В архивном втором томе приказов начальник Полтавского тракторного училища за 1941 год на листе 246 отпечаталось:
"... в соответствии с приказом НКО СССР N54 от 4.2.41 объявляю список слушателей заочного факультета командного отделения:
1-й курс капитан ФРИДМАН Михаил Соломонович. "
Между сухими официальными строчками выписки из приказа по Академии механизации и моторизации им.Сталина - первая сессия заочника.
Поездка в новогоднюю Москву, встречи и застолья с однокашниками, песни под гитару...
В двух разных УПК (учетно-послужных карточках) офицеров Михаила Фридмана и Арама Карапетянц, чья история "СЛУШАЙ ПЧЕЛ" была записана мной ранее ( http://proza.ru/2020/09/21/784) , есть одинаковые, совпадающие строчки:
"с 06.06.1931г по спецнабору, согласно решения Совнаркома и ЦК КПСС - КУРСАНТ Орловской Бронетанковой школы."
#
Фридман родился в Прижнепровье, Карапетянц - на Кавказе.
Потом их судьбы протекали мимо разных городов и весей.
Но были на карте странствий общие для обоих Орел, Пятигорск и Москва.
В сентябре 1940 года Арам Степанович Карапетянц стал слушателем командного факультета Академии механизации и моторизации РККА им.Сталина...
Его дочь вспоминала: "На стрельбище - отлично.
На брусьях ли, на канате, на любых снарядах - отлично.
В духовом оркестре Академии - незаменимый трубач.
А на день танкиста?
- Лучшие показатели на смотре. Благодарность от командования. Я же помню! Мы с мамой и Ирочкой были на этом параде-смотре. Папин танк перелетал как птица через широченный ров, сверкая на солнце бронёй и красной звездой на башне".
#
Где течение жизни - там и завихрения омутов, там и испытание перекатами, о которых в мою бытность студентом звенели гитарные струны: "Всё перекаты, да перекаты, сидят друзья за водкою. Владеют камни, владеет ветер моей дырявой лодкою...".
#
О создании этой песни, посвящённой погибшему другу,
Александр Городницкий вспоминал:
"...Станислав улетел в Игарку, откуда еще по снегу высадился с отрядом в район среднего течения притока Нижней Тунгуски — реки Северная (старое эвенкийское название этой реки — Тымера, что по-русски значит Опасная).
Здесь, примерно на сто пятнадцатом километре выше устья реки, они встали лагерем, чтобы, как только сойдет снег, начать осматривать близкие медно-никелевые рудопроявления и вскрывать их канавами и шурфами. Начальником партии был Стас — самый молодой в ней по возрасту.
А дальше произошло следующее.
Когда сошел снег, надо было кому-то отправляться вниз по течению реки Северной, чтобы посмотреть выходы коренных пород вдоль берега. Погребицкий вызвал для этого из Туруханска вертолет, но тот не пришел. Его ждали день, другой, третий. А время уходило.
Наконец Стас «психанул», приказал всем продолжать разведочные выработки на старом месте, а сам, погрузившись в резиновый «клиппер-бот» и взяв палатку и продукты на два-три дня, стал сплавляться по реке один, чем уже нарушил одно из главных правил работы в тайге — никогда не ходить в одиночку.
Приказать ему, однако, было некому — он был самый главный.
Река Северная в том месте, где стоял отряд Стаса, спокойно течет в пологих песчаных берегах и шириной она — метров около трехсот. А вот ниже, на сто первом километре, где песчаники сменяются базальтами, она резко сужается и входит в глубокий базальтовый каньон с отвесными и окатанными — не зацепиться — стенами, и, пенясь, бурля, идет, набирая скорость, как лыжник на трамплине, к огромному порогу в нижней части ущелья с водосливом около десяти метров. Напротив водослива — отвесная скала, а под ним кипит, бешено крутясь, стремительный поток.
