли бы дальше размышлять. Что тогда?
Что ж, если мы так готовы серьезно думать о чем-то, больше чего нельзя помыслить, то, похоже, мы готовы признать абсурдность утверждения, что это существует только в уме и не способно существовать. Во всяком случае, мы настолько привержены этому, если Ансельм прав, говоря, что мы можем думать о чем-то большем, чем то, что существует только в уме и не способно существовать. Или, говоря иначе, аргумент Ансельма эффективен против нас, если мы готовы ссылаться на то, больше чего нельзя мыслить «конститутивно», а не «паразитарно».25
Наш основной способ референции является конститутивным. То есть, когда мы говорим о вещах или думаем о них, мы обычно делаем это, не дистанцируясь от того, что думают или во что верят другие люди. Если я говорю: «Давайте подумаем о Лондоне», мы обычно продолжаем делать это, не беспокоясь о том, является ли «Лондон» названием места в Британии или именем, используемым только в художественных произведениях или заблуждающимися людьми, которые принимают это имя не за название реального города. Однако предположим, что я говорю: «Давайте подумаем о призраках». Мы можем сделать это, поскольку мы можем паразитарно относиться к призракам. Другими словами, мы можем ухватиться за то, что было сказано о призраках, и думать о них только на основе этого. Мы можем думать о призраках, не прибегая ни к чему иному, кроме как к претензии понять то, что о них говорили или во что верили, будь то серьезно (люди, которых мы можем считать заблуждающимися) или в художественных произведениях (люди, чьими произведениями мы восхищаемся и находим их развлекательными).
Теперь подумайте о Боге как о чем-то, больше чего нельзя помыслить. Здесь можно думать о Боге паразитарно. Вы можете принять слово «Бог» как слово, которое некоторые люди понимают как означающее «нечто большее, чем что-то большее, чем можно помыслить». И хотя вы могли бы прийти к согласию, что фраза «Бог, рассматриваемый как нечто большее, чем нечто большее, чем можно мыслить, существует только в уме и может не существовать» является каким-то противоречивым, вы не будете склонны предполагать, что Бог действительно существует. если является (а) чем -то, больше чего нельзя помыслить, (б) чем-то, что находится не только в уме, и (в ) ) то, чего не может не быть. Но вы были бы так преданы своему делу, если бы вы были готовы конститутивно думать о чем-то, больше чего нельзя помыслить, и если вы готовы принять предпосылки, которые Ансельм использует в Прослогионе 2 и 3, и если вы воспримете его рассуждения как формально обоснованные. действительный. Если мы конститутивно думаем о чем-то, больше чего нельзя помыслить, то нам следует признать, что мы не можем (серьезно) думать о чем-то, что является не чем иным, как идеей в уме (например, мыслью о неописанной картине). И если мы конститутивно думаем о чем-то, больше чего нельзя помыслить, и если «неспособность не существовать» означает возможное совершенство или качество великого созидания, мы должны признать, что мы не можем (серьезно) думать о чем-то, что может и не существовать. Кто-то может сказать, что это утверждение сводится лишь к предположению, что если Бог существует, то Он обязательно существует. Но как нам понять здесь «если»? Кажется, это подразумевает, что возможно, что Бога не существует. Похоже, это также подразумевает, что мы могли бы последовательно утверждать: «Если Бог существует, а возможно, что Его нет, то Он обязательно существует». Но не противоречит ли это последнее утверждение самому себе?
Ансельм и размышления о Боге
Рассуждает ли Ансельм в том направлении, которое я только что выдвинул? Считает ли он себя исходящим из возможности конститутивно отсылать к чему-то, больше чего нельзя помыслить? Можно подумать, что нет, поскольку это заставило бы его предположить, что он должен начать с того, что, по его словам, он собирается доказать в Прослогионе 2 и 3 (т. е. что Бог находится в мире и нельзя думать, что Он не существует).
Ансельм, однако, прекрасно сознает, что можно серьезно думать о чем-то, не утверждая и не предполагая, что оно действительно существует. На этот вопрос можно было бы ответить, предположив, что Ансельм утверждает только то, что определение Бога подразумевает Его реальное существование. Однако Ансельм ни в Прослогионе, ни в ответе Гаунило не говорит ничего, что указывало бы на то, что он рассуждает так просто. Однако то, что он говорит, ясно показывает, что он считал абсурдным всерьез думать о чем-то, больше чего нельзя помыслить, и в то же время настаивал на том, что это нечто, чего могло бы не существовать в реальности и чего, возможно, не существовало бы.
