Унять жёлтого дьявола. Часть 2. Потёмки

Часть 1. Закат - здесь: http://proza.ru/2024/10/09/1406

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОТЁМКИ

Сергей Макаров, 6 сентября 1991 г.

Сообщение ГКЧП застало меня на работе, вникнуть в него было некогда; утро понедельника всегда кипит от проблем, накопившихся за выходные дни. Только вечером я посмотрел выступление Янаева, которого раньше никто и не знал, а оказывается, его недавно избрали вице-президентом Союза. Было заметно, как у него дрожат руки, и я подумал: либо накануне пил по-чёрному, либо боится. В Москву уже заходили войска, танки и десантники, люди перекрывали им дорогу, возводили баррикады из опрокинутых троллейбусов, вот-вот могли начаться столкновения, и Янаев, только что превратившийся в главу государства, видно, нутром чуял, что добром это не кончится…

Было непонятно, что с Горбачевым. Какая-такая хворь его приморила на отдыхе в Форосе, что он не может выполнять свои президентские обязанности? Инфаркт, что ли? Но в таком случае должно быть медицинское заключение, все же не дядю Мишу-сантехника от работы отстранили, а президента огромной страны. Недомолвки создавали смутное впечатление, что дело нечисто. Ещё мне сразу не понравилось присутствие в составе ГКЧП нашего толстощёкого премьера Павлова; после денежной реформы и повышения цен в стране было полно желающих приложиться кулаком к его упитанной физиономии.

Но Ельцин-то – вот молодчина! Взгромоздился на танк, объявил гэкачепистов преступниками, которым подчиняться нельзя! Прямо-таки Ленина все вспомнили, тот с броневика зажигал массы, а этот покруче – с танка! У Дома Советов РСФСР собрались многие тысячи народа, опасаясь нападения, ночью дежурили, жгли костры. Судя по новостям, войска почти не двигались, потому что то тут, то там дорогу им преграждали люди.

Два дня продолжалась эта неразбериха, а потом, как положено, пролилась кровь. Похоже, гусеничная техника начала движение, народ полез на броню, пытался закрыть смотровые щели, и трое мужчин не убереглись, погибли под гусеницами. Тут заговорщики кинулись в Крым к Горбачеву, оказалось, что тот если и болен, то не фатально. Ночью он вернулся в Москву, а тем временем прокурор России вынес постановление об аресте членов ГКЧП. Никто из них не оказал сопротивления, если не считать главу МВД латыша Пуго, который предпочёл уйти из жизни вместе с женой.

Судя по репортажам ТВ, Москва от достигнутой победы пришла в состояние, близкое к блаженной эйфории. Люди гуляли по улицам, целовались и поздравляли друг друга. Не знаю, кому пришла в голову мысль свалить памятник Дзержинскому на Лубянке, но это было сделано с каким-то неистовым восторгом. А ведь железный Феликс, аскет до мозга костей, не только создал советскую контрразведку; под его руководством были восстановлены железные дороги, ликвидирована детская беспризорность, а последние годы своей недолгой жизни он руководил Совнаркомом. Те, кто крушил его изваяние, не сделали для страны и тысячной доли того, что сделал он.

Зато у нас, в удалённой от центра Сибири, никаких возмущений не наблюдалось. Администрации городов технично выждали 2-3 дня, а потом высказались в поддержку Ельцина и российского парламента. В прошлое воскресенье, как обычно, отпраздновали день нефтяника, после раздачи грамот и премий инженерный состав выехал на таёжную базу для совместного ужина; на грудь приняли, пожалуй, больше обычного, и под хмельком бурно обсуждали прошедшие перемены. Многие думают, что Горбачев был в курсе готовящегося переворота, но сам в нем участвовать не захотел и быстро от своих помощников отказался. А в целом решили, что с новой властью хуже не будет, к тому же дальше Сибири нас все равно не сошлют.

Султан Хаджиев, 10 ноября 1991 г.

Есть у нас поговорка «Вехначунна некь битина хьераваьллачо», в переводе означает «Безумный уступил дорогу пьяному». Смысл её в том, что пьяный порой хуже безумца. Вот и страна сейчас будто опьянела от полученной свободы. Все были недовольны прежней властью, а на что мы её теперь меняем? По-русски говоря, хрен редьки не слаще.

Когда в прошлом году председателем исполкома ОКЧН, общенационального конгресса чеченского народа, выбрали Джохара Дудаева, все, и молодёжь, и старики, испытывали к нему большое уважение. Опытный лётчик, боевой генерал, воевавший в Афгане, командир дивизии дальней авиации. Владеет каратэ и постоянно тренируется. Русская жена, трое детей, но семью он пока оставил в Эстонии, где служил, а сам приехал на Родину, чтобы помогать своему народу.

Даже когда исполком ОКЧН потребовал от властей Чечни сложить полномочия, это было принято с пониманием. Ибо ни коммунисты, ни депутаты авторитета в республике уже не имели. Но потом в Грозном появилась какая-то национальная гвардия. Чеченцы любят оружие, гвардейцы гордо носили автоматы и салютовали из них в воздух по любому поводу и без повода. Затем они взяли штурмом Верховный совет республики, были погибшие и раненые. Бывшего первого секретаря горкома просто выбросили из окна, он разбился насмерть. Две недели назад Дудаева подавляющим большинством выбрали президентом. Вскоре он объявил о суверенитете государства Ичкерия, выходе из СССР и РСФСР.

Расул Гамзатов не зря писал: маленьким народам нужны большие друзья. Идея отделения от СССР ещё как-то годилась для латышей или эстонцев, они меняли себе покровителя. У Чечни этой возможности нет. С трёх сторон нас окружают российские земли, Дагестан и Осетия отделяться не собираются. С четвёртой – непутёвая Грузия, где идут распри с абхазами и осетинами. Но и туда дорог нет, только горные тропы.

Чтобы объявить независимость, достаточно захватить власть. Чтобы её удержать, надо иметь крепкую экономику. А у нас добыча нефти падает, от максимума 70-х годов снизилась в 10 раз. К тому же Россия в любой момент может перекрыть прокачку нашей нефти по своим трубопроводам.

Независимость – это своя армия и милиция, законы и суды. Свои деньги. Армия – не проблема, оружия в республике полно. Даже несколько самолётов остались на аэродроме Ханкала. Неисправные, улететь не смогли, но отремонтировать можно. Вместо законов, кажется, будет шариат. А с деньгами плохо. То ли их нам не привозят, то ли до людей они не доходят, но зарплату платить почти перестали. На работе иногда выдают какие-то авансы по 50-100 рублей, их хватает на несколько дней. Вещи продаём, друзья помогают. Хлеб в магазинах есть. Хорошо, родители Люды летом накрутили целый подвал домашних консервов, там и маринованные овощи, и тушёнка, и всякие фаршированные перцы да баклажаны. Тем в основном и питаемся.

Но деньги все равно нужны. Пришлось на остатки сбережений купить старенький москвич, братья помогли его отремонтировать, чтобы подрабатывать извозом. Месяц по вечерам выписывал на нем крендели на пустыре. Быстро освоил, сам удивился. Нужда заставит.

А три дня назад Ельцин объявил в Чечне чрезвычайное положение. Никто так и не понял, что это такое. Кто-то ждал, что войска выведут из казарм, поставят на дорогах заслоны. Ничего такого не случилось. Только национальные гвардейцы посмеивались – мы теперь сами, говорят, самые-самые чрезвычайные.

Инга Новикова, 7 марта 1992 г. Прощай, СССР

Всё. В декабре три главнюка, России, Украины и Белоруссии ликвидировали Советский Союз. Вместо него теперь какое-то непонятное «содружество». Каждый отправился искать счастья в своей персональной конуре. Гавкать оттуда, конечно, удобнее, а кормить будут ли?

Никогда я особо не восхищалась нашей огромной державой, никогда не могла понять, почему космические корабли и ракеты мы делать умеем, а приличные туфли – нет. И вера в заоблачный коммунизм у грамотных людей уже практически исчезла. Но что-то же должно на этом месте вырасти?

Выросло чудище, которое назвали «шоковая терапия». На второй день января правительство отпустило на волю цены, и они взмыли в заоблачные выси. Сразу подпрыгнули в 3-5 раз. Теперь на свою зарплату я могу купить 3 кг мяса и 10 буханок хлеба. На импортные сапоги придётся копить 3 года, а наших просто нет.
Правда, в магазинах появились продукты. Корейское масло, бельгийский сервелат ядовито-красного цвета да питьевой спирт Royal, редкостная сивуха по отзывам мужиков. Дешёвый, похоже, для технических целей. Однако русский люд измором не возьмёшь: самогонку всегда гнали, сейчас расширяют это производство, дачи-огороды никто, слава богу, не отменил, у нас ещё рыба, грибы, ягоды… А поскольку наличных ни у кого нет, даже копеечную зарплату подолгу задерживают, то коммунальные платежи просто не платят. И расцвела торговля шмотками, у каждого магазина стоят бабушки и тёти со всякой всячиной, которую продают дёшево, иногда почти за бесценок.

В одну из наших редких встреч я спросила Льва: чем все это может закончиться? Он только помотал головой, не знаю, мол. Но попытался что-то объяснить:

-   Представь себе огромную ЭВМ, у которой отказал главный процессор. Пробуют его включить – какие-то блоки дёргаются, другие дымятся, третьи не реагируют. Приходят ремонтники и осознают, что есть два пути. Первый – максимально сберечь то, что сохранилось, постепенно его подключая, заменяя или модифицируя. Этот путь сейчас выбрал Китай. Второй – все сломать и построить новую машину. Это путь послевоенной Европы.
-   У Европы получилось лучше. – заметила я. – Китайцы пока бедны, как крысы.
-   Это так. Но Китай растёт на 20% в год, Европа и Япония – черепашьими темпами, а в России производство падает. Нынешнее благоденствие Европы выросло на американских деньгах, и за него пришлось заплатить своей независимостью. Китай же отдал на откуп западному бизнесу всю экономику, но не уступил ни пяди в области идеологии и политики.
-   Ну да, китайцы бедные, зато гордые. Сверчков да воробьев до отвала наелись и патриотические песни поют. А в Европе дворцы ремонтируют. Полмира к ним ездит посмотреть, как живут. И завидует.
-   Зря смеёшься. Ленивое благополучие недолговечно. К тому же, не думаю, что для России нынешняя ломка обернётся благом. Народ у нас другой, к сытой жизни непривычен, ему подавай гордость за свою страну и трудные дела. И ещё: не верится мне, что американцы будут в России хорошие деньги вкладывать. Скупят наши предприятия за копейки и будут прибыль из них качать.

Наш нечаянный пируэт за год с небольшим превратился в тайный роман, но романтический флёр с него, пожалуй, уже слетает. Оба мы держим строжайшую конспирацию, потому встречались наедине всего 4 раза. Как-то под настроение я не утерпела и вызвала его на серьёзный разговор.

-   Лёвушка, скажи, зачем я тебе? Очаровал ты меня на лету, дальше-то что? – Я, конечно, и в мыслях не держала надежд на развитие наших отношений. Но интересно узнать, на что способен мужчина, который с таким упоением ласкает тебя в постели…
-  Лучше не будем об этом. Никакое чувство не выдержит дотошного препарирования. Чувства с разумом сплошь и рядом не союзники.
-   А есть ли оно, чувство-то?
-   Есть. Только повязаны мы с тобой оба по рукам и ногам, крылышки подрезаны, ими только хлопать, а летать – ни-ни…
-   Тогда скажи, чем тебя семья не устраивает? Спокойная добрая жена, двое детей-школьников…
-   Не то, чтобы не устраивает… Но ты знаешь, сколько мне приходится работать. К концу недели я чувствую себя выпотрошенной горбушей. В такой момент внимание женщины, или даже воспоминание о нем, резко прибавляет сил.
-   Значит, тебе в семье не хватает внимания?
-   Опять не то. Представь: прихожу я с работы, ужин, разумеется, на столе, жена садится рядом и рассказывает мне о домашних делах, детях, своих приятельницах. Приходится поддерживать разговор. Мы с ней добрые друзья, но огонёк в глазах у обоих уже не горит. А все свои большие дела и маленькие подвиги настоящий мужчина совершает ради восхищённого взгляда женщины. Если нет у него такой женщины, он гаснет.

Ну да, подумала я, а вот мой муж восторженных взглядов практически никогда и не видел... Без них как-то обходится.

-   Что ж, спасибо за откровенность. Пусть редко, но мой восхищённый взгляд тебе гарантирован…    

Александр Петросов, 25 апреля 1992 г. Будем охранять природу

В конце февраля в моем арендованном импровизированном «офисе» раздался телефонный звонок.
-  Александр Сергеевич? С Вами говорит председатель Нижневартовского комитета по охране окружающей природной среды Михаил Матусевич. Есть необходимость встретиться.

Я впервые услышал о таком серьёзном комитете и сходу не сообразил, для чего мог ему понадобиться. Охрана природы в СССР всегда была в полном загоне, ей между делом и без особого рвения занимались Госрыбнадзор и Госкомгидромет, не выходя за пределы своих вод или воздуха. Но сейчас экология была у всех на слуху, и я, разумеется, выразил готовность к разговору.

Новый комитет помещался в старой части города, среди балков, жилых вагончиков и деревянных избушек. Он занимал оба крыла сборно-щитового дома; хлипкие половицы грустно скрипели под моими ногами. Однако, в приёмной бойко молотила по клавишам улыбчивая секретарша, видимо, её предупредили, и она сразу пригласила меня в кабинет председателя.

Матусевич встал из-за стола мне навстречу, крепко пожал руку. Был он, наверное, чуть моложе меня, на вид лет под 40. Среднего роста, плотного сложения, смугловатый, с роскошной гривой чёрных курчавых волос. Очень подвижные у него были руки, а на лице, как мне показалось, мелькало какое-то удивлённо-мечтательное выражение.

-   Ты, наверное, знаешь, в декабре принят закон об охране окружающей природной среды… - начал он. Я кивнул. Закон я пробежал глазами по диагонали, моей непосредственной работы он почти не касался. – Целый раздел закона посвящён экологической экспертизе, которую теперь должны проходить все проекты строительства.
-   Дело нужное. Если бы такую экспертизу проходил, например, Каракумский канал, не пришлось бы сейчас иметь дело с обмелевшим Аралом…
-   Вот-вот. Проблема в том, что эту экспертизу нужно делать на местах, в районных комитетах, организовать её придётся мне. А я лесник, сибирскую тайгу знаю, как свои пять пальцев, но какой из меня эксперт, какой учёный? Тебе-то заниматься экспертизой приходилось?
-  Дважды. В Грозном меня привлекали к судебно-технической экспертизе по уголовным делам, фактам аварий трубопроводов, при которых гибли люди. Но в юстиции это просто: суд формулирует эксперту точные вопросы, а он на них с обоснованиями отвечает. Думаю, экологическая экспертиза будет совсем другая…
-   Так и есть. Инструкция по ней уже утверждена, главным вопросом там является оценка воздействия стройки на окружающую среду. Сейчас в комитет на экспертизу поступил проект расширения Нижневартовской ГРЭС. Сможешь найти экспертов на эту работу?

Нижневартовская государственная районная электростанция была крупнейшей в стране, она обеспечивала энергией Самотлор и многие другие месторождения. Огромная её труба высотой 270 м благородно пыхтела в морозы белым водяным паром и была прекрасно видна из города. Так случилось, что один из завлабов института ранее работал в МЭИ; я подумал, что через него смогу выйти на нужных специалистов-энергетиков, остальных можно найти на месте, и кивнул в знак согласия. Однако этим дело не кончилось.

-   Вопрос ещё в том, - продолжал Матусевич, - что руководитель экспертизы для такого проекта должен быть государственным человеком, сотрудником комитета. Поэтому – переходи работать ко мне замом по экспертизе.

Я уже перестал удивляться тому, что на севере предлагают работу через полчаса после знакомства; причинами тому были и дикий дефицит кадров, и атмосфера небольшого нефтяного города, в котором все всех знают. Однако перспектива резко сменить профессию и сесть на бюджетную зарплату меня никак не устраивала. Иринке до осени предстоял неоплачиваемый отпуск по уходу за ребёнком; по новому закону он мог продлиться до трёх лет, но рядом с нашим домом располагались сразу четыре детских сада, и в одном из них нам обещали место для Тимки. А бедность новоиспечённого комитета бросалась в глаза. Кроме того, у меня расширялись работы в «Сибирской нефти», в штате уже было 8 человек, полным ходом разворачивалась защита трубопроводов в Мегионнефтегазе; скупой на похвалу Зимин, посмотрев первые результаты, неопределённо хмыкнул, что Макаров оценил на твёрдую четвёрку.

Я никак не мог бросить своих людей и подвести заказчиков, что и объяснил Матусевичу. Было видно, он сильно расстроился, попросил ещё подумать. Надо было заканчивать разговор, но тут мне в голову забежала неплохая мысль.

-   А что, если Вы примете меня в штат по совместительству, на половину ставки?
-  Там зарплата будет совсем копеечная… - осторожно заметил Матусевич. – По закону я могу оплачивать совместителям только 120 часов в год.
-   Ничего. Не зря говорят - не в деньгах счастье, и даже не в их количестве. Дело нужное и новое, самому интересно. Выделите мне для начала сотрудника на приём и регистрацию проектов, дважды в неделю я буду полдня проводить в комитете, а многие вопросы можно решить и по телефону…

Повеселевший Матусевич уже звонил в отдел кадров, а свободной рукой протягивал мне лист бумаги, пиши, мол, заявление.

Нам действительно удалось собрать сильную группу и благополучно выполнить экспертизу проекта ГРЭС. Вникнув в детали строительства, я ещё раз поразился сибирским масштабам. Для охлаждения тёплой воды перед сбросом её в реку Вах проектом предусматривался пруд-охладитель, в нём работали десятки «фонтанов» с общим расходом 7 кубометров в секунду. В секунду!!! Но рядом проходило оживлённое шоссе, неподалёку – аэропорт, повышение влажности могло спровоцировать частые туманы. Были у экспертов и другие серьёзные замечания.

Я ожидал долгих споров с проектировщиком, готовился проводить открытое обсуждение, но неожиданно заказчик все наши замечания принял, в том числе, заменил пруд на другие охлаждающие сооружения. Забирая заключение, представитель ГРЭС вполголоса пояснил мне, что на такой же пруд в Сургуте недавно пожаловались авиаторы, частота туманов там действительно выросла. Но проект был готов, сроки поджимали, так что ничего переделывать не стали. Выходит, не зря мы трудились.

Как только заработала наша экспертиза, проекты на неё пошли валом. Оплата экспертам невелика, но люди сейчас с радостью берутся за любую подработку. Только с геологами проблема, табуном идут проекты на бурение разведочных скважин. На пробу я попросил Ирину поучаствовать хоть в одной экспертизе; она сначала отказывалась, но потом прекрасно с работой справилась.

Марина Грохотова, 15 июля 1992 г.

Горе-то какое… Уходят наши отцы.
В городе с прошлого года было уже голодно, а весной стало страшно. Дудаев выпустил на свободу 1,5 тысячи заключённых из расположенной неподалёку колонии. Лёшка мне по секрету сказал, что охране денег уже давно не платили, вот она и стала разбегаться кто куда. Как тут не выпустить, сами уйдут. Вышли урки на волю и принялись за свою обычную работу. На базаре воров теперь больше, чем покупателей.

Недавно там и меня чуть не ограбили. Сидела, продавала папин набор   напильников, подскочил чеченёнок, схватил его и бежать. У меня от обиды слезы из глаз брызнули, вскочила я и с криком – бегом за ним. Испугался он и напильники бросил. Гвардейцы с автоматами, что поблизости стояли, посмеялись, говорят, нагнала ты, дэвушка, на воришку страху…

Воровство ещё ладно, но город переполняют слухи, будто бандиты вламываются в квартиры, грабят и убивают хозяев. Чеченцев не трогают, боятся нарваться на кровную месть, а русских не жалеют.

Да, но я же о папе… Весной он ещё ходил на свой завод, хотя работы там почти не было, да и денег не платили. А ближе к лету завод совсем встал, кончилось железо. Начальство куда-то пропало, а папа остался совсем без дела. Нашу дачу весной разграбили и пожгли. Днём он иногда с внуками гулял, без особой охоты занимался мелким ремонтом, а вечера стал все чаще проводить с баллоном домашнего вина, которого с прошлой осени осталось ещё литров сто. Когда один, когда с товарищем, что живёт на соседней улице. Мама его за вино пилила, он и стал с ним к товарищу ходить.

А месяц назад домой не вернулся. Нашли его утром в кустах сирени с искажённым от боли лицом. Врач скорой помощи сказал, инфаркт сейчас мужчин десятками косит. Потом все, как положено: похороны, поминки.

И на прошлой неделе из Труновки пришла телеграмма – свёкор скоропостижно скончался. Лёшка на вахте был, на похороны не успел, поехал сейчас на поминки, на 9 дней. Мать его там совсем одна осталась, родственники Лёшкины намного старше, болеют.

Не зря говорят: беда не приходит одна.

Ирина Петросова, 17 октября 1992 г.

Совсем неспокойно стало в Грозном. Мама пишет, бандиты лютуют, в нашем районе зарезали мать и дочь, которые не отдали им свою квартиру. У мамы стало побаливать сердце. Ей и раньше врачи ставили сердечную недостаточность, сейчас прописали кучу таблеток, а половины в аптеках нет, будем доставать через знакомых. Папа молчит. Генерал Грознефти ушёл в Москву, Дудаев предложил папе его место, но он отказался. Работать некому, сотрудники увольняются, многие уезжают.

Мы с Сашей подумали и решили, что ничего хорошего от чеченской независимости ждать не следует, и надо родителям готовить запасную площадку. Да и нам когда-то придётся оставить север, а в Грозный мы теперь вряд ли вернёмся. Тут мама посоветовала связаться с моим дядей, который уже много лет живёт на Алтае, в Бийске; изредка они переписывались, и он интересовался, как дела у племянницы.
Мы списались, и оказалось, что дядя работает главным энергетиком домостроительного комбината, который из последних сил ещё строит новые дома. Саша сразу сказал: такую возможность упускать нельзя. С помощью необычных, но вполне законных финансовых операций ему удалось вытащить из Сбербанка остатки наших денег. В начале сентября он выкроил 10 дней отпуска, и мы все втроём съездили в Бийск.

Это, конечно, другая Сибирь, тоже богатая, но не столь суровая. Хотя морозы и тут бывают до 40 градусов. Но зато здесь горы. Встретили нас тепло, дядя с женой с интересом общались с Тимкой, он сначала стеснялся, но эту проблему решили замечательные тёткины блины. Родные жили в новом районе почти на берегу Бии, в которой весело плескался хариус. Мы съездили на Телецкое озеро (красота!), два дня провели в палатке на берегу Катуни и поняли, что Алтай – отличное место для молодых пенсионеров. А ещё мы оформили договор на покупку квартиры в строящемся доме и внесли половину её стоимости.

