ПРОЛОГ
Я, Анна, чертовка Анна, заместитель Учителя хочу написать свои личные воспоминания, пока они еще различимы в веренице событий после нашего прихода.
ЧАСТЬ 1. АННА И АННИ
Начну с самого начала.
Седьмой класс, весна. Возраст, когда рост идет вторым дыханием. Уже по-разному у каждого.
Я физически шла вверх и в "плечики". Что такое "плечики" мне трудно пояснить. Наверное, это как ощущение женственности своих бедер (у меня тогда нет) или бюста (тоже не особо тогда). Но я явственно распрямлялась, в принцессу, и вовсе не потому, что с детства притягивала взоры - "какая красивая девочка".
В голове я тоже шла на принцессу. Не могла представить себя возбужденно хохочущей, когда какой-то знакомый мальчик будет искать ртом мою шею, а руками грудь. Смущенной тоже не представляла. С мальчиками вообще не представляла. Только с молодыми юношами, в камзолах 19 века, высокими, слегка курчавыми, непременно молчаливыми и с синими глазами. Они должны глядеть в далекие дали, ну и на меня потом. А что будет потом потом я не представляла, не сильно хотелось, совсем не хотелось, мне достаточно было первого этапа и даже в мыслях.
С подружками (возбужденно хохочущими и болтающими о мальчиках) я не порывала. Посмеивалась. Обнаруживая и развивая в себе мой новый неожиданный талант – насмешливый язык. Но больше времени думала. Обо всем и ни о чем. Читала, почти каждый день, немного.
Мир раскрывался, а я в ответ как бы закрывалась – не от мира, а навстречу ему, для встречи с ним. Какой она будет… было еще много времени впереди, можно было не напрягаться и просто слушать, как идут в тебе вверх весенние соки.
А внешне, для других я была всегда отличница Аня, всегда красивая лицом, быстро растущая сейчас ростом и мало телом, за исключением языка.
Я не спортсменка. Хотя спортивная. А школа у нас не спортивная. Хотя Ольга Викторовна спортсменка, чуть бывшая, в смысле уже не соревнуется и не прыгает на занятиях, но еще не бабушка – она у нас по физическому развитию.
В тот день физически мы должны были развиваться последним уроком. И это было хорошо – хорошо было вытрясти из головы ненужные знания, а из ног и попы ненужные застои. Ольга Викторовна всегда разрешала нам и мяч вволю погонять, и покричать. Кстати, у нас мальчики и девочки физкультурили отдельно. И правильно, а то бегали бы друг за другом, а не за мячом.
Но мужчина в тот день был. Андрей Николаевич – представила его наша Олви. Андрей Николаевич из какого-то там спортуправления будет высматривать кандидатов для какой-то там спортдисциплины. Высокий, молодой, темноволосый, видно, что спортивный по телу, в курточке спортивной, сдержанный.
Меня он сразу задел. Молчаливый и смотрит как бы вдаль – но где синие глаза? И где слегка курчавые волосы? И курточка его не тот камзол: слишком короткая внизу и без воротника вверху. И ростом выше моей мечты – как целоваться будем? И нос не римский. И уши не греческие. Короче, мимо. Из очередных будней этот господин, а не из моих фантазий. И был бы он мне вообще равнодушен, если бы его Анни не передразнивало мое священное имя. Никакого преступления он еще не совершил, но я уже начинала священную войну.
Олви из-за такого поворота повернула и нас - на официальное расписание урока: бег по кругу, бег по северу, по югу, прыжки в длину, прыжки в ширину… Олви точно была возбуждена мужчиной. И я тоже. Только Олви делала из языка кисточку широкую, а я готовила жало узкое.
Бег по кругу. Мы бежим, они смотрят. Впереди меня Светик. Я тихо ей "как лошади". Она улыбается. Я "надо колени поднимать, выгибать шею…" Светик тихо смеется. Я ей встревожено "а у меня шеи нет…" Она прыскает. "Ты что", испуганно шепчу я ей "ржать не умеешь?" Светик хохочет. Олви "что там у вас, девочки?" "Это мы от радости" громко отвечаю я. Смеются уже все. Кроме Олви и Анни. В ту сторону я не смотрю.
Олви "ладно девочки, пробежка закончена…" Я громко "а что, галопом не будем?" Опять общий смех. Олви чуть покрасневшая ко мне персонально "Аня, у нас гости, по делу, давай и мы по делу". Потом добавляет "сегодня". Я слышу, как Анни успокаивает ее, средний голос, не бас, не тенор, но спокойный, негромкий. Но я не смотрю на него.
Олви говорит, что теперь лезем по канату. Я шепчу Светику "какой стороной к нему, попой или лицом?" Светик прячет лицо в руках и трясется от хохота. Олви "Аня, что на этот раз?" Мне жаль ее, но остановиться я не в силах "Ольга Викторовна, какой стороной нам быть к гостям, попой или лицом на канате?"
Мне честно жаль Олви. Даже очень. Удары по нему, а падают на нее… И в общий смех я почти так и говорю " Ольга Викторовна, простите меня, я не хотела, наверное это те самые дни приближаются, давайте я просто посижу на лавочке, помолчу". Опять негромкий Анни. Олви "ладно, сиди, постарайся молча".
И я сижу, на другой лавочке, со стороны Олви. Чтобы не видеть того, кто причина, кто испортил мне и мирный день, и священную войну. Пока девочки прыгали, махали руками, ногами весь тот официоз, я стойко терпела. Но когда было объявлено, что в завершение будет бросание мяча в баскетбольное кольцо, я решила, что хватит, срок отсидела, пора и размяться, душой и телом. Повернулась к Олви и попросилась, та повернулась к Анни – шу-шу-гу-гу, потом ко мне и разрешила.
Опять я в деле. Язычок наточен. Светик рядом. Пять бросков с пяти метров. Смотрю, как бросают. Не попадают, максимум один раз мяч сам случайно залетает, лихорадочно побившись о дерево щита и железо кольца. Я созрела. Говорю "это неправильно, мяч нельзя кидать как попало, надо лицом вперед, чтобы он видел куда летит". Все радуются. Олви краснеет. Но уже приближается конец урока и я не переживаю за нее, много мук не доставлю. "Хорошо" говорит Олви "дойдет до тебя очередь, будешь бросать лицом вперед".
