-Ледокол «Владивосток»-
Андрей Машков гулял за стадионом КТОФ. Погода стояла по-настоящему летняя, несмотря на начало июня, а во Владивостоке она всегда сопровождается обильными туманами, которые южный ветер тянет с Сахалинской.
Ярко-синее небо с редкими белёсыми облачками. Ни единого ветерка. Берёзки, клёны, осины да частые кусты отцветающего жасмина воистину позволяли наслаждаться природой.
Машков гулял с коляской, в которой мирно посапывал его трёхмесячный сын. Это он сейчас спал, а ночью его как будто подменяли. Он, как казалось Машкову, перепутал день с ночью и то постоянно куксился, то просил кушать, а то отказывался лежать в мокрых пелёнках, во весь голос заявляя об этом.
К утру они с женой выматывались до предела. Ванюшка тут же засыпал на несколько часов, а им приходилось готовить поесть, постирать и погладить пелёнки с одеждой нового члена семьи. Кроме того, магазины, покупка продуктов, детская кухня да забота об остальных детях.
Видя обессиленную жену, Машков обычно днём брал коляску и на несколько часов уходил из дома, чтобы неугомонный сыночек подышал свежим воздухом, а жена немного отдохнула. А сам, чтобы не заснуть, не присаживался на редкие скамейки, а постоянно находился в движении, толкая перед собой коляску.
Если сын начинал ворочаться, то Машков сразу засовывал ему в рот бутылку и ждал, пока она не опорожнится либо сын не начнёт мирно посапывать.
Обычно прогулки занимали время с часу дня до четырёх. К вечеру солнце уже не так пекло, да и начинал ощущаться ветерок, несущий морской прохладный воздух с востока.
За стадионом всегда стояла тишина. Сюда даже не долетали звуки проходящих по Борисенко трамваев. Прекрасное место для отдыха и прогулок с чистым воздухом в самом центре города. Здесь даже редкие посетители пивбара «Чилим» не омрачали ежедневные прогулки родителей с колясками и пенсионеров.
Почувствовав, что сын начинает просыпаться и никакие раскачивания коляски его не угомонят, Машков закончил прогулку и направился к дому.
Оставив коляску на первом этаже, он осторожно вынул своё сокровище и, ласково приговаривая успокоительные слова, поднялся на третий этаж, к квартире. Осторожно постучав в дверь, он ждал, когда жена или кто-нибудь из детей откроет её.
Сейчас её открыла жена. По её виду Машков моментально сообразил, что что-то произошло.
— Что случилось? — тихо, чтобы не разбудить сына, прошептал он.
— «Гонец» из пароходства по твою душу приходил, — таким же шёпотом ответила она.
— Чё это вдруг? — удивился Машков, ведь он находился в отпуске и ему ещё предстояло догуливать около четырёх месяцев. — Они там что, вообще все чокнулись, что ли? — раздражённо отреагировал он на неприятную новость.
— «Гонец» передал письмо и сказал, чтобы ты завтра приехал в кадры, - прошептала жена.
Марина забрала спящего сынишку и, пройдя в комнату, показала на стенку, где лежал у магнитофона конверт.
Машков, сняв обувь, прошёл в комнату и, взяв конверт, раскрыл его. Действительно, это было письмо от инспектора по механикам, где в приказном порядке ему предписывалось прибыть завтра в отдел кадров.
Что за срочность такая? Ведь завтра суббота. Нерабочий день. Зачем он в кадрах понадобился в выходные дни? Машков сел в кресло и задумался. Причин, по которым его могли вызвать, он найти не мог.
Для учёбы на курсах повышения квалификации, про которые ему талдычили ещё в прошлом году, поздно. Кто же на лето глядя учёбу затеет? Наказать за что-то? Так вроде бы никаких залётов за ним не числилось. Наградить? Так кто ж его наградит? Подвигов он вроде бы никаких не совершал, а если и есть награда, то пусть она подождёт своего героя. Никуда она от него не денется.
Поломав голову над возможной причиной вызова, он для себя решил, как тот мудрый солдат: поближе к камбузу, подальше от начальства. Тем более от такого, как в отделе кадров. Просто так не позовут, а если и позовут, то не на хорошее судно, а на какую-нибудь развалюху, которая сейчас загибается, да в такой рейс, что дети забудут, как папу зовут. На хорошие суда направляют по блату, втихаря, чтобы без излишней афиши, да и то только своих. А он к такому контингенту никакого отношения не имел.
Поэтому, откинув всю ересь, забивающую голову, он заглянул к жене, занятой кормлением сына, и поинтересовался:
— Ну и что ты сказала «гонцу», когда он узнал, что меня нет дома?
— А что первое пришло в голову, — шёпотом продолжила Марина, качая сына на руках.
— Ну и что? — повторил вопрос Машков.
— А то, что тебя нет дома и ты уехал в Артём к брату. — И она весело посмотрела на мужа.