Жаль, что не удалось погостить подольше, но Матусевич уже бомбил Сашу телефонными звонками, накопилось срочных дел в экспертизе. Тимку надо оформлять в ясли, а мне пора возвращаться на работу.

Сергей Макаров, 12 декабря 1992 г.

Честно признаюсь: если с дамским полом мне порядком не везло, обходила меня любовь-плутовка стороной, то начальством фортуна меня не обидела. И в Грозном многому я у шефа научился, чуть ли не за волосы он меня на защиту тянул, а что не вытянул, так это чисто моя вина. А уж в Мегионе у меня руководство, с которым работать одно удовольствие. Начальник цеха из Белоруссии – работяга, хозяйственник, по части технологии мне доверяет и поддерживает. Был бы план. А потому основной мой командир – главный инженер Зимин, лучший в мире шеф для нефтяника.

В Мегионе Зимина не просто уважали, а, можно сказать, любили. Опытный специалист, он к тому же хорошо разбирался в людях и умел их расставить так, чтобы каждый смог проявить свои, пусть даже небольшие, таланты. Подхалимов и прихлебателей чуял за версту, а потому они у него в подчинении не водились. За пять лет три генерала у нас сменились, все они вполне полагались на Зимина, свои вопросы он закрывал начисто.

Только успел я в октябре вернуться из недолгого отпуска, как звонит секретарь и приглашает к Зимину на 18-00. Для серьёзного разговора он всегда вызывал в нерабочее время, когда нет спешки и телефонные звонки не так отвлекают. Поэтому пришёл я, заранее навострив уши. И не ошибся.

-   Руководство кампании приняло решение создать СП, совместное предприятие с одной из западных фирм. – издалека начал Зимин. - Это будет закрытое акционерное общество, доля Мегионнефтегаза в нем будет более половины, так что оно будет полностью под нашим контролем. Ты знаком с Западно-Ореховским месторождением?
-   Мало. Там ведь добычи пока нет, только разведочные скважины. Почти полностью в затапливаемой пойме Оби.
-  Именно. Часть залежи уходит под самое русло, придётся под него подбуриваться пологими скважинами. И категорически нельзя допускать выбросов нефти в Обь. Там угодья рыболовецкой артели соседнего села. Стерлядь и сигов добывают. – Тут я начал подозревать, чем закончится этот разговор, но сначала спросил:
-    Николай Евгеньевич, а с какой целью создаётся это совместное предприятие?
-   Цель не одна, несколько их. Посмотреть, как будут западные спецы работать в наших условиях, чему-то у них поучиться. Деньги найти. Много они вряд ли вложат, а вот кредит в твёрдых зелёных бумажках вполне могут организовать. Наконец, совместным предприятиям разрешено всю нефть экспортировать, а валютная выручка больше в разы и  не боится нашей распроклятой инфляции.
-   Понятно. Я-то чем могу помочь в этом деле?
-  Кандидатура директора СП утверждена. – Зимин назвал знакомую мне фамилию. – Он займётся обеспечением, коммерцией, финансами. А тебя я хочу предложить на должность главного инженера. Согласен? – Тут я не стал ломаться, как кисейная барышня - такого предложения можно годами ждать и не дождаться. Просто кивнул:
-     Спасибо за доверие, думаю, не подведу.
- Дочернюю компанию назвали «Полярное сияние». Она уже зарегистрирована, директор занимается набором людей и переводом в неё активов. Завтра подавай ему заявление, за неделю сдавай дела Ерёминой и выходи на новое место. Время не терпит. Как зимник откроется, будем начинать бурение. Тюменский институт сделал проект, но теперь он должен пройти экологическую экспертизу. Там сейчас твой дружок Петросов заправляет, пусть сократит положенные сроки. Не сможешь сам что-то решить – обращайся.

Посмотрел я проект, и сильно он мне понравился. Скважины спрятаны в специальные укрытия, под ними – бетонные желоба для сбора утечек. Кусты скважин окружены сплошной 1,5-метровой обваловкой, никакой выброс нефти за её пределы выскочить не может. Пункт сбора и очистки нефти полностью автоматизирован, управляется одним оператором, да и тому особо работы нет, нужен он только в случае отказа автоматики. Местным рыбакам –  бесплатная горючка, новый клуб для села будем строить. Сдал я проект на экспертизу, Петросов быстро его специалистам раздал и сам обещал посмотреть. Через неделю эксперты выдали мне замечания.

Тут у меня настроение стало ухудшаться. Были замечания лёгкие: биологи попросили наладить учёт краснокнижных птиц, беркута, орлана-белохвоста, контролировать стоянки диких гусей на пролёте. Пустяк, вставить в проект несколько фраз и добавить небольшие деньги в смету. Предложили усилить нефтепроводы на переходах через протоки, тоже не проблема, можно толстостенные трубы там проложить. Но ради сохранения поймы проектировщик отказался от строительства там капитальных дорог, а вот это экспертиза согласовать отказалась.

Вообще-то дело это обычное, все отдалённые месторождения у нас эксплуатируются по зимникам, летом – через паромные переправы. Но весной и осенью сообщения с ними нет, в случае аварии авралить будет нечем. А в пойме высота насыпей дорог достигает 6 м, денег они стоят огромных.

Выслал я замечания проектировщику – тот суёт мне под нос утверждённое нами задание, в котором лишь временные дороги предусмотрены. Понятное дело, составлялось оно 1,5 года назад, когда природоохранные законы и экологическая экспертиза даже в кошмарном сне никому не снились. Теперь-то что с этим делать? Кинулся я к Зимину, а тот, как назло, то в командировке, то на совещании, по телефону велел мне организовать встречу в комитете, сказал, сам будет участвовать.   

Организовали. Матусевич председательствовал, проектировщик доложил проект, Петросов – замечания экспертов. Зимин по ходу докладов все более мрачнел, но в атаку сразу не бросился, начал, можно сказать, ласково:

-   Все вы понимаете, что таких проектов раньше не было, это первый. Никогда мы столько внимания охране природы не уделяли, а сейчас на эти нужды предусмотрено более полумиллиарда рублей. Да, есть в проекте недостатки, спасибо экспертам за их работу, что сможем – исправим. Но время не ждёт, через 2-3 недели надо начинать бурение, а потому прошу нас поддержать и согласовать проект. – Тут Сашка недипломатично нажал в самое больное место:
-   Дороги в пойме строить будете?
-   Нет, это слишком дорого. Финансисты не согласятся на такое удорожание.
- Эксперты просили составить план ликвидации наиболее опасной аварии и оценить объем выброса нефти в пойму. Это сделано? – Зимин перевёл взгляд на проектировщика, тот пожал плечами; то ли не было у них опыта таких работ, то ли результат получился хреновый… А Петросов не унимался:
-  По нашей приближенной оценке, выброс нефти может составить более тысячи тонн; только штрафы за такое количество превысят 2 млрд руб. – Тут Зимин вспылил:
-   Если этот человек будет и дальше тут сидеть, нам придётся уйти.
-   А мы вас не задерживаем. – улыбнулся Матусевич. – Подумайте, посчитайте, и в любой момент мы готовы вернуться к этому вопросу.

По дороге домой Зимин выдал мне звездюлей на полную катушку, досталось и Петросову за его упорство. Нефтяник у нас на севере – благодетель и полный хозяин, перечить ему никто никогда не смел, а тут какой-то задрипанный комитет… Я покорно молчал, но про себя думал, что в случае реальной аварии всех собак повесят на главного инженера, а потому в душе Сашке был благодарен. Зимин это тоже понимает, а значит, остынет и все будет как надо. Так оно через неделю и случилось.

Марина Грохотова, 18 мая 1993 г. Бежим

Просто невозможно стало жить в Грозном. После праздников Лёха принёс домой газету «Грозненский рабочий», там был список погибших от рук бандитов за январь-апрель. 1200 человек. Старые, молодые, мужчин меньше, чем женщин. Были в нем две чеченские девушки, 17 и 18 лет с одинаковым примечанием «убита за отказ сесть в машину». Бандюки медленно едут по улице, присматривают девушку на забаву, открывают дверь: «садись». На отказ следует выстрел.

Оружие продают везде. На базаре, у больших магазинов, на вокзалах. Вальяжно разложены пистолеты, автоматы, ручной пулемёт тоже можно купить. Почти каждую ночь стрельба, кто-то в воздух салютует (тоже от такого рикошета девочка на балконе погибла), а кто-то – в кого попало.

Мама плачет и умоляет нас уезжать. И вроде есть куда. Лёшкина мать одна с домишком управиться не смогла, крыша у него протекла, ползимы она проболела и уехала к дочке в Саратов. Слава богу, Лёшке на севере деньги платят исправно, буровики там – белая кость, не зря говорят: «Нефть находится на кончике долота». Можно было бы домик подремонтировать, жить пока в нём и потихоньку рядом новый строить. Но как уехать, все нажитое бросить? Квартиру, гараж, про дачу уже и не говорю, сгорела она, но все равно каких-то денег стоит. Пробовали искать покупателя на квартиру, но такую смешную цену дают, что Лёшке не хватит пару колес на жигуль купить. И выехать сейчас – проблема, на дорогах вооружённые посты, отбирают все, что понравится. Каждый вечер мы с Лёшкой думали, что делать, пока не пришлось срочно ноги уносить.

Вечером в пятницу возился Лёха с машиной в гараже. Подходит небритый татуированный хмырь, вынимает пистолет и наставляет на него:

-   Ключи от машины. Быстро. – На счастье Лёшка машину в исправном виде не держал, разъединял в потайном месте провода, чтобы она не заводилась.
-   Ключи могу отдать, - говорит. - Только далеко на ней ты не уедешь. Два дня бьюсь, не заводится.
-   А ну попробуй. – Лёшка крутанул зажигание, никакого результата.
-   Ладно. Тогда завтра выметайся из своей квартиры. Не выедешь – всю семью вырежем от бабки до внучки… и жучки. – Ухмыльнулся хмырь и отчалил.

Может быть, это пустая угроза была, напугать нас и ограбить. Только проверять её никто не будет. Маме мы ничего говорить не стали, чтобы в обморок не шлёпнулась, но Лёшка сразу побежал к знакомому шофёру-чеченцу, у которого грузовик был. Приличные деньги пообещал, если вывезет нас из Грозного. Тот согласился. Всю ночь грузились, рано утром выехали. Охрана на постах ещё сонная была, взяла положенный магарыч и помахала нам рукой.   

И вот мы уже три дня живём в селе Труновка Труновского района, ул. Трунова 303. Был такой бравый казачий вахмистр, кавалер четырёх «георгиев», доблестно воевал в первую мировую и гражданскую войну. Счастье-то какое – тишина!!! Не стреляют! Петухи поют! Лёшка наскоро подлатал протекающую крышу, детские кроватки мы с собой привезли и в первый раз за много дней выспались на славу. 

Сергей Макаров, 15 июля 1993 г.

Эпопея эта началась с майских праздников, точнее, с корпоратива, которые стали уже привычными, как растворимый кофе по утрам. Всеобщая голодуха в стране на нефтяниках отразилась слабо: у нас свои ведомственные службы снабжения, да и деньги есть. Поскольку я теперь попал в когорту ведущих кадров, моё присутствие на корпоративах было обязательным, начальство должно убедиться: бодр и весел, готов к любым свершениям на благо родной компании. Сам я до них был небольшой охотник, ибо к местным дамам здесь почему-то особого рвения не испытывал, к халявной выпивке тоже, а ни одна такая вечеринка после ухода начальства без хмельного куража не обходилась.

А тут вижу на другом конце длинного стола кралю. Лучше слова не подберёшь. На вид слегка за 30, каштановая грива россыпью на плечах, глаза с поволокой, брови вразлёт, платье «от купюр» с показательным вырезом на груди. И грудь, кстати, не хуже платья. И вся она сбитая, упругая, аппетитная, как торт «наполеон», только не знаешь, с какого боку сподручнее укусить. Дамочка живая, с юмором, и пару раз неплохие тосты произнесла. Плюсом на ней выставка драгоценностей: колье, браслеты, 5-6 колец, цепочки на руках, может и на ногах, но не видно. Все сплошь золото, камни я не разглядел, но вряд ли стекляшки. Мужики вокруг неё мельтешат, но как бы для порядка, похоже, особых прав на неё никто не имеет.

Спрашиваю у соседа-товарища: что за краля такая и почему я её раньше не лицезрел? Оказывается, бывшая любовница генерала, что три года назад на повышение в Москву съехал. Её он сначала взял с собой, да видно что-то не сложилось, вот она и вернулась. Анна Савицкая, начальник коммерческого отдела. Отдел, конечно, из трёх человек, но деньгами ворочает жуткими. Между прочим, нынешний генерал считает её ценным специалистом, хотя у него другая любовница.

Тут объявили дамский танец, и краля подплывает ко мне пиратской бригантиной:
-  Что же ты, казак усатый, девушек развлекать стесняешься? Или не мил никто? А слабО тебе со мной это танго станцевать?
-   Не слабО. – отвечаю. – Хотя привык я сам девчат к танцам приглашать. Но ради такой красавицы привычку свою нарушу. – И вывожу бригантину в открытое море, аккуратно за талию обнимаю и чуть-чуть к сердцу прижимаю. Она не льнёт, но и не отстраняется.

Кругом прихлебалы из бывших парткомовцев-профкомовцев уже шушукаются: как же, тайны мадридского двора, фаворитки, графья и фрейлины… Мы, между тем, ведём обычный разговор. Девушка из Поволжья, есть там такой нефтяной город Отрадный, родители нефтяники, на севере она уже 7 лет, семьи, как я понял, нет. Больше она меня расспрашивала, сначала про Грозный, потом про наше СП. Через полчаса в порядке ответного шага пригласил я сам её на танец, такой же был разговор, с улыбками, обо всем и ни о чём.

Я так и не понял, что ей от меня надо, но, честно говоря, сильно голову об этом не ломал. В конторе мы изредка пересекались, болтали о пустяках, и никакой романтикой тут и не пахло. Интересно, что и на работе она навешивала на себя драгоценности, конечно, поменьше, чем на праздник, но в целом, изрядно.

Несколько прояснилась ситуация через 2 месяца. Я летел в Москву согласовать поставки оборудования; в очереди на посадку обнаружил Анюту, у которой там были дела с коммерцией. В самолёте много разговаривали: да, нет у неё детей, и мужа не было никогда. Подивился я: такую кралю должен постоянно осаждать дивизион поклонников, да видно против генерала у них калибр был мелковат. Поселились мы в «России», номера близко.

Давно я в Москве не был, и сразу обнаружились кое-какие изменения. Только успел заселиться в номер, стук в дверь. Открываю – стоит обычная девица, спрашивает:

-  Мужчина, не хотите отдохнуть с девушкой? 100 долларов в час. – Я не сразу въехал, что за «отдых» предлагают; видно, она приняла это за сомнение и поспешила на помощь. – Можно полчаса за 50 долларов… -  Тут я от души расхохотался:
-   Какой же это отдых за полчаса? Это ковбойские скачки на взмыленной лошади. Нет, милая, отдыхай-ка ты сама, а я поберегу здоровье…

Вот и проститутки у нас появились. Не элитные интердевочки, Высоцким воспетые, а самые, что ни есть рядовые и массовые. Рыночные цены, скидки, ничего личного, просто бизнес.

На другой день с утра занимался делами, вечером звонит Анюта и предлагает вместе поужинать в ресторане на втором этаже. Спустились в ресторан. Посмотрел я в меню цены и, наверное, невольно поморщился. Анюта это заметила:

-   Не беспокойся, Сергей, ужин пойдёт за мой счёт. Ведь это я тебя пригласила. – Тут я натурально вскипел:
-   Ты меня, что ли на довольствие решила поставить? Нет, за ужин плачу я.
-   Хорошо, предлагаю компромисс: платить будем пополам. Так в Европе принято.
-   Видно отвыкла ты в своей Европе от наших обычаев. В России платит мужчина. – Тут она мне как-то мягко улыбнулась:
– Ладно. – говорит.

Ужин, разумеется, был хорош, но любопытней оказался завершающий его разговор. Начала его Анюта:

-   А скажи-ка мне, Сергей, доволен ли ты своей жизнью, счастлив ли или ищешь чего?
-   Непростой вопрос, - отвечаю. - И нет на него однозначного ответа. С одной стороны – доволен. Мог ведь в Грозном остаться, там сейчас знаешь, что творится. А у меня продвижение по службе, зарплата приличная, чего же ещё желать…
-  А с другой стороны, своего угла нет, ни семьи, ни кошки, пять лет возвращаешься с работы в служебную коммуналку.
-   Есть и такое. В прошлом году компания сдала дом, планировали мне однушку выделить, но профком решил давать жилье только семейным. Я упрашивать никого не стал, были в очереди семьи по 5-6 человек, из балков. Сейчас жилье стало продаваться, с каждой получки покупаю доллары и на него откладываю.
-   Доллары – это правильно. Никто не знает, когда наша дебильная инфляция кончится. Для налоговой мы ведём рублёвый счёт, для начальства – долларовый, да и вы, наверное, тоже. Но это про жильё. А что ж ты подружку не заведёшь, чтобы хоть борщи варила? Меня в расчёт не бери, замуж не рвусь, ты мне сам по себе интересен. И готовить не люблю, да и не умею. 
-   Если бы ты замуж хотела, мы бы не здесь байки травили, а ближе к постели… - Анна беззвучно засмеялась и показала мне большой палец, верно, мол. – Были у меня подружки, только долго не задерживались. И борщ ни одна не варила. – Вдруг подумалось: с каких это кренделей я с ней так откровенничаю? А с другой стороны, что мне скрывать? Нечего. Вот и не морочь себе голову глупыми вопросами. Тут она переходит на высокие материи:
-   Все-таки сильно коммунисты народ с толку сбили. Трудись от зари до зари за почётную грамоту, в очередях стой годами - получишь скромную пенсию и заслуженный инфаркт. Вот она, дорога миллионов. Где же набраться мужчине энергии, сил накопить немереных, без которых не будет счастья?...
-   У тебя есть рецепт счастья для мужчин? – улыбнулся я.
-   Есть. Не только для вас, для женщин тоже. Счастье приносят власть и деньги. Не возражай, деньги – это тоже власть, только её можно хранить и в бизнес вкладывать. Они дают возможности. Мне не нужно париться за кухонной плитой, я схожу в ресторан. Если у меня будут дети, не стану возиться с пелёнками, найму хорошую няню. Деньги прокладывают маршруты путешествий, с ними человек легко увидит весь мир. Но не это главное. Деньги – знак того, что ты настоящий, коли смог их добыть в конкуренции с такими же сильными. А все вместе мы: сильные, энергичные и не бедные - становимся авангардом страны и работаем на её процветание.
-   Есть, однако, разные способы добычи денег. Занять, высудить, украсть… - Анюта с досадой взмахнула рукой:
-   Не путай! Никто не собирается отменять Уголовный Кодекс. Сейчас, когда советские ограничения сняты, деньги нужно зарабатывать! А потом инвестировать их и тем приумножить.
-    Сама ты так и делаешь, инвестируешь? Если не секрет, куда именно?
-   Не секрет. Более половины моих активов на Лондонской бирже. У нас не принято хвастать своими доходами, но они превышают мои ожидания.
-    Я заметил, тебе нравятся дорогие украшения…
-   Я вообще люблю красивые вещи. Но золото имеет два преимущества: во-первых, это прекрасное средство вложения денег, оно не подешевеет. Во-вторых, золото лучше визитки, с ним я даю понять всем снующим вокруг меня кобелям, что я не дворовая жучка, не изнеженная болонка, а женщина, которая умеет себя обеспечить и за себя постоять. А сейчас, видишь – одно только колечко у меня на пальце, здесь, с тобой, мне драгоценности ни к чему.
-   Приятно слышать, что ты меня отличаешь от прочих кобелей… - тут Анна через стол ткнула мне кулаком в плечо, не пори чушь, мол, - но откровенность за откровенность. Скажи, что ты во мне такого нашла, зачем в душу заглядываешь?
-   Сама ещё не знаю. Интересно мне. Мы с тобой как бы в разных странах оказались, ты в СССР - живёшь, чтобы работать, я в новой России - работаю, чтобы жить с удовольствием. Тебе за границей приходилось бывать?
-   Нет.
-   Съездишь ещё, и не раз, сейчас это просто. А я за год всю Европу исколесила. По-другому там живут, легко, счастливо и без лозунгов. Надо и нам, русским, этому учиться. Не каждому дано, но у тебя получится.

На том расплатился я с официантом, проводил Анюту до её номера; там она меня легонько чмокнула в щеку и за дверью исчезла. Не то, чтобы я во всем ей поверил, но остаток вечера у меня прошёл в размышлениях, и когда ко мне опять постучали девочки для отдыха, наорал я на них и пригрозил пожаловаться администрации. Они улетучились. А утром Анна улетела домой.

Султан Хаджиев, 19 сентября 1993 г.

Не зря говорят: кто хочет, тот добьётся. Долгожданный сын родился у нас в последний день августа. Зовут его Русланбек, Руслан. Первое имя чеченское, второе русское. Светловолосый в маму, спокойный в папу. Теперь есть, кому продолжить мои дела.

Родные поздравляли, было много подарков. Обычно новорожденному дарят  ботиночки да костюмчики, а тут кое-кто принёс деньги в конверте. Понимают, семья стала большой, а на работе платят плохо.

В ожидании этого события весной перешёл я работать в нефтяной институт. Проректор, у которого учился ещё студентом, предложил занять должность доцента кафедры общей геологии. Ни заведующего, ни профессоров на кафедре уже не осталось, пришлось заниматься всеми её делами. Полный разброд в стране, а институт работает, студенты сессии сдают. Некоторые, правда, с автоматом на экзамен приходят.

Смысл был в том, что учебный институт жил на бюджете, финансировался из Москвы, и там какие-то деньги пока платили. Впрочем, недолго, скоро они стали в нашем сбербанке пропадать. Из Москвы вышли, а в Грозный якобы не пришли. Тогда институт перевёл платежи в Назрань. Ингушетия стала отдельной республикой, но из России выходить вроде не собиралась. Два раза там получили, третий раз бухгалтера с деньгами по дороге бандиты ограбили. Потом придумали специальный план, чтобы нашу зарплату уберечь.

Когда приходило известие, что деньги в банк поступили, я тихо выезжал на своём москвиче в Назрань и ночевал там. На следующий день ехал бухгалтер с двумя парнями как бы для охраны. Они получали деньги, петляя по городу, находили меня и передавали их мне. Сами ехали в Грозный, а я на своём москвиче через час-другой тихо за ними. Один раз их с оружием остановили, но, конечно, ничего не нашли.

Александр Петросов, 2 октября 1993 г.

Как много может сделать кипучая энергия даже одного человека!

Новый природоохранный закон ввёл платежи за загрязнения - выбросы газов от машин и факелов, разливы нефти после аварий. Деньги по закону поступали в экологический фонд и расходовались на природоохранные нужды.

