5. Сны на медвежьей шкуре
Бывало, Ляпунов запирал двери кабинета изнутри, вынимал из сейфа плоскую бутылку
виски , свинчивал с горлышка колпачок. Плеснув в бакал согревающего жидкого янтаря, садился в кресло у камина и, глядя на огонь, глоток за глотком вспоминал. И было что...
Переводя взгляд с синевато -розового пламени на поленьях- на фотографии на стене, он опять возвращался к тому эпизоду сплава по Катуни, когда катамаран подбросило и перевернуло в воздухе. Сплавщики посыпались с высоты, как горошины из стручка.Крики. Визг. Шум неистового потока.Барахтание в ледяной воде. Спасжилет надёжно держал на поверхности. Осмотревшись, Ляпунов кинулся к уносимой потоком жене. Спеша на помощь, подплыл.Но это была не его жена, а жена Стремилина. Вытащив на берег обездвиженное тело, Ляпунов начал делать искусственное дыхание "изо рта в рот". Внезапно Светлана впилась в его губы и крепко обхватив шею притянула к себе. Оказывается, она притворялась. Всё остальное произошло со скоростью несущегося по горному потоку катамарана. И пока Марина с Иннокентием боролись с потоком и вылавливали катамаран ниже по течению, Ляпунов и Светлана успели побывать на седьмом небе. Спасшийся Ляпунов утонул в синих бездонных радужках Светланиных глаз, где плыли облака, летела птица и сам он парил, распластав руки - волосы по ветру , вдохновенный лик мечтателя, воображавшего себя то ли хайтековским Растрелли, то ли новым сибирским Крячковым. Он увидел себя в её глазах не кабинетным продолжением двутумбового дээспэшного гиппопотама, а Золотым Оленем , устремляющимся ввысь после прыжка со скального обрыва. Это уже с ними было. В далеком уголке пещерного лабиринта, где они нарочно заблудились, отстегнувнись от возвратного шнура. Им пришлось выбираться из заколдованного сталактитово-сталагмитового леса, блуждая в ответвлениях среди фмнтастических колонн этого возведенного самой Природой подземного дворца. И вот снова...
... Звали из-за валуна. И, очнувшись, они поспешили им на помощь. Один "банан" катамарана пробило об острый камень и он сдулся. Рама была деформирована. Рюкзак по вине которого конструкция потеряла равновесие утонул. Предстояли реморнт, поиски пропажи -и они разбили лагерь.
Глядя в каминный огонь и подбрасывая дрова из обрезков строительной опалубки,ляпунов видел всю великолепную четвёрку у костра. Как раз на перекате перед трамплином в заводи скапливался поднимающийся против течения хариус и в несколько забросов он наловил рыбы на добрую уху. Обсохнув и согревшись водкой, они погрузились в созерцание звездного неба.Здесь , в горах, оно казалось совсем близким.
На ночлег расположились возле оленного камня. И казалось он оживал, двоился , четверился, распадался на хоровод охотников, танцующих вокруг огня. Убитый и обезглавленный олень был насажен на вертел и два охотника приводили его во вращение. Ещё двое пилили золотые рога. Пляшущие отблески пламени. Пританцовывющие у костра человечки. В них Ляпунов узнавал Клыка-Индейца и его бригаду в тренерках.
Он откидывался в кресле,словно сидел в салоне набирающего высоту "Боинга". К его плечу жалась секретарша ... Уснуть -и проснуться уже на залитом солнцем тропическом пляже.Взявшись за руки ходить босиком по отмели, распугивая крабов разноцветных рыбок. Пить коктейль в бунгало под пальмой...
Это куда приятнее, чем убегать от вооружённых копьями охотников и их вождя Индейца. Его разукрашенную татуировками рожу выхватывает свет костра. Он скалится, показывая жёлтые зубы...Сползая с кресла, Ляпунов досматривал сны растянувшись на шкуре. Он растягивался на густой шерсти. Голова-на медвежей морде. Ноги упираются в когтистые лапы. И слившись с той шкурой, он поднимался во весь рост, рыча и показывая в оскале клыки. Изумлёнными тем как дух Золотого Оленя переселился в Медведя, охотники бросали объедать ещё горячие кости. Летели на камни со звоном недопиленные каменными рубилами рога. Охотники блали Ляпунова-Медведя в кольцо и тыкали в него копьями...
Ляпунов просыпался, переворачивался на бок и снова становился сами собой. Открыв глаза , он видел свесившийся с неба звёздный ковш. Огнями большого города мерцали угли костра. Или это и был какой-то тропический, залитый ночными огнями город на тропическом острове -и самолёт снижался, чтобы сделать посадку ...Да нет же! Это всё-таки был костер. На котором он врил уху, кипятил чай. И под ним не медвежья шкура, а травка горной луговины поверх которой он настелил палатку, подложив под голову рюкзак. Тот самый, который он всё таки выловил из реки после катастрофы с катамараном. Тот же...
И снова погружаясь в водоворот сновидений, он наклонялся к горному потоку, чтобы набрать воды для чая.
