СЕРГЕЙ ПРИХА - http://proza.ru/avtor/shambala926 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ВЕРНИСАЖ 54" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
В то время золотая осень вовсе не восхищала мою душу. Я работал в большом парке, где бессовестные клены, липы и березы щедро заваливали своим добром аккуратные дорожки. Мелкий дождик, неизменный спутник этого безобразия, прессовал это золото, образуя со временем грязь. Мы до самого снега сгребали километры опавшей листвы в большие кучи. Их увозил трактор на поляну, где тонны перегноя годами лежали никому не нужными, лишь редкие бабушки приходили сюда с пакетиками, предвосхищая радость своих гераней.
Я тоже любил растения - ими были заставлены все подоконники. Еще одно растение лежало на кровати уже пятый год. Это была жена, совсем молодая красивая талантливая женщина, покорявшая недавно залы меломанов, а теперь медленно угасала, пожираемая раком мозга. Поэтому я и оказался в этом парке после любимой интеллектуальной работы с детьми, так я мог забегать в обед домой: кормить из ложечки свою ненаглядную и проделывать с ней все то, что требует грудной ребенок.
Надо ли описывать мое состояние? И ведь совершенно не с кем было поделиться своими переживаниями. Все друзья предпочли не видеть такую неприглядную картину бытия, к тому же ее душераздирающие крики просто заставляли сжиматься сердце. Но я привык, по крайней мере, так казалось со стороны.
Однажды в нашем парке появилась новая работница, немолодая, но стройная женщина с вечно удивленными глазами и романтической душой, живущей прямо на ее лице. Она тоже стала грести листву, только всматриваясь чуть ли не в каждый листочек, будто надеясь найти в них послание от Вселенной. Я быстро узнал, что она вдова, имеет сына-студента и маму преклонного возраста. Впрочем, какое это имело значение, если родство душ бросалось в глаза даже не слишком проницательных людей. Я пытался с ней поговорить, но она тут же отворачивалась, а то и убегала со своими граблями, словно Маргарита на метле. Можно подумать, что мне что-то было от нее нужно. Почему женщины так однобоко относятся к незнакомым мужчинам? Или это я такой - верящий, что между мужчиной и женщиной возможна лишь дружба? Конечно, эта дружба весьма своеобразная, всегда окрашена в чувственные тона, местами даже с восхищениями и комплиментами, но все же это не любовь.
... Она сдалась совершенно неожиданно. Мы присели передохнуть на скамеечку, я протянул ей какой-то леденец, и она заговорила:
- Я все еще люблю своего мужа, так что ни на что не надейтесь. К тому же, мой сын не поймет такой измены, а маму оставить я тоже не могу.
- Светлана, я разве признавался в любви и предлагал руку и сердце? - сказал я, искренне удивляясь такому повороту. - Почему бы нам просто не поговорить?
- Здесь? Так ведь сплетни расползутся по бригаде. Сами знаете, что у всех на уме.
- Тогда давайте сходим в выходной в Эрмитаж, там открыта новая выставка древних украшений, - предложил я, совсем не веря в ее согласие.
- Хорошо, занимайте очередь с утра, я подойду.
Это прозвучало так, будто листья взлетели, чтобы опять прикрепиться к ветвям и вновь зазеленеть. Как же мало мне надо!
Я ее не сразу узнал: в бежевом плащике, с обворожительной улыбкой, глубокими серыми глазами, так и выискивающими необычные мелочи, скрытые от других. Как-то совсем быстро мы перешли на "ты", взялись за руки, словно дети, и стали разглядывать разные бусины, камелии, диадемы, совсем неслучайно касаясь друг друга. Живительные токи так и перетекали в новые очаровательные места. Пересмотрев все, заглянув и в другие никогда не наскучившие залы, мы уселись на скамеечку. Так две одинокие души в один день слились, и расцепить их уже было невозможно.