Весь прошлый год Матусевич работал, как зверь. Его комитет вырос до полусотни человек, инспекторы мотались по району, сверяя платежи, а при злостной неуплате выдавали предписания на приостановку объектов. Кроме кнута применялся и пряник: комитет легко шёл навстречу компаниям, которые сами всерьёз озаботились охраной природы, с ними он заключал соглашения о долевом финансировании из средств экофонда.

Никто не ожидал, что эти средства вырастут до таких огромных размеров. В прошлом году в наш районный экофонд поступило более 150 млрд рублей, и, хотя рубль уже давно стоил меньше американской копейки, все равно это были сотни миллионов долларов. Вся страна собрала в свои экологические фонды меньше, чем один наш комитет.

Я удивлялся, как Матусевичу удаётся все успевать. Он набирал в свою службу молодых специалистов, каждодневно учил их на практике. Вместе с ними он сидел в засадах на лесных дорогах, чтобы выловить автомашины с мусором, которые норовили свалить его в лесу. Он наладил контакты с местной газетой «Варта», и она с удовольствием публиковала его экологические новости, потому что народ искренне поддерживал эти начинания.

Весной Матусевич предложил Ирине перейти к нему экспертом на постоянную работу, и она после некоторых колебаний согласилась. К тому времени она уже хорошо ориентировалась в геологических и буровых проектах; к тому же у неё был неплохой домашний консультант в моём лице. Поскольку жена не могла работать в прямом подчинении мужа, Матусевич оперативно нашёл подходящего кандидата на мою должность. Мы забрали Тимку из яслей, в которых он так и не прижился (часто болел простудами) и нашли для него няню, которая жила в соседнем подъезде; её внучка была чуть старше Тимура, и они прекрасно поладили.

-  *  -

С академиком Хлебниковым я познакомился в мае, на международной конференции по сбалансированному развитию Югры, которая прошла в Нижневартовске. Представляете? Международная – и не в Москве, не в Питере, даже не в областной Тюмени, а в районном центре у чертей на куличках. Идея принадлежала Хлебникову, известному в мире специалисту по геоэкологии севера, который чутко уловил любовь жителей нефтяного края к природе; помноженная на энергию Матусевича, она за несколько месяцев воплотилась в реальность. Приехали представители известных западных компаний, Мобил, Халлибертон и Налко, экологи из Москвы, Тюмени, Новосибирска. Тон задал Хлебников своим главным докладом.

Оказывается, в прошлом году в Рио-де-Жанейро собрались учёные всего мира и заявили, что ресурсы планеты на исходе и вполне могут в ближайшие 50-100 лет быть исчерпаны. Может кончиться нефть, иссякнут залежи редких металлов, станет не хватать чистой воды и земель для сельского хозяйства. В Нижневартовск эта проблема уже пришла: добыча нефти падает, запасов при нынешних отборах хватит на 20-30 лет, и чем потом будут заниматься его жители? Значит, надо искать новые возможности, осваивать залежи торфа, рыбные ресурсы, лесопереработку. И начинать надо с учёта: сколько у нас этих ресурсов, сколько их добыли или нарушили, сколько надо восстанавливать.

После конференции экофонд заказал специалистам РАН обследование земель, картирование нефтяных разливов, а для контактов по научным работам Матусевич ввёл меня в правление фонда, в котором сам был председателем.

Летом Хлебников дважды приезжал к нам с новосибирскими специалистами, а в сентябре они с Матусевичем предложили мне организовать и возглавить в Нижневартовске научно-исследовательский институт. Частный. Назвали его «Институт развития природы», по-английски «Nature Development Institute» звучало прекрасно. Я начал постепенно переводить туда своих сотрудников, но, понимая, что на одной науке далеко не уедешь, предусмотрел в уставе проектно-изыскательские работы. Спрос на них у нефтяников был огромный.

Сергей Макаров, 24 октября 1993 г. Канада

В сентябре наверху стало твориться что-то совсем непонятное. Шоковая терапия достала не только народ, но и многих власть имущих. В результате Ельцин вдрызг разругался со своим вице-президентом Руцким и главой Верховного совета Хасбулатовым. Мужик он крутой, потому, не сильно раздумывая, издал указ об упразднении полномочий всех депутатов, Съезда и Верховного Совета. В ответ депутаты постановили приостановить деятельность президента. Тот, конечно, не подчинился.

Интересно, что у нас в Сибири люди уже перестали обращать внимание на московские тёрки. Хорошего от властей не ждёт никто. А о том, что будет хуже, лучше не думать. Когда будет, тогда и подумаем, а пока у нас есть другие дела.

В нашем СП бурение идёт успешно, завершаем строительство трубопровода для откачки товарной нефти, а вот инвестор, небольшая голландская фирма, что-то затих и активности не проявлял. Немедленно начались поиски замены, и руководство остановилось на канадской компании «New Oil» из города Калгари, провинция Альберта.

На этот раз подход был серьёзнее: решено разработать подробный бизнес-проект, оценить затраты и доходы, а для согласования позиций командировать в Канаду группу ведущих специалистов. В неё, кроме меня, вошли наш геолог, переводчик из Москвы и два спеца от фирмы-проектировщика. Летели с канадской вахтой над северными морями.

Вышли из самолёта – нам приветливо машет лошадиная морда: «Добро пожаловать в Калгари!». Пригляделся - да это же станок-качалка. Прямо на лётном поле, в стороне от взлётной полосы скважина нефть добывает. Пока ехали до гостиницы встретили на улицах города несколько таких качалок, без морд, конечно. Все трубы спрятаны под землю, нигде даже пятнышка нефти нет. Глазам не верится. Впрочем, станочки самые маленькие, дают 200-300 литров нефти в сутки, у нас в Сибири с такими никто даже возиться не станет.

Вообще Калгари удивлял на каждом шагу. Населения в нем всего-то 700 тысяч, а площадь больше, чем у Нью-Йорка. Это потому, что он весь одно-двух-этажный, только даун-таун (бизнес-центр) высится группой небоскрёбов. На каждом втором доме табличка «Продаётся», людей на улицах не видать. Но все чистенько, зелено, газоны и деревья подстрижены, дороги и тротуары выметены.

Удивила и канадская фирма-партнёр. Офис у неё, похоже, съёмный, из четырёх комнат. Персонала 6 человек: генеральный директор, зам по каким-то не помню вопросам, главный инженер, две дамочки-секретарши для обслуги да временно нанятый переводчик. Попросили показать промыслы - оказалось, у фирмы их нет, повезли к знакомому нефтепромышленнику. Там тишь да гладь, на трёх нефтесборных пунктах ни одного работника, только насосы периодически чавкают. Но и добыча – кошкины слёзки. Триста качалок добывают вместе 200 тонн в сутки, у нас такой дебит даёт одна скважина, и не самая мощная.

В нудноватых переговорах канадцы уговаривали нас увеличить их долю в СП до половины; разумеется, на это у меня полномочий не было, но я глубокомысленно морщил лоб и спрашивал, что мы за это получим. Тут они тоже мялись и говорили, что все уже устали, пора отдохнуть.

Отдыхали обычно в ресторане с обильной жратвой и выпивкой. Наши больше налегали на еду, чем удивили канадцев; они-то были уверены, что русские пьют водку лошадиным дозами, а тут такой облом. Как-то главный инженер пригласил к себе на барбекю (это примерно, как наш шашлык, мясо, жареное на решётке). Домина у него на 12 комнат, три гаража, а живёт вдвоем с женой. Спросил я у переводчика, сколько может стоить такой дом, говорит, больше миллиона долларов. Рядом упитанный хозяин-миллионер в лёгком подпитии изображал какой-то замысловатый, хотя и неторопливый канкан.

В другой вечер канадцы повели нас в стриптиз-клуб. Только нас, нефтяников, проектировщиков не взяли, видимо, из соображений экономии. Не скажу, что выгибания у шеста двух сисястых дамочек меня особо впечатлили, а народ-то вокруг от восторгов слюной исходил. Самый ажиотаж начался, когда прима спустилась с подиума в зал танцевать между столиков, а зрители стали совать ей в мини-трусики мелкие денежные бумажки. Народ тут прижимистый, расщедривались обычно на 5-10 долларов; куража ради сунул я ей сотню – что тут началось… Девушка изобразила телячий восторг, продолжая танец, присела мне на колени, всем телом показывая, что надо бы дать ещё… Но я решил, обойдётся.

Утром 5 октября мы должны были улетать, но накануне позвонил переводчик: наш рейс отменен. В России беспорядки и она закрыла небо для иностранных самолётов. Мы – к телевизору. CNN даёт какое-то мутное видео на 10 секунд: танки стреляют по Дому Советов, на площади мечутся люди, кто-то лежит, то ли убит, то ли ранен. Пожали плечами: за последнее время страна насмотрелась вдоволь всяких погибелей, десятком больше, десятком меньше… А канадцы предложили использовать свободный день для поездки в национальный парк Банфф.

Прямо скажу - поразила меня эта поездка… Асфальтовая дорога по горному ущелью плавно входит в небольшой городок, по обеим сторонам двух-трехэтажные дома, на первом этаже бары да кафе, на втором номера с горными видами. Небольшая площадь с аккуратно подстриженным газоном, на нём замер в благородной позе олень с огромными рогами. Классное чучело, подумал я. Чучело повернуло голову в нашу сторону и, как мне показалось, снисходительно улыбнулось. Рядом – широченный водопад, чуть дальше – замок английской королевы, мы заплатили какую-то мелочь и пошли туда на экскурсию. Переводчик объяснил: когда Канада ещё была английской колонией, во всех провинциях были построены такие замки, чтобы у королевы был свой дом в каждом её владении.

В фойе замка – ювелирные магазины, цены сумасшедшие, втрое выше обычных. Тонкий расчёт: туристы здесь с деньгами, бродят парами: понравится жене (или наоборот, не жене) золотая безделица, карманы вывернешь, а купишь. И выворачивать-то не надо – тут везде в ходу кредитные карты, наличкой никто не платит. Кроме нас, конечно.

Возвращаемся, а у нашей машины задумчиво бродит небольшое стадо косуль. Хотели поделиться с ними булочкой, но переводчик остановил, оказывается, крупный штраф за это положен. Мелких штрафов здесь, похоже, нет, только крупные. И вообще, говорит, рост поголовья зверья уже превращается в проблему; недавно сбрендивший гризли порвал семью, которая мирно спала в своей палатке.

Наутро ударил небольшой морозец, небо в России открылось, и мы оседлали свой самолёт. Летел я и думал: ну почему так? Почему тут, в такой же, как Россия, прохладной стране живут легко и спокойно, ни грандиозных планов у них, ни партсобраний, люди просто зарабатывают деньги и тратят их на себя и свою землю? Прав был Тютчев: умом Россию не понять…

Ирина Петросова, 20 ноября 1993 г.

Нашу квартиру в Бийске должны сдать в первом квартале, и в конце октября мы решили на пару недель слетать в Грозный, чтобы обговорить с родителями вопросы их переезда. Мама была к нему готова, даже прикидывала, как будет собирать вещи, а папа отмалчивался. Он стал пешком ходить на работу, хотя ноги побаливали; при ходьбе боль слегка утихала.

Навестили Султана с Людой, поздравили их с наследником. Было видно, что им трудно с такой большой семьёй. Отец Люды не так давно умер, сердце подвело. Саша предложил Султану помочь деньгами, но тот отказался наотрез, и, по-моему, даже немного обиделся. Пришлось обойтись большим набором детской одежды, который мы заготовили для них ещё в Нижневартовске.

Саша планировал повидаться с дочками, но оказалось, Лариса недавно вышла замуж за израильского бизнесмена и уехала с ними в Израиль. Деньги для них он давно уже менял на доллары и с оказиями передавал её московским родственникам, доверять их почте было невозможно. Там они до поры копились и тоже с оказиями доставлялись адресату.

Было неловко уговаривать папу. Незадолго до отъезда мы все же вызвали его на откровенный разговор, но, увы, безрезультатно. Он был убеждён, что смута скоро закончится, а заменить его на работе было некому. Вечером Саша сказал мне:

-   Твой отец из тех настоящих мужчин, для которых вся жизнь – это его дело. Без него он себя не мыслит, и пока есть силы, будет работать. Ну, скажи, чем он будет заниматься на пенсии, в домино играть, что ли? Таким же был и мой отец. Морской офицер, капитан дальнего плавания, он полжизни провёл в море. Последние годы работал лоцманом, а когда стало подводить здоровье и пришлось написать заявление об уходе на пенсию, он в тот же день получил инсульт и вскоре умер.

Вернулись в Нижневартовск ранним утром, а через три часа от папы пришла телеграмма. Умерла мама. Мы оставили Тимку у няни и вылетели обратно в Грозный.

Мама умерла от сердечной недостаточности, ночью у неё остановилось сердце. Папа с каменным лицом занимался организацией похорон. Очень много людей пришло: мамины ученики, их родители, наши друзья, папины сослуживцы.

Сергей Макаров, 2 января 1994 г.

Нового партнёра для нашего СП Зимин нашел в Бельгии. Приезжали оттуда двое, оба русские, финансисты. С ними никаких проблем не было, компания внесла положенную сумму в уставной фонд, и обеспечила продажу нашей нефти на экспорт.

Мы по-прежнему редко виделись с Анютой, перебрасываясь парой фраз или улыбок. Но неделю назад она мне позвонила.

-  Ты уже решил, где будешь встречать Новый год? – Я честно признался, что никаких планов на этот счёт у меня не было. – Мне тоже не хочется идти в ресторан, поэтому буду праздновать дома, в своей компании. Не желаешь в ней поучаствовать?
-    А велика ли компания? – поинтересовался я.
-   Подруга с мужем. С ней ты вряд ли знаком, работает в городской управе, а его должен знать, зам начальника 5-го промысла.
-   Говорят, есть примета: с кем встретишь Новый год, с тем весь год и проведёшь. Нынешний год я один встречал…
-   Не верю в приметы, это пережиток, но ничего не имею против тех, кто в них верит… Так что, сразу примешь моё приглашение или пару дней подумаешь?

Ну какой же мужчина признается в таких колебаниях? Только не я.
-   Сразу. Спасибо.
-   Тогда жду тебя 31-го, мы собираемся примерно в 10 вечера.

Анюта продиктовала мне адрес и телефон, и разговор закончился.

-  *  -

В новогоднюю ночь, ровно в 22-00, с шампанским и коробкой конфет я позвонил в её квартиру. Открыла в простом, но красивом платье, подчёркивающим её богатую фигуру, без драгоценностей, опять с одним колечком на пальце. Девушка с принципами, подумал я.

-  Проходи, друзья сейчас подойдут. Осмотрись пока в квартире, а мне ещё надо салат дорезать.

Трёхкомнатная малогабаритная квартира была, по советским меркам, прекрасно обставлена: спальня, кабинет и гостиная, мебель-полировка, шторы-кружева, торшеры-бра и прочие светильники… Без показного шика, но основательно и со вкусом. Под стать был и стол, на котором не было кулинарных изысков, но зато обнаружились французский коньяк, икра и деликатесы из нашей северной рыбы. Я зашёл на кухню и предложил свои услуги по вырубке салата, но оказалось, что он уже готов. Мы перешли к столу и приняли по рюмке вина.

Прошло полчаса, друзья запаздывали. Анюта уже взялась за телефон, но он зазвонил сам. Мембрана у него была сильная; женщина, всхлипывая, почти кричала:

-   Аня, Володьке плохо! Скрутило желудок, повысилась температура, тошнит, весь в поту… Наверное, надо скорую вызывать. Видишь, какой «праздник» у нас получился, дай бог, чтобы все обошлось! Так что вы нас не ждите, встречайте без нас…
-  Лиза, что ты за нас беспокоишься? Скорую вызывай немедленно! Похоже, отравление, медлить тут нельзя. – затарахтела Анюта. – Потом позвони, если ему лучше станет. Если хуже – все равно позвони, может, помочь чем надо. – Она положила трубку и обернулась ко мне. – Мужик у Лизетты – чудо, обязательно во что-нибудь вляпается. Но не по уши. – усмехнулась она. -  Давай, за здоровье.

Пили мы немного, разговор не клеился, чувствовалось, что Аня беспокоится за друзей. Наконец, за полчаса до полуночи раздался телефонный звонок:
-   Аня, все обошлось, действительно оказалось пищевое отравление. Промыли желудок, температура спала, он уснул. Я так рада! Сейчас хлопну сто грамм для расслабухи. С Новым годом вас!

Мы облегчённо вздохнули и плавно перешли к проводам старого года. По традиции послушали поздравление Ельцина, он все восхищался принятой недавно новой конституцией, которую я даже не читал. Не вижу особого проку от таких парадных бумаженций; всегда они были, и всегда их, когда надо, нарушали с лёгкостью. Сам Ельцин и наплевал на неё смачно, когда разгонял и обстреливал Верховный Совет. Пробили куранты, мы подняли бокалы с шампанским и под звуки гимна посмотрели друг на друга – лучшего момента для поцелуя найти было трудно. Произошла заминка на пару мгновений, потом Аня поставила свой бокал и стала угощать меня своими закусками.

-   Как тебе Канада?
-   Впечатлила. Легко они там живут, хотя не совсем понятно, откуда у них деньги берутся.
-   Из Америки. Ты обратил внимание, почти все крупные компании там дочки американских?
-    Да. Но, наверное, и немалые доходы уходят в штаты…
-   Может быть. Однако люди работают, получают приличные зарплаты и занимаются благоустройством своей жизни. Очень нужна им пресловутая независимость?
Возразить было трудно, и я вместо ответа наполнил бокалы:
-   Давай выпьем за простое человеческое счастье. – Мы коснулись бокалами, кажется, Анюта уже слегка захмелела. -  Есть оно у тебя?
-   Хочется сразу ответить «да», но скажу так: я собой довольна. Я богата, независима, могу справиться с любой жизненной проблемой. Я свободна, как перелётная птица, если мне здесь будет плохо, улечу в тёплые страны.
-   Тогда пьём за тебя, царевна Лебедь…
-   А мы не частим? У меня голова немного кружится… Впрочем, выпьем. – Мы незаметно перешли с шампанского на коньяк, хотя и весьма малыми дозами.
–   Ты лимончиком-то закуси, он хмель снимает. И продолжим о счастье.
-    Сложная это штука. Человек годами за ним гоняется, вот, наконец, поймал, глядь - а оно уже не радует, и он ищет чего-то другого…
-   Потому как неблагодарное он существо, человек, вечно чем-то недоволен. У кого супчик жидкий, а у кого жемчуг мелкий. А чего ищешь ты, красивая?
-    Мягко так за горло берешь? Что ж, давай в открытую. Не хватает мне рядом мужчины, сильного и верного, с которым иногда можно почувствовать себя слабой… Два года назад такой мужчина у меня был. Но время взяло своё, он устал, и я отпустила его.
-   И теперь ты примеряешь на это место мою кандидатуру?
-   Нет, милый, ничего я не примеряю. В первый же день, когда мы встретились, я подумала: вот настоящий мужчина. И с тех пор ничего у меня в голове не изменилось, даже на малую капельку. – Анюта встала из-за стола, подошла ко мне (я машинально поднялся ей навстречу), обняла и горячим дыханием прямо в лицо прошептала:
-   Крепко ты мне в душу запал. Сына от тебя хочу…

Куда же тебя несёт, Сергей Макаров?...
 
Александр Петросов, 25 марта 1994 г. Ссора

Перед праздником забегал Сергей с невестой, они подали заявления в ЗАГС. Энергичная девушка, интересная, умная и решительная; не удивительно, что Серега, который уже почти махнул рукой на женский пол, перед ней не устоял и распрощался со своим холостяцким статусом. Есть люди, которые совпадают, как две полированные пластинки, встреча таких - это судьба. Любопытно, что за беседой Аня почти всегда его поддерживала, что, по моему разумению, и есть залог крепкого союза. Так и надо, не зря говорят: муж и жена – одна сатана.

Но все в мире уравновешивается, и если у них сейчас налицо мир и лад, то в нашей семье пробежала первая чёрная кошка, не скажу, что большая и злобная, однако задуматься есть над чем.

После праздника приболел у нас Тимка. Субботним вечером, вернувшись с работы, я застал Ирину в сильном беспокойстве: мальчик надсадно кашлял, температура подбиралась к 39, и вид у него был весьма унылый. Парацетамол и микстура эффекта пока не дали. Я немедленно подключил аспирин, прогревания, сделали водочный компресс на грудь и горло, поразмыслив, решил добавить и антибиотики, которые в домашней аптечке были. Наконец, сын забылся беспокойным сном. Иринка не находила себе места.

-   Саша, надо найти врача.
-   Ты же понимаешь, два дня поликлиника не работает. И вряд ли стоит беспокоить Галю из-за обычной простуды или гриппа.
-   А вдруг Тимке станет совсем плохо?
-   Тогда будем вызывать скорую.
-    Скорая тоже из-за простуды не поедет. Там скажут – вызывайте врача на дом.
-   Я найду аргументы, которые будут убедительными. Иринка, прошу тебя, успокойся. Все необходимые меры мы приняли, даже с избытком, врач прописал бы то же самое.
-    Как ты можешь быть спокойным, когда ребёнку плохо?!!

Слезы хлынули как-то сразу, ручьём, она метнулась в прихожую, попыталась одеться и куда-то бежать, а когда я отнял куртку, забежала в ванную и закрылась там. До меня доносились только рыдания. На мои уговоры Ирина не отвечала.

Проснулся сын, весь в поту (аспирин начал действовать), пока я поил его микстурой, Ирина вышла, дала ему таблетки и убежала в спальню. Два дня мы почти не разговаривали, потом Тимке стало лучше, кашель прекратился, и отношения постепенно вернулись в прежнее русло. Несколько дней я размышлял о причинах столь бурной вспышки, и, кажется, с трудом эту причину нащупал.

Все эти годы я, как мог, с удовольствием помогал Иришке. Когда она обращалась по работе, откладывал в сторону свои дела и решал её проблему. Мне не составляло труда помочь ей с уборкой, поиграть с Тимкой, приготовить завтрак и даже обед, если она не успевала. А ещё мне отчаянно нравилось с лёгкостью выполнять её маленькие прихоти.

Так любящие родители лелеют своего ребёнка, опекают до мелочей, стараются подстелить соломки везде, где опасно. А ребёнок капризничает. Он устал от постоянной заботы, ему хочется самому совершать поступки, добиваться, ошибаться, набивать шишки… но обязательно самому. И когда ему это долго не удаётся, психика протестует самым причудливым образом.

Такого ребёнка надо занять делом, и все наладится. Я подумал, что и мне пора больше нагружать Ирину заботами; когда руки и голова заняты, нервы распускать некогда.

А позавчера Иринка решила сходить к Гале, которая сейчас работала в женской консультации, и та, расплывшись в улыбке, известила её, что скоро наша семья пополнится ещё одним маленьким человечком.

