Гл-3 Лунная ночь
Год 1950
Лунная ночь.
Август перепрыгнул через свою середину. Жара осталось лету, и он теперь радовал бархатным теплом. Иногда в Крыму в конце лета, начале осени небо непременно торопится пролиться уже осенним дождём, а море разразиться первым штормом. Но в этот год ни небо, ни море совсем не торопились объявлять осень, и потому Лето тысяча девятьсот пятидесятое от р. Х., уверенно вступило в панбархат. Немножко жаль уходящего лета, но настроение пока совсем не собиралось становиться осенним.
Этот августовский вечер накрыл Палаточный городок теплым мраком, окутал покоем, выключил запоздавших цикад, и погрузил всё в тишину. На весь городок всего три фонаря. Ночные бабочки решили, что фонари зажгли именно для них и с азартом хлопали крылышками по отражателю фонаря. В клубе тоже тишина. Сегодня ни танцев, ни кино, ни лекций. И даже ни одной включенной радиоточки.
Молодой человек в форме курсанта Качинской военно-морской авиационной школы крепкими руками удерживал рыжеволосую девушку в розовом ситцевом платьице. Её ножки в спортивных белых тапочках нетерпеливо скользили с места на место. Тапочки, даже в скупом свете уличного фонаря, ярко отражались белизной зубного порошка.
Наконец девушка строго топнула ножкой:
- Ну ты придумал, прямо под фонарем, обниматься! Вдруг кто увидит?
-Да кто теперь увидит? Ночь кругом, все по домам.
- Ты опоздаешь с увольнительной, и тебя накажут.
- Я уже опоздал, так пусть уж накажут за дело!
Рыжуха не очень то уверенно пытаясь освободится от объятий молодого человека, то и дело торопливо повторяла : -Нет, нет, нет!
Звучало же это как: - Да, да, да!!!
Молодой человек это чувствовал и потому терпеливо, мягким баритоном настаивал на чем-то своем:
- Ну почему «нет-нет-нет?» Мы же с тобой уже столько знакомы, почти месяц! И маме твоей я понравился. Что-то не так?
-Ну да! Твой месяц, это без году неделя!
- А ты про Пермь забыла!
-Хитрый.
Неожиданно девушка легонько отстранилась из объятий, и, опустив голову почти прошептала:
-Юр, Ты обо мне не все знаешь…
-Что я о тебе такого не знаю, что может нам помешать всегда быть вместе? Люська! Любимая! Ты моя, и теперь всегда будешь моей! Нет на свете никого и ничего, что может нас разлучить!
С этими словами молодой человек еще крепче заключил свою подругу в объятья, не оставив ни какого шанса вырваться.
Девушка немножко отвернув голову в сторону так же тихо, как бы про себя, произнесла:
-Юр! Ты очень хороший, и ты мне очень нравишься. Наверно мне надо было тебе об этом сразу сказать. Но я не успела и боялась тебя потерять.
Молодой человек еще крепче прижал рыжеволосую к себе:
-Чтобы ты ни сказала, я тебя теперь никогда не отпущу!
Девушка, руками отстранившись от молодого человека, на сколько хватило силы, и пронзительно посмотрев ему в глаза, резко бросила:
- Так знай! Я не девушка!
После этих слов ее тело совсем ослабло в покорном ожидании, что молодой человек сам ее отпустит. Но этого не произошло. Вместо того он прижал ее еще крепче, но в этом объятии уже не было той силы, нетерпеливости и настойчивости, зато появилась уверенность и надежность, будто ее окутало теплым облаком, в котором, вдруг, стало очень светло, спокойно и безопасно. Они молчали. Слова больше и не были нужны.
Молодой человек легко взлохматил ее кудри и глубоко вдохнул:
- Люська, ты так вкусно пахнешь, что я хочу тебя съесть! Не договариваясь, они огляделись по сторонам, в поиске где бы было можно скорее уединиться. Вдруг, после напряженной тишины городок оживился звуками. В соседнем бараке кто- то включил радиоточку. По городку потекла негромкая музыка, а где-то недалеко, похоже, с другой стороны городка мужики сели забивать «вечернего козла». И хотя основной городок уже почти спал, безопасного места совсем не обнаружилось. Можно было уединиться только на берегу моря. Но до моря, в данной ситуации казалось далековато. Рядом еще имелось кладбище, там то уж точно в столь поздний час никого не встретишь, да и кладбище было совсем близко.
-Как мы туда доберемся в такой темноте?
