Такого рода сказок много сейчас ходит-бродит по России. Это один из её вариантов, который из уст в уста лет двести передавался по местным селам: Царицыно, Борисово, Братеево, в Беседах. Всё это места, которые посещаемы были Основателями Руси и Российской Империи.
==========
Как-то ехал мужик с поля Братеевского. А дело было в те ещё времена, когда люди ещё дружбу водили с водяными да с их русалками. Тогда вражды такой ещё не было, как сейчас.
Лошадь у мужика за день приустала, хрипеть стала, стала сама крутить в сторону реки, её потом Городянкой прозвали, реку-то эту. Отвязал мужик лошадь от телеги, стал спускать, чтобы напоить её, значить.
Вот он спускается, а там плавни с нетями были, трава такая длинная. Её можно видеть напротив метро Борисово, где речка Неть из трубы в Городню вливается. Казаки местные это место с травой этой нетью прозвали. При них рыбы много ловилося, и в ракушках чёрный жемчуг приживался, речной значить. Неть эта видать, сильно плодовитая была, от того и название такое за собой оставила.
Стал этот мужик спускаться, а лошадь тут зафыркала, заломилася, да в сторону, да в другую. Мужик глядь, а там русалки, в нетях этих, между травы этой нежатся. Оне там косы свои чесали, а с них жемчуг сыпался округ, а оне как вихрами своими мотанут, так жемчуг назад возвернётся.
Мужик кое-как лошадь подвёл к воде-то, а у них словно команда какая была с под воды, они это бульк, и их не стало.
Так вот он рассказывал потом дома-то. А услышала историю бабка одна, она у нас тут в Борисово отшельница была, на краю жила, отвары всякие варила. Так вот она сказала, это пусть спасибо лошади своей скажет. Это русалки бы его, мужика этого жемчугами своими речными сманили бы, он бы стал их руками хватать, а за ними волосья русалочьи.
Так бы его обвили всего и в воду затащили, там бы его заласкали да защекотали до смерти. Потом чертям бы отдали, те бы его тридцать лет заместо лошади гоняли бы туда-сюда под Капотней, там Преисподня есть, дрова возить к котлам грешников.
Потом бы на Белый Свет его спустили помирать. Оне, водяные эти, хоронить-то как не знают.