Гуляй да пой, станичники! Марина Грохотова, 26 июня 1994 г.

Вот уж не думала, что казаки такая сила. У них не забалуешь и баклуш полную суму не набьёшь. Но обо всем по порядку.

В Труновке у Лёхи жил родственник, дядя двоюродный, седой и старый, а станичники стариков уважают. Он и посоветовал Лёхе: вступай, говорит, в казаки, всем миром твоей семье помощь окажем. После грозненских абреков Лёха готов был куда угодно вступить, хоть в ОМОН, хоть в ООН, лишь бы там нормальные мужики были. Он и вступил, написал заявление, обязался их правила соблюдать. Собрался станичный совет и решил прирезать к нашему участку 20 соток земли под огороды да помочь материалами для строительства дома.

На закладку фундамента к нам пришёл десяток человек, один с трактором, за два дня справились. После работы я на всех накрывала стол с самогонкой, но пьяных не было, на работе у казаков с этим строго. Лёха станичному совету какие-то деньги заплатил, но говорит, дёшево. И потом на разные работы подряжал он своих казаков, и выходило недорого и качественно. Сейчас наш саманный дом (на кирпич, конечно, денег не было, хорошо, хоть на шифер хватило) уже под крышей, осталась отделка, и осенью мы туда переберёмся.

Лёха теперь между вахтами ходит на казачьи сходы, форму себе купил, по праздникам они с милицией на улицах дежурят. А я вся в огороде по самую макушку. Осенью копали, весной сажали. Пять соток отвели под картошку, пару под другие овощи, фруктовые деревья посадили, виноград, даже небольшую бахчу завели с дынями и арбузами. Настя здесь первый класс закончила. Мама со мной в огороде трудится, Вовка у нас под ногами крутится.

Одно плохо – работы для меня здесь нет никакой. Зимой на пару месяцев досталось место социального работника, пенсионерам помогать. Кому газету почитаешь, если видит плохо, кому продуктов и лекарств купишь, кому комнату приберёшь. Но зарплата – 15 тысяч рублей, смех, а не зарплата.

Ирина Петросова, 15 октября 1994 г. Доча

Сладко спит наша девочка, маленькое моё счастье. Сегодня ей исполнился месяц. Два года я о дочке мечтала, и вот она в кроватке, носиком посапывает. Мальчишки все же смолоду из семьи уходят, часто связь с ней теряют, а дочки обычно ближе к матери. Помню, как перед отъездом мама меня учила борщ варить и рыбу жарить. Вот, опять слёзы на глазах. Скоро год, как мамы нет, а как вспомню её, плачу…

И от папы уже месяц нет вестей, нет с Грозным связи. В сентябре папа сам как-то дозвонился Саше на работу, узнал, что внучка родилась, порадовался. Но уезжать из Грозного наотрез отказался. Сказал, что останется там, где его Галя лежит.

Лето прошло в хлопотах о здоровье, но без одной неприятности всё же не обошлось. Когда я уже была в декретном отпуске, нашу квартиру ограбили. Сейчас это стало обычным делом. Входная дверь у нас хлипкая, два замка слабенькие. Я давно просила Сашу поставить железную дверь, но он каждый раз отвечал: никаких ценностей в доме нет, серьёзные домушники без наводки не полезут. Так и вышло, залезли несерьёзные.

Прихожу домой с прогулки и вижу – замок повреждён, дверь не заперта. Я почти бегом на следующий этаж, постучалась к соседям с телефоном, позвонила Саше. Он примчался. Зашли в квартиру – никого, часть ящиков и полок в шкафах перерыта, видно, я всё же воров спугнула. Пропала ерунда: бижутерия, кассеты магнитофонные, Сашины туфли кому-то впору пришлись. Какие-то деньги в квартире были, но Саша их хорошо спрятал, воры не нашли.

Я не хотела обращаться в милицию, но муж одной из Сашиных сотрудниц работал в угрозыске, он взялся за это дело сам. Нашли их через пару недель. Наркоманы, студенты техникума, там сейчас дурью торгуют почти открыто. Говорит, заводилу постарше посадят, а остальным по малолетству дадут условно.

Сейчас у медицины появилось ультразвуковое обследование, и мы уже за 3 месяца до родов знали, что будет девочка. Наблюдала меня, конечно, Галя, сначала в женской консультации, потом её в порядке ротации перевели в роддом. Она и роды принимала. Непростые они были, за несколько дней до них ребёнок притих, стал слабее толкаться, и Галя решительно направила меня в родзал. Оказалось, пуповина обвилась вокруг шеи и вокруг руки. Но Галя справилась. Отшлёпала малышку, показала мне и говорит: родилась в 0 часов, 00 минут. Каким числом записывать, вчерашним или уже сегодняшним? Я ещё слабо соображала, говорю, спроси у Саши, он сидел в приёмной, ждал результата. Записали сегодняшним.

А над именем для дочки раздумывать и не пришлось. Одна Галина, бабушка её, совсем недавно из жизни ушла, другая Галина ей дорогу в мир открыла. Так что теперь у нас растёт маленький Галчонок.

Такова семейная жизнь. Сергей Макаров, 15 декабря 1994 г.

Свадьбу в мае сыграли громкую. Я было заикнулся, что не стоит, мол, оба мы уже не юные влюблённые, но Анюта резонно заявила, что коллектив не поймёт, а злые языки тут же объявят нас жмотами. Поэтому приглашений было разослано на добрую сотню человек; больше в ресторане не помещалось.

Зимин недавно стал нашим генералом; когда я принёс ему приглашение, он широко улыбнулся и сразу перешёл к рабочим вопросам. Я тогда не без ехидства подумал, что сам он, наверное, женился в перерыве между обработкой скважины и планёркой. Однако на свадьбу Зимин пришёл, побыл ровно час, поздравил и вручил конверт, в котором оказался ваучер на двоих на двухнедельный тур по Европе: Лондон, Париж, Ницца и Вена. По хитрой улыбке Анюты я понял, что без неё тут не обошлось. Гуляли до утра, народ повадился каждые полчаса кричать «Горько!», отказы не принимались; сначала мы с Анютой малость скромничали, а потом ничего, вошли во вкус…

Европа… а что Европа? В начале лета она хороша. Сначала был Лондон, соборы и парки, там у Анюты были дела с её брокером; я их не касался. Ницца мне не понравилась: понты, суета и ленивые стада туристов. Аня самозабвенно рассекала там Средиземное море, запасалась загаром; стоило мне отвлечься, к ней сразу цеплялись ухажёры, приходилось их отгонять, как мух от варенья, под её заливистый смех.

Понравился, конечно, Париж, он лёгкий, весёлый, улыбчивый. Шансон на улицах уже не поют, вместо него поют караоке в барах. А Вена – это музеи, Моцарт в каждой витрине и венский шницель, огромный шмат зверски избитого мяса, который съесть за раз никак не возможно. Под конец поездки я уже слегка притомился от впечатлений и соскучился по работе.

Осенью скучать стало некогда: в октябре произошёл «чёрный вторник», обвальное падение курса рубля, за один день наша валюта подешевела почти вдвое. Аня пояснила, что виной тому массовый выпуск гособлигаций; производство товаров упало, а денег становилось все больше, последовала дикая инфляция, и рубль вылетел в трубу. Кризис затронул все предприятия, но наше СП благодаря валютной выручке быстро с ним справилось.

Это удивительно: сейчас все нефтяники снижают добычу, жалуются на безденежье, платежи задерживают, а наша компания в полном шоколаде, будто в другой стране работает. Мы купили лицензию на второе месторождение и присматриваемся к третьему. У нас будет два промысла, а мою должность переименовали – теперь я технический директор. Обязанности те же, зарплата чуть повыше. Анюта была в восторге от такой перемены, на мой недоуменный вопрос от неё последовала прямо-таки декларация:

-   Это очень важно, как ты не понимаешь? Инженер – это работяга, пусть даже главный. Он всегда в текучке, мозги в напряжении, времени в обрез. А директор – это управляющий. Он может вообще ничего не делать, ему достаточно правильные распоряжения выдавать.

Сама Анюта присматривалась к должности коммерческого директора, но эти планы пришлось отложить. Вскоре после свадьбы она сказала мне, что беременна. Я почему-то был уверен, что родится сын, но УЗИ показало, что сразу два сына (!!!). Аня вся расцвела, чуток даже заматерела, она прекрасно переносила своё состояние и работала почти до самых родов.

Событие это случилось две недели назад. Мы заранее договорились, что одного сына назовёт Анюта, ей давно нравилось имя Павел, другого я. Долго не раздумывая, остановился на Александре, пусть и у нас будет Александр Сергеевич, как Пушкин. Путаем Сашку и Пашку каждый день, отличаем только по ленточкам на ручонках. 

Султан Хаджиев, 5 марта 1995 г. Война

Война двигалась в Грозный медленно. Прошлым летом начались бои в Надтеречном районе, где собралась не подчинившаяся Дудаеву оппозиция. Россия ее признала за чеченскую власть и поддержала танками и вертолётами. В конце ноября танки этой оппозиции двинулись на Грозный. Они вошли в город, не встречая сопротивления, и даже обстреляли резиденцию Дудаева. А потом без поддержки пехоты стали лёгкой мишенью. Часть танков была подбита, танкисты сдались в плен. Но это была ещё не война, а так, разминка.

Настоящая война началась в декабре с бомбовых ударов. Первыми были уничтожены самолёты на аэродроме Ханкала и здание Сбербанка, откуда в Россию рассылались фальшивые авизо. По ним криминал получал деньги в российских банках. Потом на Грозный двинулись войска.

Шли они тремя колоннами, из Владикавказа, Моздока и Кизляра. Женщины и старики из ближайших сел перекрывали военным дорогу, приходилось обходить их по полям и степям. На подходе к городу произошли стычки с отрядами Дудаева. Но за десять дней до Нового года Грозный с трёх сторон был окружен. Начались артиллерийские обстрелы и налёты авиации.

В нашем районе при первых обстрелах был повреждён водопровод, работали только две колонки в низине. Люди и тянулись туда с вёдрами. Время от времени налетали самолёты и лупили куда попало из скорострельных пушек. Сначала вспыхивала паника, крик, ранили кого-то. Потом привыкли. При первых звуках налёта стали разбегаться и прятаться за домами и заборами.

От обстрелов хоронились в подвалах. Артиллерия стреляла беспорядочно, целей не выбирали. В нашем районе почти половина домов повреждена или разбита, некоторые горели. Наш дом по счастью уцелел.

Когда начались бомбёжки, институтскому начальству стукнуло в голову, что надо уберечь ценное имущество. На кафедре геологии это карты подземных пластов, разная техническая документация, коллекции минералов. Мы перетащили их в подземный переход, который соединял два здания института. Никакой охраны, конечно, не было, а для порядка установили там дежурства сотрудников. Мне выпало дежурить с утра 31 декабря. Заступили вдвоем с напарником, сидим, слушаем, что вокруг творится.

А как раз в канун Нового года, начался штурм города, который закончился провалом. Танки и бронемашины дошли до вокзала, там их в упор расстреливали из гранатомётов. Вечером, когда стрельба чуть поутихла, вдруг заходит к нам с мешком Лечи Улубаев, профкомовский работник. Новогодние подарки для детей принёс. У тебя ведь трое? – спрашивает. – Вот тебе три кулька с конфетами. - Посмеялись мы с товарищем: дети наши в подвалах сидят, счастье, что живы ещё, а старая система работает, конфетки им к Новому году припасла.

Утром окольными путями осторожно пошёл я домой. На улицах разбитая и горелая бронетехника дымится, тела убитых солдат лежат. Совсем молодые ребята, срочной службы.

Весь январь продолжались бои. Войска полностью блокировали Грозный. Постепенно выдавили чеченские отряды из центра и взяли президентский дворец. В феврале начались короткие перемирия, обменивали пленных, собирали тела. Стычки продолжались, но вспыхивали всё реже. Как только блок-посты федералов стали выпускать мирных, я вывез семью в Махачкалу. Нас временно приютил аварец, с которым мы учились в институте.

Александр Петросов, 12 июня 1995 г.

Сегодня официальный праздник, день независимости. Пять лет прошло, как Съезд депутатов РСФСР принял декларацию о суверенитете. Никогда для меня эта дата праздником не была, я и сейчас на работе. «Независимость» от чего? Оказалась от разума. С ней исчез хоть какой-то порядок, а остались беспросветная дурь и разруха.

Нищета шагала по стране под руку с криминалом, никто никому не платил, заводы закрывались и дёшево продавались. Где-то зарплату выдавали своей продукцией, чашками, утюгами и сковородками, которые заполоняли быстро растущие барахолки. Добралась нищета и до нашего богатого края. Нефтяные компании практически прекратили платить подрядчикам. На транспортных, строительных, ремонтных предприятиях зарплату задерживали на несколько месяцев, а за это время деньги наполовину обесценивались.

Начался этот беспредел ещё в прошлом году, по слухам, в районе Уренгоя женщины, требуя зарплату для своих мужей, пытались перекрыть дорогу…Какие-то деньги им сунули, но все осталось по-прежнему. Обозлившийся народ массово проигнорировал выборы в первую Думу ХМАО, половину депутатов выбрать не смогли из-за низкой явки. Только осенью на повторных выборах удалось её укомплектовать; в Нижневартовском районе с большим отрывом прошёл в Думу Матусевич, которому я в меру сил помогал в качестве доверенного лица. Несколько раз пришлось ассистировать ему на встречах с избирателями; запомнился неподдельный интерес людей к экологии и откровенное неприятие коммунистов. Страна на всех своих просторах бурлила и возмущалась, и тут к этой кутерьме добавились все положенные тяготы гражданской войны.

Когда в марте отец Ирины так и не вышел на связь, мы почувствовали неладное и стали наводить справки через знакомых. Никакой почты в Грозном не было, но люди сновали туда-сюда, через них можно было передать и получить весточку. Султана найти не удалось, он с семьёй выехал. К счастью, на связь вышла Наташа, которая с тремя подругами всю войну просидела в своей квартире. В её микрорайоне боев было мало, старики там собрались и решили не пускать туда военных обеих сторон. Почти все дома уцелели.

По нашей слёзной просьбе Наташа добралась до квартиры Кузнецовых и разыскала соседку, живущую этажом выше. Умер Василий Артемьевич в конце января. Последние недели он сильно болел, видимо, было высокое давление. Он уже не мог ходить, поэтому держал открытой дверь квартиры, соседи помогали ему, чем могли. Зарыли его в воронке от артиллерийского снаряда, во дворе, на волейбольной площадке.

Стоял конец мая, начиналась жара, и надо было как можно быстрее перезахоронить отца на кладбище. Вообще-то у Ирины был старший брат в Иркутске, но там жена при первом слове о поездке в Грозный устроила дикую истерику. К тому же брат не был в городе 12 лет, утратил с ним связи. Ехать надо было мне.

Самолётами через Москву в Минводы, оттуда в Моздок, а там пришлось заночевать: к вечеру жизнь в Грозном замирала. Из Моздока туда ходили микроавтобусы-маршрутки, но только в светлое время. Выехал утром, приехал после обеда. Бросились мне в глаза деревья с обрубками ветвей, стройные клёны и платаны, сплошь посеченные осколками.

Сначала надо было решить, где остановиться. Наташа в последнем сообщении писала, что едет на месяц к родным на Урал. Наугад ткнулся в квартиру брата, и (вот счастье!!!) дверь открыла невестка.

Когда-то она была в первых рядах борцов за мою прежнюю семью, всякое было, да быльём поросло. Осенью брат со всей семьёй уехал в Подмосковье, ему удалось перевести туда свой небольшой бизнес на буровых растворах и в маленьком посёлке купить жильё. Но в марте невестка вернулась в Грозный с надеждой продать квартиру. Их длинный угловой дом на центральном проспекте получил два попадания снарядов, через все 3 этажа прошла трещина, но квартира осталась цела. Прошедшие месяцы она прожила в одиночестве, навидалась всякого, поэтому мне обрадовалась.

Как только стемнело, на ближних улицах началась стрельба. Сначала одиночные выстрелы, потом короткие очереди. Казалось, стреляют прямо под окнами. Изредка  доносилось  отдалённое уханье подствольного гранатомёта. Странно, но у меня не было даже тени страха, что шальной выстрел угодит в наше окно. Видно, я немного фаталист: кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Утром я решил сначала отправиться в объединение «Грознефть», все же Кузнецов перед смертью был его руководителем, и я рассчитывал там найти хоть какую-то помощь. В приёмной столкнулся с парнем, дальним родственником Султана, который молодым специалистом три года проработал в моей лаборатории и многому у меня научился. Это была колоссальная удача! За прошедшие годы Алаудин вырос до начальника отдела, к тому же он хорошо владел обстановкой и вызвался мне помогать.

В городе шла разборка завалов, разбитых зданий, то тут, то там откапывали тела и работали похоронные команды. Мне обещали такую команду к двум часам, и мы поехали на место. Вот она, засыпанная воронка на волейбольной площадке. Я поднялся в квартиру Кузнецовых. Две комнаты выгорели, третья была разграблена, мебель, видимо, ломали на дрова, только пианино, на котором я когда-то играл, стояло на месте. На полу пыльной грудой валялись бумаги. Я взял на память какой-то нефтяной сувенир с дарственной надписью, диплом заслуженного работника нефтяной и газовой промышленности и несколько фотографий.

Прибыла команда из двух солдат-срочников с носилками и машиной, и мы начали раскапывать воронку. Кузнецов был крупным мужчиной и с трудом в ней поместился. Похоронили мы его на новом кладбище, в степи Карпинского кургана, где были экскаватором вырыты десятки могил.   

Султан Хаджиев, 1 сентября 1995 г.

Есть у нас народное средство связи, называется «хабар». Это такое устное сообщение, которое передаётся от одного знакомого к другому, пока не дойдёт до адресата. Из Махачкалы я послал хабар братьям, землякам из других городов страны, товарищам, с которыми в институте учился. Так, мол, и так, уехал с семьёй от войны, ищу теперь, куда дальше податься. Люди откликнулись, многие приглашали к себе. Брат из Москвы звал к нему, чтобы там жизнь налаживать. Но никакого жилья для семьи там не было, а снимать в Москве дорого.

Потом из Нефтекумска отозвался мой однокурсник Коля Коробов. Он после института все время работал в «Ставропольнефтегазе», вырос до начальника цеха и замначальника управления. В этом году объединение в Ставрополе упразднили, перевели в Нефтекумск, а его назначили генеральным директором. Он готов взять меня на вакантную должность замначальника отдела. Жить пока придётся в служебной малосемейке, но к концу года он обещает квартиру в строящемся доме. Раздумывать было нечего, и мы взялись за чемоданы. Но пришлось ждать, пока милиция и ФСБ согласуют мою кандидатуру. Без их санкции принять чеченца в управление нефтяной компанией никто не рискнул. Вопрос решился только в начале июня, а тут произошёл теракт в Буденновске.

Полторы сотни вооружённых бойцов под началом Басаева на трёх грузовиках, переодетые военными и милиционерами, проехали 250 км по Северному Дагестану и Ставрополью. Якобы с грузом тел убитых в Чечне военнослужащих. На блок-постах их пропускали без проверки, и только в Буденновске милиция завернула их в город. Тогда они расстреляли сопровождавших милиционеров и захватили районную больницу. Согнали в неё полторы тысячи заложников. Требовали вывода войск из Чечни, признания независимости. Был неудачный штурм, потом переговоры Басаева с премьером Черномырдиным. Вывезли их автобусами в пограничный с Дагестаном район Чечни. Более ста человек погибло. Так что мы приехали в Нефтекумск только в начале июля.

Малосемейка – это двухкомнатная квартира, но одна комната в ней – большая кухня. Когда зашли в квартиру, Камила сразу обежала её, осмотрела все углы и в слёзы. Не буду здесь жить! – плачет. – Почему? -  спрашиваем. – Здесь же подвала нет! Где мы будем от бомб прятаться?... Еле успокоили, убедили, что бомб больше не будет. Спальню мы разделили ширмой, в одной части мы с Людой, в другой – тёща с детьми. Тесно, конечно. Но это временно.

Когда-то объединение «Ставропольнефтегаз» было крепким предприятием, но  месторождения здесь уже порядком истощились. Два года назад его приватизировали, часть акций раздали работникам, и теперь никому до него дела не было. С декабря промысла стояли, некуда было отгружать нефть. Раньше её сдавали на грозненские заводы, теперь их разбомбили. Не было ни добычи, ни выручки, ни зарплаты. Заступив на должность генерала, Коля из последних сил начал тянуть трубу на запад до магистрального нефтепровода. Как раз в июле её достроили, и мы стали запускать скважины. Продали первую нефть, заплатили людям. Остались бедняками, но жить стали на свои.

Однако промысла здесь в полном развале. Недавно упало давление в газопроводах - главный инженер послал звено с газоанализатором проверить трассы. Нашли 72 утечки в проржавевших трубах. Примерно то же и в скважинах: песчаные пробки, обрывы труб, повреждённые колонны. Техника ломается, а заменить нечем. Много специалистов уехало, кто в Сибирь, кто в крупные города, кто в торговлю подался. Правда, несколько человек, как я, из Грозного приехали.

Зато Диана уже месяц ходит в детский сад, а Камила сегодня пошла в первый класс. Можно сказать, что для нас война, наконец, закончилась. А в Чечне она продолжается.

Инга Новикова, 22 декабря 1995 г.

Пока Воронов руководил нашим ВЦ, эту жизнь можно было назвать терпимой. Правда, наш тайный роман тихо увял, как цветок в вазе без воды, редкие романтические свидания совсем прекратились. Только на работе он иногда улыбался мне глазами. Думаю, у него появилась новая пассия. Я, разумеется, не пыталась её вычислить, больно надо. Отцвела черёмуха, ягод с неё не дождаться, да и не люблю я с ней пирожки… Так что гадать, кто с кем, когда и как, не собираюсь. В своё время ни одна сволочь не подозревала о наших встречах, вряд ли он с тех пор разучился блюсти конспирацию.

Хаос нарастал в красивом городе Владивостоке. Наш мэр Черепков, отставной моряк, депутат и любимец пенсионерок, не поладил с губернатором. Тот сначала урезал городу финансирование, а потом и вовсе уволил мэра, которого обвинили в получении взятки. Судебные разбирательства тянутся до сих пор, обвинения с мэра сняли, но на должность не вернули. Денег у города как не было, так и нет, временные управляющие разводят руками, теплотрассы не ремонтируются и рвутся. Город завален мусором, потому что мусорщикам задерживают зарплату, и они увольняются. Наш ВЦ под жёстким управлением Воронова в этом бедламе ещё держался, зарплату как-то платили. Кроме того шеф умел находить для специалистов неплохие шабашки; спрос на компьютерные услуги не убывает. А потом Воронов попал в аварию.

