7.
Конечно же, ни о каком предохранении речь не шла, да и так называемое резиновое "изделие номер один" являлось в Советском Союзе диким дефицитом, не говоря о том, что и качество его было очень далёким от импортных изделий, которых в те далёкие годы мы и вовсе не видели. Как и следовало ожидать, однажды Лина сообщила мне, что залетела. Деньги на аборт, конечно с меня, но идти на это неприятное мероприятие предстояло ей.
После она рассказывала, что наркоз ей дали лёгкий, так что она ничего не чувствовала, но прекрасно слышала, как две сестрички обсуждали между собой её колечко с парочкой мельчайших алмазов. Будто одна другой сказала:
- Может приделать ножки её колечку?
- Да нет, ну его, вони потом не оберёшься...
Трудно представить себе, что такой диалог мог происходить между медсёстрами, но меня там не было, так что ни подтвердить, ни опровергнуть я этот диалог не могу.
Ходила Лина после этого не как обычно, а осторожно, медленно, как бабулька. Сердце кровью обливалось, когда я смотрел, как она очень постепенно и с опаской садилась на стул. Естественно, приходилось и нашим хотелкам побыть какое-то время "на диете".
Однако прошли всего около двух недель, и Лина потащила меня в постельку. Нет, конечно я не стану врать, будто сам не желал со всей страстью того же, но всё же я попробовал её урезонить:
- Линка, ну ты что, рано ведь ещё, да и опасно!..
- А мы тихонечко и осторожненько... Любила она это дело! А кто ж такое не любит?
Прошли месяцы, Одессу, наконец, решила проведать поздняя весна, и Лина однажды дома одела коротюсенькое платье, из которого явно давно выросла. Стоило ей хоть чуточку наклониться, как снизу показывалась её симпатичная попка в трусиках.
- Пора тебе, Линка, уже увольнять это платье на пенсию, совсем короткое стало! - заметил я.
- С чего бы? Это моё любимое рабочее платьице!
- Но ты же в нём постоянно попкой сверкаешь, тебя это не смущает? - усомнился я.
- Слушай, дорогой, тебе не к кому ревновать, у нас на фабрике всего пару мужиков, да и те, одни старпёры! Ну, увидит дядя Петя, что против моего штампа сидит, мои чистые белые трусики! Так у него ж радости полные штаны на весь день будут! Событие века! Ура! Он Линкины трусики узрел! Ой, не бери в голову!
Однажды мы втроём с Линой и Ниной ездили на пляж. Пожилая мороженщица, выдавая мне купленный пломбир, заговорщически спросила:
- Жена? Любовница?
Не знаю, зачем я ответил ей:
- И жена, и любовница!
8.
Лина уже не раз намекала мне, что ей давно пора замуж. И я, честно говоря, лучшей женщины себе не желал, но с её папашей я бы никогда общего языка не нашёл. Да и чёрт бы с ним, если бы было где жить! Но не в хрущевской же "двушке" с её родителями и неуправляемой Ниной, которая была бы вечным яблоком раздора! Да и какой из меня муж с такой зарплатой, да ещё и пятью годами вечернего института впереди?
Да, Лина мне очень нравилась как женщина, но жениться на ней, да и ни на ком другом, я ещё не был готов.
Между тем, Лина упёрлась:
- Это тебе всего 23, а мне ЦЕЛЫХ 23, да ещё с прицепом, и она кивнула на Нинку. Так что думай и решай, ты хороший парень, но мне нужно устраивать свою жизнь, мне, дорогой мой, замуж пора!
- Прости, Лина, но муж из меня пока никакой! - ответил я, что думал. - Но если ты ставишь вопрос ребром, хорошо, я уйду, хоть мне очень не хочется.
Если бы этот диалог с Линой происходил на несколько десятков лет позже, я, скорее всего, нашёл бы некую округлую дипломатичную форму аргументации, дабы сохранить наши отношения. Не стану сейчас выдумывать эти аргументы, ни к чему это, но уверен, что я смог бы их найти, чтобы не заострять ситуацию. Однако молодость ультимативна, угловата и бескомпромиссна. Тогда мне казалось, что ситуация просто безвыходная. Наверное, я всё же не любил Лину, хоть был к ней очень привязан, ибо через два года, при почти аналогичной ситуации, разве что без отца - КГБ-шника и ребёнка у моей избранницы, я решился на женитьбу, и страстно желал этого, презрев все препятствия. А они были, и в изрядном количестве, но сносящая крышу и все препятствия любовь, позволила добиться цели. А хорошо это или нет, сегодня уже трудно сказать.
Однако речь здесь идет не о той девушке, которая стала моей женой, а совсем о другой, которая не стала, т.е. о Лине.
Очень скоро я почувствовал, что не просто расстался с подружкой, а отрезал большую часть себя самого. Мне очень её не хватало! Ведь мы были вместе целых 9 месяцев! Она мерещилась мне повсюду, и я просто не находил себе места.
