Тот, кто не был в Карпатах, никогда не поймёт красоты этого края. И в то же время таящейся на каждом шагу опасности. При желании вы можете увидеть горы разных стран. Но горы Карпат особенные. Не зря уже столько веков не угасает интерес людей к месту, где жил граф Дракула. Таинственный, сказочный край. Альпийские луга – высокогорные полоныны благоухают запахом свежих, лечебных трав. Могучие буки и стройные ели-смереки заполняют эту красоту. Куда ни глянь – тебя окружают мохнатые от мха глыбы камней. Кажется этим глыбам нет конца и вдруг твоему взору предстают голубые водопады и быстрые горные речки. Вода в этих реках всегда кристально чистая и холодная. И всё же красота эта опасна и коварна. Людям, не подготовленным к преодолению горных вершин и непроходимых чащ, в этот край, без проводника, лучше свой нос не совать.
Кажется, что вышел ты из какого ни будь высокогорного селения лесом полюбоваться, пару шагов сделал и всё. Оглянулся назад, а села и нет, словно никогда и не было. Туман такой стоит, что собственной протянутой руки не видишь. А тут ещё эти камни мокрые, мхом покрытые. Да дождь неделями идёт. Поскользнуться на таких камнях дело плёвое. И полетит твоё тело в ущелье на съедение диким зверям.
Заползает страх в душу в этих местах, неподготовленному человеку. Да деваться уже некуда и куда идти неизвестно. А если даже компас и подскажет тебе в каком направлении путь держать, то уж никак не подскажет на каком камне ты поскользнёшься. Где на твоём пути медведь или дикий кабан повстречается.
Разве знал обо всём этом Михаил, когда собрался покинуть свой родной Харьков и бежать от призыва в армию, в Румынию? Он много раз, до начала этой непонятной войны, бывал в Карпатах. Можно сказать, исходил все туристические тропы до самой границы с Румынией или Венгрией. И ничего трудного в этом не было. Тропинки вытоптаны туристами на столько, словно по городскому асфальту идёшь. На каждом шагу знаки стоят, карты нарисованы. Да тут даже школьник не ошибется.
На деле всё оказалось гораздо сложнее.
Михаил считал себя не новичком в горном туризме. Правда, в последние годы, про туризм пришлось забыть. Постоянная мобилизация в вооружённые силы Украины сильно напрягали. Михаил не просто не хотел служить. Трусом он никогда не был. Он своё и в положенное время отслужил сполна. Даже медаль за отвагу получил.
Просто он не понимал этой войны. Кому ему служить? Служить Украине? А разве Россия ему лично сделала что-то плохое? И разве присягу он приносил не всему бывшему Союзу? Служить России? А разве Украина ему лично сделала что-то плохое? Раньше он служил Советскому Союзу. Всё было ясно и понятно ещё со школы. Отдал, так сказать, долг Родине. Теперь Родина распалась на части и кто есть кто стало совсем непонятно. Вроде бы и там и там свои люди. И в то же время – не свои.
Олигархи не могут карманы свои бездонные набить? Территории «обдираловки людей» поделить? Так, а он здесь причём? Ну вот, пусть те, кому их бабки нужны и служат. Говорят, что не плохо платят. Донбасс годами на части рвут? Ну так опять-таки, при чём здесь он? Пусть сами там и разбираются. Он уже братскому народу помогал, за что и от этого народа проклятия в след заслужил.
Теперь Михаил поумнел. И никаким братским народам отдавать свою жизнь не желал. Его жизнь нужна ему самому, его сыну и жене. Его жизнь нужна его матери, которая еле дождалась его со службы живым и здоровым. Мать ему так и сказала «сынок, дай мне слово, что не помрешь раньше меня. Страшно это, детей своих хоронить раньше времени». И он ей это слово дал. А как было не дать, когда её сердце так схватило, что скорая едва успела приехать?