— Молодец — что тебе сказать, — ухмыльнулся Машков и, собрав пелёнки, промоченные за время прогулки, пошёл в ванную комнату стирать бельё, скопившееся за сутки.
Стиральная машинка была ещё та! Ей было, наверное, лет пятнадцать, а то и двадцать. Её им отдали родители. В магазинах стиралок днём с огнём не найдёшь, а если их и выставляли на продажу, то продавали только по записи или по блату.
Название стиралка носила гордое: «Дон». Загрузка сверху. Налил горячей воды, добавил порошок и оставил её бултыхаться на полчаса. Импеллер крутится, а под его воздействием и бельё в машине вертится. Закончилась стирка — вынул бельё, вывалил его в ванну, прополоскал там и через валики, приводящиеся во вращение рукояткой и мощными мужскими руками, отжал бельё.
Следующий процесс — это надо развесить бельё на балконе. Лето. Хорошо, если день, как сегодня, солнечный, то бельё высохнет за несколько часов. А если выдастся туманный день, то пелёнки могут болтаться на верёвках и сутки. Тогда приходилось их полусухими гладить утюгом.
Хочешь не хочешь, а двадцать тёплых пелёнок, двадцать тонких, двадцать подгузников, а то и больше, вместе с распашонками да шапочками — будь добр, приготовь для нового отпрыска в семье.
Конечно, Марина со всем этим сама справиться не в силах. У неё и с остальными детьми завал, да по дому дел не меньше. А тут ещё магазины, где ни черта нет, готовка еды и прочее, и прочее — да разве перечислишь все заботы, которые свалены на женские плечи.
А она ещё успевает и за собой следить, а не лахудрой по дому на метле летать. Ведь ей хочется и мужу нравиться, и просто быть красивой женщиной.
Поэтому, перестирав бельё, Машков занялся глажкой высохшего комплекта. Вскоре это занятие прервала Марина, позвавшей поужинать.
Как только семья усаживалась за стол, сразу включался телевизор. Ложки начинали мелькать с повышенной скоростью, закидывая еду в детей, а те, зазомбированные голубым экраном, не моргая смотрели в него, и еда автоматически исчезала с тарелок. Не понимая пользы телевизора, Машков пытался вначале сопротивляться, заявляя, что телевизор мешает усвоению пищи, но увидев всегда пустые тарелки, прекратил бесцельные объяснения. Марина лучше знала, как надо успокоить детей и как лучше их накормить.
Вот и сейчас телевизор был включён, за столом воцарилась тишина и из зомбоящика полились новости третьего канала. После новостей должны начаться долгожданные мультики, поэтому дети их ждали и новости поглощались вместе с едой.
Вначале, как всегда, шли вести с полей: кто где и что засеял и как сознательное крестьянство справляется с решением партии и правительства по выполнению продовольственной программы. Коммунисты, как всегда, оказывались впереди на боевом коне, то есть на тракторе. Потом пошли городские новости, от которых у Машкова не то что пропал аппетит, а раскрылся рот, и он только сейчас начал понимать визит сегодняшнего «гонца».
Оказывается — а Машков об этом даже и не предполагал, потому что занимался пелёнками и сыном, — в Антарктиде во льдах затёрло снабженец полярных станций «Михаил Сомов», и на помощь ему из Владивостока собираются направить ледокол «Владивосток».
На экране телевизора показали сам ледокол и полных энтузиазма членов его экипажа, которым море по колено, а пятый этаж — по пояс. Они все дружно рапортовали о готовности ледокола быстренько сгонять в Антарктиду и высвободить из ледового плена несчастного «Сомова».
Марина отодвинулась от стола и в ужасе смотрела в телевизор, а потом медленно перевела взгляд на застывшего мужа.
— Так это они тебя хотят туда направить? — еле ворочая языком и показывая в телевизор пальцем, начала она.
— Похоже, что да… — выдавил из себя Машков. — Только за что? Вроде залётов не было…
Ему моментально представился рейс, куда эти бравые ребята собрались сгонять.
Вначале надо пройти тропики на ледоколе, на котором нет кондиционера, затем вдоль Австралии к ревущим сороковым и неистовым пятидесятым. Это на ледоколе с корпусом в виде яйца и не приспособленном к плаванию в штормовых условиях. В северном полушарии лето, а в южном — зима, самое штормовое время. Это одно. А зимой морозы крепчают, это и первокласснику известно, а там, в Антарктиде, это будут не шуточки, когда можно поиграть в снежки.
Как сложится ледовая обстановка — никто не знал и даже не предполагал. Одни только лозунги. Сам ледокол тоже мог оказаться в ледяных тисках и застрять там до антарктической весны. Это значит, что рейс может затянуться до января следующего года. Это в лучшем случае.