Очередь доходит быстро. Мяч тяжелый, бросать вверх нелегко, а представление Ани ожидается интересным - все спешат и не прицеливаются. И вот я на арене. Слева сидящие неулыбчивые судьи, справа стоящие веселые зрители. Беру мяч. Он таки тяжеловатый. Стучу им пару раз об пол. Потом в руки и начинаю смотреть, крутить – мне ж лицо найти… Найти его просто, ниппель видно, т.е. лицо на обратной стороне. Но так неинтересно… нужно нарисовать глаза! – приходит мне в голову.
Забыв об осторожности, с размаху поворачиваюсь к Олви за ручкой и налетаю на его взгляд… какие красивые ресницы… карие глаза не хуже синих… и он смотрит на меня… как будто мы с ним прожили сто лет вместе и сейчас не узнаем друг друга…
"Мне нужна ручка" с усилием говорю я. "Нарисовать мячу глаза". "Хорошо, что девочки не видят моего лица" думаю про себя. Олви ищет ответ, Анни успокаивающее кладет ей руку, Олви молча протягивает мне ручку. Не глядя на их головы, я подхожу, беру, делаю веселое лицо и возвращаюсь на арену.
Светик держит мяч, как я ей показала, лицом ко мне. Я рисую глаза, с ресницами, открытые, немного раскосые, чтобы понятно, где нос (который я не рисую, как и все остальное – представление пора заканчивать). Ручка к Светику. Радостный мяч глазами к моей веселой публике. Все, пора делать бросок или броски и как-то вышучиваться, не представляю как - после того взгляда клоун во мне куда-то испарился.
"Ладно, пора заканчивать и закончу я достойно" думаю про себя. Беру мяч, глазами вперед, на кольцо. Чувствую, что зажата, двигаю руками в плечах, в локтях. Двигаю головой, вперед назад. Надо еще. Повторяю. Голова влево вправо. Руки прижать, отжать. Я знаю для чего. Я думаю, что публика сочтет все это за представление и сильно не переживаю за свои манипуляции. Так, вроде готова. Делаю стартовую позицию. Оцениваю траекторию. Еще немного руками вперед, назад – ощутить необходимое усилие. Есть. Теперь моя готовность – как мои мышцы, плечевые, грудные, какой запас энергии. Тоже есть. Тогда вперед. Мяч и я одно целое – быстрое решительное движение – мяч отрывается и летит – опускается точно в корзину, не задев края.
ЧАСТЬ 2. И ГРЯНУЛ ГРОМ
Для всех, кроме меня (точно) и Анни (сильно подозреваю) все происходило в общем-то нормально: Аня устраивает очередное представление, но конец урока и потому ничего страшного, одним можно посмеяться, другим потерпеть.
На самом же деле происходило ужасное. С большой буквы Ужасное. Как минимум дважды ужасное – из-за своей скрытости. Но это как минимум, в реальности там было трижды, четырежды, больше… В реальности, в той реальности я неожиданно и стремительно погибала.
Сначала был ветер, ветерок тревоги – когда мы с Анни встретились глазами. Это сбивало с ритма, но не с ног. Некая заноза, которую можно и отложить, потом окружить толкованиями, закапсулировать и забыть. Никаких черных туч я не наблюдала.
Тогда я еще не знала, что бывает гром и среди ясного дня. Спустя несколько лет прочитала в новостях "Турист в США пошел купаться на пляж в ясный день, получил удар молнии и не выжил". Я выжила. Но с нюансом. К которому мне проще подвести вас последовательными шажками в моем внезапно растянувшемся времени.
Гром грянул чуточку позже, секунда или меньше, после того, как мяч пролетел точно по центру кольца – когда я осознала, что все эти манипуляции прицеливания делала не я. Не могла я их делать, не могла знать о таком, не было в моем мозгу в моей памяти ни пылинки из того ритуала, рефлекса, и быть не могло.
Не гром, а сверкнувшая в моей голове эта молния мгновенно расколола Вселенную на две части. В одной оставались все люди вокруг (может только Анни нет), всё привычное, обычное – в другую меня стремительно затягивало, в непонятную, в преддверие какое-то, чего-то.
Появились два времени: быстрое обычное в старой обычной Вселенной и сильно растянувшееся в том потоке, который подхватил меня. Я с ужасом чувствовала, что растянувшееся время не дает мне многого – все мои действия тоже растянулись, кроме мыслей все процессы тоже растянулось – мне надо было что-то делать, а я была как та муха в невидимом глицерине, точно не в сиропе.
В старой Вселенной девочки радостно что-то кричали, хлопали в ладошки. Часы привычно танцевали секунды, минуты. А в моей новой Вселенной, в ее преддверии развернулась смертельная борьба.
Я чувствовала, как во мне плачет маленькая девочка – Аня, идем отсюда, Аня, кричи, нас услышат, смотри они рядом, их много, кричи Аня, кричи, что это он все, что тебе нужна помощь, они услышат, они спасут нас, кричи Аня!
Я чувствовала, как ее плач перебивает, заглушает подросток - Аня, нет, не кричи, лучше умрем сейчас, мы не выживем потом, нам не будет места от стыда, мы повесимся, зачем мучиться… Аня, постарайся, чтобы никто не заметил, прищурь глаза, постарайся улыбаться, держись Аня, это не будет долго!
Но видать я тогда и не заметила, что и подросток остался в прошлом. Третья сила начала нарастать во мне, сначала низко так стелилась по земле издали, потом быстро начала приближаться, расширяться, пока не заполнила весь мой мозг – холодная ярость.
Холодная ярость мгновенно остудила все крики во мне, все страхи. Тот поток уже не волновал меня. Я заморозила время. Везде. Ненадолго, но мне хватит. Чтобы обдумать, принять решения и приступить к их исполнению.
И я решила. Что вернусь обратно. Уже с настоящей легкой улыбкой счастливого спасения. Что продолжу с улыбкой кидать мяч. Пока из 5 не будет 5 чистых попаданий. Что некоторые девочки начнут слегка пугаться после третьего броска, но это ничего. Что Олви начнет не слегка пугаться после второго броска – но это тоже ничего. Небольшие стрессы не нанесут зрителям больших ран в той игре, которая уже началась и продолжится после моего хода – после пятого броска я, не девочка, не подросток, повернусь к нему и громко раздельно произнесу, глядя прямо в его глаза "А сейчас Андрей Николаевич расскажет нам, как такое может быть".
ЧАСТЬ 3. УПРЕЖДАЮЩИЙ БЛОК
Итак, я разворачивалась в нанесении решительного точного удара по противнику за моей спиной. Точнее, не за спиной, а слева. И был он еще не противник, а подозреваемый. Но в его причастности сомнений у меня не было, зато была бесконечная ярость, что меня чуть не убили, ни за что, просто так, на ровном месте.