Вообще, про себя Михаил решил, что не его это война. Никому и ничего он больше не должен. Не могут русские с украинцами воевать в серьёз и всё тут. Он же сам служил с российскими ребятами и никакой вражды между ними не было. Повоюют чуточку, в угоду каждый своей власти, и всё вернётся на круги своя.
Но на круги своя ничего не возвращалось. Прошло с этой непонятной «заварушки» почти два года. Один набор в армию следовал за другим. Миллионы женщин и детей покинули свои дома и проживают в качестве беженцев в Европе. Многим из них возвращаться уже некуда. Не только сёла, а и города с землёй сравнивают.
Михаил еле уговорил жену переехать в Германию. Сам остался в Харькове с матерью. Да и собственную квартиру без присмотра оставлять не хотелось. Она ему не за «спасибо» досталась.
Чем ближе бои подступали к Харькову, тем тревожней становилось на душе Михаила. Многие его знакомые покинули Украину ещё в самом начале. Чувствовали, что или воевать, или валить из страны нужно, пока ещё есть такая возможность. При наличии денег и связей это можно было сделать сравнительно не трудно. Но не верил Михаил во все эти страсти. Не верил, что дойдёт до того, до чего дошло.
Жена много раз просила его всё бросить и приезжать к ней. Говорила, что там, где она, много мужчин с Украины. Много и русских. И никто никого не преследует. В одной очереди за пособием стоят. И одинаково не понимают этой войны. Говорила, что тяжело ей одной, и что скоро всё это не закончится. А ещё говорила, что многие люди уезжают с концами. И не важно на чьей стороне будет победа. Важно, что нормальная жизнь там никогда не наступит. Что будет, как и раньше «затяните пояса – это не на долго». И каждому придётся выживать самому, как Бог даст».
Михаил, в глубине души, был согласен с женой. Но как он может оставить мать? Кто он после этого? Мама почти не ходит. А в городе прилёты всё чаще и чаще.
Когда Михаил услышал о последнем наборе - 500 тысяч человек; у него мороз пошёл по коже. Это же сколько погибло уже? И где взять такое количество? 6 миллионов граждан уже покинули страну. Мужиков на улице не видно. Одни бабы да дети остались.
В голове у Михаила не укладывалось всё, что он видел. Мир, такой привычный, словно перевернулся. И где этому конец? Они что там и правда решили драться до последнего украинца? Они не понимают, что это просто уничтожение нации как таковой? НАТО свои войска вводить не собирается. Вон, по ТВ показывали, как президент США хвастал, что в РФ погибло уже около 300 тысяч военных и при этом ни одного американского солдата. Для них это достижение. Подвиг. А для нас, украинцев? Допустим, дают чем воевать. Допустим, учат как воевать их оружием. А где же взять столько людей служивых? Ну хотя бы это должно прийти кому-то в голову? Выбрали клоуна на свою голову. Мальчик хороший, смешной такой! Да что-то этот мальчик совсем не смешным в жизни оказался. Чудит прямо-таки не по-детски. Что-то народ от его шуток больше не смеётся.
Конец размышлениям, положила мать Михаила.
- Сынок, уходи за границу. Люди сошли с ума. Наши воюют с нашими. Наши отцы в гробу, наверное, перевернулись уже, глядя с небес на всё это. Думаю, конец света не за горами.
- Мама, успокойся. Наши ни с кем не воюют. Россия хочет покончить с бандеровцами, вот и всё.
- Сынок, какие у нас здесь бандеровцы? Это ты бандеровец или я? А может быть твой сын или сосед? Какие бандеровцы в Днепропетровске, Запорожье и других наших городах? Я же говорю, что все сошли с ума. Если политики такие плохие, то почему люди их слушают? Что случилось с людьми?
- Мама, люди как люди. Они просто хотят спокойно жить, но СМИ им мозги полощут. Против силы не попрешь. Ты же сама мне это столько раз говорила.
