АНЕКДОТЫ ИЗ ЖИЗНИ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ
http://proza.ru/2023/03/27/322
ВЛАСТЬ И ПИСАТЕЛЬ. СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАКАЗ
Также большой фурор произвело появление на английском литературном небосклоне Киплинга. Некий профессор изящной словесности чуть ли не прыгал от радости перед студентами: "Наконец-то настоящая литература, наконец-то". Однако до чего преходящая вещь слава: уже при жизни Киплинг был развенчан, а сейчас его творчество воспринимается очень неоднозначно.
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ ПИСАТЕЛЯ
Доктор Кембелл (1708-1775) писал, как продлить долголетие. Одним из его рецептов было иметь рядом молоденьких девушек, дыхание которых якобы целительно. Поскольку многие восприняли этот совет всерьез, ему пришлось выступить со специальным заявлением, что он писал сатиру, но это мало помогало
Мор выступил против женитьбы короля на Анн Болейн. Потому что это было нарушением закона. Короли народ ведь такой: что чуть не по нем -- рубить голову. Так и с Мором. Судьи настаивали: только признай новый закон, и ты свободен. Он отказался. Подобрали лжесвидетелей, оклеветали, обвинили в том, в чем виноват он вообще не был. Мор стал немощен, но духом оставался стоек. Последние его слова были: "Я хороший слуга Короля, но Бог важнее".
Очень большое значение в жизни имеет умение правильно выбрать себе жену или мужа. Был в первой половине XIX в Англии такой проповедник -- Ирвинг, друг их тамошнего гения Карлейля. В Англии, как и сейчас в Америке это с ними бывает: вдруг находит пророческий дар, начинают вещать истинного Христа. Пока это приносит прибыль и не очень выбивается из рамок приличий, такое даже поощряется. На этого Ирвинга поначалу ходили как в цирк, и в день его проповеди места в церкви, где он клеймил маммону и восхвалял бедность стоили до 20 фунтов: сумма по тем временам, когда на 200 фунтов в год, пусть не богато, но сносно можно было прожить, просто фантастическая. Но потом он сам уверовал в свою миссию, а это уже плохо: ему запретили проповедовать в церкви, а когда он не внял запрету и вообще уволили. Карлейль очень сожалел о своем друге молодости, а его жена, которая в свое время разрывалась, кому отдать руку, заметили: "Если бы я была его женой, все было бы хорошо; уж я бы не допустила никаких проповедей".
ОБУЧЕНИЕ
Оскар Уайльд, в свое время подвергшийся остракизму со стороны католической церкви, теперь получает от нее посмертные извинения. А ведь был при жизни порой очень неприятным субъектом. Еще в студенческие годы много начитался и возомнил о себе черти что. Однажды на экзамене греческого языка профессор, чтобы проучить его зазнайство дал ему для перевода отрывок из "Деяний апостолов", где Павла застигла буря в море. Отрывок этот насыщен массой морских терминов, не встречающихся более нигде, кроме этого текста, и довольно труден для перевода. Уайльд однако довольно бойко взялся за дело, и английские слова в эквивалент греческим без запинки и заминки начали капать с кончика его языка.
-- Достаточно... -- сказал профессор.
А Уайльд все продолжал и продолжал.
-- Я сказал достаточно.
-- Пожалуйста, разрешите мне доперевести до конца, -- скромно попросил Уайльд. -- Мне просто интересно, чем все это кончилось.
Вот хлюст!
ИНФРАСТРУКТУРА ЛИТЕРАТУРЫ
Книга Филдинга "Приключения Тома Джонса" вызвала шквальный успех у публики, но критика этих восторгов не разделяла. "Меня возмущает, что вы цитируете эту порочную книгу, -- писал д-р Джонсон одной из своих корреспонденток. -- Мне очень жаль, что вы ее прочли. Ни одна скромная женщина не должна позволять себе подобного признания".
-- Неужели сэр, -- сказал ему друг, -- вы не согласны с тем, что м-р Филдинг очень правдиво описывает человеческую жизнь?
-- Да, сэр. Только жизнь эта очень уж низкая. Не зная я, кто такой этот Филдинг, я бы решил, что передо мной конюх с постоялого двора.