Однажды я ехал в трамвае с работы, и вдруг где-то рядом промелькнуло облачко столь знакомого и родного запаха духов "Быть может". У меня аж дыхание перехватило. Лина! Это её запах! Где, где же она? Я судорожно завертел головой, и сделал шаг в сторону, где запах стал ощущаться интенсивнее. Рядом стояла незнакомая девушка.
- Быть может! - то ли сказал, то ли прошептал я.
- Да, вы угадали, так называются мои духи. - сказала она. Потом, взглянув на меня, обеспокоенно спросила:
- Что с вами, молодой человек? Укачало?
- Нет, ничего страшного, уже проходит, спасибо! - сказал я и вышел на остановку раньше, чем обычно.
9.
Какое там угадали!? Я знал этот запах, как таблицу умножения, как часть самого себя!
Нежный запах недорогих польских духов для небогатых советских людей был невыносим, я не мог ощущать этот запах БЕЗ Лины.
Промучившись ещё две недели, я поехал после вечерних занятий к знакомой до боли остановке рядышком с домом Лины. Вскоре из троллейбуса медленно вышла явно уставшая Лина.
- Привет! Вот, очень захотелось тебя увидеть...
Лина улыбнулась, и мы пошли к её дому, обмениваясь привычным репликами.
- Ну, как ты, что у тебя нового? - спросил я.
- Нинку в садик взяли! Я так рада, ты не представляешь!
А ещё... знаешь, ты мне снился на днях...
Я видел, что она рада меня видеть. Мы подошли к дому, я направился к парадной, но Лина строго остановила меня: - Нет, стой, ты не пойдёшь ко мне. Всё закончилось, и мы не будем писать продолжение пьесы. Мне тоже было тяжело... Голос её задрожал. Она заставила себя успокоиться, и продолжила: Да, это было очень не просто, я сама не думала, что мы так... что ты... но всё, я уже переболела. Иди, иди с миром! И она забежала в подъезд.
Прошло ещё два месяца после нашего расставания, но я всё ещё не мог выковырять образ желанной женщины из сердца, памяти тела, да бог знает, из чего ещё, и однажды я решился позвонить Вале, подружке Лины, так как у Лины телефона не было. Валя была дома, я спросил, не зная, как начать разговор, как дела у Лины? Валя ответила что-то невнятное, похоже, она снова была немножко "под градусом", потом последовала короткая пауза, видать трубку прикрыли рукой, и вдруг я услышал голос Лины.
- Да пошёл бы ты на хрен, да чтоб глаза мои тебя не видели, да чтоб тебя... и так далее, весьма обильно и разнообразно, в обрамлении грязнейшего мата...
Лина тоже была пьяна, быть может, и посильнее Вали, но это я отметил позже, просто автоматически.
Чем был вызван такой грязный взрыв негодования, я не знаю. Может быть, в этих словах выразилось её нежное чувство ко мне, и сожаление о расставании? Нет, пожалуй, любовь в таких выражениях не проявляется. Я до сих пор не знаю, чем был вызван этот взрыв ненависти, и невольно вспомнил о её «симпатяге» - папуле.
Прошло ещё года три, и однажды в районной поликлинике мы случайно встретились втроём, я с женой, и Лина. Моя бывшая подружка несколько располнела, и её это не красило, нос у неё был распухший, глаза слезились, да и немудрено. Потому она и оказалась в поликлинике. Она приветливо поздоровалась со мной, как будто последнего матерного монолога никогда и не было, внимательно изучила взглядом мою супругу, на том мы и расстались. Обручального кольца на её пальце не было. Больше Лину я никогда в жизни не встречал.
Наверное, было бы логично затаить на Лину обиду после этой странной ругани. Было там и ещё, за что на неё обижаться, но как я ни ковырялся в себе в поисках обиды, а находил... лишь чувство благодарности за то, что с ней получил первые представления о жизни с женщиной в семье. А ещё, через какое-то время после расставания, я понял, что психологически созрел для семейной жизни. У меня появилась потребность возвращаться после работы или учёбы домой, но не к родителям, а к себе, в свою семью, где ждёт меня любимая женщина, а может быть и ребёнок, МОЙ ребёнок.
Так что знаешь, спасибо тебе, Лина! Будь счастлива!
Любезный читатель имеет право возмутился, мол, с чего это ты тут стал разводить турусы, да размазывать в рассказ те мелкие жизненные события, которые и размера миниатюры не заслуживали. Однако как-то зудело оно у меня внутри, требуя выхода, а я не знаю лучшего способа разложить воспоминания по полочкам и излить эмоции, как бумагомарание. Вот, рассказал вам об этих давних событиях, и успокоился, расслабился.
Отпустило, значит!
1975 - 1976 – 2025 Одесса - Штутгарт
***