Высказывание Захара Прилепина очевидно базируется на известных мыслях из "Пушкинской речи" Достоевского, но есть вопросы, те самые, из числа знаменитых "проклятых вопросов" русской литературы.
Собственно, "всеотзывчивость" русского человека, о которой говорил Достоевский, является во многом результатом взаимодействия русского народа с другими этносами, когда русские пристально вглядывались в быт, искусство, научные достижения как народов Запада, так и народностей Востока.
Отсюда удивительная способность русских мирно уживаться с разными нациями и этническими группами.
При этом никогда русские за всю свою историю не устанавливали на покорённых, занятых в результате военных походов территориях рабовладельческих режимов.
Таких, каким была Хазария.
Наоборот, именно разгром Хазарии язычником или, как теперь принято говорить, родновером князем Святославом освободил от рабовладения и хазар, и другие народности, которые испытывали гнёт правившего в Хазарии иудейской правящей группы.
Память о важности победы русских воинов над Хазарией сохранил народ, прежде всего в одной из былин, в своём эпосе.
Известный литературовед В.В. Кожинов убедительно написал об этом.
Часть правящего хазарского слоя перешла после разгрома Святославом в Европу, в Венецию.
И именно из банкирских групп Венеции, которые стремились к контролю над мировой торговлей, и появилась затем Ост- Индская компания, торговавшая опиумом с Китаем.
Именно агенты Ост-Индской компании приняли активное участие в опиумных войнах Британской империи с Китаем.
В силу уникального военного опыта русского народа в настоящее время русская цивилизация обладает той силой, которая может сокрушить "новую Хазарию", этот тёмный альянс американских банкиров, агентов спецслужб, Биг Фармы, бильдельбергеров, масонских лож Лондона.
Время пандемии ковида, которое ещё далеко не завершилось, продемонстрировало все те методы, которыми они собираются устанавливать свои порядки, напоминающие антиутопию Оруэлла из произведения "1984".
Электронно-цифровое гетто для европейцев, вакцины, содержащие генетический материал шимпанзе напоминают почти дословно всё то, что говорил военный преступник доктор Хасс из советского фильма "Мёртвый сезон".
Русская цивилизация, впитавшая в себя всё лучшее из всех исторических периодов российского государства, основывающаяся на здоровом трезвомыслящем народе способна освободить народы Европы из пут, внести решающий вклад в достижение евразийским континентом суверенитета.
Для этого необходимым условием является неуклонное проведение новой культурной политики, по сути культурной революции за суверенитет.
Всегда и во все времена, пока существует русская словесность, задачей писателей является достоверное отражение существующей действительности, а не бытописание, расхваливание "потёмкинских деревень", плавание, если применить метафору, на "литературном пароходе". Вовсе не номинации на различные премии являются характеристикой того или иного автора, а то место, которое он в конечном итоге займёт в истории русской литературы. Во времена Пушкина наиболее популярным автором был Фаддей Булгарин...Так о каком пароходе идёт речь?
Считается, что идея коллективной поездки писателей на Беломорканал возникла у М. Горького, ей предшествовало посещение писателем в 1929 году Соловецкого лагеря особого назначения, впечатления о котором отражены в путевом очерке «Соловки». Лагерь был оценен Горьким как «небывалый, фантастично удачный опыт перевоспитания общественно опасных людей в условиях свободного общественно полезного труда». 7 сентября 1931 года в «Правде» была опубликована статья Горького о серии «ОГИЗа» «История фабрик и заводов», одной из тем планируемых в серии монографий назывался Беломорканал.
В разработке идеи и рождении замысла книги о Беломорканале участвовали товарищ и родственник писателя Г. Г. Ягода (занимавший пост зампредседателя ОГПУ) и брат жены Ягоды Л. Л. Авербах (секретарь серии ОГИЗа «История фабрик и заводов»). Идея встретила поддержку наверху.
Официальный заказ на создание книги под руководством ОГПУ был зафиксирован в Указе ЦИК по случаю открытия канала и опубликован в центральных газетах 5 августа 1933 года, он гласил:
Поручить ОГПУ Союза ССР издать монографию строительства Беломорско-Балтийского канала имени т. Сталина.
В «Архипелаге Гулаг» Александра Солженицына есть замечательная глава «Архипелаг дает метастазы», и там описывается поездка советских писателей на сооружение Беломорканала и затем содержание книги «Беломорско-Балтийский Канал имени Сталина. История строительства».
История книги такова: 17 августа 1933 года состоялась прогулка ста двадцати писателей по только что законченному каналу на пароходе. Заключённый прораб канала Д.П. Витковский был свидетелем, как во время шлюзования парохода эти люди в белых костюмах, столпившись на палубе, манили заключённых с территории шлюза (а кстати там были больше уже эксплуатационники, чем строители), в присутствии канальского начальства спрашивали заключённого: любит ли он свой канал, свою работу, считает ли он, что здесь исправился, и достаточно ли заботится их руководство о быте заключённых? Вопросов было много, но в этом духе все, и все через борт, и при начальстве, и лишь пока шлюзовался пароход. После этой поездки 84 писателя каким-то образом сумели увернуться от участия в Горьковском коллективном труде (но может быть писали свои восторженные стихи и очерки), остальные же 36 составили коллектив авторов. Напряжённым трудом осени 1933 года и зимы они и создали этот уникальный труд.