Тяжёлый удар по плечу заставил выронить чайник. Рычание. В лицо пахнуло смрадом звериной пасти. Гром выстрела , эхом прокатившийся по горам. В кого стреляли? В него? В медведя? Но откуда он здесь взялся? Запрокидываясь на спину "хозяин тайги" рушился под ноги Ляпунову.
-Вот зверюга! -вышел из-за оленного камня мужчина с ружьём и в камуфляже.- Унюхала запах ухи. Она с медвежатами за мысом рыбу ловила...А тут вы... Я местный егерь Семён Луков.
-Ну спасибо вам Семён. Вы спасли меня от неминуемой гибели, - ещё не оправившись от шока, протянул Ляпунов руку незнакомцу с ружьём.
-Жаль её , но она тут уже который раз туристов пугает.
Ляпунов смотрел на морду медведицы и сквозь неё проступали черты физиономии обманутой дольщицы. В превращающейся в руку когтистой лапе было зажато древко транспаранта с надписью ЛЯПУНОВ, ВЕРНИ НАМ НАШУ КВАРТИРУ!МЫ ЖИВЁМ В БЕРЛОГЕ!Два бегущих по берегу медвежонка обернулись в ребятишек, которых он видел в толпе во время акции протеста.
Засыпая на медвежьей шкуре Ляпунов то и дело видел этот алтайский сувенир в разных воплощениях. То он сам превращался в шатуна, которому не лежится в его берлоге. То мерещилось, что зверюга-это агрессивная обманутая дольщица. То в образе разъярённой медведицы ему грезилась жена, пронюхавшая про его хождения на лево. А медвежатами были дочь и сын.
Снились Ляпунову и сталактитово-сталагмитовые лабиринты,где он однажды чуть не заблудисля с невестой друга. То все эти меловые сосульки виделись ему готовыми сомкнуться зубами огромной пасти, то казалось, что он прикован наручниками к одному из каменных клыков -и сделал это Клык со своей братвой, чтобы выколотить деньги...Да. Банда Клыка-Индейца на своих летучих джипах -скакунах этаким чингисхановым туменом нагрянула в долину Катуни. Скрутили. Засунули в машину. Отвезли в пещеру и бросили там подыхать...С катунью и рыбалкой было связано столько всего, что и не обсказать. Всё смешалось и уносилось куда-то стремительным потоком. И выхваченной из стремнины, бьющая хвостом о камни форелька превращалась в требующую развода с женой секретаршей, которую Ляпунов. конечно же, обещал взять замуж и теперь она ему сообщала что беременна. "Как рыба с икрой. Надо было оставить её в родной стихии",-думал птующими о себя Ляпунов, в очередной раз обещая , что подаст на развод.
Его будил звонок Начальника службы безопасности Семёна Лукова. Не во сне , а наяву, он из егеря превращался в ветерана "афгана" "безопасника" фирмы.
- Николай Палыч! Как быть с этой обманутой дольщицей Медведевой? Она рвётся к вам на приём и двое маленьких детей с нею...
С шумом открылась дверь, оттолкнув безопасника. На пороге появилась женщнина в мохнатой шубе и косматой шапке. К ее ногам жались мальчик и девочка.
- Я уже говорила!-открыла она рот. Но внезапно челюсть стала вытягиваться в медвежью пасть и к тому моменту, когда она в очередной раз произнесла, что "не может жить в берлоге", она покрылась густой шерстью. А детки её превратились в милых медвежат с ревом требующих предоставления трёхкомнатной улучшенной планировки.
Глядя на маму -медведицу и её медвежат, Ляпунов понял, что всё ещё спит.
В скользящих отблесках костра возник старик -алтаец. Выступающие скулы. Глаза щелочки. Провалившийся рот.Жиденькая седая бородка. Трубка.
- У маралов нонче добрые панты. Скоро пилить будем.- пустил от струйку дыма, сделав губы трубочкой,- Кто примет пантовые ванны- сто лет проживёт.Так что присылай свою жену-искупается в маральей закваске- молодухой станет...А может , даже и из мертвых воскреснет. Видишь, возле этого, зовущегося Ведьминым, камня водопойный спуск к воде, а дальше только трехметровые валуны.Если там на водопой маралов гнать , они все ноги себе переломают. Так что только здесь водопой. Но есть и тут одна опасность - водоворот возле Ведьмина камня. Тот водоворот -дырка в нижний мир, где крысоносый Эрлик сидит в своём сталактитово-сталагмитовом дворце. Прошлой весной катамаран вместе со сплавщиками в ту дуру затянуло.Журналист кинулся спасать, но и его -туда же. Вроде все живы остались, но оно не совсем так...Кто у Эрлика во дворце побывал -живой покойник. Женщины превращаются в ведьм албасы , мужчины -в демонов. Вскочив на Золотого Оленя, объезжал Эрлик свои нижние миры, а когда , сняв с Оленя серебряное седло, засыпал, подложив его себе под голову, Золотой Олень поднимался в Срединный и Верхний Миры. Многие алыпы пытались оседлать его, но тщетно...
Гасла Трубка. Замолкал Старый Мараловод Юсуп. Сверкал лунный серп, словно крючок, на который попался Хариус Млечного Пути...
продолжение http://proza.ru/2025/04/14/1910