КОГДА ЗАКОНЧИТСЯ ВОЙНА
После заключения перемирия военные действия затихли. Не везде, но затихли. Фундаментальные причины конфликта остались.
Верховная Рада отменила военное положение. Миллионы украинцев, получив право покинуть страну, рванули в давно уже не сытую Европу. Сбежать успели не все. Провокация в «буферной зоне» не заставила себя долго ждать. Военные действия вспыхнули подобно взрыву сверхновой.
Действия сторон после эскалации уже невозможно было квалифицировать, как «военная операция». Киев и Москва официально объявили друг другу войну.
Эта война шла уже несколько лет. Никто не ограничивал себя ни чем.
КНИГА ПЕРВАЯ. Последние украинцы.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Чёрный мир.
Глава первая. Брат и сестра.
Киев. Июль 2035 года.
Брезентовое небо припаяло к городу свинцовыми каплями. По безлюдному мёртвому проспекту Победы среди разрушенных почти до основания зданий двигался отряд Оболонского ТЦК.
Впереди на вороном коне гарцевал капитан Белый Тигр, сзади, на скрипучих велосипедах, тащились его подчинённые. В телеге, нагруженной ящиками с оружием, болтались грязные и вонючие Ванька по кличке Упырь и старый ворчун Док. Между ними, завёрнутый в промасленную рогожу, лежал пулемет «Утёс» — спящий бог грядущей бойни.
Телега подпрыгивала на щебне, и Док ворчал:
— Опять на убой. Голыми руками на пулеметы «республиканцев». Белый Тигр рехнулся.
— Ничего, — бодрился Упырь. — В Центральном свет есть. Горячая вода. Мы там отмоемся. Очеловечимся!
Всю неделю Ваньке приходили сны. Одинаковые сны. Не про еду и не про женщин. Снился ему огромный и чистый мир, где не было ни бандитов, ни этой вечной грязи под ногтями. Где все были равны. Коммунизм, короче.
Док, старый зубр, успевший застать Союз, на Ванькины рассказы только фыркнул:
— Коммунизм? Да ты, Ванька, спятил. Это когда всё вокруг общее, а значит, ничьё. И ты ходишь в одинаковых портках. Тоска зеленая.
— Неправда твоя, Док, — раздался над ними густой бас. С телегой поравнялся крутивший педали Левый, двенадцатипудовый блондин с лицом уставшего ангела. — Коммунизм — это когда от каждого по способностям. Человек будет счастлив только в обществе социальной справедливости.
Док только махнул рукой. Левого в ТЦК считали дурачком, но ценили за богатырскую силу.
Баррикада выросла перед ними внезапно — гора искореженного металла и бетона. Когда-то здесь проспект Победы упирался в улицу Елены Телиги. Справа посреди строительного мусора бобылём торчал остов павильона станции метро Шулявская. За баррикадой на востоке в лучах восходящего солнца виднелись ухоженные дома Центрального района. Над некоторыми из них струился дымок. Горячая вода. Свет. Упырь облизал пересохшие губы и почесал грязные вшивые волосы.
Пока ждали союзников, с неба приплёлся вертолет. Американские журналисты. Баба с микрофоном и мужик с камерой. Подбежали к капитану.
Белый Тигр обладал незаурядной внешностью. Альбинос. После тяжёлого ранения лицо стало похожим на карту разрушенного Киева: шрам от виска до подбородка — Днепр, а сеть мелких морщин и шрамов — улицы и переулки их родного Оболонского района. В глубине его глаз таилось знание, которого никто не мог объяснить, — будто он уже знал ответы на все вопросы.
Сегодня Белый Тигр не был настроен на политесы, он просто махнул Упырю:
— Блесни знанием языков, Ванёк. Скажи им красиво.
Ванька подошел, улыбаясь во всю свою провалившуюся физиономию.
— Передайте западному зрителю, что пока они там сношают друг друга на итальянский манер, мы тут боремся за их свободу, — начал он на отличном английском – не зря же десять лет жил в Лондоне. — За демократию тут воюем. Почти победили. Каждый из нас - украинцев готов умереть за светлые идеалы, чтобы вы там потом ещё долго, значит, друг друга сношали. Вы нам только больше оружия сюда завозите и не обманывайте, как вчера с тушёнкой.