Еще за год перед этим нам пришлось наблюдать, как входят в это проклятое место деревья, смытые половодьем. Из водоворота они выскакивают на поверхность — как из лесопилки — с обломанными ветвями и ободранной корой.
Станислав прекрасно знал, что место это на плаву непроходимо, и, конечно, не собирался этого делать. Что стряслось — так и осталось навсегда загадкой.
Может быть, он, слишком близко подойдя на лодке к каньону, не успел выгрести к берегу?
Одет он был, ввиду холодного времени, в меховую куртку и сапоги с длинными голенищами. Рюкзак и геологический молоток были привязаны к борту лодки, которую с одним пробитым отсеком выкинуло на мелководье на отмель тремя километрами ниже по течению.
Станислав же бесследно исчез. Судя по всему, он остался в этом каменном мешке под водоворотом..."
#
Песни в начале 1941 года были другие. А настроение - студенческое, приподнятое.
Оба, и Михаил и Арам - капитаны, семейные.
Обе дочки Арама, Инна и Ирина родились в Пятигорске http://proza.ru/2023/10/15/691, где он прошёл до начала Финской войны по служебным ступенькам: командир автовзвода; танка; учебного взвода; ком.роты батальона по подготовке командиров машин и механиков-водителей Т-26.
Фридман попал в Пятигорск позже, прибыв с остатками сводного полка эшелоном 22 сентября 41-го http://proza.ru/2024/08/24/461.
С марта по ноябрь 1943-го он вновь вернулся в Москву, в Лефортово, слушателем Академических курсов усовершенствования при той же Бронетанковой Академии, где учился заочно.
Вот только следов Арама Карапетянц он не нашёл.
Родственники уклончиво, без подробностей, отвечали: "Арам Степанович бесследно исчез в августе 41-го, ушёл на занятия в Академию и не вернулся".
Как будто затянуло его в Омут НКВД, в каменный мешок порожистой реки...
#
А баловень судьбы Михаил Фридман по окончании курсов был оставлен при Академии преподавателем, и следующие два года были апофеозом карьеры орденоносца, последнего командира сводного полка Полтавского тракторного училища.
Москва! Преподаватель тактики в Бронетанковой Академии!!
#
... в эту же Москву вернулся в сумерках поздней осени 1944 года Арам Карапетянц.
Под чужой фамилией.
Как граф Монтекристо, заключённый, бежавший из казематов.
Дочь вспоминала:
"Однажды вечером прозвенел звонок. Мы насторожились: вечер ведь. Все дома.
Мама вышла на площадку. Минута-другая и она вернулась, ведя за собой какого-то странного человека в длинной солдатской шинели без ремня и без хлястика, отчего шинель казалась длинной распашонкой.
Шапка-ушанка солдатская была надвинута на глаза и завязана под подбородком. Лицо было сплошь заросшее бородой...
На маме нашей не было лица. Она была белая как полотно и тут же, перед дверью на кухню, упала без чувств."
Арам Карапетянц был в августе 41-го осуждён на 8 лет заключения по надуманному обвинению, подробнее см. http://proza.ru/2020/09/21/784.
Бежал из лагеря в апреле 42-го.
Два года воевал рядовым, вернулся домой под чужим именем, с изувеченной рукой.
Доверился только жене.
Со своей матерью встретился только через восемь лет после своего ареста.
Затаившись в дремучих Муромских лесах "...жил в деревне трудом своих искалеченных войной рук, радовался жизни хоть какой. И не хотел, боялся даже, встречи со своими сёстрами, жившими в Москве, и матерью, хотя и скучал по ним", - вспоминает Инна Карапетянц в своих мемуарах "Моя ниша под солнцем".
"Боялся жить под своей фамилией, взял мамину и стал Швырёв Сергей Степанович. Да... Обожжешься на молоке, будешь дуть и на воду!
В 1951 году в Москву из деревни в феврале к нам пришло известие, что родился у нас братик. Назвали его Серёжей, Сергей Сергеевич, стало быть. На другую зиму мама с годовалым братиком приехала нас навестить.
