«Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931—1934 гг.» — коллективная монография 36 советских писателей под редакцией Максима Горького,
Л. Л. Авербаха, С. Г. Фирина, посвящённая Беломорканалу. Создана по указу ЦИК СССР при участии ОГПУ. Выпущена в 1934 году издательством «ОГИЗ» тремя тиражами, общий тираж 114 000 экз. В 1937 году практически весь тираж изъят из обращения и уничтожен. Целый ряд литераторов — членов авторского коллектива — в явной или неявной форме подверглись различным репрессиям.
Официально строительство первого в СССР судоходного канала началось 16 октября 1931 года и завершилось 20 июня 1933-го. Курировали стройку руководитель органов госбезопасности Г. Г. Ягода и начальник ГУЛАГа М. Д. Берман, возглавлял Л. И. Коган. Отличие Беломорканала от других строек пятилетки в том, что на его строительстве «впервые была применена рабочая сила исключительно заключённых». Историки свидетельствуют о крайней тяжести условий жизни заключённых Белбалтлага — «превышающие единые всесоюзные нормы» выработки в сочетании с голодным пайком и климатическими условиями Приполярья. Согласно плану И. Сталина, 227-километровый канал был пробит за 600 дней силами свыше 100 тысяч заключённых при практически полном отсутствии технических средств.
В июле 1933 года по каналу проехали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и С. М. Киров. Согласно свидетельствам очевидцев, Сталин был недоволен увиденным и характеризовал канал как «мелкий и узкий». Торжественное открытие «Беломорско-Балтийского канала имени тов. Сталина» состоялось 2 августа 1933 года. 5 августа сообщение об открытии опубликовано в газете «Правда». Вскоре вокруг Белбалтлага была развернута широкая газетная кампания, ключевым словом которой стал неологизм «перековка».
Замысел книги
Считается, что идея коллективной поездки писателей на Беломорканал возникла у
Максима Горького, ей предшествовало посещение писателем в 1929 году Соловецкого лагеря особого назначения, впечатления о котором отражены в путевом очерке «Соловки». Лагерь был оценен Горьким как «небывалый, фантастично удачный опыт перевоспитания общественно опасных людей в условиях свободного общественно полезного труда». 7 сентября 1931 года в «Правде» была опубликована статья Горького о серии «ОГИЗа» «История фабрик и заводов», одной из тем планируемых в серии монографий назывался Беломорканал.
В разработке идеи и рождении замысла книги о Беломорканале участвовали товарищ и родственник писателя Г. Г. Ягода (занимавший пост зампредседателя ОГПУ) и брат жены Ягоды Л. Л. Авербах (секретарь серии ОГИЗа «История фабрик и заводов»). Идея встретила поддержку наверху, в Кремле.
Официальный заказ на создание книги под руководством ОГПУ был зафиксирован в Указе ЦИК по случаю открытия канала и опубликован в центральных газетах 5 августа 1933 года, он гласил:
"Поручить ОГПУ Союза ССР издать монографию строительства Беломорско-Балтийского канала имени т. Сталина".
17 августа на пароходе из Ленинграда на Беломорканал отправились на экскурсию 120 писателей и деятелей искусства из республик СССР — русские, украинцы, евреи, узбеки, карелы и др. Среди них были многие известные писатели: А. Толстой, Вс. Иванов, Михаил Зощенко, Б. Пильняк, Леонид Леонов, В. Катаев, М. Шагинян, Вера Инбер, Ильф и Петров и другие. Перед отъездом в одном из парадных залов гостиницы «Астория» было устроено праздничное застолье — по свидетельству участника, «впечатление от пиршества было тем большим, что оно происходило в голодный 1933 год». Начальник Белбалтлага и замначальника ГУЛАГа С. Фирин выступил перед участниками экскурсии с продолжительным докладом, он же сопровождал их в путешествии.