Так что, возможно, мы вполне могли бы читать Ансельма в том направлении, которое я указал выше. Дополнительная причина для этого состоит в том, что Ансельм вряд ли воспримет своего «Глупца» как паразитическое обращение к Богу, когда он предполагает, что тот имеет в виду нечто, кроме чего нельзя помыслить ничего большего. Неправдоподобно предполагать, что Ансельм (или, если уж на то пошло, автор Псалмов 15 и 53) когда-либо встречал такого атеиста, который бы сказал: «Да, я знаю, что люди
подразумевают под словом «Бог», но хотя я прекрасно понимаю их манеру разговора, я не могу воспринимать это более серьезно, чем я воспринимаю разговоры детей, когда они говорят о Санта-Клаусе». Подобные атеисты просто не принадлежали к миру Ансельма (или к миру авторов псалмов), поэтому мы не должны предполагать, что он спорит
с ними в Прослогионе. Эта работа (предложенная, заметьте, как продолжение «Монологиона») явно рассчитана на аудиторию, состоящую из людей, от которых Ансельм ожидал, что они будут поддерживать идею чего-то, кроме чего ничего большего нельзя мыслить конститутивно, а не паразитарно.
В этой связи, пожалуй, стоит отметить тон, который Ансельм задает в начале своего ответа Гаунило. Он пишет: «Поскольку меня поддерживает не тот глупец, против которого я выступал в своем тексте, а тот, кто, хотя и говорит от имени шута, является ортодоксальным христианином и не дураком, достаточно, если я отвечу христианину».
Это замечание убедительно свидетельствует о том, что Ансельм рассматривал свои
рассуждения в Прослогионе 2 и 3 как направленные на человека, способного и желающего конститутивно мыслить о Боге как о чем-то, кроме чего нельзя мыслить ничего большего. Это предполагает, что Ансельм пишет не для людей, которые
могут иметь или только хотят иметь представление о Боге так же, как мы (во всяком случае, большинство из нас) имеем представление о волшебниках или Санта-Клаусе. Это предполагает, что Ансельм, хотя и не предполагая явно, что Бог существует, в основном озабочен тем, чтобы доказать, что не глупо верить в то, что Бог существует. Это предполагает, что он стремится показать, что серьезное (а не паразитарное) мышление о Боге не может быть интеллектуально совмещено с утверждением, что Бога может не
существовать.
Обратите внимание, однако, что замечание Ансельма о том, что Гаунило является
ортодоксальным христианином, не следует, взятое в контексте, понимать как предположение, что Ансельм просто проповедует хору, что он просто объясняет, что верующие понимают под «Богом» (как, например, , Барт сказал, что Он есть). Скорее, это предполагает, что любой (верующий или нет), кто может серьезно думать о чем-то, кроме чего не может быть помыслено ничего большего, это как законный объект мысли, и любой, кто готов принять то, что подразумевает этот объект мысли), не может разумно заключить, что Бог - это всего лишь идея в умах людей. Иногда спрашивают, пытается ли Ансельм в Прослогионе 2 и 3 (вместе с его ответом Гаунило) (а) привести тех, кто верит в Бога, к более глубокому пониманию того, кто такой Бог, или (б) пытается установить существование Бога, не предполагая , что Бог существует. Ответ, возможно, в том, что он стремится сделать и то, и другое. Нет причин, по которым нельзя попытаться обогатить понимание тех, кто верит в Бога , не стремясь одновременно показать, что Бог существует (in re, а не только in intellectu), не предполагая, что какой-либо Бог вообще существует . Учитывая колокол «веры, ищущей понимания», в который он звонит в Прослогионе 1, Ансельм, в Прослогионе 2 и 3 (и в своем ответе наГаунило) явно обращается к верующим. Однако в целом его взгляды на то, больше чего нельзя помыслить, не кажутся прямо предполагающими существование Бога. Скорее, Ансельм, похоже, понимает это как утверждение, что без предположения существования Бога и при наличии определенных предпосылок было бы абсурдно для кого-то говорить, что Бога нет.
Заключение
Если Ансельм так думает о своих аргументах в Прослогионе 2 и 3 (с учетом его ответа Гаунило), то он хорошо защищает себя. Его аргумент reductio кажется обоснованным, а его предпосылки вряд ли невероятными. Он явно не показал, что каждый должен прийти к заключению, что Бог существует и нельзя думать, что Он не существует (ибо некоторые люди могут настаивать на лишь паразитическом мышлении о Боге как о чем-то, кроме чего нельзя мыслить ничего большего). Как бы то ни было, однако,
Ансельм правдоподобно объяснил, что мы не можем серьезно думать о Боге как о чем-то, больше чего нельзя мыслить, не придя при этом к заключению, что Бог находится в мире и что Бог не может не существовать. И поскольку он делает это, не предполагая, что Бог действительно существует, можно вполне предположить, что он в значительной степени защитил веру в существование Бога. Люди выдвинули множество аргументов в пользу существования Бога. Некоторые, например, утверждали, что Бог существует на причинной основе (как это делает сам Ансельм в «Монологионе»). Но существует множество способов снять шкуру с кота, и способ Ансельма в Прослогионе впечатляет. Вероятно, именно поэтому он привлекал внимание на протяжении нескольких сотен лет и изучается и обсуждается до сих пор .