Мы были в восторге от черноглазого карапуз, который был как две капли похож на папу.
Надо же так случиться, что после долгих лет пришла к нам бабушка Сарапуи.
Ярко сохранилась в памяти эта картина.
Статная прямая красивая старуха, почти восьмидесятилетняя, вся седая, сидит посреди комнаты в чёрном пальто.
Пришла одна, а по-русски говорила плохо (за годы жизни в Москве так и не научилась).
Сидит она на стуле, возле неё мама моя (бабушка в кухне хлопочет).
Сарпуи гладит Ирочку по голове, прижала её к себе, "Ираида-джан" твердит, а сама пристально на Серёжу глядит, ну просто оторваться не может!
А он бегает по комнате, что-то лопочет.
Бабушка смотрела-смотрела, потом, видим, у неё слёзы из глаз потекли. Видимо, вспомнила своего Арамчика маленьким...
Потом спрашивает маму: "Като-джан, твоя муж ара?" -- дескать, твой теперешний муж армянин?
Мама и не выдержала -- рассказала, что этот малыш сын Арама.
-- Как? -- закричала бабушка, хлопнув по-армянски в ладоши (всеми пальцами правой руки по ладони левой). Она по-молодому рванулась к малютка нашему, Серёже, схватила его на руки, прижала к груди, потом зацеловала всего.
При этом она громко (очень мелодично) смеялась и выговаривала какие-то армянские восклицания, высоко подняв свои, ещё чёрные, брови. Платок спал у неё с головы, и её волнистые, забранные в пучок волосы, делали её необычайно красивой...
Сарпуи, держа Серёжу на руках, целовала и маму, обнимала и прошедшую из кухни бабушку.
Мама рассказала где они живут с Арамом и где он работает. И что он теперь зовётся не Арамом, а Сергеем Степановичем, и почему так.
Старушка объявила, что она сейчас же едет к сыну. Знаками и жестами и кое-какими словами уверяла, что эту ночь не переживёт. Ей надо ехать немедленно.
Договорились назавтра в путь.
Бабушка радостная уехала к себе, сообщить радостную весть дочери.
Папе дали телеграмму -- встречай! От станции Муром надо ещё брести до деревеньки Мишино по снегам. Зима.
Вот папа и должен был встретить на лошади.
Мама потом рассказывала.
В поезде бабушка ни на миг не сомкнула глаз.
Шутка ли?! Столько лет числился пропавшим без вести, каждый день, небось, перед глазами вставали жуткие сцены гибели её Арамчика. Старшие сыновья Аршавир и Аршалуйс так же пропали без вести, ещё до войны, и боль потери уже притупилась... Но, слава Всевышнему, она его скоро увидит!
Подводу (сани) они увидели уже на дороге к деревне. Отец с тревогой всматривался в идущих. Катю узнал, а кто с ней? Бабушка побежала вперёд.
Как может бежать старушка, да ещё по глубокому снегу?
Отец - по рассказу мамы - слез зачем-то с саней медленно пошёл вперёд.
И вдруг догадался, кто спешит к нему. Рванулся навстречу.
Шапка свалилась с головы...
Так с непокрытой головой он в смятении обнял мать. Покраснел до шеи -- говорила мама. И оба плакали. Потом чуть не не руках донёс старушку до саней, вернулся за женой и сыном..."
#
После смерти Сталина начал хлопотать о реабилитации. Был восстановлен в звании. Приговоры были отменены как несостоятельные...
#
Три памятника советской эпохи - песня "Перекаты", книга "Моя ниша под солнцем"*) и Стена Памяти Полтавских курсантов http://proza.ru/2020/12/22/1731 - рассказывают о баловнях судьбы и об омутах и перекатах обстоятельств.
17 сентября 2024-го.
ПРИМЕЧАНИЯ.
*) Книга вышла в апреле 2023 года благодаря Юлии Кулаковой, внучке Арама Карапетянц. Фото Арама Степановича, что перед заголовком-- оттуда.