Журналистка, сверкнув декольте до пупа, уставилась на Ваньку, покивала платиновой краской напудренных волос. Потом села с оператором в вертолет и улетела, унося с собой красивую ложь. «Оболонские» остались со своей грязной правдой.
Подтянулись «святошинские». Впереди на вороном коне восседал Людоед, рыжебородый глыба, пахнущий сырым мясом. Вслед за ними, без шума, пришли «подольские». Их предводитель, Гидра, полный лысый человек в очках, похожий на бухгалтера, ехал в конном экипаже, настоящей махновской тачанке. Его обманчивая внешность скрывала змеиную мстительность и ледяную жестокость.
Белый Тигр собрал коллег-атаманов, чтобы обсудить стратегию захвата «добровольцев» для армии.
Из полевой кухни разливали бурду. Ели, поглядывая на баррикаду. Там, за стеной, была другая жизнь. Чистая, тёплая и уютная. Пока остатки страны сражались за интересы правительства в изгнании, центральные районы Киева объявили о независимости и о нейтралитете. Центр, провозгласивший себя ЦУР – Центральной Украинской Республикой, бойко торговал с поляками из Польской зоны оккупации. Торговали наркотиками. Кокаин высочайшего качества – наследие сбежавшего в Европу бывшего президента. Кокаина оказалось вполне достаточно для обеспечения бесперебойных поставок в Европу. Взамен «республиканцы» получали провиант, одежду, топливо для третьей ТЭЦ.
— Завидую ублюдкам, - Ванька, пережёвывая баланду, кивнул в сторону баррикад. – Предатели! Заявили о нейтралитете, пользуясь тем, что у главкома нет сил, чтобы подавить мятеж. Сидят в тепле, со светом, в гаджетах залипают. Была б моя воля, да полк патриотов, я бы вмиг там порядок навёл.
— Вань, ты не задумывался над тем, сколько крови за это придётся пролить? – устало спросил Левый.
— Да мне похрен! Порядок должен быть во всем! – вскричал Упырь. – Армия воюет, а мы – ТЦК – помогаем добровольцам найти короткую дорогу в армию. Каждый занят своим делом. Так и победим. А ежели каждый будет делать, что ему хочется, то ведь ничего ладного у нашей родной Украины не выйдет…
Артём покачал головой. Он вместе с Ванькой приехал в Киев из Англии полгода назад. И если Ванька, как и все «сотрудники» Оболонского ТЦК сразу же адаптировался, мутировав в людолова, то Левый старался оставаться человеком, не пачкал руки кровью, не испытывал ничего, кроме жалости, когда по долгу службы приходилось скручивать руки «добровольцам».
— Док, как там твои внуки? – Артём, решив сменить тему, обратился к Степану Степановичу.
Пожилой фельдшер, погружённый в свои раздумья, вздрогнул.
— Откуда мне знать, Артём? Дети живут в Германии на пособии, которое с каждым годом всё больше урезают. Связи с Европой у меня нет. Какая тут связь, когда света нету. Ты же сам хорошо знаешь. Внуки? Байракташа, наверное, в седьмой класс пойдет в Берлине. Джавелина, внучка, тоже шестой только закончила. Всё жалею, что третий внук не родился. Томагавком хотели назвать. Как звучит! Томагавк Тарасович Стасюк! Жаль… выкидыш.
Понурив небритые физиономии, все, чавкая, хлебали баланду.
Внезапно Белый Тигр отошел от Людоеда и Гидры в сторону, подозвал Левого, что-то сказал ему на ухо. Гигант кивнул и скрылся в развалинах. Упырь недоуменно покосился ему вслед. Прошло минут десять…
И вот началось. По условному жесту капитана «оболонские» подбежали к телеге, разбирая холодное оружие. Гулко заскрипели требушеты Гидры, засвистели в воздухе кирпичи и камни, перелетая через баррикады, сея боль и ужас в рядах защитников. «Святошинские» с диким гиканьем бросились на приступ, и на их головы тут же посыпался строительный мусор, полилась кипящая смола – защитники баррикад не теряли времени даром, готовились. Послышались вопли боли со стороны бойцов Людоеда, но "Утёс" "оболонских" всё дремал и дремал на покосившейся телеге: никакого огнестрела — пленных нужно было брать живыми, для армии.