- Да, говорила. А теперь вот что скажу – уезжай. Я тебе приказываю. И это моя последняя воля. Исполни её и я смогу умереть спокойно. Смотри мне в глаза и дай честное слово, что уедешь из страны. Не прольешь братской крови, и мой внук вырастит при живом отце.
Вот и дал Михаил слово своей матери, что покинет он Украину чего бы ему это ни стоило. Найдёт семью и построит жизнь в другой стране. Не нужна ему страна, в которой свои забыли о том, что они свои. Несмотря ни на что – свои – славяне. Позволили одурачить себя. Пусть кто-то и оступился, и повернул свой нос не в ту сторону – это ещё не значит, что его нужно уничтожить.
И что мог сказать на это Михаил своей матери? Как он мог ей объяснить во что превратился весь мир? Да и нужны ли ей эти объяснения? Ей сын живой нужен, да внуки счастливые.
Мать умерла в метро, куда он, в очередной раз, отвёл её при воздушной тревоге. Можно сказать, что умерла у него на руках. Последние её слава были «Ты обещал. Храни тебя Господь».
И вот он, с верой в Бога, в которого особенно никогда и не верил. Скорее со своим обещанием матери, уже 4 сутки находится в карпатских горах.
Готовился он к переходу границы основательно. Со многими переговорил. О многом узнал. Благо остались ещё хорошие знакомые в нужных органах. Вот от них он и узнал, что ни за какие деньги договорится на пограничном пропускном пункте перейти границу Украины, сейчас стало невозможно. В начале СВО можно было и за 500 евро договорится. Потом цена выросла до 5 тысяч евро. А сейчас и за 55 тысяч евро никто не захочет собой рисковать, чтобы кого-то «отмазать». Раньше можно было и через Одессу уйти в Молдавию, а там и дальше, куда душа пожелает. И через Западную Украину. Даже через Россию или Белорусию. Да много лазеек было. Сейчас перекрыли всё. Даже через карпатские реки не пройти. Или убьют при переходе или отправят на передовую. Третьего не дано. От всех своих знакомых Михаил слышал только одно «О чем ты раньше думал? Чего ждал? Вот и получай теперь по полной программе. Прямым ходом в расходный материал».
Но помирать Михаил не собирался. И воевать он тоже не собирался. Потому как совсем запутался кто и в чём виноват, и кто кому и за что должен. Ну не чувствовал он вражды ни к одним, ни к другим. Он просто хотел спокойной жизни в своем родном городе. Ну эту спокойную жизнь «корова языком слизала» в одно мгновение.
Слышал Михаил, что закарпатские мужики хорошо знают свою местность. И перейти границу для них плёвое дело. Они это постоянно делают ещё со времен второй мировой войны. Да вот только чужим они не особо помогают. А он, Михаил, для них чужак. Потому как родом не из западной Украины. Да ещё и разговаривает как самый настоящий москаль. И всё-таки, помня некоторых местных людей, с которыми познакомился ещё когда туристом ездил в Карпаты, Михаил решил рискнуть.
До Закарпатья добрался на своей машине за сутки. Предупреждали его знакомые, что по трассе повсюду блок посты стоят. Проверяют всех. Могут не только его самого, но и машину забрать для нужд армии, у него ведь внедорожник. Одним словом, на кого нарвёшься. Далеко не все за взятки пропускают. Строго с этим стало.
Михаилу повезло. Остановили его только пару раз и отделался он дешевле, чем думал. Можно сказать, что и в Закарпатье ему повезло. По сохранившемуся адресу нашёл он бывшего знакомого. А знакомый этот, как раз и работал гидом-проводником по Карпатским тропам. И звали этого старого знакомого, как и его самого, только на закарпатский манер – Михайлом.
