Ехать в пионерлагерь только во вторую смену, а это первые дни июля. Куда себя девать весь день? Без дела болтаться по двору под жарким солнцем — скука смертная. Играть в футбол в такую жару — мучение. Воздух плавится, тень не спасает.
Кто-то из пацанов лениво бросил:
— А шо, пацаны, может, сходим на речку, рыбку половить?
От этих слов в глазах сразу зарябила водная гладь, и повеяло прохладой. Все мгновенно встряхнули дневную жару и начали торопливо собираться. Первым делом все разбежались по домам — отпрашиваться у родителей. Получив разрешение, они ринулись в сараи, откуда были извлечены самодельные удочки и все имеющиеся снасти. Началась спешная подготовка к походу.
Гоша, сосредоточенно навязывая крючки на леску, бурчал:
— Эх, червей бы накопать побольше... Кто забыл банку?
Сашка, размахивая удилищем, имитировал подсечку:
— Вот так, пацаны, смотрите! Сегодня я поймаю самую большую рыбину!
Сашка по кличке Чача притащил детское ведёрко и пропищал:
— А сюда мы будем складывать ыыбу!
Он не выговаривал букву «р», и все засмеялись.
Путь предстоял неблизкий — около двух километров по улице Шота Руставели. От Конного рынка, мимо детсада, больницы, сквера — и вот она, набережная реки, возле городского моста.
Наконец сборы были окончены, и мы всей гурьбой вышли со двора. Каждый нёс свою удочку, и наша нестройная процессия заполнила пешеходную часть улицы. В конце бодро шагал, еле поспевая за всеми, Чача, на ходу грохоча ведёрком, в которое он умудрился засунуть ещё и лопатку для песка.
День был на редкость жаркий, даже для начала июля. Солнце висело в небе, словно раскалённый шар, и воздух над асфальтом дрожал, как в пустыне. Мы шли по улице, мимо знакомых дворов и домов, которые в этот день казались какими-то сонными, застывшими во времени. Окна квартир были распахнуты настежь, из них доносились звуки радио и голоса домохозяек, обсуждающих последние новости. Где-то вдалеке, за высокими деревьями, слышался гул трамвая, но он быстро стихал, растворяясь в знойной дымке.
Когда мы прошли мимо детского сада, из-за забора донёсся смех малышей, играющих в песочнице. Чача, не удержавшись, крикнул: «Эй, малышня, мы за вами!» — и все засмеялись. Сашка, как всегда, шутил: «Чача, ты бы сам ещё в песочнице сидел, если бы не твоё ведро!» Чача только фыркнул и потряс своим ведром, которое звонко загремело.
Дальше путь лежал мимо больницы. Тенистый сквер перед ней стал небольшим спасением от палящего солнца. Мы ненадолго остановились, чтобы перевести дух. Кто-то поторопил всех:
— Рыба, наверное, уже ждёт нас под мостом.
Наконец, мы вышли на набережную. Речка текущая по городу, неширокая и неспешная, блестела на солнце, как зеркало. Мост, под которым мы собирались рыбачить, был уже виден. Его тень манила прохладой, и мы ускорили шаг. Под мостом всегда было тихо и спокойно, словно это был наш маленький мир, отдельный от шумного города.
Когда мы спустились к воде, первым делом начали готовить удочки. Гоша, как самый опытный рыбак, взял на себя роль инструктора.
— Смотрите, пацаны, — говорил он, насаживая на крючок червяка,
— рыба любит тишину. Не шумите, а то спугнёте всю.
Чача, как всегда, не удержался и шутливо прошептал:
— Тише, пацаны, ыыба ещё спит! — что вызвало новый взрыв хихикания.
Мы расселись по берегу, забросили удочки и замерли в ожидании. Вода тихо плескалась о камни, а где-то вдалеке слышался грохот трамвая, проезжающего по мосту. Время словно остановилось. Даже жара, которая ещё недавно казалась невыносимой, теперь не беспокоила. Мы болтали о чём-то своём, мечтали о будущем лагере, куда мы поедем, спорили о том, кто поймает больше рыбы, и просто наслаждались рыбалкой. Сквозь воду просматривались мелкая плотва, снующая туда-сюда. Сновали жуки-плавунцы в небольших затонах. Водомерки бороздили поверхность водной глади.
Закинув удочку, я замер в ожидании улова. Видя в прозрачной воде, на мелководье, снующуюся плотву, я нетерпеливо выдергивал поплавок из воды. На мелкой ряби воды мне всё время казалось, что это поклёвка. И вот в один момент на моём крючке затрепыхалась рыбка. Крики радости вырвались из моей груди, как победный клич. Меня захлестнула гордость за первую пойманную рыбку.