Белый Тигр махнул десятке бойцов, включая Упыря.
— На плиту! – капитан указал куда-то в сторону.
Они побежали к огромной железобетонной плите у подножия баррикады. Встали на неё.
Вдруг со скрежетом опустились сверху стропы башенного крана. Бойцы подцепили крюки к арматуре плиты. И кран, со скрипом, будто пробуждаясь от долгого сна, поднял их в воздух и понес над баррикадой.
Ветер свистел в ушах. Упырь глянул вниз, в серые испуганные лица защитников, а потом — в заляпанную грязью кабину крана. Там сидел Левый и, ухмыляясь, махал ему рукой. Вот куда его послал Тигр! Левый неоднократно упоминал в разговорах, что в Англии работал крановщиком. Но как он сумел запитать электричеством двигатель крана? Как мог его профессиональный навык пригодиться в руинах Киева в нелёгкой профессии людолова? И вот ведь, зараза, пригодился!
Они рухнули с высоты в тыл защитникам, как мешок с кирпичами. Упырь спрыгнул с платформы, вихрем понёсся в сторону ворот. Работал прикладом, чувствуя дикую, пьянящую легкость, но при этом старался не убивать, а только оглушать защитников – каждый «республиканец» должен отсидеть свои предсмертные двадцать четыре часа в блиндаже на фронте. Те не ожидали и в панике отступили в глубину района. Ванька пробился к воротам и распахнул их перед Белым Тигром и основными силами.
Победа. Грабёж. Упырь, успев наскоро в какой-то квартире побриться, принять горячий душ и переодеться в чистую трофейную одежду, рыскал по квартирам домов, швыряя в мешок консервы и патроны. И вдруг в одной из комнат, в полумраке, увидел её. Ту самую блондинку. Она ему снилась. Он даже помнил её имя. Она стояла, прижавшись к стене, и смотрела на него огромными глазами. Невероятная, неземная красота в этом аду. Анфиса.
— Молчи, — прошептал он. — С тобой ничего не случится.
Он вывел её в лагерь, разбитый на площади. Её красота вспыхнула, как молния. И привлекла Гидру. Пока Белый Тигр и Людоед делили добычу, к Упырю подошли пятеро «подольских».
— Девку отдай. Гидре приглянулась.
Ванька встал перед Анфисой, сжимая «Сайгу».
— Не отдам. Моя добыча.
«Подольские» разминали шеи и кулаки, обходили Упыря, норовя зайти за спину.
Он оглянулся на своих побратимов. Те отводили глаза, делая вид, что копаются в мешках. Совсем рядом сидел Док. Вот только старик, перехватив требующий помощи взгляд Ваньки, тут же отвернулся. Предательство застряло в горле комом. Пятеро на одного. Шансов не было.
И тут, словно бульдозер, в ряды «подольских» влетел Левый. Он раскидал нападавших, как щенков. Хлопнул Ваньку по плечу. Подошел к Анфисе, и лицо его перекосилось.
— Анфиса? Сестрёнка? Ты?
Девушка кивнула гиганту, расплакавшись, обняла брата и, почти потеряв сознание, повисла у него на руках.
Побитые бандиты уползли, пообещав, что им за все ответят.
Белый Тигр, дабы замять скандал, отдал Гидре почти всех пленных, оставив себе двух относительно крепких по военным меркам мужиков для армейской квоты. Вроде утряс. Но Упырь успел поймать на себе взгляд Гидры. Холодный, обещающий. Это было только начало.
Вернулись в штаб, в бывшую восьмую больницу. Левый умолял Белого Тигра защитить сестру. Капитан, человек практичный, выделил Анфисе комнату на третьем этаже. Обещал присмотреть.
— Она важная птица, твоя сестра, — сказал он. — Дочка митрополита этих «республиканцев» долбанных. Ваш отец, Левый, за нее высокую цену предложит. Ну а мы поторгуемся.