Он всегда гонял на своей тойоте, как ненормальный, но это обходилось без последствий. А тут ранним утром на скользкой дороге уклонился от встречного и улетел, кувыркаясь, с косогора. Повредил внутренности и позвоночник, отнялись ноги. Врачи говорят: ходить, может и будет, но очень не скоро. Навещали его в больнице, тусклый взгляд с выражением боли. Рядом жена хлопочет. Мы минут пять побыли, положенные ободряющие фразы сказали и ушли.

Начальство тут же прислало на его место своего человека. О том, чтобы Виктор, его заместитель, встал на должность, даже речи не было. ВЦ - хлебное место, через посредников здесь можно делать денежные заказы,  а главное – добрую часть приходящих денег обналичивать, уходя от налогов. Работы у программистов сложные, для налоговой полиции непонятные, одну и ту же разработку под разным соусом можно десять раз продать. И все сотрудники ВЦ в той или иной мере в этих делишках участвуют, потому что часть денег получают чёрной наличкой. Виктор, когда объяснял мне эти детали, сказал: ему придётся либо замазаться, либо уволиться. Сейчас подыскивает другую работу, но пока ничего подходящего нет.

Сергей Макаров, 23 марта 1996 г.

Есть пара шуточных песенок о горькой доле отца, у которого родилась двойня. Помню в одной такие слова: «Теперь уж не чихни и не засмейся – шипит она, холера, как сифон…». Так вот это не про нас. Удивительно, но Анюта с рождением сыновей не размякла, не утратила своей энергии, её, пожалуй, даже прибавилось.

Приходящую домработницу она наняла сразу, хотя 2 месяца отпуска после родов честно просидела дома. С работы её постоянно доставали телефонными звонками. Потом дети перешли на молочную кухню; о том, чтобы продолжать кормить грудью, речи не было. Она всегда говорила, что возьмёт няню, но, коль сыновей оказалось двое, то и наняты были две, одна из которых по профессии была медсестрой. Периодически какая-то няня даже подменяла жену по ночам, чтобы та могла выспаться. Как-то черт меня дёрнул спросить, в какие деньги это обходится, на что Анюта очень ласково посоветовала мне не забивать голову, как она выразилась, «техническими деталями». Непривычно мне было такое барство с прислугой, но возражать против него было бы совсем глупо.

Мальчишки уже большие, лопочут прилично, а временами начинают друг друга тузить, тогда рёв, слезы – только успевай разнимать. Лицом и статью они в мать, а вот языкатостью – точно в меня, за словом в карман не полезут.  В июне им будет 1,5 года, и Анюта собирается отвезти их в Отрадный. Родители ждут приезда внуков, как манки с неба, кажется, няня-медсестра тоже туда собирается.

Так что в семье у нас налицо бодрый рост поголовья, а вот в отрасли, наоборот, мрачный падеж директоров и распродажа нефтяных предприятий. На первом этапе приватизации всем раздали ваучеры, чеки. Люди их подержали – толку никакого, да продали. А сейчас, на втором этапе, государство устроило такую игру: оно брало у банков деньги взаймы под залог компаний и долги не возвращало. Таким хитрым способом предприниматель Березовский получил «Ноябрьскнефтегаз», банкир Ходорковский – «Юганскнефтегаз», бывший вице-премьер Потанин – «Норильский никель». Никто не знает, сколько они заплатили, наверняка пустяк, потому что денег тогда ни у кого не было. Драка идёт за нефтепереработку и сбыт, в декабре убит директор Туапсинского НПЗ, а уж торговцев нефтью кладут в землю регулярно. Хорошо, что наш «Мегионнефтегаз» не приватизируют, он остаётся в подчинении Минэнерго, куда сгрудили бывшие министерства нефти, газа, угля и электроэнергетики. Может быть, поэтому у нас никого пока не убили.

Ирина Петросова, 11 мая 1996 г. Хургада

Нынешняя зима выдалась холодной, в январе морозы долго держались ниже 35 градусов. Дети сидели дома, лишь в редкие оттепели мы с Сашей вывозили их кататься на санках со снежных горок. Особых забот с ними не было: Галочка тихо и с удовольствием проводила время с игрушками, а Тимка много читал. Читать он научился в 4,5 года и с тех пор свободное время проводил за книжкой.

Как-то в середине марта, когда за окном резвилась метель, я подумала, что наши дети никогда не видели моря. Вспомнила, как мы с мамой ездили в Крым, ютились у частников в маленьких комнатушках, но это были замечательные дни. Море, солнце и мороженое… что ещё нужно девочке в 12 лет? Я не удержалась и спросила Сашу, не могли бы мы летом свозить детей на море. Он сначала не проявил особого энтузиазма:

-   Крым теперь за границей, а на Черноморском побережье толчея, гостиниц мало. Жить в частном секторе с детьми будет сложно. Придётся им готовить еду, общепит там, думаю, скверный. Да и не могу я взять летом больше двух недель отпуска, ты же знаешь, в это время пойдут отдыхать мои замы, у которых дети-школьники.
-   Жаль. А в сентябре?
-   Можем нарваться на плохую погоду. Билеты все равно придётся брать заранее, приедем, а вдруг там дожди? – Тут он вдруг оживился. – А не поехать ли нам купаться за границу?

Я даже слегка растерялась. Ни он, ни я за границей никогда не были.

-   Нужно знать хоть какой-то язык. А в какую страну ты хочешь поехать?
-   В Египет. Думаю, моего английского для этой страны хватит. Наша сотрудница была там осенью, ей очень понравилось. Тёплое Красное море, богатый подводный мир, рыбы, кораллы, круглый год светит солнце. И недорого.

Сказано – сделано. Саша быстро связался с московской турфирмой и взял две путёвки в Хургаду, отель «Жасминовая деревня». И 27 апреля вся наша семейная компания вылетела в Москву, а оттуда в Хургаду.

Самолёт был полон. В нем сразу ощущалась атмосфера отпуска, близкого курорта. Пассажиры обменивались прошлыми впечатлениями. Было много детей, некоторые мамы были даже с грудными младенцами. 

В аэропорту нас слегка насторожила охрана, вооружённая автоматами. Оказывается, в прошлом году в одном из отелей был теракт, фанатики застрелили 17 туристов из Израиля. Сейчас тихо, но усиленная охрана осталась. Туристская виза в Египте выдаётся за небольшую плату прямо в аэропорту, и все 300 человек из нашего аэробуса столпились у десятка окошек. Наконец, мы вырвались из переполненного зала на стоянку, где нас ожидал большой трансфертный автобус.

Отель «Jasmin Village» состоял из полусотни двухкомнатных домиков, окружённых цветущими деревьями и кустами. Острый запах олеандров, азалий, гибискусов разных сортов царил в воздухе. С детства люблю цветущие растения, где-то в душе рядом с геологом у меня прячется агроном-цветовод, который сейчас был на седьмом небе от счастья.

До пляжа было 5 минут ходу. По дороге находился небольшой вольер с обезьянками, которые покорили нашу Галочку. Нам с трудом удалось оторвать её от мартышек и увести на мелководный, прогретый солнцем детский пляж, где они с Тимкой плескались до обеда. Саша тем временем взял в прокате набор для подводного плавания и начал изучение подводного мира. Вылез с ошалевшими глазами и перламутровой раковиной-тридакной.

После нашей долгой зимы Египет показался настоящей сказкой. Саша с Тимкой ловили мелкую рыбёшку с причала, как-то утром они обнаружили на мелководье настоящую каракатицу и гоняли её, наблюдая, как она выпускает синие чернила. К сожалению, после первого катания на катере от морских прогулок пришлось отказаться, потому что Галочку укачивало. Но мы ездили по побережью, гуляли вдоль него, а по вечерам, уложив детей спать, сидели в баре и слушали музыкантов. Это был прекрасно организованный туристический бизнес, о котором в России нельзя было даже мечтать.

Однако народ в Египте бедный, а потому непривычно для нас угодливый. Как-то мы оставили уборщику комнат фунт чаевых, он рассыпался в благодарностях и в следующий раз сложил нам из белых полотенец и цветков олеандра красивые фигурки лебедей. В другой раз Саша разговорился с таксистом; оказалось, что у него семеро детей, а заработок не превышает ста долларов в месяц. Говорит, государство помогает, даёт бесплатно учебники, школьную форму, есть небольшие детские пособия, но все равно прокормить такую семью невероятно трудно.

Обратно мы летели в ночь, и дети очень устали. Тимка даже стоя уснул в очереди на паспортный контроль. Но это не испортило впечатления о путешествии.   

Александр Петросов, 15 сентября 1996 г. Как провожают миллионы…

Не так уж много денег выделял наш экофонд на экологические обследования района, но развернулись они мощно. Новосибирцы из Института леса РАН выявляли загрязнения по аэрофотоснимкам, а наш институт привлекал силы на месте для отбора и анализа проб грунтов. Координировал работы от Новосибирска Роман Заруцкий, лесовод по специальности, прошедший немало маршрутов по сибирской тайге. Как-то разговор у нас зашёл о Телецком озере, оказалось, что он знаком с тамошними лесниками, и они могут забросить нас в малолюдные места, даже в заповедник. Мы договорились, что в августе попробуем реализовать этот замысел.

Постепенно выяснилось, что только на самотлорских болотах лежит, как минимум, полмиллиона тонн нефти; в отчётах нефтяных компаний, они, разумеется, не фигурировали. Это давало Матусевичу возможность обложить нефтяников колоссальными штрафами. Но он предпочёл иную тактику: предложил всем составить программу рекультивации загрязненных участков и совместно контролировать её выполнение. Это добавило ему авторитета и шансов переизбраться в Думу ХМАО на предстоящих в октябре выборах.

А пока летом мы выбирали президента. Опять набралось больше десятка кандидатов. У нас на севере Ельцина уже переносят с трудом, а по стране он треть голосов все же набрал. Сам я голосовал за генерала Лебедя, была какая-то надежда на армейский порядок, но, как выяснилось, напрасно. Лебедь получил 14% голосов, тут же договорился с Ельциным и призвал во втором туре голосовать за него и против коммуниста Зюганова. Я вычеркнул в бюллетене обоих. Надежды на какой-то разум в верхах быстро таяли. Каждому была предоставлена свобода барахтаться и выживать самому, но надо признать, что у меня таких возможностей намного больше, чем у других. Так что нечего скулить, наоборот, надо своих людей подбадривать.

За три прошедших года наш институт вполне освоил проектирование нефтегазовых промыслов. У нас появился филиал в Ставрополе, где спасались от чеченской войны опытные грозненские проектировщики. Нашей изюминкой стали проекты в экологически уязвимых зонах, в поймах рек или на хантыйских угодьях.  Количество заказов неуклонно росло, качество проектов радовало. Единственной, но ежедневной головной болью была систематическая задержка платежей от нефтяных компаний-заказчиков. Их управляющие органы стремительно перебирались в Москву, а своим предприятиям оставляли денег ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Это, в первую очередь, отражалось на нас, подрядчиках.

Банки паразитировали на неплатежах, предлагая вместо денег свои векселя, по которым выплачивали 70-80% суммы. Из-за дефицита денег в ходу были различные бартерные схемы, настоящее раздолье для жуликов. Можно было сколь угодно долго морочить голову поставщику, предлагая оплату, например, соляркой. Пока кредитор ищет, кому солярку сбыть, долги обесцениваются, тут ему и говорят, солярка, мол, кончилась, бери тушёнкой. Нефтяники часто расплачивались своей нефтью, которая шла в зачёт по завышенной цене, а иногда — через «дружественные» трейдерские фирмы.

Долгое время я старался не лезть в эту чёртову бартерную кухню, но, когда сумма дебиторских долгов достигла полугодовой выручки, сдался и начал осторожно наводить справки. Мне порекомендовали нефтяного трейдера, который успешно работал на рынке уже три года. Тот, в свою очередь, за 2% комиссионных предложил мне в качестве покупателя московскую фирму «Ойлтрейдинг», с которой работал уже полтора года и не имел никаких проблем с оплатой поставок.

При заключении договора я выставил только одно условие — стопроцентную предоплату. Покупатель мялся, пришлось дать приличную скидку в цене, но, в конце концов, договор были подписан, и в июле моя заявка на отгрузку нефти была принята одной из нефтяных компаний. Там, правда, стояла очередь из таких же страдальцев, поэтому сроки возможной отгрузки несколько раз отодвигались на более поздний период.

Тут подошло время моего короткого отпуска. И, оставив своему заму самые строгие инструкции, я безмятежно отбыл в Алтайские горы, где телефонная связь с внешним миром начисто отсутствовала. В этом и заключалась незаметная ошибка, ибо директор должен быть всегда доступен для своего бизнеса, даже во сне и в постели с любимой…

Вместе с семьёй Романа мы провели прекрасную неделю на Телецком озере, хариус клевал на искусственную муху так рьяно, что даже жены и дети сумели изловить красивую рыбку. Но когда я вернулся из отпуска, мой заместитель с опаской сообщил мне, что нефть ушла, но условия договора пришлось изменить: покупатель отказался от предоплаты и скидки. Новые его условия предусматривали 30% оплаты в течение пяти дней после отгрузки и остальное — через 45 дней.

Мои громы и молнии, обрушившиеся на повинную голову зама, ничего изменить не могли. Был пятый день после отгрузки, но деньги на счёт не поступили.

Тогда я прикинул время транспортировки нефти до пункта назначения (г. Кириши), по расчётам выходило, что наша нефть сейчас подходит к Самаре, а там находится крупное нефтехранилище. Немедленно связался с трейдером и дал команду остановить перекачку, вывести нефть на хранение, если завтра не поступят деньги. Это было очень рискованно, потому что немалая плата за хранение относилась бы на мой счёт, но не зря мудрецы говорят, что угроза сильнее её исполнения. Так и случилось.

Тут же мне позвонил представитель «Ойлтрейдинга», клятвенно уговаривал не останавливать нефть, ссылался на временные финансовые трудности, которые будут ликвидированы в течение 2-3 дней. Я стоял на своём. На следующий день на мой счёт двумя порциями поступили положенные по договору 350 млн рублей. А неделю спустя фирма «Ойлтрейдинг» перестала отвечать на телефонные звонки. Навсегда.

Я поехал в Москву, нанял частного детектива. Через три недели он представил мне подробную справку.

Афёра была организована казанской группировкой. На одно физическое лицо были зарегистрированы шесть трейдерских фирм, которые в течение 1,5 лет торговали нефтью, исправно выполняя все свои обязательства. Затем набрали нефти на $300 млн, откачали за рубеж и исчезли.

Мой институт потерял 800 миллионов рублей. Вместе со мной пострадали нефтяные предприятия, три банка, администрации северных городов и многие другие. Крупные кредиторы организовали пул для поиска аферистов, но я, разумеется, от участия в нем отказался.

Примечательно, что никому из пострадавших даже в голову не пришло обратиться в правоохранительные органы. Ибо при таких масштабах надувательства ждать от милиции каких-либо результатов было смешно и в высшей степени наивно. Когда я поведал эту грустную историю Матусевичу и Хлебникову, они посочувствовали, выругались в адрес казанской мафии, но постановили компенсировать половину убытков за счёт управления института. Пару лет теперь нам с замом никаких премий не положено.

Позднее пришла информация, что одного из организаторов воровской акции нашли и пристрелили во Франции. Но деньги вернуть никому не удалось.

Султан Хаджиев, 5 января 1997 г.

Второй год мы живём без войны. А в Чечне она то затихнет, то вспыхнет снова. Федеральные войска заняли Грозный, чеченцы отступили в лесные предгорья. Они перешли к партизанской тактике. Прошлый год начался с налёта Салмана Радуева на Кизляр. Опять была тысяча заложников, более сотни погибших. Глупо это. Дагестан – наш сосед, близкий по духу, одной веры, нельзя его обижать. В марте отряд Гелаева захватил часть Грозного, продержался там два дня и увёл с собой сотню заложников. Федеральные войска тем временем атаковали ликвидированную базу ракетных войск в селе Бамут, потом Серноводск, Самашки. С каждой стороны были многие десятки погибших. Больше всего страдали мирные жители.

В апреле у села Ярашмарды была уничтожена колонна российской бронетехники. Узкая дорога там проходит по краю обрыва, бойцы Хаттаба подбили первую и последнюю машину и хладнокровно расстреляли почти сто человек. А через 6 дней в горах близ Гехи-чу был убит Джохар Дудаев. Говорят, его нашли по сигналу спутникового телефона и навели ракету с самолёта.

Теперь в этой войне не было больших сражений, но с каждым днём нарастала такая ненависть, что не будь оружия, зубами рвали бы врага. Она кипела, ширилась  с обеих сторон. Почти все чеченские села подверглись бомбёжкам или артиллерийским обстрелам. В ответ Гелаев расстреливал пленных российских солдат. С потерей Грозного чеченским отрядам стало труднее взаимодействовать, каждый воевал по своему разумению. Кто-то сделал ставку на террор. Произошли взрывы троллейбусов в Москве, автобуса в Нальчике, поезда в Волгограде.

Летом Россия выбирала президента. Пока Ельцин неистово боролся за победу, он хоть что-то говорил о стремлении к миру в Чечне. Выиграв второй тур, и говорить перестал. Будто забыл про Чечню, скинул эту болячку на генерала Лебедя. Но за три дня до инаугурации Ельцина в Грозный вошли чеченские отряды. Часть федеральных сил, как нарочно, вывели наступать в горы. Оставшиеся были атакованы и блокированы.

Почти месяц продолжались бои, потом в Хасавьюрте подписали мирное соглашение. Российские войска покинули Грозный, а к Новому году и вовсе ушли из Чечни. Россия проиграла эту войну. Но не похоже, что Чечня её выиграла.

Трудно было поверить, что ещё 10 лет назад народы жили в мире. Невозможно было понять, откуда взялось такое озлобление. Знаю, что оно сильно подогревалось. Европа и Америка демонстративно одобряли чеченскую борьбу за независимость. В Москве у них хватало сторонников, кто-то из них тормозил войска, кто-то торговал нашей нефтью. Вырученные деньги превращались в оружие, ими платили иностранным добровольцам, арабам, прибалтам, украинцам. Мне все чаще в голову приходит мысль, что эта война стала лучшей операцией американского ЦРУ. Хотя ей, конечно, способствовало безрассудство военных и политиков.

Чудо, что у нас в семье никто не пострадал. Наш род не воевал, не поддержал ни одну из воюющих сторон. Конечно, чеченские отряды были свои, мы говорили на одном языке. Но чтобы воевать с огромной Россией, нужно хотя бы понимать, кому это выгодно. Было ясно – не Чечне и не России.

Однако нелепая гибель подстерегала любого на каждом шагу. Когда бронетехника появилась на улицах Грозного, бывший парторг института, здоровый, высоченный казак, выскочил её приветствовать, размахивая руками. БТР и сбил его насмерть. В нашем роду были и погибшие, и раненые. Двоюродный брат Иса при штурме Грозного увёл женщин и детей в бомбоубежище. И погиб от брошенной туда при зачистке гранаты.

В прошлом году я несколько раз ездил в Грозный проведать родных, и один раз нарвался на бандитов. Ехали мы окольными путями, через Терский хребет. Огибаем холм – молодой парень с автоматом выскакивает и кричит по-русски:

-   Стоять! Всем выйти из машины! – Шофер, осетин, заглушил мотор и упал головой на руль. А я выскочил и по-чеченски парню:
-  Так-растак, ты что, щенок, творишь? Не видишь, кто едет?  - Парень, похоже, не ожидал своих встретить, опешил и какие-то извинения начал бормотать. Выругал я его ещё раз, и поехали дальше.

Два брата уехали из Грозного ещё до войны. Один уже несколько лет в Москве, второй подрядился в Сирию бурить скважины на воду. Самый младший брат с сестрой и матерью пережили войну у родных в Урус-Мартане. С годами старшие прирастают к родным местам. Но я решил забрать женщин в Нефтекумск, как только найду им жилье. Да и брату в Грозном будет делать нечего.

Марина Грохотова, 5 апреля 1997 г. Будни села

Три года уже живём мы в Труновке, и прямо скажу, вполне здесь освоились. Конечно, коренными казаками нас здесь не считают (и не больно надо), но и пришлыми чужаками тоже. Хозяйство ведём, как все.   

А все тут, помимо огорода, держат скотину. Конечно, корову или бычка не в каждом дворе увидишь, но кур, уток, индюков везде полно. И почти все берут поросят на откорм, осенью режут и молодой свинятинкой запасаются. Цыплят и утят мы сразу завели, а с поросёнком все медлили. Все же какой-то сарайчик ему нужен, кормов побольше, дело более сложное. Только прошлой весной купили, назвали Хрюндиком.

Пока свин маленький был, особых проблем с ним не было. А летом подрос, пошустрел, и хлопот прибавилось. Любимым номером его было выскочить у меня из-под ног из сарайчика и бегать по огороду с радостным визгом. Картошку потоптал, помидоры. И не поймаешь стервеца, только быстрей по двору носится и больше топчет. Пришлось Лехе рыбацкой сетью его ловить, а потом он специальную заслонку в сарае сделал, чтобы не выскакивал.

А так хороший свинюшка был. Только навоз у него пахучий, весь двор им провонял, да и мне приходилось дважды в день мыться. Бывало, намаешься в огороде, зайдёшь его покормить, он так радуется… Я ему: Хрюндик, как живёшь? А он уплетает за обе щеки и мне – хрю-хрю, хорошо живу, много кушаю. Глупый, говорю, скоро колбасу из тебя сделают…

Пришло время Хрюндика резать, а нам жалко было. Это же не курица, глупое существо, которое без головы по двору бегает. Потом отдали свинёнка резнику, чтобы сразу и колбасы сделал. Принес он, а я есть не могу, слёзы из глаз. Пришлось продать мясо барыге, дёшево. Видно не наше это дело, свиноводство.

Зато я научилась хорошо самогонку гнать. В станице все этим занимаются, на водку денег не напасёшься, но мою очень хвалят. Другие больше из винограда гонят, а у нас его ещё мало, гоню из алычи да мелкой абрикосы, которую всей семьёй собираем в посадках. Как-то Лёха решил Хрюндика отжимкой браги угостить: натурально опьянел свин, шатался, икал и недовольно хрюкал басом.

А ещё завели мы собаку. Лёха давно мечтал с собакой охотиться, вот и привёз с вахты щенка, хантыйскую лайку. Долго спорили, как назвать. Решили Баксом, потому что Лёхе понравилась команда «Бакс, ко мне!». Пёс вырос не шибко крупный, весёлый, хвост бубликом. Лёшка на пса не нарадуется, а у меня от него неприятности: как-то убежал на улицу и двух соседских куриц насмерть задавил. Он же охотничий! Уж как мы извинялись, деньги за них заплатили, а все равно соседка недовольна, не здоровается теперь.

Но какие наши заботы – плюнуть и растереть. Тут у нас сам президент заболел, страна малость заволновалась. Оказалось, сердце у него сильно изношено. Прошлогодние выборы он как-то выдержал, а осенью положили его на операцию. Делал её наш хирург, а консультировал американец Дебейки. Видно, заботится Америка о нашем президенте.