- Не волнуйся, морские волки в темноте видят лучше кошек.
Рыжуха жалобно простонала:
- Юрка, ты с ума сошел! Не пойду я на кладбище, Я боюсь!
- Чего там бояться?
- Темноты. А вдруг кто-то выскочит?
- Не… от туда еще никто не выскочил.
Молодой человек мягко скомкал Рыжухину ладошку и почти потащил ее через заросли сирени в сторону старого кладбища.
Ущербная, но еще яркая, Луна скромно пряталась за верхушками деревьев, но явно торопилась на помощь влюбленным.
Кладбищенские ворота оказались закрыты. Молодые влюбленные одновременно вздохнули. Молодой человек с досадой, Рыжуха с облегчением, тут же прошептала:
- На море тоже не пойду. Я боюсь!
Молодой человек протянул руку между прутьев калитки. Щелкнул внутренним засовом и калитка со скрипом открылась.
- Ну вот! Небо за нас!
Они заговорщически переступили каменный порожек и оказались на главной аллее, что вела к церквушке. Лунного света пробивавшегося сквозь корявые стволы деревьев и листву хватало ровно настолько, чтоб высветить аллею. Они вышли к церкви. Кругом тишина и покой. Окна церкви мерцали тусклым светом, то ли от лампады, толи от свечки. Похоже, там кто-то еще был.
Рыжуха прижалась к молодому человеку и прошептала:
- Там кто-то есть.
-Может сторож - так же шепотом ответил молодой человек – кому-ж еще?
Рыжуха крепко вцепилась в кавалера:
- Ты сумасшедший. А вдруг не сторож? Я дальше на пойду!
- А и я не пойду. Мы вот свернем на боковую тропинку – смотри, она тоже потом приведет в выходу.
Они свернули в сторону, на тропинку, которая хоть и петляя, все равно вела в сторону выхода.
Здесь оказалось гораздо темнее чем на главной аллее. По коже пробежал холодок. Здесь действительно стало прохладно, может из-за того, что земля в тени деревьев совсем не прогревалась, а может из-за холодного лимонного света, что вырывал из тревожного кладбищенского мрака контуры стволов деревьев, надгробные плиты, оградки и холмики без оградок, с покосившимися деревянными крестами. Они остановились возле одной из плит.
Не смотря на легкую прохладу плита оказалась уж и не такой холодной.
Тишина. И только изредка, где то далеко-далеко, нарушая эту, совсем не городскую тишину, казалось печально, ухал сычик: - Уху,ухууу… А еще два голоса – женский шепот и приятный мужской баритон:
-А вдруг кто-то увидит или услышит?!!!
-Кто может увидеть? Здесь и днем то никого не бывает. Единственный наш свидетель это сычик, Слышишь? Но и он очень далеко и не подглядывает.
- Лучше бы был близко. Не так страшно. Он там один. Наверно скучает и кого-то зовет.
-Ты хочешь, чтоб мы направились к нему?
-Ты с ума сошел, я просто боюсь. Вдруг выскочит какое-то чудовище?
-Чудовища живут среди людей, а здесь им совершенно нечего делать.
Потом голоса затихли, и уже было слышно только дыхание, два в одном, почти в унисон, которое становилось все чаще, громче и отрывисто.
Вдруг, окружающую тишину, совсем неожиданно и резко, нарушил треск сломанной ветки, за которым послышались уверенные тяжелые шаги. Дыхание остановилось. Из кладбищенской темноты со стороны Луны на молодых людей надвигалась фигура великана. Два сердца бешено колотились, одно от страха, другое от возбуждения, и казалось, что этот стук сердец слышен даже за воротами кладбища. Страшный, косматый Великан уверенно шагал в их сторону. Луна освещала его шевелюру и часть бороды, и одет он был в черное широкое платье, которое развиваясь до самой земли, цеплялась за кусты и траву, что росла по ходу тропинки. Из-под платья, на долю секунды в лунном свете блеснул добро начищенный сапог, который еще и цокнул по камню набитой под каблук подковой.
- НЕ бойся, это поп! – прошептал баритон, совсем чужим, почти дрожащим и сдавленным голосом.
Великан, все же услышал, и немного замедлив ходьбу, и почти не оборачиваясь в сторону молодых людей, строгим голосом сказал:
-Негоже это делать на кладбище!
И уже пройдя несколько шагов дальше, больше для себя, грустно добавил:
-Беда же будет… Глупые…