Книга была издана как бы навеки, чтобы потомство читало и удивлялось. Но по роковому стечению обстоятельств большинство прославленных в ней и сфотографированных руководителей через два-три года все были разоблачены как враги народа. Естественно, что и тираж книги был изъят из библиотек и уничтожен. Уничтожали её в 1937 году и частные владельцы, не желая нажить за неё срока. Теперь уцелело очень мало экземпляров, и нет надежды на переиздание — и тем отягчительнее чувствуем мы на себе бремя не дать погибнуть для наших соотечественников руководящим идеям и фактам, описанным в этой книге. Справедливо будет сохранить для истории литературы и имена авторов. Ну, хотя бы вот эти: Максим Горький. — Виктор Шкловский. — Всеволод Иванов. — Вера Инбер. — Валентин Катаев. — Михаил Зощенко. — Лапин и Хацревин. — Л. Никулин. — Корнелий Зелинский. — Бруно Ясенский (глава: "Добить классового врага"). — Е. Габрилович. — А. Тихонов. — Алексей Толстой. — К. Финн.
Необходимость этой книги для заключённых, строивших канал, Горький объяснил так: "у каналоармейцев не хватает запаса слов" для выражения сложных чувств перековки, — у писателей же такой запас слов есть, и вот они помогут. Необходимость же её для писателей он объяснил так: "Многие литераторы после ознакомления с каналом… получили зарядку, и это очень хорошо повлияет на их работу… Теперь в литературе появится то настроение, которое двинет её вперёд и поставит её на уровень наших великих дел". Ну, а необходимость книги для миллионов читателей (многие из них сами скоро должны притечь на Архипелаг) понятна сама собою.
Какова же точка зрения авторского коллектива на предмет? Прежде всего: уверенность в правоте всех приговоров и в виновности всех пригнанных на канал. Даже слово «уверенность» слишком слабое: этот вопрос недопустим для авторов ни к обсуждению, ни к постановке. Это для них так же ясно, как ночь темнее дня. Они, пользуясь своим запасом слов и образов, внедряют в нас все человеконенавистнические легенды 30-х годов. Слово «вредитель» они трактуют как основу инженерского существа. И агрономы, выступавшие против раннего сева (может быть — в снег и в грязь?), и ирригаторы, обводнявшие Среднюю Азию, — все для них безоговорочно вредители. Во всех главах книги эти писатели говорят о сословии инженеров только снисходительно, как о породе порочной и низкой. На странице 125 книга обвиняет значительную часть русского дореволюционного инженерства — в плутоватости . Это — уже не индивидуальное обвинение, никак. (Понять ли, что инженеры вредили уже и царизму?). И это пишется людьми, никто из которых не способен даже извлечь простейшего квадратного корня (что делают в цирке некоторые лошади). Авторы повторяют нам все бредовые слухи тех лет как историческую несомненность: что в заводских столовых травят работниц мышьяком; что если скисает надоенное в совхозе молоко, то это — не глупая нерасторопность, но — расчёт врага: заставить страну пухнуть с голоду (так и пишут). Обобщённо и безлико они пишут о том зловещем собирательном кулаке , который "поступил на завод и подбрасывает болт в станок". Что ж, они — ведуны человеческого сердца, им это легче вообразить: человек каким-то чудом уклонился от ссылки в тундру, бежал в город, ещё большим чудом поступил на завод, уже умирая от голода, и теперь вместо того, чтобы кормить семью, он подбрасывает болт в станок!
Напротив, авторы не могут и не хотят сдержать своего восхищения руководителями канальных работ, работодателями, которых, несмотря на 30-е годы, они упорно называют чекистами, вынуждая к этому термину и нас. Они восхищаются не только их умом, волей, организацией, но и в высшем человеческом смысле, как существами удивительными. Показателен хотя бы эпизод с Яковом Раппопортом. Этот недоучившийся студент Дерптского университета, эвакуированного в Воронеж, и ставший на новой родине заместителем председателя губернского ЧК, а затем заместителем начальника строительства Беломорстроя, — по словам авторов, обходя строительство, остался недоволен, как рабочие гонят тачки, и задал инженеру уничтожающий вопрос: а вы помните, чему равняется косинус сорока пяти градусов? И инженер был раздавлен и устыжён эрудицией Раппопорта, и сейчас же исправил свои вредительские указания, и гон тачек пошёл на высоком техническом уровне. Подобными анекдотами авторы не только художественно сдабривают своё изложение, но и поднимают нас на научную высоту.
И чем выше пост занимает работодатель, тем с большим преклонением он описывается авторами. Безудержные похвалы выстилаются начальнику ГУЛага Матвею Берману. Много восторженных похвал достаётся Лазарю Когану, бывшему анархисту, в 1918 перешедшему на сторону победивших большевиков, доказавшему свою верность на посту начальника Особого Отдела IX армии, потом заместителя начальника войск ОГПУ, одному из организаторов ГУЛага, а теперь начальнику строительства Беломорканала.