Центральный район потерпел поражение, благодаря плану с башенным краном, который неведомо как пережил все эти годы обстрелов и разрушений. Но поражение это было поражением в битве, а не в войне. «Республиканцы» отошли в глубину района, чтобы собраться с силами. У командиров трёх окраинных ТЦК даже совместно не хватило бы сил, чтобы оккупировать всю ЦУР, состоявшую из территории Шевченковского, Печёрского и прочих бывших киевских районов. Поскольку в Оболонском, Святошинском и Подольском районах никого не осталось, кроме бойцов ТЦК, а армия требовала «мяса», приходилось совершать подобные набеги на Центр. Если ТЦК не закрывали квоту по «добровольцам» перед армией, то сами людоловы шли на пополнение бравой украинской армии. Кому-то нужно было отвоёвывать Чернигов и Житомир.
Упыря, Левого и ворчливого Дока, — Тигр отрядил на утро конвоировать пленных в армию. На телеге. С «Утёсом» для солидности. Потому как патронов у «Утёса» оставалось на два-три выстрела.
Вечером Упырь и Левый сидели в пустой палате, курили самокрутки из сушёной крапивы.
— Знаешь, Вань, я тут всё думаю о «республиканцах», — произнёс Артём, кивая в сторону центра города. — За последние тринадцать лет народ Украины мог в любой момент организоваться, восстать, скинуть власть, подписать сепаратный мир с россиянами. И закончилась бы эта бойня…
Упырь поперхнулся дымом и уставился на побратима.
— А чего же не восстал, если мог… если хотел?
— Не было организованности, — задумавшись на минуту, ответил гигант. — У большевиков перед Октябрём были Советы. Свыше тысячи Советов по всей стране. То есть готовая замена власти Временного правительства. Только свергли Керенского – уже у населения есть новая власть, институты новой власти. Украинцы же все эти годы были лишены организованности. Из зомбоящика лилась пропаганда, что враг – там, за границей, за линией фронта, а тут, в Киеве, у власти – святые угодники. Грешно думать о власти неподобающим образом… Вот они покорно смотрели, как соседа, друга или брата вяжут и волокут на фронт, пока в следующий раз уже не приходили за ними самими.
— Чего уж покорно смотрели? Скажешь тоже! — возразил Ванька. — Мне сегодня, смотри, какой фингал поставили. Вот. Как звери дрались… Покорно, блин.
— Это они только сейчас… от безысходности организовались. Независимость. Нейтралитет. Сколько их там осталось? Тысяч шесть? Десять? Последние украинцы. Что будем делать, когда они все закончатся? Сами на фронт пойдём?
— Никогда! — вскричал Ванька. — Воевать должны другие… солдаты по призванию. А мы, Левый, мы с тобой – людоловы, санитары ухилянтов. Капитан вчера обещал, что брата моего, Андрюху, нашёл. Почти нашёл. Мы ему весточку отправим, так он нас отсюда мигом вытащит, в штаб к себе переведёт. А там горячая вода, там сосиски, там шнапс каждый день. Заживём, Тёма!
Артём недоверчиво покачал головой. Достал пакет с листьями крапивы и принялся крутить новую самокрутку.
— Левый, колись, как тебе удалось кран завести – он же от электродвигателя ходит? Откуда в этой дыре свет? — после недолгого молчания заговорил Ванька.
— Сие есть великая и непостижимая тайна бытия, как сказал бы мой батя - священник, — усмехнулся Артём. — Кран мы давно заприметили. Был он как на ладони. Его эти «республиканцы» использовали, чтобы свои баррикады латать после наших набегов. Кабель под напряжением бросали, чтобы кран запустить. Обычно кабель забирали обратно, а вчера наша разведка обнаружила, что провод не убран. Может, забыли, а может решили, что среди людоловов крановщиков нет. Капитан сразу смекнул, какое подспорье нам в руки угодило. Со мной перетёр и отправил верховых к соседям.
Какое-то время Упырь переваривал полученную информацию, затягиваясь удушливым дымом. Он мысленно переживал весь прожитый день, пока не вспомнил свирепые морды «подольских», готовых проломить ему череп. Поёжился.
— Спасибо, браток, — Ванька посмотрел Левому в глаза. — Выручил.
— Да ладно, — отмахнулся гигант. — Тебе, Вань, спасибо, что сестру нашёл. Я ж Анфиску сколько лет не видел! Не счесть!
Он снова заговорил о социализме, о будущем, о справедливости. Упырь слушал и смотрел в запыленное окно. Над другим берегом Днепра уже зажигались редкие, но такие яркие звёзды.
Продолжение - Главу Вторую читайте по ссылке: http://proza.ru/2024/09/02/10