Пришло письмо от Ирины Петросовой! Оказывается, они переехали в новую квартиру, а мои письма шли на старый адрес. Сашка стал крутым директором, не зря я ему пророчила мощную карьеру. Не промахнулась Ирка, на доброго коня ставку сделала.

Наконец, нашлась мне работа, не знаю, радоваться или смеяться…Приняли меня в станичный клуб руководителем детского судомодельного кружка. Пришла туда по направлению с биржи труда, есть у нас в станице такая контора. Там вообще вакансий не было, кроме как ночного сторожа в овечью кошару. А тут появилась, мне сотрудница и говорит – сходи, попробуй. .

Директор клуба Архип Петрович, пенсионер уже, здоровый мужик с усами, долго смотрел на меня, а потом спрашивает:

-   Закон Архимеда помнишь?
-   Вроде, да. – отвечаю.
-   Ну-ка, скажи.
-   Тело, погруженное в жидкость, выталкивается вверх… с силой, равной весу вытесненной жидкости…
-    Ну, почти так. А третий закон Ньютона?
-    Это про то, что действие равно противодействию?
-    Точно. Приходи через неделю.

Видно, за неделю он никого мудренее не нашёл, а потому меня принял. Сам он оказался любителем строить модели ещё с пионерских лет, выдал мне книжки-учебники, я их за неделю освоила и вышла на работу. Тут же набежало ко мне в кружок два десятка ребят, мастерить им нравится. Занятия трижды в неделю по два часа, зарплата ерундовая, но сейчас любая копейка пригодится. Петрович ко мне подобрел, за работу хвалит.

Сергей Макаров, 30 июля 1997 г.

Отпуск у меня в этом году в сентябре – Анюта предлагает с детьми лететь в Малайзию, да не очень мне хочется…Слонов я, что ли, не видел? От ленивого отдыха я тупею и устаю больше, чем от работы. Сашка звал в августе со своей компанией на Алтай; Анна поморщилась, но тут мы не совпадаем по времени, у нас дошколята, а ему надо летом ехать, в сентябре сын в школу пойдёт.

Год обещает быть спокойнее. Даже война в Чечне вроде чуть притихла: зимой там выбрали президентом Аслана Масхадова, а весной они с Ельциным подписали какой-то договор, вроде как о неприменении силы. Про чеченскую независимость там ни слова. В результате Россия шлёт в Чечню деньги, качает чеченскую нефть, а Чечня считает себя независимой.

Зато чеченцы вмиг освоили наши северные рынки. Сейчас там можно найти любые фрукты и овощи, их возят с Кубани, Средней Азии и Кавказа. А поскольку в Грозном работы не стало, чеченские мамзели обосновались в Нижневартовске, снимают жилье около рынков, и бойко торгуют на них всякой всячиной, а особенно, огурцами. Если скажешь, что сам из Грозного, лишний огурец тебе, как земляку, положат.

Нефть в начале года неожиданно подорожала до 24 долларов за бочку, потом, правда снизилась, но нам и по 20 баксов прекрасно. Рубль нынче хлипок, цены растут каждый месяц, а доллар крепок, как дубовый дрын, инфляция ему нипочем. Правда, и мы уже к ней приноровились, зарплату не забываем повышать. Пару лет назад Анюта у Петросовых как-то с воодушевлением произнесла тост: «Выпьем за то, чтобы наши мужья стали миллионерами!». Как в воду глядела: сейчас мой месячный заработок – два миллиона с гаком, да и Сашка каждый месяц в миллионеры выходит.

А вчера позвонил Зимин, велел зайти к нему после работы. Я насторожился: не секретарша пригласила, а сам – значит дело серьёзное, не для лишних ушей. Вечером пришлось подождать, пока он последних посетителей и секретаршу отпустит. Зашёл, вижу – вид усталый.

-   Здравствуй, Сергей. О нашем разговоре никто знать не должен. – Я кивнул в знак согласия. - Кто-то наверху глаз положил на ваше СП, кушать без него не может и хочет слиться с ним в трудовом экстазе.
-   А известно, кто именно?
-   Нет, да это и не важно. Эти люди привыкли действовать через порученцев, а у тех немалый опыт рейдерства, отъёма компаний. Ничем не брезгуют. Так что не исключено, что к осени главный акционер вашего СП сменится, и у тебя будут другие начальники. Как ты на это смотришь?
-   Хреново смотрю…Может, придётся другую работу искать.
-   Не торопись, не блоху ловишь. Просто будь готов к любому повороту событий.
-  Спасибо, что предупредили. Сами-то как к этому относитесь? Неужто без борьбы отдадите своё детище?
-   Если обстоятельства заставят, отдам. И ты пока не дёргайся, наберись терпения, есть проблемы серьёзнее. Сейчас перерегистрация компаний идёт, и тащат меня регистрироваться в Москву. А я не хочу.
-   Слышал об этом. Но вроде и разницы особой нет, налоги все равно в федеральный бюджет уйдут…
-   Разница в том, что в Москве у наших противников все схвачено, везде свои люди, в полиции, юстиции и ФСБ. Там они любого в бараний рог скрутят.
-   Да кто ж они, такие всесильные?
-   Ни к чему тебе фамилии знать, все равно на виду шестёрки одни, а главные лица – за сценой. Но помочь мне ты можешь крепко.
-   Говорите, что делать.
-  На вторник в Москве назначено совещание по твоему СП «Полярное сияние». Налоговая ревизия у вас уже была, ничего не нарыла, сейчас с других сторон будут копать. Директор твой в отпуске, поедешь со мной, кратко доложишь результаты, на вопросы ответишь. Никаких славословий в адрес материнской компании. А будут разговоры с глазу на глаз, пожалуйся, что всю прибыль отбирает себе. Понял?
-   Понял. Жертву фигуры замышляете, как в шахматах. Может, все же проще в Москве зарегистрироваться? – неудачно спросил я. Зимин сверкнул глазами:
-    Пока я жив, компания останется в Мегионе.

Александр Петросов, 5 августа 1997 г.

До весны наш институт помещался в деревянной двухэтажке, но, когда численность достигла полусотни человек, я стал подыскивать более просторное помещение. Оно нашлось на границе жилых микрорайонов и промзоны, в аренду сдавались два этажа общей площадью почти 400 квадратных метров. Оплата была приемлемой, но требовался хотя бы косметический ремонт; на более серьёзный не было времени. Единственным исключением стали туалеты.

Я давно уяснил, что наиболее точной характеристикой любой организации является не приёмная директора, не рекламные проспекты, а туалетные комнаты. Именно там посетитель воочию наблюдает уровень культуры сотрудников и отношение к ним администрации. Будучи как-то в командировке в крупнейшем проектном институте, я с усмешкой обнаружил в каждом туалете целые батареи из десятков винно-водочных бутылок, а в кабинках – горы использованной по назначению бумаги. Дело было в январе, видимо, сортиры (именно это слово здесь к месту) с прошлого года не убирались. Оказалось, уборщицы там просто уволились из-за нищенской зарплаты, а перепоручить их работу кому-то другому  руководство не удосужилось.

Россия почему-то своих граждан туалетами никогда не баловала. В данном случае других вокруг не было, а потому наши туалеты исправно посещались дружным коллективом шофёров с соседней автостоянки и строителями-узбеками, квартирующими в расположенных неподалёку гаражах. К тому же уборка туалетов и лестниц согласно договору осталась за владельцем здания, а потому выполнялась спустя рукава, на что всегда находились смягчающие обстоятельства.

Поэтому я не пожалел денег на кафель в туалетах, для женщин (которых у нас большинство) было оборудовано небольшое трюмо с зеркалом, почистить пёрышки, за уборку добавил денег своим техничкам, и они стали мыть каждый день до блеска. Все это оказалось очень к месту и вовремя.

Мы не успели и месяца прожить в новом помещении, как однажды утром приятный женский голос обратился ко мне по телефону:

-   Г-н Петросов? Я представляю итальянскую компанию ENI. Наша группа сейчас работает в Нижневартовске и хотела бы с Вами встретиться.

Я, разумеется, знал эту компанию мирового класса, и выразил полное согласие. Женщина продолжила:
 – Было бы замечательно провести эту встречу сегодня… Но если Вы заняты, давайте назначим другой день.
-   Нет возражений. В какое время вам будет удобно?
-   Мы могли бы подъехать к вам через 20 минут. Адрес нам известен.

Ого! – подумал я. – Быстрый народ итальянцы. Что ж за спешка у них такая, по какой надобности? Однако долго гадать мне не пришлось.

Через полчаса итальянцы уже прихлёбывали кофе в моем кабинете, и мы познакомились. Руководитель группы Пьетро Мартинелли был специалистом по разработке нефтяных пластов, второй итальянец Анжело Риччи – экспертом по добыче нефти, третьей была московская переводчица с английского, которым итальянцы, разумеется, владели свободно.

-  ENI и российский Лукойл приняли решение о стратегическом союзе. – начал Мартинелли. – Он включает взаимное приобретение акций, создание совместных предприятий и проектов. Сейчас речь идёт о Восточно-Покачевском месторождении. Вам оно знакомо?

Я кивнул. Наш институт уже три года выполнял заказы для Лукойла.
-  Руководство компании поставило нам задачу: за 6 месяцев подготовить проект первоочередного строительства и согласовать его со всеми инспекциями. Это возможно?
-  Сроки конечно, очень сжатые, но не утопичные. При хорошем взаимодействии заказчика и подрядчика это возможно.
-   О каком конкретно взаимодействии речь?
-   Нам потребуется несколько месяцев только для того, чтобы научиться понимать друг друга. Мы работали в разных системах, у нас и сейчас разные стандарты, термины, подходы к решению проблем. Мой опыт работы с американцами, английскими нефтяниками показал, что множество ошибок происходит из-за обоюдного непонимания. Поэтому – максимум контактов, мы будем учиться у вас, вы – у нас, и тогда все получится.

Похоже, итальянцев это заинтересовало. Но вдаваться в детали было ещё рано, а потому знакомство продолжилось:
-  Поскольку работа суперсрочная, нам разрешили определить подрядчика без официального тендера, который занял бы два месяца. Мы выбрали три проектных компании и сейчас собираем по ним информацию. Какой уровень компьютеризации специалистов вашей фирмы?
-  Уровень 100%. Весь основной персонал работает на компьютерах. Проекты выполняются и хранятся в электронных архивах. Не пользуются компьютерами водители, уборщицы… и я.

Тут наш институт ненадолго обогнал всех конкурентов; одной из причин было наличие обособленного филиала, с которым шла оживлённая переписка электронной почтой. Но на электронную технику я никогда не скупился, и акционеры меня в этом поддерживали. Внутренне я выругал себя за лень и недоверие к этой технике и дал себе слово её освоить.
-  Вам не обязательно. -  улыбнулся Риччи. - Вы же не выпускаете чертежи. А можно познакомиться с вашими специалистами, посмотреть помещения?

Вот почему они нагрянули неожиданно – чтобы посмотреть компанию без показного лоска, в обычном рабочем режиме. Внимательно осмотрели все комнаты, поинтересовались, какие программы используются, удовлетворенно кивнули – общепринятые в мире программы. Не пропустили комнату отдыха, где стоял чайный стол с печеньками, зашли в туалеты (я мысленно похвалил себя за вовремя сделанный ремонт), и откланялись.

Через неделю Мартинелли позвонил мне и сообщил, что наш институт выбран подрядчиком, выслал официальную оферту, проекты договора и задания. Главный инженер посчитал смету – работа тянула на полмиллиона долларов. По западным меркам это было дёшево, а по нашим – очень большие деньги. За пару дней мы согласовали все детали, договор был нами подписан и отправлен в Милан. Утром следующего дня Мартинелли уже был у меня и стал уговаривать начать работу, не дожидаясь подписания договора с их стороны.

-   Поймите, процедура может занять месяц …- горячился он. - Все службы контракт одобрили, но по статусу его должен подписать сам президент компании. Проблема в том, чтобы застать его на месте. Сегодня он в Африке, завтра в Лондоне, послезавтра в Баку. У него всегда на подписи огромная кипа документов, его караулят несколько референтов из разных департаментов. Мы не имеем права терять время на ожидание.
-   Работа начинается с инженерных изысканий. Их выполняет подрядчик, нужно его согласие…
-   Согласовывайте. – Мартинелли кивнул на телефон. Я позвонил подрядчику, у него как раз простаивали две партии, и он был готов через неделю забросить их на месторождение. Риск таким образом делился пополам и я отбросил сомнения.

Работать с итальянцами было интересно. Я привык к тому, что западные спецы сами ничего не решают, и дело вязнет в согласованиях с их начальством. Тут было иначе – у Мартинелли были особые полномочия, и все возникающие вопросы решались немедленно. Я принял в штат переводчицу, но сам по возможности старался обходиться без неё, тренируя свой английский. Как-то я спросил у Анжело, почему они предпочли нашу компанию бывшим советским проектным институтам, у которых был огромный опыт.

-   А мы не особо стремимся иметь дело с крупными подрядчиками. – ответил он. - Инженерная фирма числом в 50-60 человек мобильна, не поражена бюрократией, это как раз то, что нам нужно. Кроме того, у вас оказался самый высокий уровень компьютеризации.

Наконец, сегодня я получил от итальянцев полностью оформленный договор, извещение об оплате аванса и вздохнул спокойно. В отпуск ехать было уже поздно, Ирина с Тимкой начали проходить медкомиссию к школе, и конца ей было не видно.

Что там за шум в приёмной? С искажённым лицом влетает секретарша:
-   Александр Сергеевич, Зимин убит!...
-   Как??? Откуда знаешь?
-  В новостях передают… - Я метнулся в приёмную, где стоял маленький телевизор. В нижней части экрана бегущей строкой периодически повторялось сообщение:

Сегодня утром в жилом массиве Ясенево убиты генеральный директор НК «Славпромнефть» Николай Зимин и директор дочерней компании Сергей Макаров. В столице введен план «Перехват»…

Серега???!!... Серега…

Ирина Петросова, 27 сентября 1997 г.

Погибших в Москве Зимина и Макарова провожал весь Мегион. Аню у гроба я сразу не узнала, за несколько дней она почернела и похудела. Мальчишки жались к её ногам. Когда я подошла, она заплакала и прошептала «Уеду отсюда…». Видно крепко любила она Серегу.

Тимур 1-го сентября пошёл в школу, в первый «К» класс. Это начальная школа, в ней 10 первых классов. Учится он в третью смену, с 4 часов дня. Плохо, что в школу ему приходится идти через перекрёсток с очень сильным движением. Но нас выручила новая няня.

Летом нам пришлось поменять няню для детей, потому что прежняя уезжала на все лето к родным в Закарпатье. Новая няня, маленькая, энергичная и совсем не старая женщина только что вышла на пенсию, ей очень хотелось заниматься с внуками, но ревнивая невестка это не поощряла. Она с большим удовольствием взялась присматривать за нашими ребятами и быстро наладила с ними прекрасные отношения. Днём они с Галочкой вместе провожали в школу Тимура, а вечером из школы его забирала я или Саша. С учёбой у Тимки проблем не было, он много читал и легко усваивал все предметы. Чуть беспокоит меня, что он все свободное время проводит с книжками, мало двигается и слегка набрал вес. Надо бы найти для него занятия спортом, но пока ему ничего не нравится.

Зато обозначились проблемы у меня на работе. Неделю назад моя начальница дала мне на экспертизу проект гидронамывного карьера с размашистой резолюцией Матусевича «Согласовать». Посмотрела – проект слабый, выполнен какой-то малоизвестной организацией, замечания водной инспекции не учтены, нельзя его согласовывать. Взяла документацию домой, показала Саше. Он пролистал, чуть  задумался и сказал:

-  Прежде всего, не надо в чем-то винить Матусевича…Он сейчас больше политик, чем эколог, а потому какие-то действия его будут нам непонятны. На носу зима, я уверен, что карьер уже с начала лета работает, а документация оформляется задним числом. Если экспертиза отклонит проект, будет скандал, но фактически ничего не изменится.
-   Что же теперь придётся его согласовать?
-   Может быть, но не тебе. Тебе этим заниматься не надо. Три года назад подобный случай был и у меня. Я вызвал Михаила на разговор и объяснил, что такую работу нельзя поручать сильному эксперту, пострадает его репутация. Все понимают, что такой эксперт ошибки должен заметить, а если это не так, пойдут разговоры о взятке. Михаил со мной согласился и передал работу другим сотрудникам.

И правда, через день экспертиза карьера была поручена недавно принятой девушке, а та прилежно выполнила указание начальства.

Инга Новикова, 25 декабря 1997 г.

Надо уезжать. Нет для нас места в этой стране.

Виктора из института новый начальник всё-таки выжил… Жалкая личность, подхалим, лизоблюд и деляга, как он может терпеть в заместителях толкового специалиста? Это же мина замедленного действия, в любой момент подставит перед начальством и сам на место сядет. Формально Виктор уволился по собственному желанию, как только нашёл работу, теперь он в логистической портовой компании обслуживает бухгалтерию и материальный учёт. Скверная работа, дело там было запущено, потому он пропадает в офисе вечерами. И зарплата, конечно,  намного меньше, и перспективы тут никакой.

Меня пока начальник не трогает, я для него не фигура, но заработок упал, а работу сваливает самую тяжёлую, знает, что дома муж поможет. Надо бы и мне увольняться, но уже смысла нет.

В субботу мы просидели весь вечер, раздумывая, как жить дальше, и решили готовиться к отъезду. Страна в полном развале и вряд ли из него выберется. Все ветшает: электростанции, теплотрассы, водоводы, денег на ремонт нет, и аварии следуют одна за другой. Каждую зиму город стоит на ушах, спасая от размораживания дома и целые районы. Летом другая проблема – водозаборы скудеют, и воду дают дважды в день по часам, утром и вечером.

Ещё меня бесят регулярные поборы, ничего нельзя сделать, не сунув денег. В школе у Юрки собирают с родителей на ремонт, потому что бюджет выделяет копейки. В доме собрали на магнитные замки в подъездах, без которых там постоянно тусуются наркоманы. Бестолковый сантехник топчется вокруг протекающего бачка, пока не выклянчит подачку. Но это все малые деньги. Большие тащат с производства. Виктор говорит, икра, рыба и крабы сотнями тонн уплывают в адреса левых фирм, которых потом найти не могут. За контроль над торговлей, рынками идёт нешуточная борьба бандитских групп, боевики там из бывших спортсменов и милицейских, почти каждый месяц кого-то из деловых убивают.

Но если уезжать, то в Канаду. В Европе и США трудно найти работу, начинать придётся с самых низов. В Юго-Восточной Азии кризис. Канада – единственная малонаселённая страна из зажиточных, а потому имеет специальную программу и планы привлечения иммигрантов, более 200 тыс. человек каждый год туда приезжают. Им даже какие-то пособия платят на первое время. Имеющему профессию там легко получить вид на жительство, а через 3 года и гражданство. В Канаде можно иметь двойное гражданство, не нужно отказываться от российского. Там бесплатное образование и медицинское обслуживание.

Мы решились на отъезд, но теперь надо к нему серьёзно готовиться. Постепенно продавать вещи, копить доллары, готовить к продаже квартиру, учить язык. Виктор-то английский понимает, все программисты с ним знакомы, а мы с Юркой шпрехаем слабовато. Поэтому почти каждый вечер наш дом превращается в школу английского языка, Виктор нас натаскивает, и конечно, есть учебники и магнитофонные записи.

Султан Хаджиев, 25 апреля 1998 г.

Четвёртый год наша компания не может достроить дом, в котором Николай обещал мне квартиру. Денег на него нет, прибыль у компании копеечная. Сам он говорит, смеясь: если бы не обещал тебе, давно бы уже строительство законсервировал. Однако мужчина должен слово держать. Непостоянство – женская черта.

Но у нас тут и женщины твёрдые. Тёща через знакомых все эти годы искала покупателей на свой дом. Прошлой осенью нашла, съездили мы в Грозный, оформили продажу. Дёшево, конечно, однако на однокомнатную квартиру ей хватило. Тут жилье тоже недорогое, многие уезжают.

Тёща у меня женщина энергичная. Здесь она стала получать пенсию, 110 тыс. рублей. На них можно купить 5 кг вареной колбасы. Но она сразу решила, что без дела сидеть не будет. Сначала овощи растила на выделенном нам участке, на зиму соленья заготавливала. А потом подалась в малый бизнес. Такой малый, что сама смеётся. Семечки оптом покупает, жарит и стаканами продаёт. Люда с девочками у неё в помощницах. Доходы такие же мелкие, как сам бизнес. Но все же больше пенсии. А сейчас собирается осваивать новый вид продукции - рыбу вялить. В сезон рыбаки пойманную рыбу продают дёшево, а на сушёную воблу к пиву мужик всегда деньги найдёт.

Перед Новым годом привёз я из Грозного мать и сестру, поселились они с тёщей в её квартире, помогают в её крошечном бизнесе. Младший брат приехал в январе, для жилья ему сняли комнату. Работу я ему нашёл электриком в газотранспортной конторе.

Сам я как впрягся в работу по горло, так и живу в ней третий год. Почти тысяча скважин в компании, из них более половины простаивают. Одни обводнились, в других аварии. Каждую нужно сначала изучить по документации, потом исследовать глубинными приборами. Потом ставить на неё ремонтную бригаду и вводить  строй. Потому у нас добыча пока растёт, хотя до советского уровня ей уже никогда не добраться.

После мира в Хасавьюрте военные действия в Чечне постепенно прекратились. Федеральные войска ушли, и сражаться стало не с кем. Надо бы работать, но тоже не получается. Нефтеперерабатывающие заводы федералы в начале войны разбомбили. Промышленность стоит, для неё ни материалов, ни кадров нет. Добыча нефти упала. Женщины в сёлах ещё как-то работают на полях, за скотиной ухаживают. Молодёжь собирает строительные бригады в Россию на заработки. Говорят, Россия перечисляет какие-то деньги на восстановление разрушенного войной. Но куда они уходят, Аллах знает.

Сильно распространился ваххабизм. Радикальный ислам, воинственный, с хиджабами и казнями. Его продвигали добровольцы-арабы, главным у них был командир Хаттаб. Он же распределял поступающие из-за рубежа деньги. Не всем это нравилось. Муфтий Чечни Кадыров не одобрял ваххабизма. Начались подковёрные распри.

Дудаев наделал много ошибок. Но он был яркой личностью, настоящим лидером. Новый президент Ичкерии Аслан Масхадов совсем не такой. Он тоже офицер, артиллерист, но по характеру осторожен. Не хочет ссориться с федералами, пытается обуздать бандитов. Полицию стал восстанавливать. Однако у него нет особой поддержки. Партия войны во главе с Басаевым рвётся дальше воевать, пока Россия слаба, добиваться признания независимости. А кое-кто из полевых командиров просто Масхадову не подчиняется. Денег-то у него нет, чтобы им платить, да и не за что. Деньги они сами добывают.

