Для игры «Этюды 5» http://proza.ru/2025/01/03/165
Тема № 27 «Давай поедем в город, где мы с тобой бывали...».
Это и есть
то самое-самое
к чему в иные моменты жизни
мы прикасаемся ненароком
не замечая всей прелести этой случайности
чтобы потом через много печалей и лет
открыть для себя как последнюю тайну
что это и было
главным
(Карен Джангиров)
Воскресное утро началось с того, что Кира разбила кувшин с напитком. По комнате пополз запах лимона. Сразу вспомнился Коктебель…
Коктебель — это зов души. Кто здесь побывал один раз, будет стремиться сюда ещё и ещё, — говорил Слава.
Она сидела на полу, собирала осколки, вспоминала ту поездку, ревела и думала о том, что вот скоро 8 марта. А она снова одна. И снова мужская половина рабочего коллектива подарит тронутые морозом розы, а она любит фиалки и подснежники — ключики весны...
…О, Коктебель! Вместилище разлуки.
Вспорхнула птица счастья, закрывая
Своим крылом былые дни и встречи,
Пронзительную радость узнаванья. *
Слава не выглядел спортивным парнем, однако в горах вёл себя уверенно, и с ним было надёжно и легко. Каждое утро, пока Кира ещё спала, он ходил на рынок за ягодами и фруктами, и они объедались ими, в жару ничего другого и не хотелось. А ещё Слава классно готовил крюшон со льдом. Дивный, освежающий напиток, чаще всего лимонный.
— Лимон пахнет тобой, — шептал он ей на ушко. — А ты знаешь, как переводится с французского «крюшон»? Кувшинчик. Забавно, да? Ты только вслушайся, как нелепо звучит: на столе стоял кувшин с кувшинчиком. Или: а не налить ли вам кувшинчику? Как же мы, порой, бездумно вводим в наш обиход иностранные слова…
Когда он впервые принёс фрукты, Кира полезла в сумочку за деньгами, так как за всё привыкла платить сама. Но Слава, сделав протестующий жест, сказал: «Представь, что я принёс тебе цветы». И так во всём — ненавязчиво, но твёрдо он стоял на своём. И что удивительно, ей, такой независимой, хотелось ему подчиняться.
— А давай мы будем называть Коктебель КираСлавлем? Спросит нас кто-нибудь: А где вы отдыхали этим летом? А мы и ответим: — в КираСлавле. И пусть ищут на карте, где это.
— А давай!
Они совсем не знали и не хотели ничего знать друг о друге. Два чистых листа. Только глаза в глаза. А ещё их объединяла любовь к Максимилиану Волошину. Они оба получали наслаждение, любуясь его акварелями, читая его стихи, слушая рассказы об этой неординарной, мистической личности…
— Мы не могли не встретиться. Иначе, как бы мы узнали, какое же это счастье — просто сидеть вдвоём на склоне Карадага, смотреть вдаль, на неясный, размытый морем горизонт, думать о вечном и молчать, — сказал Слава при расставании.
Они, хоть и обменялись телефонами и адресами, но ни звонить, ни писать друг другу не обещали.
***
— Привет, моя хорошая! — раздался в телефоне знакомый и такой желанный голос. Слава говорил так, будто они расстались лишь вчера. — Чем ты там занимаешься?
— Да вот, проводила зиму, встречаю весну.
— На моих часах тоже уже весна. А как ты проводила зиму?
— Стихами. Зима у нас в этом году была сиротская и, не успев прийти, уже ушла. Мне её стало так жалко, что родились строчки. Правда, я ещё не определилась, как назвать, то ли «Нечаянно ушла зима», то ли «Последний снег». Хочешь послушать?
— С удовольствием.
***
ушла зима…
так рано и нечаянно…
наверное, обиделась
на тех, кто, не любя,
твердил всё недовольно:
скорее бы весна!
***
на этот раз зима не злилась,
не выли вьюги,
и не жгли морозы,
и ветер не свистел…
быть может, захотелось ей,
чтобы её любили все?
***
падает последний снег...
он не похож на первый, -
в нём нет той радости,
что тот с собой приносит,
зато есть грусть
и обещание,
что скоро на опушке
на солнечной проталинке
проклюнется подснежник,
и где-то в вышине
в небесной сини
раздастся песня жаворонка...
а нынче тучки снежные,
как журавли, собрались в стаи
и молча двинулись на север... до зимы.
— Это - песня, а не просто стихи. Они у тебя какие-то живые получились. Правда-правда. Подари им оба имени.
Ты знаешь, за время, пока мы не общались, я понял главное — ты мне нужна. Не знаю, нужен ли я тебе, но даже если нет, то я всё равно счастлив от осознания, что ты — есть!
А давай этой весной съездим в наш КираСлавль. Дождёмся, когда там зацветут абрикосы, это где-то в конце марта-начале апреля, и махнём. У абрикосов невероятно нежные цветы и тончайший запах, как и у цветков лимона…Мы с тобой обязательно поедем и насладимся крымской весной.
Как там у Давида Самойлова?
Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.
— А давай! Тем более, у меня есть повод. Только там я смогу найти то, что мне сейчас нужно. Помнишь старинный кувшин с росписью, что я купила в Коктебеле? Сегодня утром я его разбила. И так ревела над осколками, прямо, как маленькая девочка, со всхлипами. Просто я совсем забыла, что посуда бьётся к счастью…
________
* Отрывок из стихотворения «Коктебель» Л. Захарченко