Поездка заняла 6 дней. Общение писателей с «каналоармейцами» происходило под контролем представителей ОГПУ, через корабельные поручни. По свидетельству одного из участников поездки, А. О. Авдеенко, экскурсантам был оказан приём по высшему разряду:
"С той минуты, как мы стали гостями чекистов, для нас начался коммунизм. Едим и пьём по потребностям, ни за что не платим. Копчёные колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Шоколад. Вина. Коньяк…".
В одном из заключённых Белбалтлага писатели узнали своего коллегу по перу — поэта-футуриста С. Алымова, работавшего редактором лагерной газеты «Перековка». Когда с ним заговорили, он зарыдал. Начлаг С. Г. Фирин исправил конфуз, досрочно освободив Алымова прямо во время экскурсии.
Участвовавшая в поездке жена Вс. Иванова актриса Т. Иванова в 1989 году вспоминала:
"Показывали для меня лично и тогда явные „потёмкинские деревни“. Я не могла удержаться и спрашивала и Всеволода, и Михала Михалыча Зощенко: неужели вы не видите, что выступления перед вами „перековавшихся“ уголовников — театральное представление, а коттеджи в палисадниках, с посыпанными чистым песком дорожками, с цветами на клумбах, лишь театральные декорации? Они мне искренне отвечали (оба верили в возможность так называемой „перековки“), что для перевоспитания человека его прежде всего надо поместить в очень хорошую обстановку, совсем не похожую на ту, из которой он попал в преступный мир. <…> И пусть это покажется невероятным, но и Всеволод и Михал Михалыч им верили. А самое главное, хотели верить!".
Горький был организатором путешествия, но сам в нём не участвовал. Он присоединился к бригаде в конце поездки, 25 августа, в Дмитрове, где проходил слёт ударников-каналоармейцев, и где была объявлена и поддержана писателями идея создания коллективного сборника о Беломорканале. Поездка писателей освещалась в прессе.
Первым результатом поездки были газетные публикации многочисленных интервью её участников с сообщениями о желании использовать полученные впечатления в литературной работе. Позднее в печати сообщалось, что об открытии канала были написаны «сотни очерков и газетных статей».
В работе над книгой участвовали 36 авторов: Л. Авербах, Б. Агапов, С. Алымов, A. Берзинь, С. Буданцев, С. Булатов, Е. Габрилович, Н. Гарнич, Г. Гаузнер, С. Гехт, К. Горбунов, М. Горький, С. Диковский, Н. Дмитриев, К. Зелинский, М. Зощенко, Вс. Иванов, Вера Инбер, B. Катаев, М. Козаков, Г. Корабельников, Б. Лапин, A. Лебеденко, Д. Мирский, Л. Никулин, B. Перцов, Я. Рыкачёв, Л. Славин, А. Тихонов, A. Толстой, К. Финн, З. Хацревин, B. Шкловский, А. Эрлих, Н. Юргин,
Бруно Ясенский.
В декабре 1932 года группа писателей в сокращённом составе отправилась на Беломорканал собирать материал. Редакторами книги были определены М. Горький, Л. Л. Авербах и начлаг С. Г. Фирин. Коллективная монография готовилась в серии ОГИЗа «История фабрик и заводов». Согласно принципам серии, книга должна была сочетать «строгую документальность с яркостью и наглядностью изложения, доступностью для широкого круга читателей».
Книга создавалась коллективом из 36-ти авторов, ранее принадлежавших к самым разным литературным направлениям и группировкам, к началу 1930-х в основном разгромленным. В числе авторов были теоретик группы конструктивистов К. Зелинский, идеолог формальной школы В. Шкловский, бывшие лефовец B. Перцов, «Серапионовы братья» М. Зощенко и Вс. Иванов, рапповцы, бывшие эмигранты Д. Мирский и футурист С. Алымов, польский писатель и французский коммунист Бруно Ясенский и другие. Иоахим Клейн отмечает, что «книга о перевоспитании заключённых» была призвана служить «также перевоспитанию авторов — речь идёт о „новом типе писателя, активном строителе социализма“».