Похищения людей начались сразу после войны. Тогда брали в заложники, на обмен, а уж если не на кого было менять, требовали выкуп. Сейчас на этом развернулся настоящий бизнес. Больше всего охотятся за журналистами, выкуп за них требуют в миллионы долларов. Говорят, репортера НТВ Елену Масюк выкупили за два миллиона. Но не всех выкупают, иногда федералам удаётся освободить похищенных. А других убивают, чтобы не оставлять свидетелей. Сейчас пошли похищения иностранцев и даже своих, чеченцев.

У нас здесь тихо, но с деньгами тоже туго. Зарплату задерживают на 3-4 месяца. Перед Новым годом кончились остатки наших сбережений. Пришёл я к Коле и попросил выплатить хоть что-нибудь из заработка, что мне причитается.

-   Не могу. – отвечает он.
-   Совсем касса пуста? – спрашиваю.
-   Не совсем, есть там какая-то мелочь. Но если я тебе что-то заплачу, скажут, дружку потакает. Почти все ведь к Новому году без денег сидят.
-  Понимаю. – Я поднялся уходить, но Коля остановил. Вынул бумажник,  отсчитал 500 долларов и протягивает.
-   Из кассы не могу, но могу занять от себя лично. Отдашь, когда сможешь.

Вот на эти деньги да тёщины заработки мы до весны и прожили.

Но вот странность. Мы ютились в двух комнатушках, экономили каждую копейку, но эти три года стали самыми счастливыми для всей семьи. От нас ушла война, а пришло чувство, что самое страшное уже позади. Мы радовались купленной сковородке, собранным помидорам, девочкам в нарядной школьной форме. Мы шли в степь собирать дикие тюльпаны и радовались её тишине и простору.

В сущности, не так уж много нужно человеку для счастья.

Марина Грохотова, 1 сентября 1998 г.

Утром проводила Вовку в школу, в третий класс. Быстро растут дети, Настя уже в шестой пошла, вытянулась, похорошела, чёрные глаза миндалинами – вся в маму, не нарадуюсь на неё. Умненькая девочка, круглая отличница. С Вовкой труднее - сорванец, хитрюга. То его с ватагой поймают в чужом саду (там зелёные абрикосы самые вкусные), то они с приятелями бродячих собак дрессируют, на станичных гусей и кур натаскивают. Это он у папы научился, тот с Баксом на охоту ходит, иногда диких утят приносит размером с кулачок, мяса на один зуб, перья одни, а щипать мне приходится. Дружки у Вовки тоже - оторви и брось, матерным языком владеют, как родным, и регулярно бывают отцами пороты. А желанием учиться эти пацаны не горят, и прогулять уроки для них – как пирожок с повидлом съесть.

Правда, все они любят возиться с разной техникой, а Вовка – больше других, и на этом Лёшка его зацепил крепко. Как ремонт машины или профилактика какая, малец тут как тут, чего подать, принести, покрутить или подержать – мигом, а заветная его мечта – сесть за руль, но Лёха пока к рулю не допускает, говорит, года три подождать надо. Тут мальчишки с 12 лет уже на мотоциклах раскатывают. Босиком, вот умора…

Работаю я по-прежнему в судомодельном кружке, потому мальчишек знаю хорошо. Каждый любит пофорсить своим кораблём, которым сейчас по радио управлять можно. В июле мы с Петровичем и ребятами ездили в Светлоград, там на Солёном озере, проводились краевые соревнования судомоделистов. Все было хорошо, пока одна модель, круизный лайнер, управление не потеряла. Пацан растерялся, жмёт на кнопки, да без толку, уходит лайнер от берега. Тут я, как была, в шортах и майке в воду за ним и кинулась, Петрович за мной, крупные волны по озеру пошли. Поймали лайнер. Наша команда второе место заняла, ребятам похвальные грамоты дали. И мне, как тренеру, тоже.   

А весной пробовала я освоить челночную торговлю, которой уже лет пять занимается половина страны. Соблазнила меня бывшая соседка Тамара, которая из Грозного раньше меня укатила к родным в Туапсе, и уже полтора года ездила за товарами в Турцию. Зарабатывала она челноком впятеро больше мужа-инженера. Мне, конечно, интересно было посмотреть заграницу, никогда там не была, но одной страшновато. А с подругой решила рискнуть.

Добирались мы из Сочи в Трабзон на пароме, море было ласковым, погода -  прекрасной, настроение - замечательным. С собой взяли немного товаров на продажу – часы, оптика там хорошо идут, но в основном наменяли долларов. Поселились в дешёвой гостинице, ночью я замёрзла, как собака, пришлось в куртке спать. Но это мелочи.

А рядом с портом в Трабзоне раскинулся огромный рынок «Авразия», который местные называют русским базаром, потому что туда съезжаются челноки со всей России и бывших наших республик. Глаза разбегаются от количества товаров и торговцев, все здесь можно купить, от хомяка до верблюда. Нам, конечно, верблюды без надобности, хотя, говорят, у них молоко целебное. Мы с Томкой быстро свои часики-фотики продали за лиры, и стали затариваться куртками-блузками да штанами-юбками. Они лёгкие, в наши большие сумки их много влезет, а стоят прилично. Можно дома продать вдвое и даже втрое дороже.

Я, конечно, в торговле новичок, непривычно как-то, а Томка – асс, торгуется, как цыган на ярмарке, приставучих турецких барышников одним движением брови отгоняет. И, замечаю, мужики турецкие на нас засматриваются, языком цокают - «Наташа, пойдём с нами кофе пить!». Тут у них все русские женщины – Наташи да Оли. Нам, само собой, их сладкие улыбки до лампочки, но все же душу греет, девушки мы видные, фигуристые и лицом в грязь не ударили. Нынче у нас рыночная экономика, на хороший товар высокий спрос должен быть.

В первый день мы мало чего купили, своё продавали, на второй день надо было все закупать, третий в резерве. Пока Томка час торговалась за партию синтепоновых курток, подходит ко мне женщина, скромная такая, смугловатая, в косынке и по-русски говорит:

-  Девушка, если хотите, можно поехать на фабрику, где такие куртки шьют, и с большой скидкой купить. – Удивилась я и спрашиваю:
-   Откуда русский-то хорошо знаете?
-   А я сама аварка из Дагестана. – отвечает. - Вышла здесь замуж, уже 10 лет тут живу, двое детей у нас. Муж на этой фабрике работает, если партию продаст, ему тоже копеечка перепадёт.
-   А почём? – спрашиваю. – И далеко ли ехать надо?
-   Как договоритесь. Но наверняка процентов на двадцать дешевле, чем здесь, на базаре. А ехать туда полчаса, у меня тут машина близко.

Только  успела я подумать над её предложением, как тут Томка вдрызг разругалась со своим торговцем. Подходит она ко мне, под руку берёт и в сторону отводит:

-  Ты сдурела, что ли, ехать куда-то собралась? Завезут в глушь, пикнуть не успеешь.
-   Снасильничают, что ли?
-   Если бы… Ограбят до нитки, хорошо ещё, коли паспорт не отберут. Знаю такие случаи.
-   Так у меня же с собой денег мало, почти все они у тебя…
-   Вот ты им это и скажи… что за покупками без денег пришла. Может, со злости тебя и придушат. Ладно, к черту дискуссии, пошли,  я в другом ряду присмотрела хороший товар…

Аварская девушка тем временем куда-то исчезла. Но мы и без неё неплохо закупились. К концу следующего дня мои четыре огромные сумки были набиты до отказа.

А когда плыли обратно, погода была неважная. Не то, чтобы шторм случился, но море было в барашках, паром качало, и мы все 12 часов в лёжку лежали на своих сумках.

Продали товар перекупщикам, и я подсчитала, что заработать удалось меньше трехсот долларов. К тому же две недели назад наше правительство объявило какой-то дефолт, доллар подорожал втрое, и Тамарка написала мне, что пока больше ездить не будет, ей надо с долгами рассчитаться.

Я и не расстроилась. Для себя решила – челночный бизнес для меня примерно, как свиноводство, ни таланта к нему, ни доходов.

Инга Новикова, 11 октября 1998 г. Калгари!

Наконец-то! Почти месяц мы живём в Калгари, осваиваемся здесь и каждый день радуемся, что приняли такое решение. Улетели мы очень вовремя, будто на последней шлюпке покинули тонущий лайнер.

В августе Россия влетела в дикий экономический кризис, правительство объявило дефолт по своим облигациям. Отказалось не только платить по ним проценты, но и возвращать сами долги. Все давно уже ожидали какого-то провала, падения курса рубля: производство в стране рухнуло, нефть подешевела, поступления валюты снизились. Тут наш балагур-президент не нашёл ничего лучшего, как на всю страну заявить: «Никакой девальвации не будет! Твердо и чётко!». А через 3 дня новый скромненький премьер Кириенко (ему тут же дали кличку «киндер-сюрприз») объявил о дефолте. На следующий день рубль подешевел втрое, и попытки вернуть его обратно провалились. Нам повезло, что успели продать квартиру в июле и сразу поменяли рубли на доллары. Стоило опоздать с этим на месяц, потеряли бы две трети её стоимости.

Летели мы в Канаду через Москву и Лондон, с двумя пересадками это заняло 1,5 дня. В аэропорту Калгари нас встречала Хелен, молодая женщина, с которой Виктор познакомился полгода назад в интернете. Она очень помогла нам с переездом, консультировала по всем деталям, мы ей по гроб жизни останемся благодарны. Как я поняла, она в разводе, живёт с двумя детьми-школьниками, но в собственном доме и никаких материальных затруднений не испытывает, хотя по сути не работает. С нами она занималась в рамках программы Центра поддержки иммигрантов, там зарплату не платят, но какие-то компенсации волонтёры все же получают.

Впрочем, зря я гоню на Хелен – всё, что она делала для нас, шло по-настоящему от души, что было для нас даже слегка непривычным. Первую неделю мы прожили в квартире её знакомых; она с радостью приютила бы нас в своём доме, но там недавно случился небольшой пожар, и шёл ремонт. Это не помешало ей провести нас по всем хлопотным делам: мы получили SIN, индивидуальный номер социального страхования, медстраховку, прошли тесты и записались на курсы английского языка, определили Юрку в школу. Она на своей машине возила нас по объявлениям о сдаче жилья, и в конце второй недели мы перебрались в хорошую квартиру с двумя спальнями и большой кухней-столовой-гостиной.

Конечно, первый месяц ушёл на хлопоты с оформлением, но мы постоянно общались с людьми, попутно знакомились с городом, и это доставляло огромное удовольствие. Здесь все приветливы, все улыбаются. Никакой ругани в очередях, да и очередей-то никаких нет, в любую инстанцию можно попасть, записавшись по телефону. В России к приезжим порой относятся настороженно, кое-где недолюбливают, а здесь, наоборот, иммигрантам всегда помогают. Тут практически все сами иммигранты или их потомки, кто-то приехал раньше, кто-то позже. Полно китайцев, индусов, африканцев, сборище всех рас и народов.

Калгари – большой город, но весь такой чистенький, зелёный, вылизанный, как утренний кот у хороших хозяев. До слёз жаль нам было оставлять своего кота в России, но деваться было некуда, провезти нашего зверюгу по такому маршруту было нереально. Ничего, вот освоимся – двух котов заведём.

Неподалёку от нас по берегам речки разбит большой парк, в речке рыбаки ловят форель, дикие гуси и утки плавают стаями, а Юрке удалось в гуще зелени углядеть настоящего бобра, толстого и усатого. Трудно поверить в такое, в голодной России он бы давно уже на шапку пошёл.

Мы купили всем велосипеды! Один - новый для Юрки, а себе взяли подержанные, на распродаже. Очень дёшево! Виктор сразу сдал на автомобильные права, но получил самую низшую категорию (опыт вождения в России здесь не в счёт), и страховка авто обошлась бы в тысячу долларов. Но лицензию на вождение ему выдали, причём водить разрешается только в присутствии опытного шофёра; смешно: кому это делать будет нечего, чтобы с ним ездить? А с другой стороны, кто проверит? Я пока не видела на улицах ни одного полицейского, не то, что в России, где гаишники за каждым углом караулят… Так что с машиной пока придётся подождать, но нам и велосипедов достаточно. Если надо что-то купить или привезти, Хелен быстро находит минивэн на час-другой, и притом все это бесплатно! Удивляюсь, неужели канадцы такие бессребреники?

Сейчас главным направлением становятся поиски работы, без неё – труба, наши сбережения постепенно тают. Рассылаем резюме, Виктор уже ходил несколько раз на собеседования, но пока мимо. У него, конечно, шансов больше, он квалифицированный IT-специалист, с неплохим английским, сисадмином в любой компании может работать. Мне с моим компьютерным дизайном сложнее, и английский мой оставляет желать лучшего. Но упорства мне не занимать, прорвёмся.

Немного беспокоит меня лишь то, что родители в Пятигорске стали сильно побаливать, недавно у папы был сердечный приступ. Но младшая сестра там за ними присматривает.

Александр Петросов, 25 декабря 1998 г. Власть криминала

Августовский обвал оказался очень тяжёлым. Закрывались банки, рвались вверх цены, рубль стали называть «деревянным»; в Москве даже таксисты предпочитали возить за доллары. У меня в банке «Менатеп» на валютном счёте застряли полученные от итальянцев 72 тысячи долларов, вытащить их оттуда так и не удалось. Главный акционер Ходорковский вывел активы в свои другие структуры, а пустая скорлупка банка обанкротилась.

Выжил тот, кто имел экспортную продукцию, и, по счастью, наш институт оказался в этом числе за счёт итальянских проектов. Полным ходом шла разработка рабочих чертежей, я открыл валютный счёт в Сбербанке, а итальянцы платили исправно.

Все это происходило на фоне абсолютно криминальной борьбы за нефтяные предприятия, прежде всего, Нижневартовскнефтегаз. Структурно оно входило в состав Тюменской нефтяной компании, за контроль над которой сошлись (не побоюсь этого слова) в смертельной схватке московские банкиры и местные силы, их возглавил генеральный директор Нижневартовскнефтегаза Виктор Палий. Тут было всякое, в том числе, взрыв в номере гостиницы, подготовленном для приезда высокопоставленного менеджера.

После убийства Зимина новые покушения уже не воспринимались как гром среди ясного неба. Люди притерпелись к наглости криминала, и в бизнесе, и во власти. К примеру, в нашей городской Думе уже два года заседал президент торгово-промышленной компании, ранее возглавлявший группу рэкетиров на городском рынке. Перед выборами он пообещал каждому пришедшему голосовать бутылку водки и батон колбасы. Мужики валили на участки с радостным гулом, полагая, что дарёному коню в зубы не смотрят.

Даже убийство мэра Нефтеюганска Петухова прошло как-то тихо, без особых возмущений. Он не поладил с новыми собственниками ЮКОСа, которые не платили в бюджет налоги, жаловался властям округа, даже объявлял голодовку. На работу он ходил пешком, по дороге его и застрелили. Матусевич, депутат окружной Думы, знал его лично, говорит, простой честный парень. Такие во власти сейчас не выживали, предусмотрительные сами уходили в отставку.

Весной мне довелось побывать в Нефтеюганске, окружной комитет по охране природы попросил проверить результаты расследования аварии, которая произошла на крупной протоке Юганская Обь. Из-за коррозии там лопнула труба на подводном переходе, в реку ушло, по самым скромным подсчётам, 16 тысяч тонн нефти. Авария была прямым следствием безобразной работы нефтяников; на изношенных нефтепроводах кратно урезали объёмы ремонтов, не проводили положенных обследований. Местный комитет составил акт, оценив ущерб в смешную цифру 4 млн рублей, по действовавшим расценкам сумма штрафа должна была составить десятки миллиардов. По моему заключению окружной комитет пытался возражать, но, видимо, ему заткнули рот. Примечательно, что и западная, и российская пресса этот случай обошли молчанием; всё у ЮКОСа было схвачено.   

Нижневартовскнефтегаз был объявлен банкротом ещё в прошлом году. Компания откровенно разваливалась, добыча падала, к тому же она входила в состав ТНК, а та подлежала приватизации. Первоначально конкурс на покупку 40% акций ТНК был подготовлен со стартовой ценой 25 млн долларов. Палий назвал это прямым грабежом государства. Захватчикам пришлось слегка раскошелиться, крупный пакет акций ТНК был приватизирован московскими структурами за $810 млн. Впрочем, живых денег там была малая толика, а остальное составляли обещания инвестиций.

Мэр Нижневартовска Юрий Тимошков пытался не встревать в эту борьбу, лавировал между воюющими кланами, но, видимо, этого оказалось недостаточно. Сначала ему в подъезде молотком разбили голову, потом рядом с его машиной был взорван килограмм тротила. Мэр был сибиряк с отменным здоровьем, он отделался проломом черепа, выжил, но его лечение в Израиле было долгим. А заместитель начал продуктивно взаимодействовать со службами ТНК.

Чтобы сохранить компанию в этой свистопляске мне приходилось работать по 10-12 часов в день, ночью заниматься экспертизой, спать по 4-5 часов, но я приучил себя отсыпаться по воскресеньям. За рабочий день уходило 1,5 пачки сигарет, 10-12 чашек кофе и 3-4 чашки чая. К вечеру голова превращалась в пудовую кувалду, поднималось давление. Иришка сначала робко, потом настойчиво предлагала мне обратиться к врачу, я долго отнекивался, но потом сходил по рекомендации к самому известному в городе кардиологу. Лучше бы я этого не делал.

Очень симпатичный и авторитетный доктор посмотрел анализы, обнаружил повышенный холестерин и вынес вердикт:

-  Голубчик, Вам придётся в корне измениться и постоянно следить за своим здоровьем. У Вас ишемия, стенокардия и гипертония в 3-ей стадии. Теперь нужно тщательно беречь сердце. – Я малость оторопел от таких неожиданностей, но всё же спросил:
-  Как же они не мешают мне ходить в горы? С рюкзаком на подъём сердце должно давать перебои, а никакой стенокардии я там не наблюдаю…
-   Это все до поры, до времени. Инфаркт может случиться в любой момент.
-   Я недавно начал ходить в тренажерный зал, сердце тренирую на беговой дорожке, мышцы подкачиваю…
-   Это хорошо, это полезно. Но не перегружайтесь.
-   Да я не собираюсь записываться в культуристы. Штангу беру не более 60 кг, на тренажёрах веса ещё меньше.

Видели бы Вы в этот момент лицо доктора… На нем большущими буквами было написано: что за идиот ко мне явился? Он прописал мне пять видов таблеток и проводил, качая головой. Для порядка я поискал прописанные лекарства в аптеках; самое важное импортное средство с подозрительным названием «крестор» временно отсутствовало, а раз так, я решил не пить и остальные. Сократил дозу курева, увеличил время тренировок, и самочувствие улучшилось.

К концу года выяснилось, что наш институт из кризиса вышел не только окрепшим, но и с неплохой прибылью. Кроме экспортного заказа, сыграло роль и то, что я вовремя прервал работы с Нижневартовскнефтегазом, и давние связи с Лукойлом, и наша природоохранная специализация; благодаря ей мы завязали партнерские связи с небольшими, но состоятельными совместными предприятиями.

Видя такое положение, я подсуетился, подсчитал ожидаемые итоги года, и на собрании акционеров предложил выплатить промежуточные дивиденды по результатам трёх кварталов. На долю каждого пришлось более 30 тыс. долларов, втрое больше моего годового заработка. Ни Матусевич, ни Хлебников такого не ожидали; на их лицах промелькнули удивление и радость, разумеется, не от неожиданных денег, а оттого, что задуманный ими бизнес стал не только полезным, но и доходным.

После собрания традиционно полагался ужин в ресторане; настроение у всех было приподнятым. Хлебников много рассказывал о других своих инвестициях, в числе прочего ему принадлежала доля в заводе, который наладил поставку для Газпрома труб, армированных полиэтиленом. Располагая некоторыми средствами, он не боялся вкладывать их в рискованные предприятия, в швейцарскую страховку или небольшие стартапы. Матусевич, будучи государственным служащим и депутатом, заниматься бизнесом не мог, однако ресторан, принадлежащий его дочери, уже завоевал неплохую репутацию в городе. Впрочем, он быстро перевёл разговор на меня:

-   Саша, а ты что молчишь? Сейчас деньги, если их не вкладывать в бизнес, мгновенно обесцениваются.

Я улыбнулся. Все мои «вложения» ограничились расширением жилья (мы весной перебрались в 4-комнатную квартиру) да расходами на отпуск. Михаил недоверчиво нахмурился:

-   Неужели за пять лет директорства ты не скопил пару миллионов зелёных бумажек?
-   Откуда? – Я назвал сумму своей месячной зарплаты со всеми надбавками. – Заработки старшего инженера  на любом промысле вдвое выше. Сам я себе прибавить зарплату не могу, она на 10% выше, чем у моих замов. А просить у вас премии не было оснований. Поэтому по вечерам подрабатываю экспертизой, сейчас поступает много сложных проектов.

Похоже, для акционеров это стало неожиданностью. Они задумались, а потом попросили меня покурить в холле 10 минут. Когда я вернулся, Хлебников предложил мне войти в состав акционеров с долей 20%. Я, разумеется, с благодарностью согласился.

Вот так. Как тут не вспомнить булгаковское «Никогда и ничего не просите… в особенности у тех, кто сильнее вас!» Казалось, худо везде, худо во всем, худо лезет из всех щелей, но, если не впадать в уныние и проявить терпение, можно найти в нём и чуточку добра…

Марина Грохотова, 11 апреля 1999 г.

Ну и комедии у нас наверху – в цирк ходить не надо! Новый кабинет тихони Кириенко через 8 дней после падения рубля сам рухнул, президент тут же отправил его  отставку. Дважды он предлагал снова в премьеры нашего юмориста Черномырдина (его знаменитую фразу «хотели как лучше, а получилось как всегда» весело повторяет вся страна), и дважды Дума его проваливала. Наконец, все сошлись на Примакове: он международник, по-английски и по-арабски свободно балакает и в предыдущих шатаниях властей не замешан. Но тут чёрт вселился в генерального прокурора.

Он оказался упорным советским чиновником и стал раскапывать бюджетные траты прошлых лет. Много накопал, но особо народу понравилось расследование реконструкции московского Кремля. Для пенсионеров тогда денег в стране не было, а на Кремль нашлось, говорят, полмиллиарда долларов. Поручено это дело было мелкой и малоизвестной итальянкой компашке, которая работы шустренько выполнила и деньги благополучно скушала. А потом из Швейцарии сообщили, что на счета россиян стали поступать миллионы долларов, и среди счастливчиков оказался управделами президента Бородин с родственниками.

