Много озёр на белом свете. Но это – особенное. И хотя добираться до него не так уж просто, несколько часов на машине по разным дорогам, два друга вот уже несколько лет открывали здесь разрешенный сезон охоты. И две машины – синяя и красная становились рядышком на поляне у сосен перед луговиной. А за ней – песчаные береговые косы, обрамлённые тростником, того самого озера, помнящего достопамятные времена Ледового побоища.
Несколько дней в этих местах дарили им долгие воспоминания, подогревая желание вернуться сюда вновь. Мечты и надежды – якоря желаний.
В один из заездов компания собралась, так сказать, в более расширенном составе. Каждый из друзей-пенсионеров завербовал в поездку группу поддержки. Высокий и худощавый охотник – жену, для которой вода и зеленый мир были бесконечно желанны. А очень крупный и полный, с больным сердцем – дочку и её парня.
Палаточный лагерь обустроили по всем правилам. Тент над машинами, отдельная палатка-кухня с баллоном газа и посудой, продукты. Между сосен и палаток суетился славный спаниель, предназначенный доставлять добычу, но что-то слабо верилось в такое его умение.
Девушка Катя – невысокая, полненькая, не отличающаяся броской привлекательностью, оказалась весьма резкой в общении. Отец любил ее беззаветно, но воспитывал, как пацана, поэтому общаться с Катей оказалось непросто.
А вот ее парень – очаровывал сразу. Стройный, высокий, с чистым, одухотворённым лицом Леля, задумчивым взглядом, мягкими движениями, спокойным нравом, он являл собой полный контраст Кате, и это вызывало изумление.
-У кого вызывало?
- Да у Графини.
Так, не сговариваясь, называли жену высокого худощавого охотника её самые разные друзья, не знакомые друг с другом, но знавшие её.
Графиня созерцала. Сосны и луг, озеро и всех, кого случай свёл здесь вместе. Ей не было скучно, в укромных уголках природы она всегда находила умиротворение и ворошила свои неспешные мысли.
Охотники отлучались из лагеря, Графиня с Катей оставались на хозяйстве. Лёд недоверия и колючести постепенно таял. Общие дела сближали даже таких разных и по возрасту, и по натуре.
Окончательное снятие блокады произошло не тогда, когда чистили картошку или помешивали в кастрюле и на сковороде, а когда Катя попросила показать ей такое простое растение, как полынь. Познакомившись с полынью, она аккуратно выкопала ее, чтобы выращивать на огороде.
Рассказала и о себе. Ромка долго ее добивался, был верным, они собираются пожениться.
Вечера, переходящие в ночь, у костра. Запахи озера и луга, звёзды и таинственные сосны, говорящие с ветром.
***
Летели годы, неся перемены, которые оказывались самыми разными: радостными, горестными, житейскими, личными, общими.
У молодой семьи Кати и Ромы подрастали две доченьки.
Папа Кати перенес очередную операцию на сердце.
Не стало на земле худощавого охотника.
Заболела Графиня.
И все на время как-то потерялись.
Но однажды неожиданный звонок нарушил тишину квартиры Графини.
- От Ромы полгода нет вестей, он пропал на СВО. Безутешно плачет Катя, ей всего 26, дочки ждут папу, но никакие инстанции не передают точной информации.
Когда еще всё было хорошо и ничего не предвещало никаких бед, Графиня написала в рифму:
«Розовым маревом яблоки спеют,
Белые цапли летят над водой.
Озером этим болею,
Хоть и вернулась домой.
В соснах расплавилось лето,
Луг сохраняет цветы.
Небо крылами задето
Клина, длиной с полверсты.
Дышат чистейшие волны.
Только тростник не молчком.
Птицы по небу безмолвны,
Манит простор голубой.
Стаей, цепочкой и клином,
Пьют и свободу и грусть.
В царство щемящего сплина
Может, когда-то вернусь».
А теперь всё иначе. Своя горечь утраты, сочувствие Кате, болезни, всплывающий в памяти куст горькой полыни и свобода птиц, летящих над озером с вечными неторопливыми волнами, так много знающими.