Баловни судьбы. Омуты и перекаты обстоятельств

Евгений Пимонович
   В архивном втором томе приказов начальник Полтавского тракторного училища за 1941 год на листе 246 отпечаталось:

     "... в соответствии с приказом НКО СССР N54 от 4.2.41 объявляю список слушателей заочного факультета командного отделения:
 1-й курс капитан ФРИДМАН Михаил Соломонович. "
       Между сухими официальными строчками выписки из приказа по Академии механизации и моторизации им.Сталина - первая сессия заочника.    

    Поездка в новогоднюю Москву, встречи и застолья с однокашниками, песни под гитару...

    В двух разных УПК (учетно-послужных карточках) офицеров Михаила Фридмана и Арама Карапетянц, чья история "СЛУШАЙ ПЧЕЛ" была записана мной ранее ( http://proza.ru/2020/09/21/784) , есть одинаковые, совпадающие строчки:
   "с 06.06.1931г по спецнабору, согласно решения Совнаркома и ЦК КПСС - КУРСАНТ Орловской Бронетанковой школы."
 #      
    Фридман родился в Прижнепровье, Карапетянц  - на Кавказе.

      Потом их судьбы протекали мимо разных городов и весей.

      Но были на карте странствий общие для обоих Орел, Пятигорск и Москва.

     В сентябре 1940 года Арам Степанович Карапетянц стал слушателем командного факультета Академии механизации и моторизации РККА им.Сталина...

  Его дочь вспоминала: "На стрельбище - отлично.
   На брусьях ли, на канате, на любых снарядах - отлично.
   В духовом оркестре Академии - незаменимый трубач.
   А на день танкиста?
- Лучшие показатели на смотре. Благодарность от командования. Я же помню! Мы с мамой и Ирочкой были на этом параде-смотре. Папин танк перелетал как птица через широченный ров, сверкая на солнце бронёй и красной звездой на башне".
#
        Где течение жизни - там и завихрения омутов, там и испытание перекатами, о которых в мою бытность студентом звенели гитарные струны: "Всё перекаты, да перекаты, сидят друзья за водкою. Владеют камни, владеет ветер моей дырявой лодкою...".
#
   О создании этой песни, посвящённой погибшему другу,
Александр Городницкий вспоминал:
   "...Станислав улетел в Игарку, откуда еще по снегу высадился с отрядом в район среднего течения притока Нижней Тунгуски — реки Северная (старое эвенкийское название этой реки — Тымера, что по-русски значит Опасная).   

      Здесь, примерно на сто пятнадцатом километре выше устья реки, они встали лагерем, чтобы, как только сойдет снег, начать осматривать близкие медно-никелевые рудопроявления и вскрывать их канавами и шурфами. Начальником партии был Стас — самый молодой в ней по возрасту.
     А дальше произошло следующее.
     Когда сошел снег, надо было кому-то отправляться вниз по течению реки Северной, чтобы посмотреть выходы коренных пород вдоль берега. Погребицкий вызвал для этого из Туруханска вертолет, но тот не пришел. Его ждали день, другой, третий. А время уходило.
    Наконец Стас «психанул», приказал всем продолжать разведочные выработки на старом месте, а сам, погрузившись в резиновый «клиппер-бот» и взяв палатку и продукты на два-три дня, стал сплавляться по реке один, чем уже нарушил одно из главных правил работы в тайге — никогда не ходить в одиночку.

    Приказать ему, однако, было некому — он был самый главный.