Швейцарская прокурорша Карла дель Понте горячо взялась за расследование, моталась в Москву допрашивать свидетелей и с нашим прокурором нашла полное взаимопонимание и общий язык. Я даже подумала, что у них служебный роман на почве любви к юстиции. Было возбуждено уголовное дело, но тут наш прокурор – бац! - подал в отставку. Видно кто-то сильно его об этом просил, отказать было нельзя. Самый сыр-бор разгорелся, когда парламент эту отставку не принял. И вот ночью по каналу «Россия» был показан короткий фильм, где человек, «похожий на генерального прокурора», развлекался с двумя проституточками. Запись была мутная, непонятно откуда взятая, но президент все равно отстранил его от должности «за превышение полномочий». Наверное, посчитал, что нельзя девочек по попке так сильно шлёпать.

Наши казаки поначалу горой встали за Ельцина, надеялись, что он прежние вольности и чины военные им вернёт. Но так и не дождались. Учредили Союз казаков России, форму придумали, а дальше ни дела, ни денег. Выбрали себе атаманов, есть кому командовать, но непонятно за что и с кем сражаться.

Но тут Чечня из подчинения вышла. А поскольку кормиться чеченам было нечем, стали они грабить и людей воровать ради выкупа. Постоянно на границе с Чечней стычки со стрельбой происходили, в марте был взрыв на рынке Владикавказа. Казаки тоже народ горячий, за своих постоять всегда готовы. Опять писали Ельцину, просили разрешить боевые части для защиты станиц. Ни ответа, ни привета. Тогда без высочайшего позволения набрали казачий полк на границу с Чечней, трое парней из Труновки там тоже сейчас служат.

Сегодня пасха, у казаков самый главный праздник. Лёшка на вахте, а я решила первый раз в жизни в церковь сходить. Время сейчас смутное, надеяться можно только на себя да на Бога. Испекла куличи, покрасила яйца, как положено, повязалась платочком и пошла.

Народу в церковь набилась куча. Все в праздничной одежде, радуются. Священник всех поздравил со светлым праздником, долго говорил о кознях слуг антихриста и просил Бога от них нас избавить. Я ещё подумала – кто бы это мог быть?

А после проповеди все друг друга поздравляли и целовались. Я заметила, что ко мне целоваться шли больше мужики, а особенно долго целовал меня Василий, что живёт неподалёку от нас. Он и раньше ко мне по мелким поводам захаживал да куры строил, пока Лёха на вахте был. Парень он видный, бравый, слов нет, да только куда нам в амуры играть? У меня двое малых, у него трое… И в станице пальцем не шевельнёшь, чтобы об этом все не узнали, а языки у наших баб – что бритвы.

Ирина Петросова, 22 мая 1999 г.

Тимур закончил второй класс отличником! А ведь в прошлом году у нас с ним были немалые проблемы.

В первом он учился легко, а потом нашу начальную школу закрыли, он перешёл в другую, совсем рядом с домом. Директор посоветовала нам определить его в самый сильный класс, с математическим уклоном. Программисты сейчас нарасхват, поэтому мы с радостью согласились. Тем более, что вела класс заслуженная учительница, лауреат всероссийских конкурсов. Домашних заданий она задавала втрое больше, чем другие, но дети там были не по возрасту развиты.

Тимка корпел над задачами по три часа в день, но в отличниках не удержался, съехал на четвёрки. Пару месяцев мы с Сашей, как могли, поддерживали его, но когда учительница влепила ему двойку за одну нерешённую задачу из трёх, он пришёл домой понурый, с трудом сдерживал слёзы.

-   Я же решил и эту задачу.  – обиженно повторял он. -  Но не тем способом, что она требовала. Ответ у меня получился правильный… За что двойка-то?

Пришлось мне иди в школу разбираться с преподавателем. Фамилия её была Акулова.
 
-   Ваш мальчик слабоват характером. – сказала она. -  Ему будет трудно в жизни. У меня в классе жёсткая конкуренция, дети постоянно соревнуются друг с другом, а он её пока не выдерживает. Но ничего, постепенно привыкнет.

Я подумала, что в школе ушу, куда мы определили Тимку с сентября, он слабости не проявлял, тренировался упорно и с удовольствием. Но там был замечательный тренер, строгий и добрый, умеющий вовремя похвалить и порадоваться успехам своих воспитанников. Вслух сказала:
-   Меня вот что тревожит: раньше сын охотно шёл в школу, а сейчас вижу, ему не хочется.
-   А разве мы в жизни всегда делаем, что хочется? Нагрузки выросли, а дети в этом возрасте ещё не приучены усердно работать, их приходится заставлять. Зато мои ученики поступают в престижные московские ВУЗы, с блеском их заканчивают, двое уже стали крупными бизнес-менеджерами. Приходите ко мне на урок, и Вы убедитесь, что мои дети всегда активны, готовы бороться за место под солнцем.

Домой я вернулась расстроенной, а когда пересказала разговор Саше, он усмехнулся:
-   Акулова, говоришь? Акула, конечно, тоже полезная рыба, санитаром в океане работает. Слабых подъедает. Но мы не будем с малых лет растить из ребёнка хищника. Мы переведём его к другому преподавателю.

Он сходил к завучу (та загадочно улыбнулась, видно, мы были не первыми дезертирами из продвинутого класса) и договорился о переводе сына в обычный класс. Новая учительница была не только хорошим педагогом, но и очень добрым человеком. При первой же встрече она обняла Тимку за плечи: «Пойдём знакомиться». И все наладилось.

А недавно я попыталась вернуться к своей основной специальности. Уже семь лет я не занимаюсь геологией, чувствую, что теряю квалификацию. Давно уже просила Сашу подыскать мне работу геолога, и вот она, наконец, нашлась.

Несколько раз Саше приходилось работать в проектах с талантливым геологом-поисковиком Артуром Кречетовым. Он при первой же возможности ушёл из государственного НИИ, открыл свою компанию и, благодаря уму и деловой хватке, прекрасно зарабатывал. Как-то в разговоре он пожаловался, что не может найти себе толковых помощников. Вечером Саша предложил мне попробовать. Было страшновато:

-   Геология сейчас совсем другая, там трёхмерные модели пластов, сложные расчёты, компьютерные карты… Вдруг у меня не получится?
-   Не боги горшки обжигают, а с компьютером ты пока общаешься лучше меня. Хотя  я жму на все педали, скоро догоню. Хочешь сохранить профессию – надо пробовать.
-    Но если не получится, я потеряю работу в экспертизе…
-  Нет, Матусевич примет тебя обратно. Впрочем, подобные шатания действительно нехороши. Сделаем так: оформляй на работе отпуск и выходи к Кречетову пока без оплаты, как бы на стажировку. Будет трудно – вернёшься из отпуска в свой комитет.

Так я и сделала. Офис компании «Геострим» размещался в жилом доме, в трёх соединённых вместе квартирах. С утра Кречетов был на каком-то совещании, но меня встретила его жена Эльвира, тоже геолог, по совместительству его главный помощник. Показала геологические модели, документацию по проекту разведки, который мне собирались поручить. Все пока обнадёживало.

После обеда в прекрасном настроении явился Кречетов и поинтересовался, будут ли к нему вопросы. Я спросила про зарплату.

-   Заработок зависит от успехов компании. Но некоторый минимум я плачу независимо от них. Сколько ты зарабатываешь в своём комитете? – Я назвала сумму оклада с надбавками. – Гарантирую тебе втрое больше. А при удачной конъюнктуре может быть и впятеро.
-   Эта сумма будет прописана в контракте?
-   А у нас нет контрактов, люди привыкли верить мне на слово. Можешь у них поинтересоваться, ни разу не обманывал.

Это было как-то непривычно, но у меня был ещё один важный вопрос:
-   В случае перевода к Вам отпуск у меня сохранится? По графику он летом, мы собирались с детьми на Алтай…
-   Да зачем тебе эти полтора месяца отпуска? Возьмёшь пару недель, свозишь детей в Эмираты или в Индию, на тёплые моря…Отпуск, кстати, у нас не оплачивается, я плачу людям только за работу.

Настроение у меня подпортилось, я даже не совсем ему поверила. Спросила у Эльвиры, та подтвердила и, грустно усмехнувшись, добавила, что сама не каждую неделю имеет выходной, в работе сейчас полный завал.

А Саша особо не расстроился:
-   Бизнес – штука увлекательная, но жестокая. – сказал он. – Он часто забирает человека целиком, так, что у него не остаётся в душе места для простых радостей: семьи, детей, отдыха. Не жалей об этой возможности. Тебя недавно повысили в должности до главного эксперта по экологии, а это профессия – дай Бог каждому…

Я прервала свой короткий отпуск и вышла на работу в родной отдел экспертизы. Девчонки знали о моем желании уйти в геологи и обрадовались, что оно не осуществилось.

Инга Новикова, 20 июля 1999 г. Мы на коне!

Сразу после Нового года Виктора взяли на работу, и мы, наконец, вздохнули спокойно. После нескольких замороченных тестов и придирчивых собеседований он получил место специалиста связи в региональном филиале телекоммуникационной компании TELUS. Хелен сказала, что ему крупно повезло: зарплата хорошая, с перспективой повышения, прекрасный социальный пакет. Он сейчас на работе днюет и ночует, но труд, за который хорошо платят, не в тягость.

У меня пока похуже. Работала всего месяц у мелкого предпринимателя, рисовала ему сайт и рекламу, но кончилось тем, что он обанкротился и половину заработка не заплатил. Чуть не плакал – нечем, говорит. И ведь не врёт, действительно выручки у него не было, а кредиты ему обрезали. Но чем хороша Канада – здесь на одну зарплату мужа можно не только нормально жить всей семьёй, но даже откладывать.

Я, конечно, занимаюсь домом, но, чтобы в нем не зациклиться, завела свой сайт на русском языке. Называется он «Light site», в английском слово light имеет вагон и маленькую тележку значений, тут и «светлый, весёлый, чуткий» и «лёгкий, необременительный». Мне подходит любое из них, потому что никаких высоких материй и мировых проблем в моем сайте нет, и не будет. И о России ничего не будет. Я пишу о том, как мы перебрались в Канаду, осваиваемся здесь, надеюсь, кому-то пригодится.

На удивление много посетителей набежало на мой сайт. Больше всего русских, которые тоже собираются уезжать, но добрая половина из других мест: Канады, США, есть даже из Южной Америки. Сейчас на сайте более двухсот постоянных участников, число их растёт день ото дня, и я уже слегка тупею от этой постоянной переписки.

Юрка прекрасно закончил учебный год. Он уже свободно болтает по-английски, а по математике, физике намного опережает своих товарищей. Все же школьное образование в России сильное, это признают все наши. А канадцы удивлённо пожимают плечами. Они считают, что не надо сильно напрягать детей учёбой.

Мы продолжаем наслаждаться Канадой. Пару раз ездили в национальный парк Банфф, где олени гуляют по улицам. По выходным обычно на велосипедах катим в один из городских парков на барбекю. Тут это принято, выезжают семьями, располагаются загорать прямо на газонах, а для запекания мяса везде установлены жаровни. Мясо, отбитое и приправленное специями, тоже продают на каждом углу. Оно, на мой взгляд, пресновато, до кавказского шашлыка ему далеко, но зато никаких хлопот: 10 минут на огне и жуй.

А всю прошлую неделю Калгари праздновал Стампид, ковбойский фестиваль, который проводится с 1912 года. К нему готовятся весь год, шьют себе костюмы, репетируют марши и прочие зрелища.

Провинция Альберта славится нефтяными промыслами, но издавна она была страной скотоводов, так что ковбой у нас – фигура типичная. По всему Калгари расставлены скульптуры коров почти в натуральную величину. Каждый может купить себе такую корову во двор или сад, но весь смак в том, что их продают нераскрашенными, и покупатель волен разрисовать и декорировать её по своему вкусу. Поэтому есть коровы полосатые, под зебру, есть франтихи в кокетливых шляпках, попадаются даже коровы-невесты в подвенечном наряде.

Пик праздника приходится на парад, который прошёл в пятницу. Начинает его королевская конная полиция, потом идут оркестры, декорированные авто и самые настоящие ковбои на своих лошадях. После парада у них скачки, родео и другие состязания в ковбойском мастерстве.

Везде идёт бойкая торговля ковбойской атрибутикой: джинсовые и кожаные штаны, куртки, шляпы Стетсон с широкими полями и (моя мечта!) высокие сапоги-ботфорты. Все, правда, недёшево. Про магазины можно рассказывать часами, но не буду, по ним приятнее ходить с туго набитым кошельком.

Замечательно, что мы решились на отъезд в Канаду.

Султан Хаджиев, 23 октября 1999 г.

Летом наш «Ставропольнефтегаз» подчинили государственной «Роснефти». Формально компания была куплена, но о цене никто даже не заикался. Достаточно было, что Роснефть погасила наши долги и выплатила задержанную людям зарплату. Мои женщины, наконец, перестали считать каждый рубль. Тёща с мамой по-прежнему занимаются своим «бизнесом», но это потому, что не могут без дела сидеть. Кроме нас, под крыло Роснефти попали также грозненские, дагестанские и кубанские нефтяники. Ещё вернулся «Пурнефтегаз», ранее жульнически отобранный в пользу малоизвестной фирмы.

Незадолго до этого наш главный геолог ушёл на пенсию (ему было давно пора), и Коля назначил меня на его место. Роснефть отнеслась к руководству компании уважительно, никого менять не стала. И выделила деньги на достройку жилого дома. Так что весной надеемся выбраться из своей малосемейки.

Летом удалось сходить в горы. Проректор, у которого я работал в Грозном, организовал в Ставрополе геофак и попросил меня сводить группу студентов на практику. Раньше она проходила в Чечне или Осетии, сейчас даже в Осетии небезопасно, и за базу приняли Архыз.

Прекрасные там места. Ущелья глубокие, стены крутые. Много озер. Конечно, Шарой, родовое гнездо, мне милее, но там луга да сухие скалы. А в Архызе больше лесов, троп, маршрутов. Вековые пихты в 2-3 обхвата. А людей практически нет. Туристы боятся бандитов, пастухов мало, и они далеко не заходят.

Зато зверья много. Пару раз медведей видели, но далеко, они людей боятся. Горные козлы-туры по скалам скачут. Пришли мы на Софийское озеро – там мирно пасётся тройка козочек с козлятами. Мои студенты сначала замерли, только фотоаппаратами щёлкают. А потом кто-то не выдержал, и вся ватага кинулась за стадом, как настоящие козлы. Не догнали. Хорошо, что по камням никто ногу не сломал.

Очень не хватало мне гор в степном Нефтекумске. Теперь обзвонил я своих ребят, и летом будем в Архызе осваивать новые маршруты. Жаль, Петросов с Ириной не идут, они с детьми на море собрались.

У нас, пусть небольшие, но сдвиги к лучшему. А наверху продолжается чехарда. Три премьер-министра были у нас в этом году. Примаков людям понравился, он первый встал против американцев, развернул свой самолёт, когда они начали бомбить Югославию. Только президент его вскоре в отставку отправил, видно, слишком популярный стал. Потом был Степашин, мягкий человек, гуманный. Три месяца проработал, и Ельцин его заменил на директора ФСБ Владимира Путина.

Его мало знали. Работал в разведке, потом в мэрии Питера у Собчака, а потому считался демократом. Невысокий, подтянутый, говорит тихо. Не командир, одним словом, на лихом коне в атаку не поскачет.

Ельцин предложил Путину должность премьера 5 августа. А через два дня отряды Басаева и Хаттаба двинулись в Ботлихский район Дагестана, захватили несколько горных селений. Чечня недоумевала, ради чего опять начинается война. Несколько сотен бойцов против всей России – это безумство. Масхадов формально осудил вторжение, но никаких действий не предпринимал.

В Дагестане у Басаева были единомышленники, они обещали ему всенародную поддержку и провозгласили «Исламское государство Дагестан». Вышло наоборот. Дагестан стал формировать отряды самообороны, даже старики с древними карамультуками рвались в них записаться. Развернулись армейские полки и через 3 недели отбросили Басаева обратно в Чечню.

Тогда начались теракты. Сначала в Буйнакске у дома, где жили семьи военных, взорвался автомобиль с тремя тоннами взрывчатки. Погибло 65 человек. Через два часа у госпиталя был обезврежен второй такой же грузовик.

Потом были два взрыва в Москве, там взрывчатку, смесь гексогена, сахара и селитры, завозили в подвалы. Потом взрыв грузовика у жилого дома в Волгодонске. Всего от таких взрывов погибло более 300 человек.

Никто в Чечне не мог понять, зачем нужны эти жертвы. Масхадов от террора отмежевался. Появилась даже версия, что дома взрывали агенты ФСБ, чтобы натравить русских на Кавказ. Её с восторгом подхватили на западе. Но зачем ФСБ убивать семьи своих офицеров или раненых в госпитале?

Каким-то чутьём Путин уловил вспыхнувшую ярость русских, а, может быть, и сам её чувствовал. Тихо, но жёстко он заявил, что вопрос с терроризмом закрыт, террористов теперь просто будут уничтожать. Везде. Хоть в аэропорту, хоть в туалете. Был такой случай лет 25 назад. Палестинцы захватили самолёт в Израиле, при штурме главарь боевиков заскочил в туалет и был застрелен, так и не успев взорвать свою гранату.

Народ в России как-то всколыхнулся. Войска двинулись на Грозный. Масхадов объявил газават, священную войну против неверных. Началась вторая чеченская война.

Александр Петросов, 31 декабря 1999 г.

Новый год мы с Ириной уже привыкли встречать вдвоём. Детям положили под ёлку подарки ещё вечером, они их тщательно изучили и сейчас спят. Иришка накрывает небольшой стол, а я помогаю ей и перебираю в памяти события уходящего года.

Ельцин окончательно утратил доверие страны. В середине мая Дума попыталась отстранить его от должности и предъявила пять обвинений, в том числе, в распаде СССР, разгоне Съезда в 1993 году, развязывании войны в Чечне. За все обвинения проголосовало более половины депутатов, но необходимые для импичмента две трети голосов не набралось. Порядочный человек ушёл бы сам, но это не про нашего президента. Впрочем, на предстоящих выборах у него нет никаких шансов.

Прошлым летом мы опять две недели провели на Алтае с семьёй Романа Заруцкого. Телецкое озеро своей красоты не теряет, хариус там по-прежнему прожорлив, а кроме него попадалась телецкая селёдка и даже телецкая килька. Это все сиги, которые в малокормном озере измельчали, но вкуса сигового не потеряли, что в ухе, что на костре запечённые. Заметил я у Романа некоторую грусть во взгляде и речи, вызвал его на разговор, и оказалась там невесёлая история таится.

Два года назад младший брат его, что на Львовщине жил, попросил у него ссуду на развитие своего фермерского хозяйства, за год обещал вернуть с прибылью. Роман, человек весёлый. бесхитростный и очень родственный, денег таких не имел, но ради брата взял в кредит 15 тысяч долларов у банка и на Украину отправил. Однако бизнес у брата прогорел, деньги он не вернул, нету, говорит. А банк к выколачиванию кредита привлёк бандитскую фирму, она включила счётчик, и каждый день сумма долга росла на 1%, требовали свою квартиру продавать, хоть в бомжи подавайся. На счастье нашёлся у Романа знакомый, который обналичкой зарабатывал, погасил его долг перед банком, сказал, вернёшь, когда сможешь. Но лесной департамент, в котором он работал, находился в стадии умирания, денег платил все меньше, а жена и вовсе без работы осталась.

Тут я и предложил Роману не сидеть пациентом под капельницей, а переезжать ко мне на север, ибо сибирскую тайгу он знал, как свой курятник, и в должности начальника отдела экологии смотрелся неплохо. Долго он не раздумывал, в октябре приехал, нашёл я ему небольшие деньги в кредит на покупку квартиры, благо жильё ещё дёшево. И оба мы «с чувством глубокого удовлетворения» поняли, что мысль моя была благостной, а Роман, который и раньше был православным, посчитал, что это Бог его от сумы спас. Весной он ждёт жену с дочкой, старший сын останется в Новосибирске институт заканчивать.

В этом году было разграблено и продано лучшее нефтяное предприятие страны ОАО «Черногорнефть». Не помогли ни международные награды за охрану природы, ни прекрасные экономические показатели, ни высокий курс акций на московской бирже. Сначала Минэнерго решило подчинить Черногорку компании Потанина «Сиданко». Лосев отчаянно сопротивлялся. Тогда ему предложили пост президента всего холдинга, и он согласился. Это была ошибка, потому что захватчики поставили своих финансистов, которые, не обращая на него внимания, перекрыли денежные потоки. За добытую нефть Черногорка не получала и половины её стоимости. Долги росли, компания была объявлена банкротом, введено внешнее управление.

Моему институту «Черногорнефть» тоже была должна более 800 тысяч рублей, и мы попали в реестр кредиторов. Поэтому я не удивился, когда в офисе появился нахального вида парень из компании «Стерлинг». Она занималась рейдерством, отъёмом предприятий. Представитель предложил мне выкупить долги Черногорки по полной стоимости. Щедрое предложение настораживало, они могли после оформления документов не спешить с оплатой. После некоторого раздумья мы согласовали такой порядок.

Я подписал договор передачи права требования, поехал в Москву и в офисе «Стерлинга» стал ждать поступления денег на свой счёт. Наконец, бухгалтер отзвонилась, что деньги пришли. Тогда я подписал акт передачи документов, сделка была закрыта. При расставании представитель спросил меня, зачем я выбрал такой сложный способ её оформления.

-   Достаточно было небольшой ошибки в платёжном поручении, и деньги, полежав день-другой в банке, вернулись бы обратно. Я остался бы и без долгов Черногорки, и без денег.
-   Напрасно беспокоились. -  ответил он. – В этом проекте мы все делаем строго по закону. Если бы мы хотели заработать, проще было бы Вас убить…
-   Даже так?
-   Это реальность. В Москве убийство обычного человека стоит 5 тысяч долларов. Но, повторю, сейчас это не наш метод.

Весёлый нынче бизнес в России… Черногорка была продана на аукционе за $178 млн. Только её нефтяные запасы стоили почти 2 млрд.

В Чечне разгорается вторая война. Федеральные войска наступают с севера и востока, чеченцы укрепляются в Грозном и  горных районах.

А в телевизоре мир на всю катушку празднует новое тысячелетие. Фейерверки закрывают небо Австралии. Фантастический голос Уитни Хьюстон разливает по всему миру слова любви: «I will always love you». Сейчас будет традиционное поздравление президента, послушаем, что он нам на этот раз хорошего скажет.

Из обращения президента Б. Н. Ельцина к гражданам России
31 декабря 1999 года

Дорогие друзья! Дорогие мои!
Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не всё. Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам как президент России.
       
Я принял решение. Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку…

Я ухожу. Я сделал все что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.

В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трёх месяцев, в соответствии с Конституцией, он будет главой государства. А через три месяца… состоятся выборы президента.

Ай да Ельцин, ай да старый интриган! Ну не мог он лучшего подарочка к Новому году сделать россиянам! Жил паскудно, работал скверно, но хоть ушёл с покаянием. И пусть вместе с ним уйдут мрачные годы войны, грабежей и уныния!

Конец второй части

2023 г.