Но Машков только что вернулся из полугодового рейса. Хорошо, что успел к рождению сына, а то, как бы Марина справилась со всеми домашними делами? Сейчас самое трудное для неё время. Надо хотя бы, чтобы сынишка начал ползать или ходить. Тогда уже можно будет снова идти в рейс зарабатывать деньги.
Решение возникло моментально.
Он наклонился к жене, приобнял её, поцеловал и проникновенным баском, на самых низких тонах, проговорил на ушко:
— Не волнуйся, всё будет хорошо. Никуда я не уйду от тебя. Вместе будем, — и, слегка отстранившись и заглядывая в заблестевшие от слёз глазки, улыбнулся: — А начинай-ка ты собрать вещички, мамусечка. — И, увидев её непонимающий взгляд, тут же пояснил: — Завтра первой электричкой срываемся в Артём. Там брательник мой младший с тестем своим, Петровичем, корячатся, гараж строят. Вот я им и помогу в этом мероприятии. А телефона у Серёги нет, и до него никто не доберётся. А там, глядишь, ледокол свалит и кадры от меня отстанут.
От такого решения мужа Марина воспаряла духом и уже со смехом отреагировала на его решение:
— Значит, я не соврала «гонцу», а ты и в самом деле в Артёме, — и уже жёстче добавила: — Вот пусть они тебя там и ищут, если ты им так сильно нужен.
На этом ужин закончился, детей оставили смотреть мультики, а сами принялись собираться в поездку.
Это раньше они брали с собой только кошелёк да воды попить и быть готовым ехать хоть куда, а сейчас пришлось собирать с собой целый гардероб для нового отпрыска. Тут уже на полную мощность работала фантазия Марины, а Машков ей только помогал в сборах.
Утром субботнего дня в трамваях свободно. Рабочий класс с «Дальзавода» отдыхал. Поэтому они без проблем с коляской влезли в первый трамвай и успели на электричку.
В вагоне оказалось достаточно места, чтобы устроиться с коляской. Ведь основная масса дачников схлынула из города вчера.
Посадив старшую дочь на колени, Машков устроился у окна. Мимо проносились пустые пляжи Чайки, Седанки и Санаторной, а они мечтали о том, что, когда станет теплее, они приедут на них загорать и купаться. Потом пошли дачные посёлки, и через час с лишним электричка подошла к Севастопольской.
На перрон ему помог спустить коляску какой-то мужчина, и Машков, поблагодарив его, двинулся с семьёй к дому, в котором его брат недавно получил квартиру. Минут через двадцать они подошли к нему.
Квартиру брат получил на третьем этаже. Балкон выходил во двор. Машков остановился под балконом и во всю глотку прокричал:
— Серёга-а-а!!!
Через минуту с балкона свесилась голова Валентины, жены брата. Увидев семейство Машкова, она даже не удивилась, а приветливо замахала руками:
— Чего вы там застыли? Давайте поднимайтесь. Я сейчас двери открою.
Марина, вынув Ванюшку из коляски, прошла к подъездной двери, а Машков вслед за ней потащился с коляской и сумками.
Валя их встретила с объятьями, приняла у Марины племянника и, нацеловывая его в круглые щёчки, восторгалась красавцем-бутузом.
Они с Мариной прошли в большую комнату и устроились на диване, сразу найдя общую тему для разговора. У детей сразу появились свои дела. Срочно всем понадобилось на улицу, куда их утащил Васька, старший сын Сергея.
В квартире, несмотря на утро и раскрытые окна, было очень жарко. Артём — это не Владивосток. Тут лето ощущалось в полную силу. Туманами тут не пахло, а день сегодня обещался жаркий, судя по безоблачному небу и безветрию.
Отдышавшись после подъёма и вытерев пот со лба, Машков подошёл к Валентине.
— Ну, привет, — приобнял он её, — ты извини, что без предупреждения к тебе нагрянули…
— Да ничего, всё нормально, — махнула рукой Валя и озабоченно поинтересовалась: — Что-то случилось, что ли?
— А-а, — отмахнулся Машков, — долго рассказывать. Потом расскажу, — и, оглядевшись, удивился: — А Серёга где? Он же вроде в отпуске.
— Ох уж этот братец твой… — сокрушённо покачала головой Валя. — Они с папой поехали металлолом искать, да о бетоне договариваться, — но увидев удивлённый взгляд Марины, пояснила: — Ведь гараж они строят. Других же дел нет на белом свете. Смотри, какая жара. Надо огородом на даче заняться, а им металлолом важнее…
— Ладно тебе… — попытался успокоить недовольную Валентину Машков. — Приедет. Никуда не денется. Давно они уехали?
— Да уже часа два. — Валя посмотрела на настенные часы.
— А, — понял её Машков, — значит, скоро будут, — и вышел на балкон перекурить, оставив женщин в комнате.
Брат появился через полчаса. Увидев в квартире Андрея, он восторженно прокричал:
— Братишка! — и, кинувшись к нему, заключил в объятия, от которых у того чуть не захрустели кости.