Мой разворот завершается с пятым броском. Таким же точным. Девочки уже не так веселятся. Светик выглядит даже испуганной. Мне все равно. Поворачиваюсь влево и слышу, вижу, как Анни встает и со словами "позвольте мне" выходит на арену. Это блок! Да еще успешный. В такие игры я еще не играла и потому у него получилось.
Мне остается отступить. Главное сохранять молчание и улыбку. Еще следить за полетом его слов – куда, в каком направлении он будет их запускать.
Анни говорит, что Аня безусловно молодец. Что она заслуживает всяческих похвал и уважения. Потому что смогла самостоятельно увидеть и даже показать на практике то в спорте, что там присутствует, но держится как бы в тайне. Анни говорит, что все спортивные профи знают о таком, что наша уважаемая Ольга Викторовна тоже знает, и что он, причастный к спорту, тоже осведомлен насчет разных ритуалов, примет, церемоний, заклинаний. И что все это нельзя безапелляционно объявить какими-то помутнениями здравого разума – там происходит важная нужная настройка человека, спортсмена. Но и широко обсуждать такое тоже нельзя, потому что свалиться в ту бездну очень легко, а выкарабкаться из нее почти невозможно. К счастью, продолжает Анни, такие тонкие настройки не работают на соревнованиях, волны от разгоряченной публики и соперников опрокидывают все тонкости. В какой-то мере остается только цирк, там и демонстрируются, время от времени, все эти чудеса физических возможностей человека. Анни говорит так гладко, спокойно и тепло, что его слова прямо укутывают, убаюкивают, сглаживают, даже острые ребра моей холодной ярости. А он еще и добавляет, что, несомненно, Анна уникальна: за несколько минут повторить то, в чем профи тренируются несколько месяцев – это впечатляет.
Я на время даже потеряла прицел – следить за полетом его слов. Но быстро опомнилась. Увидела, что цель у него одна – ничего необычного не произошло, абсолютно ничего. И он достигает этой цели. Фактически уже достиг, на 90%, может даже на 99%. Я могла бы трепыхаться, мол, да врет он, все было совсем не так, но после его слов про бездну я обезоружена.
Но от осознания этого у меня опять твердеют ребра моей ярости. И новый план зреет в моем мозгу: если я не смогла нанести ему удар многими другими, то нанесу одной собой, у меня уже нет страха в этой битве, и не будет! Но он профи, я запросто могу проиграть, глупо будет, если от меня и следа не останется или вообще ложный – поэтому надо начинать немедленно - при всех, всем сообщить, что я собираюсь побеседовать с ним с глазу на глаз, и что помирать я не собираюсь!
Анни заканчивает свою речь: надеюсь, Анна не будет против, если мы с ней встретимся, поговорим после уроков. Ах ты сволочь, думаю я. И громко: я не против, но только на ходу, мама ждет меня к пяти часам, по дороге все и обсудим. Анни отвечает: да, конечно. Ах ты сволочь, еще раз думаю я, обрадовался, что дура сама тебе "споткнулась, попала под машину" подсовывает? Я тебе покажу дуру!
Урок заканчивается. Точнее, мы все заканчиваем это представление – по часам давно уже был звонок. Олви уходит с Анни. Девочки кружатся вокруг меня, щебечут "ну ты дала…". А мне нужна Светик, одна, с глазу на глаз. Может и глупо только на нее одну рассчитывать, может и нехорошо как бы подставлять ее, но я не хочу долго думать. Она пойдет за нами, за мной и Анни, на расстоянии, на случай "школьница попала под машину". И не только это я оставлю позади себя, с ее помощью.
Почему я не успокаиваюсь? Почему иду на столкновения, на риски? Потому, что я не хочу переселиться надолго в тюремную камеру, что, скорее всего, и случится, когда я убью Анни.
ЧАСТЬ 4. АННИ
Со Светиком поговорила. Она выглядит испуганной. Но согласилась. Душ я приняла, переоделась, кушать не хочется. Отметила волны усталости – накатывают, моя твердая гранитная решимость время от времени покрывается волнами усталости, как в приливе. Хочу добраться домой прежде, чем он затопит всю меня. Времени должно хватить.
Отступать мне некуда. Если не сделаю сегодня, то и завтра не сделаю. И потом. Тогда мысли пойдут по кругу – разыскать Анни и убить, уже хотя бы за мои мучения сегодня, завтра и потом. И это будет конец всему. А так есть шанс.
Анни сидит на скамейке у входа. Рядом с ним сидит его спортивная сумка, синяя (а курточка у него синее с белым, но я-то глаза заказывала). Анни смотрит перед собой, он опять сбоку, только теперь справа. Встает, когда я спускаюсь. Молча кивает, я иду вперед, он немного сзади, слева от меня. Я тоже молчу – сначала нужно выйти к улице, по которой я обычно еду домой на автобусе - сегодня я пойду вдоль нее пешком, вместе с ним.
Вышли. Машин много. Людей тоже хватает. Но еще не пик. Сворачиваю вправо на широкий тротуар бесконечной длины – мы на месте, на нашей с ним стрелке. Анни держится слева от меня - между мной и машинами ухмыляюсь про себя. Назад не оглядываюсь. Замедляю шаг на длинный путь.
Молчу. Хотя собиралась прижать его к стенке. Может даже раздавить. Но буря во мне притихла. И это он хотел поговорить со мной – вот пусть и начинает. "Я разговаривал о вас с Ольгой Викторовной" таки начинает он через несколько шагов. Не сразу понимаю, что "вы" это "я". Опять ухмыляюсь, про себя - только легкое движение нижней губы. "Я спрашивал ее часто ли вы сидите на скамейке, еще насчет рекордов" не спеша он; "она сказала, что сегодня все было впервые". Во мне начинает крутиться ехидное "а что было-то?! разве не улыбочки-шуточки, не счастье веселое радостное?!" Но еще нет сил, или есть желание послушать, как он будет выкручиваться дальше.
"Мне жаль" произносит он. Так подставиться!!! Во мне злость на саму себя: почему не использую?! Но не использую… "Так не должно было быть" через время продолжает он. Потом добавляет "но иногда одно редкое совпадает с другим редким, а к ним прибивается третье редкое и получается неожиданное, которое чаще всего из драм и даже трагедий". Ага, медленно осторожно начинает выкручиваться… Что ж, давай, продолжай, я помолчу, я подожду пока ты до главного дойдешь, как ты до него дойдешь, как обходить будешь -–там и сразимся!
