Илл. взята из Интернета
Читатель, здесь "Пазл" начинает говорить с тобой на языке обгоревших страниц, разбитых зеркал, твоего первого крика (когда тебя впервые написали). Ты -- последняя буква в последнем слове последней книги. Но кто держит ручку?
Ты хочешь закричать? Но твой крик уже стал абзацем в чьем-то блокноте... Замри! Ты слышишь, как кто-то перелистывает книгу?
Лиза поняла, что Бесконечная библиотека -- все книги -- это ее не прожитые жизни; что одновременно могут существовать все версии ее самой. И что Макс устал быть тюрьмой для забытых историй. А он хотел быть чем-то большим. Он уже видел то, что называют "дитя в чернилах"...
Лиза поняла это так ясно -- словно кто-то сказал ей об этом вслух; но слова были слишком тихими для того, чтобы их можно было расслышать сквозь шум ветра за окном и стук дождя по стеклу. "Ты хочешь стать моей новой жизнью? Я хочу этого..." Но ведь всё уже произошло!
"Дитя в чернилах -- это мысль, которая боится родиться", -- догадалась Лиза. И еще она поняла, что Макс не хочет быть ее тюремщиком. "Я должна помочь ему..." И вдруг поняла, что это и есть ее настоящая цель. Она должна помочь Максу освободиться от своего прошлого! Но как? Как она может ему в этом помочь?.. Лиза вспомнила о том странном чувстве внутри нее самой -- словно бы всё время кто-то тянул за невидимую ниточку... "А если я сама стану этой ниткой?" Вдруг ей показалось: вот оно!.. В ней шевельнулось нечто похожее на надежду; но тут же исчезло без следа под напором новой мысли -- такой страшной по своей простоте… "Я не могу этого сделать!" -- подумала она с ужасом перед новым знанием об устройстве мира и вселенной.
"Конец -- это место, где мир перестаёт быть текстом". Вспомнила она строку из книги Макса. Странно... Место -- это край света, а конец...
А что, если сжечь Бесконечную библиотеку? Тогда все миры, в том числе и наш, исчезнут. И Макс никогда не узнает ответ на главный вопрос: как записать не рождённые мысли? Ведь это корректоры хотят найти и уничтожить Нулевую книгу. Так сказала София… А если это ложь? Если София соврала? Если корректоры наоборот охраняют Нулевую книгу?
Лиз решительно вошла в огромный зал библиотеки. Дитя в чернилах, находившийся в центре зала, посмотрел ей в глаза и заплакал невысказанными словами. «Остановись! Не делай этого», -- раздалось у нее в голове.
Лиз подошла к полкам и стала рвать книги. Страницы падали как снег и таяли на полу. Из разрывов вытекали черные чернила. Буквы стекали по ее рукам, как капли дождя по стеклу. А некоторые стали летать по воздуху и кусаться, как осы.
Дитя в чернилах взял в руки детские ножницы и пытался перерезать невидимую нить. В его зрачках Лиз увидела тысячу непрожитых концов. Буквы таяли у него во рту как черный мёд. Он выдыхал, и из его рта вылетали птицы из смятых страниц.
Она достала спички, и они вспыхнули неестественным сине-черным огнем. Боковым зрением она увидела корректоров, окруживших ее. Их глаза были забиты пеплом. Хлопья пепла разлетались по библиотеке во все стороны. Сновидец в стороне собирал свою тень в бумажный пакет.
Пепел оседал на ее ладонях. Лиз упала на колени перед горой обугленных книг. Бесконечной библиотеки больше не существовало, а вместе с ней не стало и Нулевой книги. Пальцы Дитяти в чернилах срослись с ножницами. Всё было кончено за несколько минут.
Здание библиотеки схлопывалось, как карточный домик. А вместе с ним — всё, что могло бы быть. Последнее, что увидела Лиз: одна-единственная страница, кружащаяся в пустоте. На ней — чистая, белая строка.
Но дописать ее было уже некому.
Эпилог здесь: http://proza.ru/2025/04/16/1520