     Река Северная в том месте, где стоял отряд Стаса, спокойно течет в пологих песчаных берегах и шириной она — метров около трехсот. А вот ниже, на сто первом километре, где песчаники сменяются базальтами, она резко сужается и входит в глубокий базальтовый каньон с отвесными и окатанными — не зацепиться — стенами, и, пенясь, бурля, идет, набирая скорость, как лыжник на трамплине, к огромному порогу в нижней части ущелья с водосливом около десяти метров. Напротив водослива — отвесная скала, а под ним кипит, бешено крутясь, стремительный поток.
     Еще за год перед этим нам пришлось наблюдать, как входят в это проклятое место деревья, смытые половодьем. Из водоворота они выскакивают на поверхность — как из лесопилки — с обломанными ветвями и ободранной корой.
Станислав прекрасно знал, что место это на плаву непроходимо, и, конечно, не собирался этого делать. Что стряслось — так и осталось навсегда загадкой.
    Может быть, он, слишком близко подойдя на лодке к каньону, не успел выгрести к берегу?
   Одет он был, ввиду холодного времени, в меховую куртку и сапоги с длинными голенищами. Рюкзак и геологический молоток были привязаны к борту лодки, которую с одним пробитым отсеком выкинуло на мелководье на отмель тремя километрами ниже по течению.
    Станислав же бесследно исчез. Судя по всему, он остался в этом каменном мешке под водоворотом..."
#
     Песни в начале 1941 года были другие. А настроение - студенческое, приподнятое.
   Оба, и Михаил и Арам - капитаны, семейные.

   Обе дочки Арама, Инна и Ирина родились в Пятигорске http://proza.ru/2023/10/15/691, где он прошёл до начала Финской войны по служебным ступенькам: командир автовзвода; танка; учебного взвода; ком.роты батальона по подготовке командиров машин и механиков-водителей Т-26.
    Фридман попал в Пятигорск позже, прибыв с остатками сводного полка эшелоном 22 сентября 41-го http://proza.ru/2024/08/24/461.

     С марта по ноябрь 1943-го он вновь вернулся в Москву, в Лефортово,  слушателем Академических курсов усовершенствования при той же Бронетанковой Академии, где учился заочно. 

    Вот только следов Арама Карапетянц он не нашёл.   

   Родственники уклончиво, без подробностей, отвечали: "Арам Степанович бесследно исчез в августе 41-го, ушёл на занятия в Академию и не вернулся".
     Как будто затянуло его в Омут НКВД, в каменный мешок порожистой реки...
#

   А баловень судьбы Михаил Фридман по окончании курсов был оставлен при Академии преподавателем, и следующие два года были апофеозом карьеры орденоносца, последнего командира сводного полка Полтавского тракторного училища.
     Москва! Преподаватель тактики в Бронетанковой Академии!!
#
    ... в эту же Москву вернулся в сумерках поздней осени 1944 года Арам Карапетянц.
   Под чужой фамилией.
    Как граф Монтекристо, заключённый, бежавший из казематов.

   Дочь вспоминала:
   "Однажды вечером прозвенел звонок. Мы насторожились: вечер ведь. Все дома.
    Мама вышла на площадку. Минута-другая и она вернулась, ведя за собой какого-то странного человека в длинной солдатской шинели без ремня и без хлястика, отчего шинель казалась длинной распашонкой.
    Шапка-ушанка солдатская была надвинута на глаза и завязана под подбородком. Лицо было сплошь заросшее бородой...
    На маме нашей не было лица. Она была белая как полотно и тут же, перед дверью на кухню, упала без чувств."

   Арам Карапетянц был в августе 41-го осуждён на 8 лет заключения по надуманному обвинению, подробнее см. http://proza.ru/2020/09/21/784.

    Бежал из лагеря в апреле 42-го.
   Два года воевал рядовым, вернулся домой под чужим именем, с изувеченной рукой.
 Доверился только жене.
   
    Со своей матерью встретился только через восемь лет после своего ареста.
    Затаившись в дремучих Муромских лесах "...жил в деревне трудом своих искалеченных войной рук, радовался жизни хоть какой. И не хотел, боялся даже, встречи со своими сёстрами, жившими в Москве, и матерью, хотя и скучал по ним", - вспоминает Инна Карапетянц в своих мемуарах "Моя ниша под солнцем".