Сама того не подозревая, я играла тогда по нотам умудренных профи: в непонятной ситуации лучшим решением есть непринятие никаких решений. А еще я чувствовала, что Анни начинает как мотор при заведении, и стартер там мое молчание – надо просто молчать и он заведется надолго и ритмично. А я послушаю. Не теряя свой прицел – куда ведут его слова? И он завелся. Надолго и ритмично. Я даже голову наклонила чуть вправо и вниз, чтобы лучше слышать его – и опять инстинктивно, как будто мне уже приходилась бывать в таких ситуациях.
Анни монотонно и даже как-то скучно начал рассказывать действительно интересные вещи.
Что существует официальный проект "Амазонки". Там 1 мужчина и 21 молодая девушка на построенном ими корабле поплывут к берегам Африки. Съемочная группа будет плыть отдельно. В итоге будет как минимум красочный фильм о путешествии. Анни говорит, что тот мужчина это он, а тех девушек он ищет сейчас, и уже искал, и еще будет искать – там нужны многие критерии разные, из тысячи может одна подойдет и то вряд ли.
Не меняя тона, Анни говорит, что тот официальный проект кроме самого себя есть фасад, прикрытие для двух неофициальных проектов.
Первый неофициальный проект связан с необходимостью стать девушкам настоящими амазонками. В смысле уметь все как на море, так и на суше - с учетом сегодняшних африканских реальностей – сегодня там не только люди и звери, но много разной машинерии, домов, проводов, труб, радио… Амазонки должны быть настоящими. Этот неофициальный проект интересует многих высших должностных лиц в том числе в разрезе простого вопроса: в какой мере сегодня к 18 годам можно вырастить человека по умениям знаниям равного обученному взрослому и выше его? Такой вопрос закономерен, так как в дикой природе человек становится взрослым в 15 лет. И раньше уже не дикие люди взрослели точно не в 40 лет как сейчас. Поэтому девушки для амазонок ищутся в возрасте как можно более раннем, но физиологически уже сформированном – несколько лет они будут обучаться всему на свете.
Второй неофициальный проект основывается на том, что амазонки должны быть не только все знающими и все умеющими, но и реальными колдуньями. Этот вопрос интересует немногих высших должностных лиц, но их должности такие, что они могут и готовы платить за одну подготовленную чертовку столько, сколько за целую дивизию.
Мальчики не рассматриваются, так как они взрослеют головой на 5 лет позже девочек. Кроме того, в тех проектах важен фактор молодых красивых девушек.
Официально есть документы на фасад – проект "Амазонки". Неофициальные проекты объединены в один - проект "Чертовки". Подписи есть только на фасад. Обучение всему на свете, а также специальное обучение ведется Учителем как его собственная инициатива. Прикрытием есть "они же амазонки и должны знать уметь в том числе…". Должностные лица, которые в курсе происходящего, не будут оказывать ни прямой, ни скрытой поддержки – отряд должен выживать и расти сам, это один из критериев его успешности.
Анни замолкает на некоторое время. Потом продолжает. Учитель уже имеет определенную подготовку. Как в легальном, так и в нелегальном. Иначе он не мог бы находить будущих чертовок. Учитель старается делать все мягко, осторожно, без каких-либо эксцессов и последствий. Но на практике всегда будут какие-то ненужные шероховатости – Учитель старается загладить их, как можно мягче.
Анни снова замолкает. Я знаю, что это не конец. И он продолжает. Сегодня Учитель делал обычную работу. Ему трудно понять, как случилось то, что случилось. Учитель пока что не понял и старается не дать разрастись этому эксцессу.
Анни опять замолкает. И опять я знаю, что это не все. И он добавляет. Учитель надеется, что Анна поможет ему.
ЧАСТЬ 5. МОРОЖЕНОЕ
Я старательно слушала и старательно держала прицел – куда ведут его слова? Но вот он замолчал, а я в растерянности… Мне это не нравится…
Я чувствую, что могу повторить сегодняшние "приступы замедления времени". Я хочу этого. Я напрягаюсь и у меня получается! В том мире я мгновенно вижу, что Анни рассказал мне касательную правду, т.е. то, что есть, но с такими поворотами, что настоящая правда осталась в стороне.
И от радости я решаю наказать его. Я останавливаюсь, улыбаюсь, искренне улыбаюсь и протягиваю ему руку. Анни видно что чуть растерян, но протягивает руку в ответ – я сжимаю ее, она сухая и теплая, она нравится мне, я не собираюсь ее отпускать.
"Поздравляю, Учитель" начинаю я. "Ваша речь действительно блестящая, не подкопаешься. Я хотела бы хоть вполовину так уметь, да хоть в десятину. Но сегодня я есть то, что есть и меня немножко печалит, что вы дали мне касательную правду. Очевидно же, что вы последовательно миновали ряд важных поворотов и в итоге настоящая правда все еще где-то сбоку, или внизу, или вверху".
Анни попал в переплет. Он может легко улыбаться, что он и делает, но в голове у него пока что нет быстрого плана, а в руке у него моя рука – это тоже сбивает. Ко всему мы двое еще и выставку скульптурную устроили – он и она застыли с улыбками в рукопожатии. Я наказываю его, я не помогаю ему, я готова да хоть до завтра так стоять – пусть выкручивается.
Наконец Анни мягко высвобождает свою руку и произносит "Анна, позвольте мне купить нам мороженое и скушать его на скамейке". Я понимаю, что он уже все увидел, оценил, решил – и киоск с мороженым приметил, и скамейку немного дальше, и естественное замедление времени едой, и новое поле для игры, и что говорить будет, и как… Я молча наклоняю голову.
Анни несет свою сумку на левом плече – руки у него свободные. В них он берет два стаканчика с палочками и мы направляемся к скамейке – она от тротуара немного в сторону. Мы подходим, Анни просит меня подержать стаканчики, сам достает из сумки салфетку, проводит по скамейке – большой грязи не наблюдается. Затем процедура усаживания – сначала я со своим мороженым и сумкой, потом он со своим. Это еще не все – Анни достает из сумки две салфетки – "мороженое тоже бывает вредным" - стелит себе на колени, я тоже не отказываюсь. Но и это не все – еще пару салфеток Анни дает мне "на всякий случай".
Он слева от меня. Между нами моя сумка. Мне удобно – смотреть влево всегда удобнее. Я и смотрю, по диагонали, слегка развернувшись. А он как всегда смотрит прямо, перед собой. Но я знаю, что он все видит. Церемония морожепоедания начинается. Моя исходная позиция простая: кошка Анна кушает да слушает.