Когда пацаны рассмотрели мою добычу, смех стих. Рыбка, которую я поймал за плавник, была необычной. Она была маленькой, но её чешуя переливалась на солнце, как будто покрытая тонким слоем серебра. Глаза у неё были большие, почти как у живого существа, которое знает что-то, чего не знаем мы.
— Чё это за рыба такая? — удивлённо спросил Гоша, наклонившись ближе.
— Не знаю, — пожал я плечами, — но она красивая.
Чача, всегда любивший пошутить, на этот раз просто хмыкнул:
— Ну, хоть кто-то сегодня поймал хоть что-то.
Мы все замерли, наблюдая, как рыбка бьётся в моих руках. Я аккуратно снял её с крючка и опустил в воду речки. Она замерла на мгновение в руке и, как мне показалось, благодарно взглянула на меня, а потом резко рванула в глубину. Мы все засмеялись, но что-то в этом моменте заставило нас замолчать.
— Эх, — вздохнул Сашка, — вот бы и нам так легко было ускользать от проблем.
— Каких проблем? — фыркнул Гоша. — У тебя что, уроки есть?
— Нет, — усмехнулся Сашка, — но мама точно всыпет за эти порванные сандали.
Мы снова засмеялись, но в этот момент я почувствовал, как что-то щемит внутри. Это был один из тех дней, которые запоминаются навсегда. День, когда время текло медленно, а мир казался бесконечно большим и полным возможностей.
Позже, когда мы шли домой, я оглянулся на реку. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая воду в тёплые, золотистые тона. Я поймал свою первую рыбку. Она была необычной, и, хотя я не мог объяснить почему, этот момент казался важным.
Потом клюнуло у Гоши. Он резко подсек, и на берегу оказалась небольшая плотва.
— Вот это начало у меня! — воскликнул он, снимая рыбу с крючка. — Чача, неси ведро!
Чача, конечно, не упустил возможности пошутить:
— Ага, сейчас, только лопаткой её тресну!
Так прошёл весь день. К вечеру в нашем ведре плескалось несколько рыбёшек, а мы, уставшие, но довольные, начали собираться домой. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона. Мы шли обратно по тем же улицам, но теперь они казались другими — более спокойными, уютными. Где-то вдалеке зажглись первые фонари, а из открытых окон доносился запах ужина.
Мы плелись домой усталые и не очень весёлые, зная, что от родителей ждёт нагоняй за позднее время.
— Завтра снова на речку? — спросил кто-то из нас.
— Вряд ли, мама отпустит, и так загуляли, — насупился Сашка.
Конечно же, дома был разбор полётов, и кому-то даже всыпали по первое число за испачканные штаны и порванные сандалии. Но день мы с пацанами провели классно.
Сейчас, спустя годы, я часто вспоминаю тот день. Как мы сидели на берегу, смеялись, мечтали и ничего не боялись. Как мир был простым, а счастье — таким близким. И пусть эта рыбка была всего лишь маленькой плотвой, для меня она навсегда останется символом того лета, того детства, которое уже не вернуть.
Пионерлагерь. Июль. Жара
Лагерь был настоящим миром приключений. Каждый день — это новые открытия, новые друзья и, конечно, новые правила, которые так и хотелось нарушить. Мы с братом быстро влились в компанию таких же сорванцов, как и мы сами. Наш отряд назывался «Орлята», и мы гордились этим, хотя больше походили на стаю голодных волчат, готовых на всё ради адреналина.
Дядя Вася, наш сосед и заядлый рыболов, стал для нас легендой. Его рассказы о гигантских щуках и хитрых карпах будоражили наше воображение. Брат, как заворожённый, слушал его истории, а я мечтал о том, как однажды поймаю рыбу, которая станет главной темой разговоров во дворе. Книга Сабанеева стала нашей настольной библией. Мы засыпали, листая её страницы, и просыпались с мыслями о новых снастях и хитростях ловли. Мой брат стал заядлым любителем рыбной ловли на всю жизнь. В дальнейшем это и повлияло на его выбор профессии.
Тайный поход на пруд
Тот день начался как обычно. Завтрак, линейка, пионерские дела, а когда после обеда крики вожатых возвестили: «Отбой, в лагере — тихий час!», наш час настал. Для нас тихий час был лишь прикрытием. Мы с братом и ещё парой пацанов из нашего отряда — Петькой и Валеркой — уже давно планировали поход на пруд рыбу ловить. Рыбалка была запрещена, но это только подогревало наш азарт.
— Ты точно взял донку? — шёпотом спросил Петька, пока мы крались через кусты.
— Конечно, — гордо ответил я, похлопывая по карману, где лежала моя драгоценная катушка. — Сегодня мы поймаем такого карася, что все ахнут!