Ход работы над книгой освещался участниками в прессе: «после возвращения с экскурсии „мы составили план книги <…> По плану была разделена работа: каждый автор получил на руки план всей книги с точным определением своей задачи, куда именно, на каком материале, в какой сюжетной связи должны быть напечатаны его куски“». Для работы авторы «распределились по „бригадам“». В репортажах говорилось о «первом примере тесного и боевого литературного содружества»; авторский коллектив определялся как «первый литературный колхоз СССР».
Большая часть фотографий для книги сделана А. М. Родченко, проведшим на канале несколько месяцев.
В книге 15 глав, представляющих, главным образом плод «коллективного труда», за исключением 3-х авторских (две — Горького и одна — Зощенко), «Краткая библиография» с перечнем использованных при подготовке книги материалов. Подарочное издание сопровождалось приложением — «Перечень технических, жаргонных слов и сокращений», в других изданиях оно отсутствовало.
В издательской преамбуле указывалось:
"За текст книги отвечают все авторы. Они помогали друг другу, дополняли друг друга, правили друг друга. Поэтому указание индивидуального авторства было нередко затруднительным".
В оглавлении книги распределение участия указано следующим образом:
Правда социализма — М. Горький
Страна и её враги — Г. Гаузнер, Б. Лапин, Л. Славин
ГПУ, инженеры, проект — С. Буданцев, Н. Дмитриев, М. Козаков, Г. Корабельников, Д. Мирский, В. Перцов, Я. Рыкачёв, В. Шкловский
Заключённые — К. Горбунов, Вс. Иванов, Вера Инбер, З. Хацревин, B. Шкловский
Чекисты — C. Алымов, А. Берзинь, Вс. Иванов, В. Катаев, Г. Корабельников, Л. Никулин, Я. Рыкачёв, В. Шкловский
Люди меняют профессию — A. Берзинь, Е. Габрилович, Н. Дмитриев, А. Лебеденко, З. Хацревин, В. Шкловский
Каналоармейцы — С. Алымов, А. Берзинь, С. Буданцев, С. Диковский, Н. Дмитриев, М. Козаков, Я. Рыкачёв, В. Шкловский
Темпы и качество — Б. Агапов, С. Буданцев, Н. Гарнич, Н. Дмитриев, Вера Инбер, Я. Рыкачёв, В. Шкловский, Н. Юргин
Добить классового врага — Б. Агапов, К. Зелинский, Вс. Иванов, Вера Инбер, З. Хацревин, Бруно Ясенский
Штурм Водораздела — С. Алымов, К. Горбунов, Н. Дмитриев, Вс. Иванов, Я. Рыкачёв, В. Шкловский
Весна проверяет канал — Б. Агапов, С. Алымов, А. Берзинь, Н. Гарнич, С. Диковский, Н. Дмитриев, Вс. Иванов, Вера Инбер, Л. Никулин, B. Шкловский, А. Эрлих
История одной перековки — М. Зощенко
Имени Сталина — С. Булатов, С. Гехт, Вс. Иванов, Я. Рыкачёв, А. Толстой, В. Шкловский
Товарищи — Л. Авербах, С. Буданцев, Г. Гаузнер, Вера Инбер, Б. Лапин, Л. Славин, К. Финн, Н. Юргин
Первый опыт — М. Горький
Отмечая патетику в названиях глав, критик Андрей Мирошкин указывает, что эти названия не всегда соответствуют содержанию.
Издательская аннотация представляла книгу так:
История строительства Беломорско-Балтийского канала им. Сталина, осуществлённого по инициативе тов. Сталина под руководством ОГПУ, силами бывших врагов пролетариата.
Яркие примеры исправительно-трудовой политики советской власти, перековывающей тысячи социально-опасных людей в сознательных строителей социализма.