Когда смотришь современное телевидение, то такое отношение к "правде жизни" отнюдь не кажется снобизмом
Как-то Теккерей вынужден был ждать своего издателя в приемной, затянутой огромным ковром с сочным красно-белым узором. Когда издатель наконец появился, автор "Ярмарки тщеславия" в сердцах произнес: "Все это время я не спускал глаз с вашего восхитительного ковра. Здесь он как нельзя кстати. Он выткан из крови и мозгов ваших несчастных авторов"
Конрад привез (в января 1910 года) своему издателю Пинкеру в Лондон рукопись романа "Глазами Запада". Он был нездоров (все те же приступы подагры или очередная простуда), но, главное, он был в страшно возбужденном, измотанном и лихорадочном состоянии, поскольку возлагал огромные надежды на только что законченный роман: это сочинение об идейной пропасти между Россией и Западом должно было, по мнению Конрада, кардинально изменить его литературную репутацию как автора экзотических притч об экзистенциально настроенных капитанах дальнего плавания. Рукопись была еще не отредактирована, но Конрад надеялся получить под нее аванс (к тому времени он жил исключительно литературным трудом); Пинкер стал настаивать на каких-то заранее обговоренных условиях, предъявлять требования, Конрад еще больше возбудился, стал говорить еще более невнятно и с еще более сильным акцентом, пока Пинкер не бросил роковую фразу насчет, мол, того, что не мог бы Конрад потрудиться изъясняться с ним по-английски? Это был разговорный оборот, вроде, мол, "я тебе русским языком говорю...". Пинкер не имел в виду, судя по всему, ни польского акцента, ни случайных грамматических ошибок в речи Конрада. Но Конрад понял это замечание однозначно. Когда он вернулся домой, он впал в тяжелейшее лихорадочное состояние и депрессию. Несколько месяцев спустя, пересылая Пинкеру отредактированный окончательный вариант романа для публикации, он писал в сопроводительной записке: "Поскольку в ходе последней нашей встречи мне было сказано, что я не говорю по-английски, я передал право говорить за меня Роберту Гарнету -- по крайней мере до того момента, пока моя речь не улучшится до приемлемого Вами уровня".
ПСИХОЛОГИЯ ТВОРЧЕСТВА
Есть такое: из песни слова не выкинешь. Артисты, писатели, ученые часто недолюбливают друг друга. Вот и Джонсон, которого звали Самюэль, и который прославился многим, но более всего составлением словаря английского языка очень не любил Адама Смита, которого читал даже Е. Онегин. И когда этот Адам выпустил книгу о торговле "Богатство народов", друг и биограф Джонсона Босуэл на все лады стал насмехаться над этим трудом: "Боже мой, да он же кабинетная крыса, он в жизни ни одной удачной сделки не провел, можно себе представить, что он накляксал в своем пасквиле". Вопреки ожиданию Джонсон сказал в раздумье:
-- Торговля -- это очень серьезный предмет, и понять, как она устроена -- требует большой проницательности и ума. Всем этим мистер Смит наделен в высшей степени. Люди же опытные в торговле слишком погружены в свои занятия,чтобы суметь должным образом рассмотреть сей предмет.
Недолюбливают, недолюбливают, а объективности терять не надо.
То что художники народ не просто самолюбивый, но до крайности эксцентричный, известно всем. Подобно предшественникам Коперника они воображают, что Вселенная вращается не вокруг единого огня -- Солнца, а вокруг их творческого Я. Поэтому дружба между двумя творческими личностями -- вещь до чрезвычайности хрупкая. Уж кажется на что были не разлей вода фр художники Матисс и ирландский писатель Джойс. Матисс даже взялся иллюстрировать его путаный роман "Улисс". Поначалу Джойс был доволен работой приятеля, но потом к нему подкралось сомнение, а достаточно ли француз понимает дублинскую специфику. Поэтому он подослал к тому иллюстрированный ирландский журнал из 1904 г, когда и где вертится действие его романа.