Сергей был повыше Андрея и пошире в плечах. Да, давала о себе знать шахтёрская хватка! Сергей работал на одной из близлежащих шахт бригадиром.
Расцепив железные объятия, он с радостью разглядывал брата.
— А я так и думал, что ты не усидишь во Владике и наведаешься ко мне! — радостно басил он. — Я ещё Вале пару дней назад об этом говорил. Верно же, Валь? — И, посмотрев для подтверждения своих слов на жену, продолжил: — А мы тут с тестем металл для стенок надыбали. Я за перчатками заехал. Если есть желание, то поехали с нами, — тут же предложил он.
Машков расплылся в улыбке. Как же знаком был ему заводной характер брата. Он кого хочешь увлечёт своим энтузиазмом, и поэтому люди всегда шли за ним. Так было в школе, в институте, а теперь и на шахте. Серёга оказывался везде и всегда лидером. Этим он и нравился Андрею. Он был точной копей папы. Тот тоже всегда и везде шёл впереди планеты всей.
— Если дашь переодеться, то не откажусь, а то я за три месяца отпуска уже застоялся. Косточки бы не мешало размять, — задорно ответил Машков на предложение брата.
— Валя-я! — чуть ли не заорал Серёга. — Где моя роба, которая была мне мала?
— Чего ты тут раскричался? — попыталась хозяйским тоном угомонить Валентина своего возбуждённого мужа. — Забыл, что ли, что сложил её на антресоли?
— Вот чёрт! — хлопнул себя по лбу ладонью Сергей. — Точно! На антресолях, — и, вытащив из кладовой стремянку, принялся шуровать под потолком.
Вскоре он вытянул оттуда мешок, из которого посыпались сапоги, ботинки и какие-то перевязанные бечёвкой свёртки.
Выбрав то, что могло бы подойти Андрею, Сергей вручил это ему со словами:
— На, меряй, да поедем.
— Ты чё? Во всё это хочешь меня нарядить? — усмехнулся Машков, принимая от брата шахтёрскую спецовку.
— Ага, — простодушно кивнул головой Сергей. — А чё? — с непониманием уставился он на брата.
— А то, что на улице тридцать градусов, а ты меня как в свою шахту зимой экипируешь! — Машков со смехом потряс перед братом брезентовыми брюками и курткой.
— А-а-а… — Сергей понял свою ошибку. — Щас что полегче тебе дам.
— Да ты мне только обувь и брюки дай, а рубашку я с собой прихватил. Я же помню, что ты мне говорил о гараже.
— Вот-вот, — радостно подтвердил правоту брата Сергей. — Вот для гаража и нужны мне эти железяки. Мы их с Петровичем решили в опалубку вставить. Получатся у нас железобетонные стены.
Машков быстро переоделся и вышел показаться жене в обновках.
Но Марина с Валей отреагировали на рабочий настрой братьев по-своему:
— Вы куда это собрались? — в один голос запричитали они. — А покушать? Вы что это, голодные, что ли, собрались в ваш недоделанный гараж идти?
— Всё потом. Всё потом, — прервал Сергей женские возмущения и, взяв жену за плечи обеими руками, отодвинул в сторону, освобождая себе путь из квартиры.
По освобождённому пути братья чуть ли не бегом спустились во двор, где около жёлтых «Жигулей» их встретил Серёгин тесть Петрович.
— О! — радостно двинулся навстречу ему Машков. — Владимир Петрович! Рад тебя видеть! Я смотрю, тебя тоже припахали на работку?
— Привет, привет. — Петрович крепко пожал руку Машкова. — Рад видеть в здравии представителя морского флота! Как ты там в своём Владике? Жабры ещё не выросли? — намекнул он на Владивостокские туманы.
— Как видишь, ещё нет. — Машков с удовольствием разглядывал Петровича.
Тот с последней их встречи не изменился. Такой же крепкий, ширококостный, со слегка редеющими волосами и правильными чертами лица. Валентина взяла у отца только лучшее, прикрасив всё женской красотой и обаятельностью матери.
— Ну, тогда поехали, а то мне моя жёнушка дала только три часа, а мы уже больше двух тут болтаемся, — озабоченно посвятил Машкова в свои планы Петрович.
— Так куда это твоя Михайловна собралась? — не понял Петровича Машков.
— Куда-куда, — недовольно пробурчал Петрович, — да на эту чёртову дачу она собралась. Поливать ей, видите ли, приспичило. Так рано ещё с поливкой-то. Надо подождать, пока солнышко на закат пойдёт, а оно вона где. — Петрович ткнул пальцем у себя над головой. — Ну, — нетерпеливо посмотрел он на братьев, — поехали, чё тут ждать-то?
Но с балкона им вместо благословления на ратные подвиги донеслось:
— Мы к вам в гараж придём, покушать принесём, - прокричала Валентина.