Героическая победа коллективно организованной энергии людей над стихиями суровой природы севера, осуществление грандиозного гидротехнического сооружения.
Типы руководителей стройки — чекистов, инженеров, рабочих, а также бывших контрреволюционеров, вредителей, кулаков, воров, проституток, спекулянтов, перевоспитанных трудом, получивших производственную квалификацию и вернувшихся к честной трудовой жизни.
Критики XXI века выделяют в основе сюжета двойную интригу — покорение природы русского Севера и борьбу с «дореволюционным прошлым» в сознании заключённых. История строительства канала с её взлётами и кризисами взята за хронологическую ось повествования, на неё нанизываются истории жизни работников ОГПУ и «перековывающихся» заключённых.
Отмечая, что «название книги обманчиво — это не столько история строительства, сколько педагогическая поэма, представляющая зону как институт перевоспитания (перековки) преступников коллективным трудом», Виктория Шохина указывает, что социально-педагогическая направленность книги отражена уже в оглавлении: строители канала проделывают путь от «Заключённых» (гл. 4), к «Каналоармейцам» (гл. 7), и наконец «Товарищам» (гл. 14). Переломным моментом строительства и кульминацией произведения становится штурм водораздела (гл. 10).
Завершается книга утопией, представляющей Москву конца 1930-х годов «портом пяти морей».
Жанр и художественные особенности
Сами авторы книги определяли её жанр как роман, так же называли книгу и авторы публикаций об истории её создания в начале 1930-х годов. На таком жанровом определении сходятся и исследователи и критики XXI века.
Один из авторов Г. О. Гаузнер, рассказывая о создании книги, подчёркивал, что она «должна не просто быть набором „очерков“, но представлять собой „цельный роман“, „с завязкой, развязкой и сквозным действием“», «отдельные тексты различных её авторов должны были быть составлены таким образом, чтобы возникло ощущение монолитного единства».
Другой участник издания критик Д. П. Мирский отмечал в романе новаторство — «отсутствие индивидуального героя и привычной фабулы; вставные элементы текста, такие, как фотографии и статистические диаграммы; такие изобразительные формы, как свидетельства очевидцев, автобиографии и интервью».
В «Архипелаге Гулаг» Александра Солженицына есть замечательная глава «Архипелаг даёт метастазы», и там описываются поездка советских писателей на сооружение Беломорканала и затем содержание книги «Беломорско-Балтийский Канал имени Сталина. История строительства».
Александр Солженицын про пароход с литераторами.
История книги такова: 17 августа 1933 года состоялась прогулка ста двадцати писателей по только что законченному каналу на пароходе. Заключённый прораб канала Д.П. Витковский был свидетелем, как во время шлюзования парохода эти люди в белых костюмах, столпившись на палубе, манили заключённых с территории шлюза (а кстати там были больше уже эксплуатационники, чем строители), в присутствии канальского начальства спрашивали заключённого: любит ли он свой канал, свою работу, считает ли он, что здесь исправился, и достаточно ли заботится их руководство о быте заключённых? Вопросов было много, но в этом духе все, и все через борт, и при начальстве, и лишь пока шлюзовался пароход. После этой поездки 84 писателя каким-то образом сумели увернуться от участия в Горьковском коллективном труде (но может быть писали свои восторженные стихи и очерки), остальные же 36 составили коллектив авторов. Напряжённым трудом осени 1933 года и зимы они и создали этот уникальный труд.