Михайло его узнал сразу. Приезду удивился. Удивился тому, что так легко добрался в его края. И тому, что служить до сих пор не забрали, тоже удивился. А вот его просьбе, помочь незаконным путём перейти границу, совсем не удивился. Сказал, что не плохо заработал на этом деле. За две штуки евро переводил всех желающих. Да вот уже год, как завязал. Ведь когда Союз распался, то границы, как таковой, не существовало. Остались, кое где, покосившиеся столбики с еле заметным названием «СССР», вот и вся граница. Народ сам знал где именно проходит эта граница, только никому, кроме браконьеров, это было неинтересно. А сейчас всё изменилось. И не только столбиками, а и наличием пограничников. Со всем набором современной техники и, разумеется, с собаками. Опасно стало такими делами заниматься. Пристрелят как дикое животное и даже фамилию не спросят. В лучшем случае оформят как дезертира и отправят на передовую без всякой подготовки.
— Значит, не можешь ты мне помочь? Ну может ориентиры, карту какую ни будь нарисуешь? Деньги у меня есть. Сколько скажешь – столько и заплачу.
- Да жизнь дороже денег, как ни крути. А моя карта – тебе до одного места. Да и нет у меня никакой карты. В голове она у меня.
- Мне назад дороги нет. Да и где гарантия, что смогу спокойно назад вернуться? Сам пойду.
- Сам ты только на тот свет прийти сможешь. Вон, телевизор включи. По местным каналам трупы перебежчиков каждый день показывают. Может, кого из своих знакомых узнаешь?
- А почему сразу моих? Может быть там и твои есть?
- Нет. Моих там точно нет. Наши так глупо не ходят. У нас даже ребёнок знает, что в горы в кроссовках да в одной лёгкой курточке не ходят даже летом. Наши знают в какие речки можно соваться, а где утонешь, даже если воды по колено. Как по деревьям и птицам ориентироваться. Да что тут говорить? В этом родиться нужно. Это же не твой Харьков со светофорами.
- Мне назад дороги нет. – Упрямо повторил Михаил. – Я матери, перед её смертью, поклялся, что не останусь.
- Ну так думать надо было, прежде чем слово давать. – Пожал плечами Михайло.
И всё-таки, Михайло дал своё согласие Михаилу.
И не просто провести его до границы, а и сам согласился с ним границу перейти. Сказал, что у них сейчас происходит то же самое. Забирают служить всех без разбора. Не откупишься и не спрячешься. Леса и горы под усиленной охраной именно потому, что бы местные не могли бежать. Но у местных иногда получается. Всё зависит от того на сколько хорошо знаешь горы. На сколько сам физически вынослив.
- Не знаю, ангелы или сам Дьявол тебя ко мне прислал, но так и быть – решусь. Я давно уже подумывал перейти, да всё откладывал. Жена моя с детьми уже давно там. А мне всё хозяйство жалко оставлять было. Кто же знал, что дойдёт до того, что из собственного дома бежать нужно будет?
- А сейчас на кого хозяйство оставишь?
- Тётке, в город, позвоню. Она говорила, что, с удовольствием присмотрит. Не спокойно у них в городе сейчас. Сдаст квартиру в аренду беженцам и приедет.
- Ну так это долго ждать нужно?
- Не думаю, что долго. Квартиры сейчас на расхват идут. А мы с тобой, пока, потренируемся. Так что будь готов с утра на пробежку лесочком километров так двадцать да с полным рюкзаком.
— Это обязательно?
- Обязательно. Иначе я с тобой не пойду. Мне обуза в дороге не нужна. Ты мне, потом, ещё спасибо скажешь за эти пробежки.
- А что тут идти? Помню, на экскурсиях, за сутки доходили.
- Тупой ты Миша. Вот, кто по этим экскурсионным тропам идёт – того потом по телеку показывают в ужасном виде. Мы пойдём другим путём. Думаю, за неделю дойдем. Многое от погоды зависит.
- Неделю? Это где же можно лазить целую неделю? Не Гималаи всё-таки.