Мужики задрали головы в сторону балкона, и Серёга громко ответил ей:
— Ладно, только приходите часа через три. Мы как раз тогда и машину бетона успеем залить, — и, повернувшись в сторону брата, шёпотом добавил: — Чё стоишь? Садись быстрее, а то они тут задолбают нас своими советами. Все соседи будут тогда знать, где мы металлолом стырили да бетон купили.
Петрович, увидев, что братья уже в машине, резко сорвался с места.
Вскоре они подъехали к куче металлолома, собранной во дворе какой-то базы, где их ждал грузовик.
Накидав в него прутьев, швеллеров и даже несколько спинок от старинных кроватей, они поехали к строившемуся гаражу.
Выйдя из машины, Машков осмотрел строительство. Опалубку Серёга выстроил на половину высоты стен. Увидев удивление брата, Сергей пояснил:
— Это для удобства. Так легче бетон закидывать в неё. Зальём половину, а потом надстроим её уже под самую крышу.
— Да понял я, понял, — недовольно поморщился Машков, мол, всё ему, дилетанту, надо разжевать. — В стройотряде занимались такой же бодягой, правда, давненько это было, но кое-что помню. Ты лучше скажи, где бетон и куда и сколько арматурин совать в него надо.
— Не волнуйся, всё тебе расскажу да покажу, — заверил его Сергей, не обращая внимания на минутную обиду брата. — Давай лучше побыстрее грузовик разгрузим, а то шофёр недоволен, что мы его с погрузкой задержали. Куда-то он торопится и боится от начальства фитиля схлопотать. — Серёга рассмеялся своей шутке и запрыгнул в кузов грузовика.
Не успел они справиться с металлоломом, как подъехал самосвал и вывалил возле будущих дверей гаража полный кузов бетона.
И они принялись за работу. В пустую опалубку братья вставили куски привезённого металла, и лопатами принялась закидывать в неё свежий бетон.
Как и где Серёга договаривался с водителями о бетоне, для Машкова осталось тайной. Да он и не лез с расспросами к брату. Это их с Петровичем дело. Их город, их гараж. У них тут свои знакомые-друзья. Зачем ему это знать об этом? Он здесь только гость, который по доброте душевной помогает брату. Вот недалеко от его дома находился растворный узел, так там Машков за четвертак уговоривал водителя свозить самосвальчик с бетоном налево. Ну а здесь, в Артёме, своя кухня. Свои законы.
Дневная жара давала о себе знать. Пот лил градом, но братья, не уступая друг другу, метали привезённый раствор в опалубку. Они разделись по пояс и не обращали внимания на палящее солнце.
Сергей уже загорал перед этим. Спина у него была почти коричневая, а Андрею, жителю машинного подземелья, загорать в этом году ещё не приходилось, а тропический загар у него давно сошёл. Поэтому через полчаса Сергей предупредил брата:
— Ты не очень-то под солнцем выгуливайся, завтра лопухами слезать будешь. А нам тут ещё работки на пяток дней предстоит. Так что оденься-ка ты лучше.
Машков, вняв разумным советам брата, надел рубашку, хотя работать в ней оказалось жарче, но воду они с собой прихватили, так что периодически они ополаскивались ею.
Ну а даже если бы вода и закончилась, то метрах в пятидесяти находилась колонка. Во время небольшого перерыва Машков сходил к ней. Вода из гусака колонки шла под приличным напором и оказалась на удивление холодной.
Покончив с бетоном, они принялись за возведение новой высоты для опалубки.
Тут их и навестили заботливые жёнушки с оравой детей.
Об их приближении Машков услышал ещё метров за сто по детскому смеху и громким женским голосам. А что тут не покричать, да и побегать? Городской суеты не слышно. Тишина. Транспорта нет. Солнце печёт. Вокруг дороги — трава по пояс. Невдалеке небольшой лесок, а перед ним — зелёный луг. Красота!
Дети носятся по траве друг за другом, у младших только макушки светятся из разнотравья.
Работягам принесли холодную окрошку, а в термосе такой же холодный компот.
С каким удовольствием Машков устроился на штабеле досок с железной миской в руках, откусывая от огромного ломтя душистого хлеба и прихлёбывая божественную окрошку. Валентина её, наверное, сделала ещё вчера, поэтому окрошка получалась такой насыщенной и непередаваемо вкусной.
Почему-то здесь, в Артёме, и хлеб казался намного вкуснее, чем во Владивостоке. Или это Машков так ощущал его вкус на природе?
Нет! Хорошо, что они сорвались в Артём! Какая кругом красота! Как здесь замечательно! Где ещё такое увидишь и ощутишь. Но уж точно не в Антарктиде и не в грохочущих машинных отделениях ледокола.
Марина, устроившись рядом с мужем, влюблённым взглядом смотрела, как тот справляется с едой. А когда он опустошил миску, передала ему полотенце, промокнуть пот со лба.