Книга была издана как бы навеки, чтобы потомство читало и удивлялось. Но по роковому стечению обстоятельств большинство прославленных в ней и сфотографированных руководителей через два-три года все были разоблачены как враги народа. Естественно, что и тираж книги был изъят из библиотек и уничтожен. Уничтожали её в 1937 году и частные владельцы, не желая нажить за неё срока. Теперь уцелело очень мало экземпляров, и нет надежды на переиздание — и тем отягчительнее чувствуем мы на себе бремя не дать погибнуть для наших соотечественников руководящим идеям и фактам, описанным в этой книге. Справедливо будет сохранить для истории литературы и имена авторов. Ну, хотя бы вот эти: Максим Горький. — Виктор Шкловский. — Всеволод Иванов. — Вера Инбер. — Валентин Катаев. — Михаил Зощенко. — Лапин и Хацревин. — Л. Никулин. — Корнелий Зелинский. — Бруно Ясенский (глава: "Добить классового врага"). — Е. Габрилович. — А. Тихонов. — Алексей Толстой. — К. Финн.
Необходимость этой книги для заключённых, строивших канал, Горький объяснил так: "у каналоармейцев не хватает запаса слов" для выражения сложных чувств перековки, — у писателей же такой запас слов есть, и вот они помогут. Необходимость же её для писателей он объяснил так: "Многие литераторы после ознакомления с каналом… получили зарядку, и это очень хорошо повлияет на их работу… Теперь в литературе появится то настроение, которое двинет её вперёд и поставит её на уровень наших великих дел". Ну, а необходимость книги для миллионов читателей (многие из них сами скоро должны притечь на Архипелаг) понятна сама собою.
Какова же точка зрения авторского коллектива на предмет? Прежде всего: уверенность в правоте всех приговоров и в виновности всех пригнанных на канал. Даже слово «уверенность» слишком слабое: этот вопрос недопустим для авторов ни к обсуждению, ни к постановке. Это для них так же ясно, как ночь темнее дня. Они, пользуясь своим запасом слов и образов, внедряют в нас все человеконенавистнические легенды 30-х годов. Слово «вредитель» они трактуют как основу инженерского существа. И агрономы, выступавшие против раннего сева (может быть — в снег и в грязь?), и ирригаторы, обводнявшие Среднюю Азию, — все для них безоговорочно вредители. Во всех главах книги эти писатели говорят о сословии инженеров только снисходительно, как о породе порочной и низкой. На странице 125 книга обвиняет значительную часть русского дореволюционного инженерства — в плутоватости . Это — уже не индивидуальное обвинение, никак. (Понять ли, что инженеры вредили уже и царизму?). И это пишется людьми, никто из которых не способен даже извлечь простейшего квадратного корня (что делают в цирке некоторые лошади). Авторы повторяют нам все бредовые слухи тех лет как историческую несомненность: что в заводских столовых травят работниц мышьяком; что если скисает надоенное в совхозе молоко, то это — не глупая нерасторопность, но — расчёт врага: заставить страну пухнуть с голоду (так и пишут). Обобщённо и безлико они пишут о том зловещем собирательном кулаке , который "поступил на завод и подбрасывает болт в станок". Что ж, они — ведуны человеческого сердца, им это легче вообразить: человек каким-то чудом уклонился от ссылки в тундру, бежал в город, ещё большим чудом поступил на завод, уже умирая от голода, и теперь вместо того, чтобы кормить семью, он подбрасывает болт в станок!
Напротив, авторы не могут и не хотят сдержать своего восхищения руководителями канальных работ, работодателями, которых, несмотря на 30-е годы, они упорно называют чекистами, вынуждая к этому термину и нас. Они восхищаются не только их умом, волей, организацией, но и в высшем человеческом смысле, как существами удивительными. Показателен хотя бы эпизод с Яковом Раппопортом. Этот недоучившийся студент Дерптского университета, эвакуированного в Воронеж, и ставший на новой родине заместителем председателя губернского ЧК, а затем заместителем начальника строительства Беломорстроя, — по словам авторов, обходя строительство, остался недоволен, как рабочие гонят тачки, и задал инженеру уничтожающий вопрос: а вы помните, чему равняется косинус сорока пяти градусов? И инженер был раздавлен и устыжён эрудицией Раппопорта, и сейчас же исправил свои вредительские указания, и гон тачек пошёл на высоком техническом уровне. Подобными анекдотами авторы не только художественно сдабривают своё изложение, но и поднимают нас на научную высоту.
