Софья Салтыкова и Пётр Каховский

Елена Витальева
Свою жизнь, свои любовные романы юная Софья Салтыкова фанатично выстраивала по пушкинским стихам.

Первое серьёзное чувство влюблённости у Софьи Михайловны вспыхнуло в 18 лет к дворянину Пётру Каховскому. Молодой человек только получил отставку и вернулся с Кавказа, куда был направлен в 1816 году
«за неблагопристойности, неплатеж денег в кондитерской лавке и лень в службе». Теперь он высматривал для себя выгодную партию. Но Софья, конечно, ни о чём не догадываясь, так описывала своей подруге Семёновой первую встречу с Петром Григорьевичем Каховским в 1824 году:

«Ах, дорогой друг, что это за человек! Сколько ума, сколько воображения в этой молодой голове! Сколько чувства, какое величие души, какая правдивость! Сердце его чисто, как кристалл…сколько стихов он мне продекламировал! и с каким изяществом, с каким чувством он их говорит! …

Он также очень образован, очень хорошо воспитан, и хотя никогда не говорит по-французски, однако знает этот язык, читает на нем, но не любит его в такой мере, как русский; это меня восхитило, когда он мне сказал об этом...». 

Но сказав это Софье, Пётр Каховский утаил  то, что во время вторжения наполеоновской армии в Москву, остался в древней столице и, прекрасно поладив с французами, общался с ними на чистом французском. В то время он, должно быть, полагал, что больше никогда не захочет вернуться к русской речи.

«Русская литература составляет его отраду;- продолжает делиться с подругой Салтыкова, - у него редкая память,  я не могу сказать тебе, сколько стихов он мне продекламировал! и с каким изяществом, с каким чувством он их говорит! Пушкин, и в особенности его "Кавказский пленник" нравятся ему невыразимо; он знает его лично и декламировал мне много стихов, которые не напечатаны и которые тот сообщал только своим друзьям».

Строками «Кавказского пленника» они объяснялись друг другу в любви:
«…я едва не сделала величайшего неблагоразумия; если бы я не вышла из рассеянности и сказала бы то, что думала в тот момент, я погибла бы, – вот что это было:

Люблю тебя, Каховский милый,
Душа тобой упоена...

К счастию, я выговорила "пленник"; но… произнесла эти слова с такой выразительностью (чего я сама не заметила), что я не удивляюсь тому, что он тотчас ответил с сияющим видом и радостным голосом:

Надежда, ты моя богиня,
Надежда, луч души моей!

Затем он начал говорить о чувствах, но, видя, что я боюсь этого разговора, искусно перевел его на другой предмет, потом спросил, что я думаю о молодой особе, которая отдает свою руку мужчине, которого она не знает…»

После нескольких дней знакомства Каховский сделал предложение Софье и… получил отказ от ее отца Михаила Александровича. Каховский, казалось, был в отчаянии, он предлагал Софье совершить побег и венчаться тайно, шантажируя самоубийством. Но Софья поддаться на уговоры любимого не решилась.

Спустя два года Пётр Каховский окончит жизнь на виселице в Петропавловской крепости. Его казнят в числе пятерых декабристов. Но четверо из них, обнявшись перед смертью, Каховскому не подадут даже руки.

Его преступлением было убийство санкт-петербургского военного генерал-губернатора Михаила Милорадовича выстрелом в спину. Генерал, который знал и уважал многих декабристов (Фёдор Глинка был его адъютантом), призывал возмущённых солдат на Сенатской площади 14(26) декабря 1825 года остановиться. Увлекаемые офицерами-декабристами, они думая, что воюют за присягу  Константину Павловичу, кричали: «за Конституцию», считая её женой Константина.

Пуля настигла генерала, когда он, въехав на площадь на коне, пытался донести до солдат, что и сам сторонник Константина, но тот письменно отрёкся от пустующего уже 25 дней трона в пользу Николая, и потому ничего уже не поделаешь. Он убеждал солдат вернуться в казармы…Если бы не выстрел Петра Каховского, всё в истории произошло бы иначе…Иначе сложилась бы и жизнь большого русского поэта Антона Дельвига, если бы отец Софьи благословил тогда их брак с Каховским…

Но всё пошло известным историческим путём, а во время казни декабристов, Софья и Антон Дельвиг уже были мужем и женой.


*
Отдавая долг исторической памяти генерал - губернатору, графу Михаилу Андреевичу Милорадовичу, одному из храбрых военоначальников русской армии во время Отечественной войны 1812 года, участнику 52 сражений, члену Государственного совета, следует вспомнить и о том вкладе, который он внёс в русскую литературу. Когда в 1820 году обе столицы читали и обсуждали «возмутительные стихи» Александра Пушкина, разжигающие революционные настроения у молодёжи, Александр I решил отправить смутьяна в Сибирь. Милорадович, которому было поручено это дело, читая обличительные стихи Пушкина, посмеялся над ними от души. Разделявший многие прогрессивные взгляды будущих декабристов и готовивший свой проект отмены крепостного права, Михаил Андреевич вступился за поэта перед императором, и ссылку в Сибирь Пушкину заменили служебной поездкой на Кавказ.
 
Когда у смертельно раненого генерала врач вытащил пулю и тот убедился, что она была выпущена из офицерского пистолета, а не из ружья, Миорадович произнёс: «О, слава Богу! Это пуля не солдатская. Теперь я совершенно счастлив…». Михаил Андреевич перед смертью ещё успел исповедоваться, продиктовать свою последнюю волю и попросить государя отпустить на волю 1500 своих крепостных крестьян, чего никто из декабристов этого не сделал.

*
ДАЛЕЕ: " Софья Салтыкова и Антон Дельвиг" http://proza.ru/2025/10/04/418




ВЫ ЧИТАЕТЕ "СВЕТ И ТЕНИ МОСКОВСКОГО ФЛИГЕЛЯ" http://proza.ru/avtor/79379102895&book=24#24А