Анни отправляет в рот первую порцию мороженого и меланхолично произносит "есть и на этом свете счастье…". И его мотор опять неспешно заводится на новое повествование.
Он говорит, что с самого начала он сопротивлялся быть Учителем. Что не рожден для такого. Что говорил ИМ простое и ясное: его счастье это безлюдный тропический остров с бананами и соками, что из животных там только травоядные и то лишь козочки, что смотреть вечерами на океан ему никогда не надоест, что людей он тяжело переносит, что ненавидит он людскую толчею и грызню, и если мог бы выбирать, то выбрал бы жизнь дерева высокого, а не существа суетящегося.
Но ОНИ пилят его. Давно начали. А он не может ИХ бросить, не желает, ОНИ не насилуют, не нагибают, не угрожают - только склоняют, убеждают. Слушать ИХ очень интересно. И ОНИ правы в той своей общей правде. А еще ОНИ реально считают, что вот именно такой как он ИМ и нужен. Все это реально интересно. А ему интересно все интересное. Океан и интересное. И с НИМИ смешно. Океан, интересное, смешное. Океан далеко, ОНИ здесь, потому он и делает многое.
ОНИ говорят, что проект "Чертовки" – это супер, это сработает, это будет классно. Он тоже хотел бы успеха. Но сначала его сильно веселила абсурдность идеи – как ОНИ представляют себе совместную деятельность 1 здорового молодого мужчины и 21 молоденькой девушки? ОНИ отвечали, это было интересно слушать, интересно было, как они обосновывали свои "ничего-ничего…". А таки обосновывали! Доказательно! Вот он и взялся. Какие обоснования? "Ничего-ничего, это энергии, это хорошо, чуть подправить и они пойдут на дело…". Их прямо спрашиваешь "а нос как подправить?", а они свое "ничего-ничего, кроме глаз есть уши, голова, другие датчики… еще можно маски разные". Короче, ОНИ - это "ничего-ничего", прикольное, веселое и результативное. Точно результативное: с ихними "давай-давай" он набрал несколько образований, десяток удостоверений, еще и денег прикопил.
Ему становится легче со временем. Но до 100% далеко. Хотя он с НИМИ уже несколько лет. И затем Анни лишь на несколько секунд замолчав, произносит, что вот сегодня он в смятении спросил ИХ: "Анна хочет меня убить, что делать?" А ОНИ говорят "ничего-ничего, пожалуйся ее родителям". А он отвечает, что тогда Анна может убить себя. А ОНИ немного подумали и говорят "скажи ее родителям так: здравствуйте, ваша Анна хочет убить меня, если вы будете против, то она может убить себя, поэтому разрешите нам с Анной пожить вместе, тогда она либо убьет меня и себя, либо оба будем живы".
ЧАСТЬ 6. КАРТЫ НА СТОЛ
С этими словами Анни впервые поворачивается в мою сторону. Длинные ресницы… Недоумевающие карие глаза были правдой. Но я уже стремительно улетала в тот мир, где нет места лишним эмоциям.
Я увидела, что Анни не врет. При всех своих возможностях он до сих пор не нашел удовлетворительного понимания, что же сегодня произошло. Он продолжает искать его. Одновременно он в фоновом режиме автоматически продолжает отбиваться от взбесившегося зайца, рвущегося к корням. Он кидает ему один капустный лист, второй… там многие у него в запасе, включая кактусовые, ореховые… Быстро и точно стукнуть того зайца возле уха он не хочет, не планирует, он хочет сначала понять.
Я увидела, что взбесившийся заяц означает, что им удалось – не убить тянули они меня, а спасти – срочным решительным уколом прямо в мозг. Похоже, у них получается: я не убила Анни, не убила себя. А еще я не переживаю сильно от этих моих переключений между мирами. Но стабильности пока нет. Молнии бесконечного ужаса сменились грозной решимостью – и Анни, и Анна, и возможно другие все еще под угрозой – тот нож, который я взяла на школьной кухне и положила себе в сумку, мне не понадобится.
Я увидела, что Анни моя единственная ниточка, которая может сшить два мира в моей голове. Что мне надо не убивать его, а прежде просить о помощи. О настоящей помощи. Правдой. Я должна открыть все свои карты и надеяться, что он поступит так же.
Все это промелькнуло в моей голове за доли секунды. И оно же – буква в букву – длилось 115 секунд, когда я произносила вслух, глядя прямо перед собой, как Анни любит делать. Я физически ощущала, что он весь внимание, жадное внимание. Это давало приятную надежду, которая к концу речи разбавлялась неприятным опасением – будут ли его слова, его первые слова правильными, к миру, к правде, к согласию?
Был тишина… Потом в ней прозвучало "спасибо, я понял, я помогу вам" – и это был уже не Анни. Новый состоял из радостных глаз и довольной улыбки. "Здравствуй" сказал он. "Ты не против, если я на ты, а ты на вы – все-таки я Учитель" сказал спросил новый Анни, разглядывая меня. Я только кивнула. Новый поворот и мне надо помалкивать.
"Давай так" предложил он "сначала я тебе кратко все обрисую, ты, пожалуйста, чуть потерпи, совсем чуть" а потом от тебя твои вопросы, от меня мои ответы.
"Смотри" сразу перешел он к делу "почему чертовки. Потому что надо как-то поместить тот мир в свою голову. Для меня самое простое это, что Земля есть огромный шар, там люди и все живое тоньше плесени и хотя люди знают о галактиках, они понятия не имеют, что у них под ногами, могут щупать на 10 километров, пусть на 100, но там же все 6000 километров. И я поселил ту цивилизацию в огромную пустоту внутри планеты. Цивилизация та давно сверхразвитая, только из энергии и информации состоит, и оболочка земная ничуть не мешает ей ходить хоть на край Вселенной".
Новый Анни приумолк, оценивая ухватила ли я нить, или уже запуталась, и продолжил. "Так вот, внутренники в курсе всего, в том числе и насчет разумных муравьев на поверхности, понятно, что у них могут быть разные интересы в нашем муравейнике, понятно, что продвигать свое они будут, чаще всего, информационно, через головы тех муравьев. Одна такая вылазка и готовится сейчас, 22 особи, сначала 1 Учитель, он готовит почву и отыскивает 21 местную особь для основного состава. Я – Учитель. Не сразу, несколько лет разного в голове, многих мыслей, потом все постепенно выпрямлялось. Когда выпрямилось, то сообщили о проекте. Я назвал его "чертовки". Долго упирался. Но не устоял. Сделал план. Продумал. Они в курсе. По плану я под прикрытием официальных "Амазонок" поначалу высматриваю кандидаток, долго, со всех сторон – и лишь когда будут просеяны все до 21, тогда и сообщается им, девушкам, и то не сразу, мягко, я сообщаю".