Валентина тоже сидела рядом с Сергеем, а все они непроизвольно наблюдали за гоняющей по лугу ребятнёй.
Работы на сегодня братья закончили, поэтому вскоре собрались возвращаться домой. Но уходить с такого прекрасного места не хотелось, и они ещё долго сидели на штабеле досок у недостроенного гаража, а потом бродили по неведомым луговым тропинкам.
Женщины сплели себе и детям венки из луговых цветов, и только под самый вечер они вернулись домой.
Приехали Михайловна с Петровичем. Они привезли с собой еды, которую заботливая тёща Сергея приготовила на даче. Вечер получился замечательный.
Детей уговаривать спать не пришлось. Они и без уговоров, как только прикоснулись к подушкам, моментально заснули.
А наутро продолжились те же дела с постройкой гаража и прежние домашние хлопоты.
А что человеку ещё надо?
Да ничего особенного, если ты понимаешь, что ты нужен, что тебя любят и вокруг тебя находятся близкие и дорогие тебе люди. Машков это прекрасно понимал, поэтому ни на секунду не пожалел, что уехал к брату.
А когда ещё такое может повториться? Он не знал. Поэтому наслаждался тем, что имел сейчас, в данную минуту, в данный день, в котором ему повезло оказаться.
Так прошла неделя. Гараж они достроили. В последней день привезли панель межэтажного перекрытия от какой-то панельки, которую кран положил на готовые стены, чем завершил мечту архитектора в лице Серёги. Тем же краном установили гаражные ворота, а Машков даже показал свои навыки сварщика, приварив кронштейны ворот и крепления потолочного перекрытия.
Из новостей по телевизору стало ясно, что «Владивосток» ушёл в Антарктиду, так что можно было возвращаться домой. «Гонцы» из отдела кадров в Артём не прибегали. Значит, никто ни от кого не скрывался, а просто так сложились обстоятельства.
«Всё проходит, и это пройдёт». Так написано на кольце царя Соломона, а это означает, что всё конечно: и горести, и радости.
Так закончился и отпуск у Машкова.
С утра Марина выглядела очень расстроенной. Машков знал эту причину.
Чем ближе время подходило к концу отпуска, тем чаще Марина затевала один и тот же разговор. Сколько раз она со слезами на глазах повторяла ему:
— Не хочу я оставаться одна. Неужели я не достойна того, чтобы быть обыкновенной счастливой женщиной? Я хочу, чтобы ты был рядом. Я хочу быть за стеной, а не на передовой. А ты уйдёшь в рейс — и опять на мне все эти чёртовы прокладки в кранах, отваливающиеся обои, вылезающие гвозди. Не хочу я всего этого.
А что ему оставалось отвечать на эти справедливые слова?
Он только крепче обнимал жену и как можно ласковее повторял:
— Но с земного шара я ведь никуда же не денусь. Он ведь круглый, и я всё равно к тебе приду.
Иногда его слова вызывали бурю слёз, а иногда они и успокаивали Марину, которая, прильнув к нему, засыпала у него на плече. Тогда он, долго слушая её мерное дыхание, боялся даже пошевелиться, ощущая, какое счастье находится в его руках.
Вот и сегодня глаза у Марины оказались на мокром месте. Машков даже боялся спросить её о чём-либо лишнем, потому что знал: малейшая неправильная интонация в его голосе может расстроить любимую жёнушку.
И только перед самым выходом из квартиры он приобнял её и заглянул во влажные глазки:
— Ну что ты, на самом деле… — ласково бормотал он. — Не на войну же я иду, а в отдел кадров. Отмечусь, посижу до вечера, а там и домой приду. Вон люди, — Машков махнул рукой куда-то в сторону, — месяцами на бичу сидят — и ничего. Им даже работу на берегу находят. Помнишь, как я однажды в похоронной команде два месяца работал, когда тебе надо было учиться?
Марина подняла на него наполненные слезами глаза и вымученно улыбнулась:
— Знаю, что врёшь, но так приятно слушать, — и, сглотнув комок, застрявший в горле, подтолкнула мужа к дверям. — Иди уже, врунишка несчастный.
А он, поняв, что на сегодня штормов не предвидится, вышел на улицу.
С балкона на него смотрела Марина и, как когда-то, в их первое расставание, махала ему рукой, пока он не скрылся за углом дома.
К девяти часам Машков уже стоял перед кабинетом инспекторов по механикам.
Очереди в коридоре, как когда-то зимой, не было, поэтому, постучав в дверь, он приоткрыл её.
— Разрешите? — вежливо, но с достоинством, поинтересовался Андрей, переступая порог кабинета.
Инспекторы разом подняли на него головы, а инспектор по вторым механикам иронично ответил:
— Заходи, заходи, дорогой товарищ Машков. Рассказывай, с чем пожаловал, чем нас порадуешь? А то мы тут уже тебя заждались.