1. Immanuel Kant, Critique of Pure Reason a590/b618.
2. Оценка и обсуждение онтологического аргумента от Ансельма до современности Graham Oppy, Ontological Arguments and Belief in
God (Cambridge: Cambridge University Press, 1995). Некоторые тексты см. Alvin Plantinga (ed.), The Ontological Argument from St.
Anselm to Contemporary Philosophers (Garden City, NY: Doubleday,
1965). Обратите внимание: то, что Кант назвал «онтологическим аргументом», он нашел в трудах Декарта. У нас нет оснований полагать, что Кант когда-либо читал Ансельма
3.. 3. Все мои цитаты из Прослогиона взяты из Anselm of Canterbury:
The Major Works (hereafter Major Works), edited with an introduction
by Brian Davies and G. R. Evans (Oxford: Oxford University Press, 1998).
4. Major Works, 87.
5. Major Works, 82.
6. Augustine, De Moribus Manichaeorum, 2, 11.
7. L. Annaei Senecae Naturalium Questionum libri viii (ed. Alfred Gercke, Stuttgart, 1907).
8. Этот момент подчеркивается Анскомбом в “Why Anselm’s Proof in the Proslogion Is Not an Ontological Argument,” Thoreau Quarterly 17 (1985).
9. См. De Casu Diab. 1, где Ансельм (под «бытием» подразумевая «бытие в
ре») говорит: «Как из высшего блага происходит только добро, так и из
высшего существа происходит только бытие, и всё бытие происходит из высшего
существа. Поскольку высшее благо — это высшее существо, отсюда следует, что всякое
добро есть бытие и каждое существо — добро» (Major Works, 195–96). См. также
Пн. 31 и Просл. 3, где Ансельм приравнивает истинное существование к
великому существованию.
10. Мы ничего не знаем о Гаунило, кроме того, что он был монахом из Мармутье
(расположенного недалеко от современного французского города Страсбург).
Его притязания на известность проистекают из того факта, что Ансельм приказал, чтобы
ответ Гаунило Ансельму и ответ Ансельма Гаунило всегда прилагались к опубликованным экземплярам Прослогиона. Читателям Ансельма было бы полезно поразмышлять над тем, почему он это сделал. Правдоподобная теория состоит в том, что он воспринял свой ответ Гаунило как серьезное объяснение того, что, по его мнению, он утверждал в Прослогионе 2 и 3.
11. Major Works, 111–12
12. Major Works, 112–13; 116–17; 121.
13. See Norman Malcolm, “Anselm’s Ontological Arguments,” Philosophical
Review 69 (1960). Здесь Малкольм утверждает, что нашел два различных аргумента
в пользу существования Бога между Просл. 2 и 3. Малкольм, однако,
признает, что нет никаких доказательств того, что Ансельм считал себя
предлагающим в этих главах два разных доказательства (стр. 45).
14. Major Works, 161. For a similar critique of Anselm’s line of reasoning, see Thomas Aquinas, Summa Contra Gentiles i, 11 and Summa Theologiae 1a, 2,1.
15. Major Works, 109.
16. Major Works, 105.
17. Major Works, 116.
18. Major Works, 111–13.
19. See Summa Contra Gentiles i, 10–11 and Summa Theologiae 1a, 2,1.
20. Malcolm, “Anselm’s Ontological Arguments,” 47.
21. Ричард Суинберн пытается сделать это в отношении концепции
Бога The Coherence of Theism (revised edition, Oxford: Oxford University Press, 1993).
22. Kant, Critique of Pure Reason a598/b626 f.
23. К полной защите см. C. J. F. Williams, What Is Existence? (Oxford: Oxford University Press, 1981).
24. Aquinas, Summa Theologiae 1a, 2,1.
25. Об этом различии см. Gyula Klima, “Saint Anselm’s Proof: A Problem
of Reference, Intentional Identity and Mutual Understanding,” in
G. Holmstr Ё om-Hintikka (ed.), Medieval Philosophy and Modern Times
(Dordrecht: Kluwer, 2000). Я очень обязан профессору Климе за личное обсуждение этого различия и его влияния на рассуждения Прослогиона.
26. Major Works, 111.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn