МЕМУАРЫ О РУССКИХ АЛТАЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ
http://proza.ru/2023/03/30/212
Основная тематика поэта и писателя Геннадия Григорьевича Володина (1936 -- 2013) природа и история Алтая, где он и прожил всю свою жизнь не считая службы в армии
Работал геодезистом, сотрудничал с газетами, позднее был литературным сотрудником, ответственным секретарём, редактором
Его стихи и статьи начали публиковать в 1955 году.
Последние 20 лет Геннадий Григорьевич сотрудничал с Центральной городской библиотекой Новоалтайска.
Был Володин поэтом по молодости и писателем по зрелым годам, но отнюдь не по наличию зрелости. Писатель Кудинов так описывает его в своем дневнике:
"Утром, чуть свет, явился пьяный в дымину Гена Володин и, еще не переступив порога, закричал: "О-о, здорово, Иван! А у меня, знаешь, денег нет. Ни копья. Пятерку надо. Давай!.."
И руки у него, как на шарнирах, и сам он весь, точно собран когда-то и кем-то из каких-то случайно подвернувшихся деталей (может, и недостает) и пущен по белу свету на свой страх и риск -- ходи, паря, гуляй! Но ведь не проходимец, не бомж, и, тем более, не шаромыга какой-нибудь, а по-настоящему порядочный, душевный и талантливый человек. Жаль только, что все это теряется, тонет подчас в бутылке. Как говорится, не в коня овес... Денег, зная, на какие нужды они понадобятся, я ему не дал. А он и не обиделся, махнул рукой.: "Да ладно.. дело не в тем.. я сегодня по телевизору выступаю. Пока. -- Направился к двери и тут же вернулся. -- Да! Послушай, а когда ты напечатаешь мои рассказы о грибах? Правда, здорово написано? Ну ладно, я пошел.."
Надо бы рассердиться и ожечь, привести его в чувство каким-нибудь крепким словцом -- да нельзя, невозможно на него сердиться, как и он, Гена, ни на кого никогда не сердится и всем все прощает. Живет по принципу библейского бескорыстия: и кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду... Может, в этом и есть некая извечная и непреходящая сермяжная правда?"
Этому Володину родители на паритетных началах с братом оставили крепкий дом в Новоалтайске: настоящая лиственница. Гена был человеком холостым, а брат женатым. И вот половина брата недовольная половиной дома, начала плести интриги, чтобы оттяпать вторую половину у Гены: ведь целое больше, чем часть. Писала письма, жалобы, что де Володин постоянно пьет, в пьяном виде невменяем, гоняется за ней и ее детьми, своими племянниками то есть, с топором, несколько раз пытался дом поджечь. Приезжала по этому поводу неоднократно и милиция.
Милиция однако оказалась квёлой, и возлагавшихся на нее надежд не оправдала. Как рассказывал мне наш университетский охранник, который как раз работал тогда в милиции (вот он провинциальный город, даже и 700 тысячным населением: разговоришься вроде бы с незнакомым человеком и обязательно обнаружишь общих знакомых), приехали они к нему раз. Ну поддатый сидит, пьяненький, но вполне вменяемый, трико на коленях пузырями, улыбается, никаких зверских повадок не демонстрирует. Да и вообще, кто хоть раз видел Гену, а кто много раз тем более, вечно и по-доброму улыбающегося, тому поверить в его брутальность никак не можно. А поскольку он пьяный у себя дома, то что ему может предъявить милиция?
Ну опросили на всякий случай соседей. А что соседи? Нормальный мужик, никогда никого не трогает, если попросишь поможет, деньги берёт в долг, но чтобы не отдавал, на памяти соседей такого случая не было. А вот баба его брата, и тут мнение было единодушным, стерва каких мало. Так что никаких дел в милиции на него не заводили: милиционеры попались нормальные. Да кроме того и Чесноковка (долгое время жители с отвращением относились к её переименованию в Новоалтайск) -- городок совсем маленький, это вам ни Москва, ни Ленинград, чтобы вот так с бухты-барахты взять да и посадить человека ни за что ни про что: да на тебя все жители потом пальцем показывать будут.
Тем не менее пасквили от той бабы продолжали ходить по всем инстанциям, в том числе дошли и до писательской организации и там играли свою роль.
Писатели они ведь вовсе не образец нравственности и добродетели, но и откровенных мерзавцев и подонков среди них кот наплакал, примерно в том же процентном соотношении, что и среди непричастных струям Геликона (или переводя на местные реалии Змеиногорска -- там на Алтае производилась лучшая водка) людей. Одним из таких был Козлов (это который написал "", чтобы не путать с другими Козловыми, каковых я насчитал 4 только бывших в разное время членами СП+еще одну Козлову). Человек глядевший исподлобья: истый хулиган. Такой по виду не задумываясь ударит. Писал он мало, а вот общественной активностью отличался громадной. Все даже самые деликатные поручения были на нем. Вот как раз ему подписи под то пасквильное письмо, о котором я говорил в предыдущем случае, собирать и поручили, а может он и сам за это взялся. Тем более выполнял он подобные поручения всегда с удовольствием, деловито проводя по рукам жестом, как бы засучивающим рукавами: сейчас начну мочить.
Володин, ясен пень, к мерзавцам не принадлежал, а к борцам тем более. Поэтому не высказываясь прямо, он пытался увильнуть от выполнения общественного долга и всячески скрывался от Козлова, чтобы не пятнать своего имени подписью. Все-таки Козлов его изловил прямо в писательской компании и при всех спросил:
-- Ты когда собираешься письмо подписывать? А то ведь бумага, как ты дебоширишь у себя дома, она ведь лежит. А может и встать, и даже вскочить.
Ха-ха. Это ха-ха относится не к Козлову, а к моему коллеге-редактору и тоже поэту Козлову (Козлов, который собирал подписи, правда, считался писателем), который рассказывал нам этот случай как забавный в издательстве много лет спустя после описываемых событий. (Козлов-то главный никогда не хохотал, а если улыбался, то криво). И все мы, к нашему стыду засмеялись. А смеяться-то было не чему, разве над кем --- над собой, в частности.
Вот так и держали Гену на притужальнике письмами половины. Держали-держали, да не додержали, и однажды дело дошло-таки до оформления его не то в психушку, не то в ЛТП. Конец у истории однако счастливый. И выручил Володина из беды как раз Квин: иначе зачем бы я приводил этот рассказ? Как его он выручал, об этом не рассказывали, да и не знали, на какие рычаги в таких делах нажимают, но то что выручил знали все. Володин вскоре получил даже однокомнатную квартиру в краевой столице.
Вот и делай после этого добрые дела. Рассказал историю, где нашлось место и незадачливому Володину и даже подловатому (а правильнее подлому) Козлову, а про Квина даже и сказать-то было нечего: ни одной подробности, ни одной детали не то что не вспоминается -- их попросту никто и не приводил в рассказах.