    "Боялся жить под своей фамилией, взял мамину и стал Швырёв Сергей Степанович. Да... Обожжешься на молоке, будешь дуть и на воду!
    В 1951 году в Москву из деревни в феврале к нам пришло известие, что родился у нас братик. Назвали его Серёжей, Сергей Сергеевич, стало быть. На другую зиму мама с годовалым братиком приехала нас навестить.
   Мы были в восторге от черноглазого карапуз, который был как две капли похож на папу.
     Надо же так случиться, что после долгих лет пришла к нам бабушка Сарапуи.
    Ярко сохранилась в памяти эта картина.
     Статная прямая красивая старуха, почти восьмидесятилетняя, вся седая, сидит посреди комнаты в чёрном пальто.
    Пришла одна, а по-русски говорила плохо (за годы жизни в Москве так и не научилась).
    Сидит она на стуле, возле неё мама моя (бабушка в кухне хлопочет).
    Сарпуи гладит Ирочку по голове, прижала её к себе, "Ираида-джан" твердит, а сама пристально на Серёжу глядит, ну просто оторваться не может!
  А он бегает по комнате, что-то лопочет.
   Бабушка смотрела-смотрела, потом, видим, у неё слёзы из глаз потекли. Видимо, вспомнила своего Арамчика маленьким...
   Потом спрашивает маму: "Като-джан, твоя муж ара?" -- дескать, твой теперешний муж армянин?
   Мама и не выдержала -- рассказала, что этот малыш сын Арама.
    -- Как? -- закричала бабушка, хлопнув по-армянски в ладоши (всеми пальцами правой руки по ладони левой). Она по-молодому рванулась к малютка нашему, Серёже, схватила его на руки, прижала к груди, потом зацеловала всего.
При этом она громко (очень мелодично) смеялась и выговаривала какие-то армянские восклицания, высоко подняв свои, ещё чёрные, брови. Платок спал у неё с головы, и её волнистые, забранные в пучок волосы, делали её необычайно красивой...
    Сарпуи, держа Серёжу на руках, целовала и маму, обнимала и прошедшую из кухни бабушку.
   Мама рассказала где они живут с Арамом и где он работает. И что он теперь зовётся не Арамом, а Сергеем Степановичем, и почему так.
    Старушка объявила, что она сейчас же едет к сыну. Знаками и жестами и кое-какими словами уверяла, что эту ночь не переживёт. Ей надо ехать немедленно.
   Договорились назавтра в путь.
    Бабушка радостная уехала к себе, сообщить радостную весть дочери.
    Папе дали телеграмму -- встречай! От станции Муром надо ещё брести до деревеньки Мишино по снегам. Зима.
   Вот папа и должен был встретить на лошади.
    Мама потом рассказывала. 
В поезде бабушка ни на миг не сомкнула глаз.
   Шутка ли?! Столько лет числился пропавшим без вести,  каждый день, небось, перед глазами вставали жуткие сцены гибели её Арамчика. Старшие сыновья Аршавир и Аршалуйс так же  пропали без вести, ещё до войны, и боль потери уже притупилась... Но, слава Всевышнему, она его скоро увидит!
     Подводу (сани) они увидели уже на дороге к деревне. Отец с тревогой всматривался в идущих. Катю узнал, а кто с ней? Бабушка побежала вперёд.
    Как может бежать старушка, да ещё по глубокому снегу?
   Отец - по рассказу мамы - слез зачем-то с саней медленно пошёл вперёд.
  И вдруг догадался, кто спешит к нему. Рванулся навстречу.
   Шапка свалилась с головы...
   Так с непокрытой головой он в смятении обнял мать. Покраснел до шеи -- говорила мама. И оба плакали. Потом чуть не не руках донёс старушку до саней, вернулся за женой и сыном..."
 #
    После смерти Сталина начал хлопотать о реабилитации. Был восстановлен в звании. Приговоры были отменены как несостоятельные...
   #
   
   
    Три памятника советской эпохи - песня "Перекаты", книга "Моя ниша под солнцем"*) и Стена Памяти Полтавских курсантов http://proza.ru/2020/12/22/1731 - рассказывают о баловнях судьбы и об омутах и перекатах обстоятельств.

      17 сентября 2024-го.

ПРИМЕЧАНИЯ.

*) Книга вышла в апреле 2023 года благодаря Юлии Кулаковой, внучке Арама Карапетянц. Фото Арама Степановича, что перед заголовком-- оттуда.