Такое приветствие озадачило Машкова. Что оно ему сулило и предвещало, он даже и предположить не мог, но, не теряя самообладания, прошёл к столу и крепко пожал инспектору руку. Тот, приподнявшись в кресле, ответил ему не менее крепким рукопожатием.
В своё время Машков с Олегом работали на одном судне. Андрей — третьим механиком, а Олег — электромехаником. Отношения у них в те времена сложились нормальными. Особой дружбы не было, но, как и все моряки, они помогали друг другу в чём могли, не раз сидели за одним столом в общих компаниях, бывало, что и откровенные беседы вели.
Сейчас Олег после ухода на берег, работал инспектором в отделе кадров — значит, являлся начальником у Машкова, поэтому он никогда в этом кабинете не вспоминал об их прежних похождениях и близких отношениях. Кто его знает, а может, Олегу это не понравится? А вне кабинета они не встречались.
— Давай посмотрим, что у тебя там с твоим отпуском, - проговорил Олег, садясь в кресло.
Покопавшись в карточках, уложенных в стопку на столе, и, найдя нужную, он принялся её дотошно изучать. Хотя если карточка уже лежала у него на столе, значит, она не так просто там оказалась и её уже не единожды листали, и не факт, что только Олег.
Не подав вида, что спектакль, разыгранный Олегом, он раскусил, Машков без движений стоял перед столом инспектора. А тот, полистав карточку и заглянув в какие-то свои записи, поднял на него голову.
— Так, — многозначительно начал он, — идёшь вниз и сидишь там. Сейчас деды соберутся и организуют из вас, резервистов, колонну, — почему-то Олег не употребил более распространённое слово «бичей», — и вы все вместе двинетесь на Морвокзал. Там к одиннадцати часам подходит ледокол «Владивосток», а вы его будете радостно встречать. Деды раздадут вам плакаты, флаги да транспаранты. Так что ваша задача — ими как можно больше махать и восторженнее приветствовать победителей Антарктиды. Понятно?
Олег, как самый настоящий начальник, уставился на Машкова и ждал радостного ответа на столь ответственное задание.
— Всё ясно, Олег Николаевич. Ждать, идти, махать и радостно кричать, - подтвердил понимание поставленной задачи Машков.
Но тут его перебил инспектор по старшим механикам:
— А ты, Машков, не ёрничай, тебе это серьёзно говорят, — и пригвоздил Машкова взглядом к переборке, как будто проткнув багром.
— Всё ясно, Анатолий Иванович, буду серьёзно кричать. Разрешите идти? — Вытянувшись во фрунт, как примерный курсант, Машков уставился на Анатолия Ивановича.
— Иди, иди уже, комик, — махнул на него рукой Анатолий Иванович, добавив: — Только будь внизу, и чтобы никуда. — Для большего понимания он погрозил пальцем.
Машков чётко развернулся через левое плечо и покинул кабинет высокого начальства.
Из газет и телевизора он уже знал, что «Владивосток» успешно освободил «Сомова» из ледового плена и вместо предполагаемых полугода вернулся с победой в родной порт Владивосток через три месяца. «Слава морякам-дальневосточникам!» — неслось со страниц всех газет, журналов и из телевизора.
Через час группа механиков с плакатами и транспарантами нестройными рядами поплелась к Морвокзалу.
Сентябрьский день оказался солнечным, тёплым и безветренным. Самый настоящий день приморской золотой осени. В такой день на пляже бы валяться да в море купаться, а не с флагами разгуливать по центру Владивостока.
Частые прохожие с любопытством осматривали группки чудаков с плакатами, и кое-кто даже интересовался, какой это сегодня праздник.
В ожидании швартовки ледокола моряки собрались на верхней платформе Морвокзала. Туда вскоре подошёл и духовой оркестр. Слабый ветерок развевал знамёна и приносил небольшую прохладу.
К одиннадцати часам из-за плавучего дока ВСРЗ показался чёрный корпус ледокола с жёлтой надстройкой. Оркестр заиграл торжественные марши, сопровождаемые громогласными звуками литавр. Начальство в форме, в фуражках с невероятно огромными кокардами подошло к леерам.
Машков и предположить не мог, что в пароходстве столько настоящих моряков в форме, которые занимают кабинеты на всех четырёх этажах главного здания, да ещё на трёх в новой пристройке. А если взять ещё моряков из СМТО (службы материально-технического обеспечения), ССХ (службы судового хозяйства) и ещё нескольких служб, то, наверное, места бы им всем здесь не хватило, если бы они пришли приветствовать героев-победителей Антарктиды.
Да! Зрелище оказалось впечатляющим. Особенно когда громадный трап проехал по причалу и соединил палубу пришвартовавшегося ледокола с платформой Морвокзала.