- Пойдём и увидишь. Если хочешь, можешь и сам идти. Замёрзнуть не успеешь как схватят. А я пойду так, как мне ещё мой дед показывал. Он в этих лесах всю жизнь прожил. Он здесь не только каждую тропинку знал, но и каждое дерево.
- Бандеровец, что ли? – Невольно вырвалось у Михаила. – Чего в горах делал?
- А жил он там. Ваши же москаляки жить людям не давали. Коммунизм они строить пришли, гады. А их кто-то сюда звал? И где их коммунизм сейчас? Даже у них самих нет его. Так нет же, опять лезут к нам. И чего им дома, там у себя, не сидиться? Вот не зря мой дед говорил, а я не верил.
- Что говорил?
- А так и говорил, что запоминай внучок дороги наши. Пригодятся они тебе ещё. Ох как пригодятся. Пока эти коммуняки со своим кровавым флагом существовать будут, до тех пор и будит литься наша кровушка.
- Коммуняк давно уже нет. И я не москаль. Я украинец. Такой же, как и ты. И русских я на землю украинскую не звал. Бомбить свой родной город их не просил. Не от хорошей жизни бегу, сам понимаешь. И давай больше на эту тему говорить не будем. Не хватало нам ещё подраться перед переходом.
- Может ты и украинец. Да только не такой как я. Мы веру нашу и язык наш, и предков наших, помним. А что помнят такие как ты? На каком языке разговариваете и какому идолу молитесь? Если вы и украинцы, то какие-то потерянные. К чужому роду прикормленные, а родными для них так и не ставшие. Вот и мечется твоя душа. Раздваивается да разламывается. Ладно, ты прав. Не будем ссориться перед походом. Но там, за бугром, наши дороги разойдутся.
Две недели, пока не приехала из города тётка Михайла, тренировались будущие перебежчики в физической подготовке. О политике старались не говорить. Но иногда само собой прорывалось. Но всё больше, как язвительные шутки, без злобы. Михайло посоветовал Михаилу документы и деньги с собой не брать. Сказал, что все местные так делают. Что без документов, если попадёшься, присягу принять не заставят. Будут выяснять кто ты на самом деле и откуда. А это всё время берёт. За это время, если повезёт и сбежать можно. Главное, что дезертиром считаться не будешь. Ведь присягу не давал ещё. А если с деньгами поймают, так просто убьют на месте, а деньги поделят между собой. Вот и всё. И никто, и никогда не станет тебя искать. Мало ли людей сейчас пропадает?! Всё на войну спишется.
- А как же там, за бугром, без документов и денег? – Не мог понять Михаил.
- Там нужно сдаться местной полиции. Они отправят в лагерь для беженцев. Вот там правду и скажешь. Ведь они, так же, должны выяснить кто ты такой и где твои документы. Они дадут тебе возможность связаться с родственниками. Вот эти родственники и передадут тебе и деньги и документы, официально. Сейчас все так делают. Да и телефон твой никто отбирать не станет.
- А если у меня нет здесь родственников?
- Ну так друзья или вообще кто либо, кому ты можешь довериться, есть. Ну не бывает же так, что совсем никого.
- Может быть у вас здесь и не бывает. А у нас, там, очень даже бывает. – Огрызнулся Михаил.
- Ну как знаешь. Бери с собой. Некоторые берут на свой страх и риск. Только я тебя предупредил.
Документы, деньги и машину Михаил оставил тётке Михайла. Нельзя сказать, что он доверял этой чужой женщине, но другого выхода у него не было. Тётка поклялась им обоим, что машину с документами перевезёт лично им, когда будет знать куда именно. Ведь женщины пересекать границу могут беспрепятственно. А деньги положит на карточку, потому как с такими большими суммами пересекать границу опасно. Более трёх тысяч евро не пропустят.
Доверенность на машину оформили быстро и без проблем. Как говорится, деньги имеют магическую силу. Хоть и не всегда, в последнее время.