Веселый Анни опять на время приумолк, мол, как я. Я была внимательна и он продолжил. "А теперь смотри. Есть план. На долгое время. На простую работу. Есть первый день его выполнения. Абсолютно ничего сверх чего-то, всего лишь небольшое развлекательное отступление от обыденности для тех самых кандидаток и их наставников. И вдруг на ровном месте начинается сначала что-то необыденное, но понятное, возможное, которое, однако, стремительно разрастается, да так, что выходит за рамки этого мира!"
Учитель пристально смотрит на меня. "Там происходило что-то, в котором были я и ты. Я – потому что знаю такие вещи, другие знаю, оттуда знаю. Ты – потому что я сидел, я смотрел, я точно ничего тебе не транслировал - но ты делала эти вещи. А еще мне показалось, что ты с самого начала как бы кружила вокруг меня, кружила совсем не так, как это бывает с веселыми молоденькими озорницами. Ну, а когда ты начала излучать "убить его", то я окончательно понял: произошло что-то крайне неожиданное и непонятное, ко всему еще и опасное – в нем завязаны я и ты".
Учитель с улыбкой и чуть-чуть настороженно смотрит на меня. "Анна, может это просто накладка какая-то? Я вот сколько думал, так у меня все одно и то же получается: сто тысяч вариантов из серии "бардак" и ни одного иного. Согласись, признать, что там такой же бардак, как на поверхности… этого не хочется. ИХ я спросил сразу же, ответы ты знаешь, они всегда так отвечают. Иной связи с ними нет. А я, как только начинаю думать, так мгновенно все вписывается в бардак - лажанулись крепко, а теперь бегают и друг друга утешают: ничего, там Учитель, он все сделает, все утрясет".
Поскольку я все еще молчу, то Учитель мягко продолжает. "Похоже, что твои отношения с НИМИ не доросли до осознанных. Но отношения эти начинаются с мыслей разных, с фантазий, затяжных таких. Если у тебя что-то было и ты немножко поделишься, то может мы и распутаем эту аварию".
Неприятно чувствовать себя на сковородке, я даже голову наклонила. Я-то в курсе почему кружила вокруг Анни, только как сказать. Стыд во мне никуда не делся. Слышу как Учитель мягко "все знают о чем мечтают девушки в 14 лет, даже мужчины знают, попробуй несколькими словами конкретное свое". Понимаю, что разумно говорит, нельзя совсем молчать - не поднимая головы, цежу сквозь зубы "19 век, европа, молодой синеглазый задумчивый принц смотрит вдаль".
"Отлично" говорит Учитель, "молодец, отлично". "Ты сразу все продвинула, молодец. Смотри (его любимое слово), Андрей, Андрей Николаевич, я как обитатель поверхности сто раз употреблял в разговоре с НИМИ "синеглазый принц", может даже двести, что я не синеглазый принц и потому даже разговаривать не хочу насчет чертовок. Ну и насчет дали океанской тоже, не сто раз, но и не один. Может ОНИ решили подсобить мне. Чтобы первый блин был сразу супер, сразу в точку! А вышло, что им чуть не подавились…".
Учитель замолкает. "Дурдом…" слышу его голос "может тебя готовили для какого-то настоящего синеглазого, а потом сдуру взяли и кинули в орбиту другого проекта, да еще срочно так кинули, резко, не готовую, даже не осознавшую".
"Договор был, что Учитель отбирает по впечатлению. Анна впечатлила. Сразу. А кого она не впечатлит… Но почему ОНИ так резко надавили на педаль в том, что и так должно было произойти?" слышу я задумчивый голос Учителя.
Карты раскрыты. Они на столе. Мы двое одинаково чувствуем, что это мало помогает. Надо играть вместе, тогда есть шанс.
ЧАСТЬ 7. ТИХИЙ УЖАС
Наверное, мне надо пояснить. Вот снится какой-то кошмар, ужасно неприятный, от страха напрягаешься во сне да так, что просыпаешься, иногда в холодном поту. А теперь этот страх1 умножьте на страх2 для кошмара в том сне, в котором как ни напрягайся, а проснуться не получится, все реально, все до мельчайших подробностей реально, нет таких снов, не бывает! Тогда что? Страх множится на страх и получается такой ужас, что реально легче убить себя. Особенно если вы стесняетесь бежать с криками "спасите, помогите", когда вокруг все нормально и с тобой вроде как тоже ничего не происходит.
Страх2 понятен – не можешь проснуться в кошмаре, это такой себе общий страх. Страх1 на первый взгляд всегда конкретный – крокодил за ногу тащит, догоняет бегемот, черный человек преследует… Но есть специфические, для не сна есть специфические.
К примеру, страх утраты контроля "ЯиМИР". В трезвом виде мозг в фоновом режиме все время делает что-то вроде "тик-так", волны какие-то, запросы-ответы, как трезвая мышь компьютерная делает 100 проверок в минуту где она, где указатель; а весь трезвый виндоус сотни таких проверок делает, непрерывно. И когда там сбоит, то для компьютера это такой ужас, что синий экран смерти не я придумала, я ничего не придумываю.
Для человека важно учесть, что контроль "ЯиМИР" делается еще и на сознательном уровне, реже, но делается: иду по тропинке, справа яблоки низко, набираю много, вкусные, под деревом мухи, уходя отмахиваюсь… делаю 3 шага и мозг сам спрашивает и сам отвечает: она хвостом отмахивалась, это нормально у нас?!! нет!!! это тихий ужас, объявляю общую тревогу!!!
В фильмах много веселых эпизодов из этой серии. Ну, так давайте, соглашайтесь залезть в любой боевик, а я посмотрю, как вы будете упираться и отнекиваться, хотя вам приготовлена всего лишь небольшая смешная легкая роль трупа. Или падайте с переломом ноги – в фильмах это очень смешно. В реальности сигнал тревоги из системы "ЯиМИР" настолько жуткий, что либо умереть, либо сдуреть (та же смерть), либо спастись катапультой агрессии (с последствиями).