Каково же было его возмущение, когда он понял, что Матисс даже не открывал журнала, а для вдохновения использовал настоящего "Улисса", то есть "Одиссею". Дружбе был положен конец, да еще и в очень неприглядном виде, учитывая, что Джойс в 1932 г был еще никто, а Матисс -- мэтр и посему издатели в их споре решительно встали на сторону француза. Джойса жалило, что его роман был всего лишь таким же материалом для Матисса, для для него самого бессмертная поэма Гомер.
СЛАВА, УСПЕХ, ПОПУЛЯРНОСТЬ
Популярность "Пиквика", сатирического романа Диккенса, при его появлении была ошеломляющей. Говорят, одни больной спросил врача: "Сколько мне осталось еще жить?" -- "Да, не знаю... Может, пару недель". -- "Ура! Значит я доживу до следующего выпуска": "Пиквикский клуб", как и большинство романов Диккенса, Теккерея, Дюма выходил выпусками на манер нынешних сериалов.
Теккерей, когда заходила речь о славе, любил приводить следующий анекдот: "Обедая в Сен-Луи, я услышал однажды, как один слуга говорил другому:
-- Знаешь ли ты, кто это!
-- Нет.
-- Это знаменитый Теккерей.
-- А чем же он знаменит?
-- А Христос его знает!"
Когда Дизраэли, один из крупнейших коммерсантов, спросил сына Исаака, чем он занимается, тот показал ему свою поэму "О вреде коммерции, являющейся причиной порчи человечества". Отец вздохнул и отставил сына от своего дела, назначив ему хорошее содержание, чтобы он занимался, чем хочет
СТИЛЬ И ЖАНРЫ. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Честертону принадлежит ставшая знаменитой в англоязычных странах баллада о битве англичан с шотландцами. Там были строки, которые должны были возбудить в читателе представление о решающем характере битвы: "и правый фланг против правого фланга, а левый фланг против левого" (по английски звучит энергичнее: "and right to right -- and left to left"). В издательстве сразу же впали в недоумение: "Сэр Гилберт, но как же так. Правый фланг одной из противоборствующих сторон обязательно будет против левого другой: ведь не в очереди же они стоят друг за другом". Честертон засмеялся, согласился, но ничего в стихотворении менять не стал. Это лишний раз доказывает, что литература не терпит примитивного правдоподобия, и сила выражения порой важнее точности, а порой наоборот.
РАЗНОЕ
Мор служит в английском посольстве во Фландрии. Однажды король поручил ему передать Франциску I ноту, написанную изрядно по-хамски. "Вы ведь знаете, ваше величество, что у Франциска характер вспыльчивый, -- заметил Мор. -- Он, чего доброго, прикажет отрубить мне голову". -- "Не бойся! -- уверил его Генрих. -- Если француз тебе отрубит голову, я отрублю головы всем французам в Лондоне". -- "Не думаю, -- отвечал Мор, -- что какая-нибудь из этих голов подойдет к моим плечам". Висельный юмор был нормой того времени
Заметив, что многие могилы в соборе св. Патрика запущены и памятники разрушаются, Свифт разослал родственникам покойных письма, в которых требовал немедленно прислать деньги для ремонта памятников; в случае отказа он пообещал привести могилы в порядок за счёт прихода, но в новой надписи на памятниках увековечить скупость и неблагодарность адресата. Одно из писем было направлено королю Георгу II. Его величество оставил письмо без ответа, и в соответствии с обещанием на надгробной плите его родственника были отмечены скупость и неблагодарность короля
Обидчивость -- дело такое. Даже где-то и нехорошее. А когда человек обижается на шутку, дело -- швах. И хорошо, когда жизнь его за это наказывает. Американский художник Уистлер вращался в богемном обществе Лондона, блистал как светский лев. По этой и по другим причинам английский писатель Рескин его без конца вышучивал. Уистлер подал на него в суд за клевету и выиграл процесс, но ухопал так много денег на адвокатов, что практически разорился. Рескин по окончании процессов пригласил Уистлера на обед.
-- Не могу же я позволить умереть ему с голоду, -- объяснял он свой поступок друзьям. -- Кого я тогда буду вышучивать.