Находясь в горах, Михайло не переставал ругаться себе под нос отборным матом. И на этот раз не на москалей, а на своих. Огромные площади леса были вырублены под корень. Горы «сползали». И смотреть на это без жалости к самой природе было весьма трудно. Даже Михаил, городской житель, понимал это.
Михаил не знал по каким таким приметам идут они с Михайлом к границе. Ведь Михайло ориентировался по лесу. А самого этого леса уже не было. Постоянно моросил мелкий дождь. Казалось, что сырость въелась в тело по самые кости и отогреть их уже никогда не удастся. Ни правильно подобранные вещи, ни спальные мешки не помогали.
Михаил понимал, что без Михайла он давно уже был бы пойман и отправлен куда следует. Как вести себя и как обезопасить себя от любого преследования Михайло знал досконально. Но кто же мог предположить, что отправят их в руки украинской власти сами румынские пограничники?!
Уже несколько километров как Михайло с Михаилом шли по территории Румынии. Шли не таясь. С одним только желанием, чтобы их увидели румынские пограничники и отправили в лагерь для беженцев. Да куда угодно, только не в армию.
Но, то ли румынским пограничникам надоело возиться с такими как они, то ли у них сговор какой был с украинскими, кто его знает? А может быть они разозлились, что денег у перебежчиков никаких не нашлось? Да мало ли что может быть? Что толку гадать? Да только взяли их румыны под «белы рученьки» и по рации передали украинцам, где они находятся. И что интересно показалось Михаилу, что совсем спокойно прошли украинские пограничники по территории Румынии за «своими перебежчиками». И никаких тебе запретов за нахождения на чужой территории, и никакой бумажной волокиты не потребовалось. И даже знание Михайлом румынского языка и обещание отблагодарить румынов, не помогли.
- Надоели вы нам дальше некуда. – Махнул на него рукой один из румынских служак. – Каждый день пачками ловим. Даже непонятно кто у вас там служит? Идите к себе домой и сами там во всём разбирайтесь. Ведь это ваша страна – вот и разбирайтесь на своей территории и без нас. А вот когда мы свою территорию от вас заберём – тогда уже и мы разбираться начнём.
- А мы всегда с вами были. – Мрачно ответил Михайло.
- Ну какой же ты наш? Ты откуда сюда пришёл? Ты с кем столько лет был? С самого окончанием войны с Германией, с кем ты был? Под каким крылом жил? Не под московским разве? И всё тебя устраивало вроде как. А нам тут москали не нужны. Вот возвращайся и разбирайся с ними. А мы посмотрим.
На такую наглость у Михайла даже слов не нашлось. Он даже в страшном сне не смог бы себе представить, что его назовут москолём. Как это вообще может быть? И кому, в здравом уме, это может прийти в голову? Ну, предположим, что Михаил из Харькова москаль. Ну не он же – Михайло?!
Назад, на территорию Украины все возвращались уже протоптанной дорогой. Да и по самой территории Украины шли по хорошей дороге. И у всех были свои мрачные мысли.
- Нас как, сразу на передовую или обучат хоть слегка? – Не выдержал Михаил.
Вопрос его остался без ответа. И это молчание сильно напрягало.
- Вам что трудно ответить? – Михаил решил во что бы то ни стало разговорить конвоиров. Ну нет сил идти в этом гробовом молчании со связными руками! Признаться, Михаилу это удалось. Один из охранников резко повернулся и сказал
_ А что ты хочешь, что бы я тебе ответил?
– Да как есть – так и скажи.
- Как есть? Тварь ты последняя – вот что есть. Кто Родину защищать будет? Детей наших, баб наших кто защищать станет? Ты вообще откуда родом?
- Из Харькова и что?
- Ах, ты ещё и из Харькова. – Хмыкнул военный. – И ты что не видел, что с этим Харьковом стало? Ты дома разрушенные видел? Школы, больницы видел? Беженцев видел? Людей, перепуганных, прячущихся в метро видел? И ты ещё говоришь мне «и что»?