В парке я напросился грести листья только со Светой, все уже ожидали роман, правда, такой, какие случались у многих в парке. Но разве можно им было что-то объяснить, мы ведь были с другой планеты? Оказалось, что ее сестра работает помощником режиссера Мариинского театра, она регулярно снабжала нас дефицитными билетами на балеты, оперы. Слушали и просто классическую музыку. Так я вернулся в музыкальный мир, недавно безжалостно оторванный от меня несчастной Юлей. Будто ее душа, покинувшая тело, сделала для меня все, что могла. Я искал ее в новых глазах и был готов к самым невероятным чудесам. Встречаться где-то еще было немыслимо. К тому же, мне, воспитанному в строгих правилах, совсем и не хотелось.
Я совсем не любил оперы - ну что она в них находила? Совсем неестественное пение, напыщенные фразы, огромные массы людей, растворяющие всю душевность. Вот балет - другое дело. Здесь телом можно выразить самое сокровенное. От современного балета был просто в восторге. Когда-то Юля обещала устроить меня в пантомиму - так ей понравилась моя пластика в танце, но не успела...
В залах я чаще смотрел на Светланку. Что может быть прекраснее одухотворенного женского лица! Казалось, она вся в этих сказочных образах, и, пусти ее на сцену, сама запоет, закружится, словно листья-мотыльки в нашем парке. Конечно, она чувствовала мой пристальный взгляд. Брала мою ладонь, нежно сжимала ее и шептала:
- Смотри, сейчас зазвучит такая ария - просто шедевр.
Так моя жизнь поделилась на две половинки. Я все еще любил свою Юлю. Скажи кому, никто бы не поверил. Я и сам это понял, лишь когда она умерла. Чуда не произошло. По вечерам ко мне приходила ее душа, я это четко осозновал по заметной дрожи во всем теле и безмерном счастье. Мы разговаривали - страстно, но безмолвно. Она никуда не исчезла. Наоборот, освободилась от тяжких оков больного тела и теперь совершенно свободна.
Со Светой я стал реже встречаться. Никакая музыка уже не могла меня захватить. Иногда Светланка приглашала в гости. У одиноких женщин всегда плохо закрываются двери, падают карнизы, а кухонные ножи - это уже в прошлом. Все работы мог сделать ее сын, но она хотела ввести меня в свою семью. Иногда звонила, мы встречались на улице, на трескучем морозе. Она лишь пронзительно смотрела на меня и молчала. Видно ожидала, что я немыслимым образом устрою нашу жизнь, и счастье неизбежно поселится в семейном очаге. Но из Юлиной квартиры меня уже выгоняли, а в свою она и не звала. С нашими зарплатами что-то снимать тоже было невозможно. Я сознавал, что большая любовь все же не пришла, как бы хорошо мы ни проводили вместе время.
- Я уезжаю, совсем далеко, от этой совершенно несправедливой суетливой жизни, - сказал я ей, когда в парке начали взрываться набухшие почки, а весна обещала стереть из памяти людей все плохое.
- Я отсюда не уеду, - печально ответила она, будто я предлагал ехать вместе.
- Не хочу больше никого беспокоить, просто растворюсь в природе и буду получать радость от общения с растениями.
Она ушла, вздрагивая плечами. А я не догнал, не утешил, ничего не предложил, будто она была мне совсем безразлична.
... В Питер я приезжал каждый год, а то и чаще. Всегда приходил в парк в надежде встретить свою Светланку. Надо же, ее всегда по какой-либо причине не было. Мастер бригады рассказывала, что она часто сидит на корнях липы и смотрит на кучи опавших листьев - там, где мы познакомились. Может быть, она тоже верила в невозможное? Но я понял, что Вселенная специально уводит меня от встречи, и удалил ее телефон. Через год я об этом пожалею, внезапно возьму билет на поезд, прибегу в наш парк...
- Она уволилась, - сказала мастер, - не знаю, куда перешла работать.
Ни о чем не жалеть - это выше человеческих сил. Природа рубцует раны, что бы ни происходило, но память совсем не хочет нас отпустить. Она напомнит о тех счастливых днях, которые не стали продолжением нашей жизни. Есть ли мне оправдание? Я прислушиваюсь к шепоту осенних листьев, мотыльками кружащихся в моем райском саду и лишь слышу:
- Забудь, забудь, забудь...
На Конкурс - "Вернисаж 54" http://proza.ru/2024/10/05/624 Фонда Великий Странник Молодым