Вы рассказывает на вечеринке у подруги веселый анекдот. Спрашивают мужика, вы на скрипке играть умеете? А тот вполне серьезно отвечает: не знаю, не пробовал, может и умею. Все смеются, потом вспоминают, что у подруги есть скрипка, тащат ее, заставляют вас попробовать – хотя вы отшучиваетесь правдой чистой, что никогда живую скрипку даже не видели, понятия не имеете какой стороной куда ее прикладывать. Но вас снаряжают, насильно, мол, держи это, тяни это. И вы тяните, вам даже нравится, вы даже улыбаетесь полузакрыв глаза… Пошутили и хватит – но окружающие стоят с отвисшими челюстями "так ты скрипачка? а почему никогда не признавалась?". Вот тогда, вот тогда я и посмотрела бы на ваши действия!!!
Невероятные точные броски тяжелого мяча не могли быть сделаны мною. Я катапультировалась агрессией. Дальше пошли последствия. Учитель попытался все загладить, приклеить ту реальность к обычной. Ему почти удалось, на 99% удалось – мяч не скрипка. Для всех кроме меня удалось. У меня удар агрессии породил какое-то чутье, через него причастность Учителя была настолько явственной, что он заслуживал не вопросов, а сразу же ответов, беспощадных, от меня. Моя агрессия также оставила в мозгу куб холодной ярости, готовый к взрыву. Я стала опасным оружием на боевом взводе.
В Учителя было два пути без изматывающей войны: либо быстро решительно действовать, либо долго разговаривать. Он выбрал второй. Я подозреваю, что не столько из гуманности, сколько из любопытства. Именно из любопытства он тянул за хвост сначала кота "Амазонки", потом тигра "ОНИ", а теперь пытается вытянуть наверх "Солярис". В книге с Солярисом у людей вышел облом, в реальности Учитель тоже как бы следует тому сценарию – вдруг явилась Я, очень похоже, что подарочек от "Соляриса", и ему теперь надо что-то делать со всей этой внезапно возникшей кучей морали, эмоций и непоняток.
Учитель шел к своему "Солярису" годами. Он точно не жертва. Жертва у нас Аня. Не Анна. Анна может даже похлеще Учителя будет в проницательности и спокойствии. Анна держит Аню. Непонятно – как захватчик или как защитник.
Поверьте, самое страшное – это когда кто-то или что-то прицельно начинает кружить вокруг тебя - непонятно по каким причинам, с какими намерениями, по какому плану. Похоже, что мы с Учителем одинаково оказались перед этой проблемой. И потому будем раскрывать друг другу не только наши карты, но и мысли - так увидела я, Анна.
ЧАСТЬ 8. КОНТРАТАКА
С момента мозгового взрыва в спортзале прошло уже три часа.
Все это время я фактически только отбивалась – сказки Анни, все его слова были атаками, тихими мягкими, но атаками. Непонимание произошедшего и волны усталости не позволяли мне наступать. Но сейчас на арену неожиданно вышел стаканчик мороженого. Энергия белого молочного вещества трансформировалась в энергию серого нейронного вещества и это было уже другое дело.
Я поняла, что Анни наперсточник готов катать шарик правды сколько понадобится. И хотя мне удается не купляться на его пассы, результата не будет, пока я не обращусь к Команде.
Я вынула из школьной сумки тетрадь, вырвала из середины двойной лист, разложила его вертикально. "Можно я напишу?" спросила, ласково глядя на Анни. Он даже не моргнул, лишь еле-еле заметные искорки далеко-далеко в его глазах просигнализировали, что компьютер перешел в активный режим.
Благословляя молочную промышленность, я без особой спешки принялась писать.
-----------------------
По проекту "Чертовки"
По эпизоду (дата, время, школа)
По эксперименту "Мяч в кольцо"
ОБРАЩЕНИЕ
Настоящим Объект эксперимента (в дальнейшем "Анна") через Субъекта эксперимента (в дальнейшем "Анни") обращается к Команде проекта.
Анна предлагает заключить Договор.
Анна соглашается
1) Не делать никаких явных или скрытых попыток обнаруживать Команду, узнавать о ней. Все контакты только через Анни.
2) Предоставлять правдивую информацию о своем состоянии в том объеме, который будет достигнут в дискуссии с Анни.
3) Выполнять предлагаемые Командой шаги, если на то будет достигнуто ее согласие с Анни.
Команда соглашается
1. Не делать над Анной никаких экспериментов без ее ведома, без ее согласия.
2. Не настаивать на том, от чего Анна откажется три раза подряд.
3. Перевести Анни в режим открытых деловых сделок.
4. Обязать Анни терпеть возможные эмоциональные сбросы со стороны Анны.
5. Давать Анне компенсации вознаграждения, суть и величина которых определяется в обсуждении с Анни.
-----------------------
Я прочитала и мне понравилось. Для начала сойдет. Но чего-то не хватало… Подумала и дописала.
-----------------------
ДОПОЛНЕНИЕ №1
В качестве жеста доброй воли, Анна, следуя пункту 2) сообщает о своем состоянии с момента взрыва до сейчас (спустя 3 часа)
- сразу после взрыва энергия бесконечного ужаса перешла в энергии ярости, чутья и проницательности
- наполнение было именно в таком порядке, и потому Анна намеревалась убить Анни
- потом распределение энергии (по ярости, чутью, проницательности) стало более равномерным, и Анна решила не убивать Анни
- этому способствовали также непонятные волны усталости, возможно от отсутствия достаточного количества питательных веществ (после употребления мороженого они исчезли)
- на сейчас Анна понимает, что в текущей ситуации лучший вариант ее поведения это предложить Команде сделку
- еще Анна считает, что со стороны Команды было бы разумным уже дать Анне компенсацию вознаграждение (обсуждаемое, за эксперимент).
-----------------------
Я протянула лист Учителю. Он начал его читать. По его лицу в профиль ничего не было видно. Но когда он дочитал и поднял глаза, то я увидела в них почти счастье. Это меня так встревожило – я что-то прозевала??? – что я мгновенно перешла в другой мир и посмотрела оттуда в чем причина его радости.
ЧАСТЬ 9. ПРИНЦЕССА, ЧУВСТВА, ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
Я увидела, что Учитель увидел у себя в голове долгую дорогу с Анной, уже не это кружение – потому он и счастлив. Даже не ожидал он, что Анна сама да еще так быстро скажет: ладно, хватит разговоров, займемся делом.