И чем выше пост занимает работодатель, тем с большим преклонением он описывается авторами. Безудержные похвалы выстилаются начальнику ГУЛага Матвею Берману. Много восторженных похвал достаётся Лазарю Когану, бывшему анархисту, в 1918 перешедшему на сторону победивших большевиков, доказавшему свою верность на посту начальника Особого Отдела IX армии, потом заместителя начальника войск ОГПУ, одному из организаторов ГУЛага, а теперь начальнику строительства Беломорканала. Но тем более авторы могут лишь присоединиться к словам товарища Когана о железном наркоме: "Товарищ Ягода — наш главный, наш повседневный руководитель." (Это пуще всего и погубило книгу! Славословия Генриху Ягоде и его портрет были вырваны даже из сохранившегося для нас экземпляра, и долго пришлось нам искать этот портрет.)
Уж тем более этот тон внедрялся в лагерные брошюры. Вот например: "На шлюз № 3 пришли почётные гости (их портреты висели в каждом бараке) — товарищ Каганович, Ягода и Берман. Люди заработали быстрее. Там наверху улыбнулись — и улыбка передалась сотням людей в котловане". И в казённые песни:
"Сам Ягода ведёт нас и учит, / Зорок глаз его, крепка рука."
Общий восторг перед лагерным строем жизни влечёт авторов к такому панегирику: "В какой бы уголок Союза ни забросила вас судьба, пусть это будет глушь и темнота, — отпечаток порядка… чёткости и сознательности… несёт на себе любая организация ОГПУ." А какая ж в российской глуши организация ГПУ? — да только лагерь. Лагерь как светоч прогресса — вот уровень нашего исторического источника.
Тут высказался и сам главный редактор. Выступая на последнем слёте беломорстроевцев 25.8.33 в городе Дмитрове (они уже переехали на Волгоканал), Горький сказал: "Я с 1928 года присматриваюсь к тому, как ОГПУ перевоспитывает людей." И, уже еле сдерживая слёзы, обратился к присутствующим чекистам: "Черти драповые, вы сами не знаете, чту сделали…" Отмечают авторы: тут чекисты только улыбнулись . (Они знали что сделали…) О чрезмерной скромности чекистов пишет Горький и в самой книге. (Эта их нелюбовь к гласности, действительно, трогательная черта.)
Коллективные авторы не просто умалчивают о смертях на Беломорканале, то есть не следуют трусливому рецепту полуправды, но прямо пишут (стр. 190), что никто не умирает на строительстве! (Вероятно вот они как считают: сто тысяч начинало канал, сто тысяч и кончило. Значит, все живы. Они упускают только этапы, заглотанные строительством в две лютых зимы. Но это уже на уровне косинуса плутоватого инженерства.)
Авторы не видят ничего более вдохновляющего, чем этот лагерный труд. В подневольном труде они усматривают одну из высших форм пламенного сознательного творчества. Вот теоретическая основа исправления: "Преступники — от прежних гнусных условий, а страна наша красива, мощна и великодушна, её надо украшать." По их мнению все эти пригнанные на канал никогда бы не нашли своего пути в жизни, если бы работодатели не велели им соединить Белое море с Балтийским.
Потому что ведь " человеческое сырьё обрабатывается неизмеримо труднее, чем дерево", — что за язык! глубина какая! кто это сказал? — это Горький говорит в книге, оспаривая "словесную мишуру «гуманизма»". А Зощенко, глубоко вникнув, пишет: "перековка — это не желание выслужиться и освободиться (такие подозрения всё-таки были? — А. С.), а на самом деле перестройка сознания и гордость строителя". О, человековед! Катал ли ты канальную тачку да на штрафном пайке?…
Этой достойной книгой, составившей славу советской литературы, мы и будем руководствоваться в наших суждениях о канале.