- Так я, что ли, это всё начал? Я что от хорошей жизни в этих местах оказался?
- А это уже не важно кто начал. Важно, что это уже есть. А хорошую жизнь защищать нужно кому-то.
- Так чего же ты сам её не защищаешь? Почему не на передовой? Почему людей как затравленных зверей по лесам с собаками ловишь? Вот иди и покажи пример, как воевать нужно.
- Я лучше покажу, как не нужно. – Зло сплюнул военный и выпустил в Михаила целую очередь из своего автомата.
- Ты что наделал? – Подбежал к нему его напарник. – Воевать некому, а ты его в расход. Мы из нужных 500 тысяч, только половину набрали. Ты что приказа не читал?
- Читал я приказ. Да только какой из него вояка? Зачем нам такие? Он же в плен сдастся ещё до боя!
- А кто ему даст сдаться? А теперь что? Недобор будет – так тебя самого туда отправят.
- А ты меня не пугай. Я там два года отбыл. Сюда после ранения отправили. Я этих крыс бегущих просто не переношу! Вылавливай их тут, оформляй, обучай, отправляй. Только время зря на них тратим. Не будет из них толку никогда. Нужно сразу стрелять и не разглагольствовать.
- Ну и что нам теперь с трупом делать?
- Да ничего. Собаке – собачья смерть. Застрелен при попытке перейти государственную границу. Всё по инструкции.
- По инструкции их на фронт отправлять нужно, а не по лесам разбрасывать.
- Может быть тебе его жалко? Может быть твой родственник или знакомый? Ты сам откуда родом?
- Да свой я. Тоже на передовой год отбыл. И тоже после ранения сюда попал. Да вот только что теперь со вторым делать?
- А я от службы не отвиливаю. – Закричал Михайло. – Я в нашем военкомате на учёте стою, как и положено.
- А здесь что забыл? Грибы собирал на румынской территории?
- Врать не стану. Заработать хотел. Чёрт попутал. Согласился этого хмыря через границу перевести. Вы меня в мой военкомат отправьте. Я же не против. Надо служить – значит надо.
- И много он тебе заплатил?
- Машину свою оставил. Хорошая машина. Я свою ещё год назад отдал на нужды армии. Вот и позарился, дурак.
Военные переглянулись. С одной стороны этого бандеровца можно хорошо на бабки раскрутить, да и машину забрать. А с другой – где гарантия что он язык не распустит там, где не надо? И чёрт его знает, чем всё это обернуться может?
Михайло словно почувствовал их сомнения. Нервы его не выдержали в ожидании решения. Перед глазами стоял его дед-бандеровец, который учил его, совсем ещё ребенка, ориентироваться в этих местах. Вспомнились и слова деда «если помирать, то здесь, в родных Карпатах. Лучше помереть в расщелине, глядя в родное небо, чем от рук москалей, в их подвалах».
Но сейчас, перед Михайлом, вроде бы и не москали стояли, а свои – украинцы. И защищать они хотели свою, украинскую землю. Так почему же он, Михайло, не чувствует к ним ничего, кроме ненависти? Почему не желает идти воевать против этих москалей?
Как много стало непонятных вопросов!
И уже не дожидаясь ответов на них, хотя бы для самого себя и себе самому – Михайло прыгнул в ущелье. В след ему последовала автоматная очередь.
Уже лёжа в ущелье и чувствуя совсем рядом смерть, его губы прошептали «будьте вы все прокляты».
Наверное, Михайло и сам толком не смог бы сказать кому адресовались его последние в жизни слова. И конечно, дети и жёны Михайла с Михаилом никогда не дождутся своих близких. Даже не будут знать где и как они погибли. А свалившиеся большие деньги на голову тёти Михайла, до конца её дней будут разъедать её сердце и не принесут никакой радости в жизни. Лишь тоску и ненависть.
Вот только к кому?