Хорошо, но я получаю новый вопрос: Анни так много, так красочно, так искренне рассказывал о таинственных ОНИ и вдруг счастлив, когда ему резко так говорят "мне было голодно и гадко на душе, потому я и слушала молча весь этот бред, сейчас я поела и предлагаю перестать болтать и заняться делом". Обычно для устных писателей это непростительное оскорбление. А этот рад…
Я хотела думать дальше, но тут Анни повернулся ко мне с вопросом "Анна, вы упомянули насчет вознаграждения. Считайте, что это вопрос уже решен, положительно. У вас есть какие-то варианты?" "Ты смотри" подумала я "Анна опять на вы… ладно, пусть будет". Вариантов у меня не было, но была уже даже в этом мире достаточная дальность мышления и я сказала "а что вы предложите?"
Анни развернулся ко мне, охватил взглядом с головы до ног, двигая не только глазами, но всей головой, наклоняя ее в разные стороны… я невольно вспомнила свои действия в спортзале перед броском – он готовится кинуть мяч вознаграждения точно в кольцо моих ожиданий?
"У вас большая семья?" спросил он и тут добавил "простите…" – я решила простить, все-таки тяжело мгновенно переключиться из "да мы понятия не имели о вас" на правду "ну да, мы давно взяли вас на заметку". Инопланетяне, как же. Сам же проговорился "этот вопрос интересует немногих высших должностных лиц, но их должности такие, что они могут и готовы платить за одну подготовленную чертовку столько, сколько за целую дивизию". Перемешай ложь с правдой и будет таааакой клей для мозга, что лучше и не бывает. Знают они, что у меня мама, папа и сестренка младшая и братик – полный комплект, так вышло, родилась я у молодых родителей, вот потом они и догоняли.
И я знаю, почему у него такой вопрос вырвался – сколько дать денег считает. Непростое дело. Надо, чтобы взяли. И были довольные. А когда так бывает? Интересно, как он будет выкручиваться.
Мы играли в чудные шахматы. Нет единичных ходов. Мой вопрос стрелял сразу по нескольким целям, главная была в информации об Учителе, плевать мне на компенсации, мне понимать систему надо. И я жутко боялась, что он может сказать что-то типа "мы дадим вам столько-то рублей". Ладно, нет инопланетян, но все еще есть какая-то таинственность и если и ее не окажется, тогда я рискую влететь в тоску жуткую – ненавижу незатейливых. Анни сказочник неплохо заворачивал со своими пришельцами, если Анни деловой окажется деловым, я… я даже не знаю, что буду делать.
Анни еще раз взглянул на всю меня и сказал одним куском, одним абзацем многоугольным "Мы предлагаем вам принцессу, чувства и вознаграждение. Это будет так. Костюм, прическа и остальное – есть принцесса. Она на балконе, вечером, внизу влюбленный в нее в маске, поет признание в любви – есть чувства. Эта сцена будет сниматься, такое хорошо оплачивается, во всем мире, у нас тоже – есть вознаграждение. Сегодня среда. Вы завтра еще подумайте. Если согласны, то в пятницу все готовим, в субботу после занятий в спортзале ставим. Можете пригласить одноклассников и семью".
Принять такой залп в этом мире было непросто, сидеть с открытым ртом мне не подобало – я нырнула в мир быстрого счета, пробежалась по предложению, раз, второй, третий… – оно было настолько мастерски сделано, что я даже взвизгнула от восторга. А вернувшись, в этом мире мне даже захотелось физически захотелось броситься Анни на шею и прошептать на ухо "я верила в тебя" – но то потом, еще не подросла, а сегодня для моего счастья достаточно, что Учитель поднялся до сияющей звезды и мне есть теперь куда идти. Это было счастье. В этих шахматах я оказалась хоть и талантливым, но новичком, Учитель же оказался гроссмейстером. Я выпустила залп из 3 нацеленных ракет. А он из 300. Он учел все. Все связи. А они запутаны до невозможности. Но он все просчитал. В голове.
Самое простое - как дать деньги, за что, сколько, легально, честно, чтобы семья приняла, чтобы я приняла, чтобы не осталось ни малейшего осадка – он это решил. Как быстро, но не резко, не больно оторвать сейчас упрямого дятла от столба бетонного в красочный полет – придумал мгновенно. Как дать мне, ищущей себя, путеводную звезду на долгое время потом – тоже нашел.
Он все знает. Что Анна увидела то, что не было сказано - его увидела. Что Анна готова с легкостью отказаться от предложения – она уже получила главное. А в самом предложении она тоже уже получила удовольствие – от комбинации. Но они все-таки сыграют - принцессу, чувства, вознаграждение. Так будет лучше. Так надо. Уже не обязательно, но лучше применить.
Он далеко продумал.
Он знает, что если все получится, то моя старая жизнь завершится в тот же миг - уже никто, ни в школе, ни дома не сможет воспринимать меня прежней Аней. И он знает, что и я это знаю. Но Анна Аня по любому уже не сможет быть на старом месте, после экзаменов в школу уже не вернется, при любом раскладе – и он дает ей предлог, мол, конечно же, как же иначе, такая талантливая, ей в столице место…
Учитель позаботится, чтобы Анну не дразнили до лета – он подключит одноклассников, особенно заводил языкатых, к организации того действия.
Учитель дает ей сутки, чтобы ее мозг переспал, перелопатил все в режиме упорядочения – только поэтому.
В мире быстрых мыслей я все искала ошибки, изъяны в предложении Анни. Я находила свои сомнения вроде "а зачем такая срочность, не лучше ли подождать до лета, не делать шумиху?" – и я тут же находила ответы – "железо надо ковать, пока оно горячо, шумиха утихнет, меч останется". Он дает простор, дает попробовать, девочка смотрела вверх, у нее внезапно выросли крылья мощные – он дает ей полетать – гордая невероятная принцесса, птица невиданная прилетела в этот мир и кто взглянул на нее хоть раз, тот навеки потерял покой. При этом и делать ничего не надо, стой себе на балконе, минут пять, десять… Клянусь, Анни притащит вентилятор скрытый, ветер с моря будет играть кудрявыми волосами принцессы.
Не было там ошибок. По крайней мере, я не нашла. Да, за горизонтом маячило неясное, но я не Бог, всегда будет горизонт далекий и непонятное за ним.
Этот Анни примудрился – не произнося - рассказать мне, что Команда светиться не будет, что все будет делать он с легальными помощниками не в теме, что единственный значимый сторонний будет в маске. Что будет машина, что сразу после выступления в машину и уезжаем. Что наша задача сделать для присутствующих маленькое чудо. В котором я буду чудесницей. Прилетела и улетела.
Обманул ли меня Анни? Да, на то он и Учитель. С большой буквы.