Но тем более авторы могут лишь присоединиться к словам товарища Когана о железном наркоме: "Товарищ Ягода — наш главный, наш повседневный руководитель." (Это пуще всего и погубило книгу! Славословия Генриху Ягоде и его портрет были вырваны даже из сохранившегося для нас экземпляра, и долго пришлось нам искать этот портрет.)
Уж тем более этот тон внедрялся в лагерные брошюры. Вот например: "На шлюз № 3 пришли почётные гости (их портреты висели в каждом бараке) — товарищ Каганович, Ягода и Берман. Люди заработали быстрее. Там наверху улыбнулись — и улыбка передалась сотням людей в котловане". И в казённые песни:
"Сам Ягода ведёт нас и учит, / Зорок глаз его, крепка рука."
Общий восторг перед лагерным строем жизни влечёт авторов к такому панегирику: "В какой бы уголок Союза ни забросила вас судьба, пусть это будет глушь и темнота, — отпечаток порядка… чёткости и сознательности… несёт на себе любая организация ОГПУ." А какая ж в российской глуши организация ГПУ? — да только лагерь. Лагерь как светоч прогресса — вот уровень нашего исторического источника.
Тут высказался и сам главный редактор. Выступая на последнем слёте беломорстроевцев 25.8.33 в городе Дмитрове (они уже переехали на Волгоканал), Горький сказал: "Я с 1928 года присматриваюсь к тому, как ОГПУ перевоспитывает людей." И, уже еле сдерживая слёзы, обратился к присутствующим чекистам: "Черти драповые, вы сами не знаете, чту сделали…" Отмечают авторы: тут чекисты только улыбнулись . (Они знали что сделали…) О чрезмерной скромности чекистов пишет Горький и в самой книге. (Эта их нелюбовь к гласности, действительно, трогательная черта.)
Коллективные авторы не просто умалчивают о смертях на Беломорканале, то есть не следуют трусливому рецепту полуправды, но прямо пишут (стр. 190), что никто не умирает на строительстве! (Вероятно вот они как считают: сто тысяч начинало канал, сто тысяч и кончило. Значит, все живы. Они упускают только этапы, заглотанные строительством в две лютых зимы. Но это уже на уровне косинуса плутоватого инженерства.)
Авторы не видят ничего более вдохновляющего, чем этот лагерный труд. В подневольном труде они усматривают одну из высших форм пламенного сознательного творчества. Вот теоретическая основа исправления: "Преступники — от прежних гнусных условий, а страна наша красива, мощна и великодушна, её надо украшать." По их мнению все эти пригнанные на канал никогда бы не нашли своего пути в жизни, если бы работодатели не велели им соединить Белое море с Балтийским.
Потому что ведь " человеческое сырьё обрабатывается неизмеримо труднее, чем дерево", — что за язык! глубина какая! кто это сказал? — это Горький говорит в книге, оспаривая "словесную мишуру «гуманизма»". А Зощенко, глубоко вникнув, пишет: "перековка — это не желание выслужиться и освободиться (такие подозрения всё-таки были? — А. С.), а на самом деле перестройка сознания и гордость строителя". О, человековед! Катал ли ты канальную тачку да на штрафном пайке?…
Этой достойной книгой, составившей славу советской литературы, мы и будем руководствоваться в наших суждениях о канале.
Захар Прилепин рассказал о миссии русского человека:
Есть универсальный образ русского человека, которому открыт весь мир, которого ждут во всем мире. Предыдущие 1000 лет русский человек периодически брал на себя эту функцию, она даже доставляла ему некоторое удовольствие: экспансия первых князей, Ермак, Поморские и прочие первопроходцы… То, что мы очертили тогда – так и осталось нашим пространством. Значит, у нас есть какая-то огромная задача, как минимум евразийская, на которую у нас хватает сил и ресурсов, значит, Господь говорит, что мы способны этими пространствами обладать, улучшать жизнь на них. А оглянувшись вокруг, мы понимаем, что огромная часть планеты зовет нас к себе: Африка, Латинская Америка, прочие. Планета никак не может выстроить себе какую-то самодостаточную жизнь. И мы не можем отвертеться от этой задачи. Надо доносить до русского человека через кинематограф, театр, песни, музыку, медиа, что он теперь будет жить огромной вселенской жизнью, где для него открыта вся планета, — рассказал он на Мастерской новых медиа.
Захар Прилепин вошёл в тройку победителей литпремии «Большая книга»
Церемония награждения победителей XIX сезона национальной литературной премии за лучшее прозаическое произведение на русском языке «Большая книга» проходит в эти минуты в Доме Пашкова Российской государственной библиотеки.
Книга Захара Прилепина «Собаки и другие люди» заняла третье место.
Эта книга также недавно была включена (https://t.me/YourNewsTalk/39413) в школьную программу.