Пруд встретил нас тишиной и прохладой. Вода блестела на солнце, как зеркало, а вдалеке слышалось кваканье лягушек. Мы быстро нашли укромное местечко под раскидистой ивой. Я, как главный «профессионал», начал готовить снасти. Брат смотрел на меня с восхищением, а Петька и Валерка помогали, как могли.
— Смотри, вот колокольчик! — я прикрепил его к леске. — Как только зазвенит, значит, клюнуло!
Мы забросили донку и замерли в ожидании. Минуты тянулись как часы. Солнце пекло нещадно, но мы не обращали внимания. Вдруг Петька зашептал:
— Чуваки, слышите?
Мы насторожились. Где-то вдалеке послышались шаги. Валерка, который был на стреме, вдруг закричал:
— Сторож! Бежим
Мы бросились врассыпную. Я, как заворожённый, смотрел, как сторож — здоровенный мужик в рваной кепке — подошёл к нашему укрытию. Он увидел мою донку, схватил её и начал сматывать леску, ругаясь на чём свет стоит. Сердце у меня упало. Я хотел крикнуть, выбежать, забрать своё, но ноги словно приросли к земле.
— Бежим! — дёрнул меня за руку брат.
Мы бросились в кусты, спотыкаясь и царапаясь о ветки. Я бежал, не оглядываясь, но слёзы уже текли по щекам. Моя гордость, моя донка, осталась там, в руках у сторожа.
Возвращение в лагерь
Вернувшись в лагерь, мы старались вести себя как ни в чём не бывало, но внутри всё кипело. Брат пытался меня утешить:
— Ничего, найдём ещё катушку. Главное, что нас не поймали.
Но я не мог успокоиться. Мысль о том, что я подвёл всех, что потерял свою снасть, не давала мне покоя. Вечером перед отбоем вожатая строго посмотрела на нас:
— Кто сегодня нарушил режим? — спросила она, и мне показалось, что её взгляд остановился именно на мне.
Мы молчали, но внутри всё сжималось от страха.
Для меня это был сильный удар: я нарушил лагерный режим, совершил плохой поступок и потерял свою любимую катушку с леской. Этот случай надолго отбил у меня охоту к рыбалке.
Последний день в лагере
Под конец смены вожатые, видимо, устали от нашей активности и ослабили бдительность. Мы, конечно, этим воспользовались. В последний день, после завтрака, оставалось немного времени до приезда автобусов, которые должны были отвезти нас домой. И тут мой брат, как всегда, предложил:
— Давай на последок забросим удочки в пруд!
Я, конечно, не стал спорить. Мы схватили свои снасти и побежали к пруду, смеясь и толкая друг друга.
Прибежав, мы даже не стали переводить дыхание. Быстро насадили наживку, забросили удочки и замерли в ожидании. И тут почти сразу у брата клюнуло.
— Есть! — крикнул он, подсекая. На крючке затрепыхался небольшой карась.
— Ну что, мастер? — подколол я, но не успел договорить, как мой поплавок резко ушёл под воду. Рывок, подсечка — и вот уже у меня на конце лески бьётся рыбка.
— Пошло-поехало! — засмеялся брат, снимая с крючка очередного карася.
Мы не успевали снимать рыбок. Спортивный азарт охватил нас с головой.
— Я уже третьего поймал! — хвастался брат.
— А у меня четвёртый на подходе! — парировал я, чувствуя, как сердце колотится от азарта.
В спешке и горячке ловли у нас то и дело срывалась добыча, путались снасти. Лицо у брата раскраснелось, он нервничал из-за каждой сорванной рыбки.
— Опять сорвалась! Ну почему?! — кричал он, перезабрасывая удочку.
— Ты слишком резко дёргаешь, — смеялся я. — Давай аккуратнее!
Клёв был просто бешеный. Рыба клевала одна за другой, будто знала, что это наш последний шанс. Но время поджимало. Издалека уже доносились звуки автобусов, которые начали подъезжать к лагерю.
— Брат, пора! — крикнул я, снимая с крючка очередного карася.
— Ещё пять минут! — упрямо ответил он, но я уже начал собирать снасти.
Мы вскакивали на ходу, держа в руках свои уловы. Смех, крики, азарт — всё смешалось в одном вихре эмоций. Мы едва успели запрыгнуть в уже отъезжающий автобус.
— Ну что, рыбаки, удачно? — спросил кто-то из ребят.
— Удачно! — хором ответили мы с братом, показывая свои уловы.
Детский адреналин зашкаливал. Мы сидели в автобусе, переговаривались, смеялись и делились впечатлениями. Это лето, эта смена, эти рыбалки — всё это было только началом. Впереди нас ждало ещё много таких дней: с азартом, смехом и бесконечным ощущением свободы.