Под очередной помпезный марш на берег сошёл капитан ледокола в сопровождении двух человек в чёрной морской форме со всеми регалиями и погонами. У одного из сошедших на груди даже блестела звезда Героя Социалистического Труда, что с удивлением подметил Машков.
Оркестр смолк, и капитан, встав по стойке смирно перед небольшим человечком в бежевом френче с многочисленными нашивками и взяв руку под козырёк, принялся что-то докладывать.
Чего он там говорил, Машков не слышал, но надеялся, что вездесущие корреспонденты, бегающие вокруг с камерами, озвучат сегодня его речь по телевизору в последних новостях.
Кто-то из механиков, стоящих рядом с Машковым, проговорил:
— Антохин докладывает Вольмеру о рейсе, — на что ему ответили:
— У Геннадия Ивановича голос и так не сильный, но дело своё он чётко знает. Молодец мужик! Настоящий ледокольщик.
Торжественная часть длилась недолго. Высокое начальство прошло на ледокол, а «бичам» дали распоряжение сдать транспаранты, обедать и сидеть в отделе кадров до дальнейших распоряжений.
Сдав свой плакат, Машков с удовольствием пообедал в «Серой лошади», поднялся к отделу кадров и устроился отдохнуть в холле. На улицу идти не хотелось. Там было жарко, а здесь прохладно. Он даже задремал. Хотя Ванюшка уже и спал спокойно ночами, но пару раз к нему за ночь сегодня пришлось вставать.
Неожиданно кто-то потеребил Андрея за плечо.
— Ты Машков? — спросил любопытный.
— Ага, — подтвердил ещё не проснувшийся Машков.
— Иди, тебя Олег Николаевич вызывает, — кивнул головой наверх, потревоживший его «бич».
Как не хотелось вставать с нагретого удобного кресла, но Машков сделал над собой усилие и поднялся.
Олег встретил его вопросом:
— Ну что? Видел ледокол?
— Ну, видел, — пожал плечам Машков, не понимая, к чему клонит Олег.
— Ну и как он тебе? — продолжал допытываться Олег.
— Да нормальный. С виду ничего. Успели подкрасить, наверное, когда через тропики шли, — как можно равнодушнее постарался ответить на непонятные вопросы Машков.
— Нормально… подкрасить… — передразнил его Олег и, подняв указательный палец над головой, торжественно возвестил. — Герои! Победители!
— Ну да. Вернулись, освободили «Сомова», — подыграл Машков пафосным восклицаниям Олега.
— Что ты там мямлишь? — взвился Олег. — Сам должен быть таким же героем! — и, увидев вытянувшееся от удивления лицо Машкова, возвестил: — Отныне ты числишься в когорте победителей и должен с гордостью произносить имя «Владивосток». Отныне это будет твой нагрудный знак, твоё знамя, и ты должен будешь им гордиться.
Но увидев, что до Машкова ещё не дошла главная идея о его дальнейшей судьбе, уже менее пафосно продолжил:
— Ты направляешься двадцать первым механиком на ледокол «Владивосток»!
В кабинете повисла мёртвая тишина, в которой, наверное, слышался только шелест моргающих ресниц Машкова и которую он жалобным голосом нарушил:
— За что?..
— Это не обсуждается. Приказ пришёл сверху. Твоя кандидатура утверждена в парткоме.
«Да, — невольно пронеслась мысль в голове Машкова, — коммунист должен брать ружьё и без возражений бежать в атаку. А кто же будет моих детей кормить за этот гольный оклад?»
Но когда прозвучало магическое слово «партком», все возмущения у него моментально пропали. Если тут партком вмешался, то хоть лбом о стену расшибись, а ничего уже не изменишь.
А уже более трезвая мысль успокоила его, вернув в меридиан:
«От судьбы не уйдёшь. Если где-то там, в «Книге судеб», что-то написано, того не избежать, как ты ни извивайся. Кто-то уже всё предусмотрел и всё прописал там. Но нам этого знать не дано. Надо просто идти по дороге жизни, а она уже сама выведет тебя на тот путь, который тебе уготован. Конечно, если ты будешь лежать и плевать в потолок, то, кроме своих же плевков, на тебя ничего и не свалится. Ну, тогда, значит, так тебе и предписано в этой книге».
… На ледоколе «Владивосток» Машков отработал четырнадцать месяцев.
Участвовал в Магаданской экспедиции, проводя суда сквозь льды Охотского моря в порт Магадан, и в летней навигации по Северному морскому пути.
На ледоколе он встретился с настоящими моряками, которых закалили не только моря, но и арктические льды, а на «Владивостоке» — и антарктические. Здесь он узнал из первых уст о правде и мифах о спасении «Сомова», расписанных журналистами, о настоящих героях и о тех, кто примазался к этому высокому званию.
После отпуска он пошёл на повышение и долгие годы проработал в должности старшего механика.
09.06.2022 года
Рассказ опубликован в Книге "Морские истории"
https://ridero.ru/books/morskie_istorii/