Следующая часть - http://proza.ru/2025/07/06/972
Предыдущий рассказ - http://proza.ru/2025/07/02/952
В мире масса деревень, которые запоминаются надолго. Одна из таких красавиц, как наилучший перл среди горстки жемчужин разбросанных по склонам Талышских гор.
***
«Стеснительный» водитель ожидал меня на удобном участке дороги, куда наша компания подъехала уже после сытного обеда. Я прощалась со всеми так, будто больше не собиралась возвращаться, на что даже Парвиз сделал замечание. Действительно, иранцы уже ознакомились с рукопожатием, и мы усиленно трясли друг другу руки, как перед долгим расставанием. Мужчины уезжали сейчас в Астару, а я в традиционную деревню Масуле, поэтому все вещи были при нас, и я совсем не знала, каким станет дальнейший путь, хотя «босс» дал наставление водителю привезти меня к ночи в Астару.
Хочу быть честной до конца, возвращаться снова на границу, которую перешла два дня назад, было бессмысленной затеей. Такие манёвры напоминали раскачивание маятника туда и обратно, непродуктивную трату времени. Ведь я совсем по-другому строила свой план и собиралась продвигаться в сторону города Решт — столицы провинции (остана) Гилян. О своём намерении друзьям говорить не стала, так как пока не знала в какой форме должна была об этом заявить. Но чётко понимала, гость хорош в первые два дня, потом он становится обузой.
В этот раз драйвер не так меня боялся, как в первый, его руки уверенно держали баранку, он даже позволял себе улыбаться и не подпрыгивать, останавливая машину после каждого моего неосторожно вырвавшегося восторга. Доехали до городка Асалем, а там свернули в сторону гор. Мы ехали красивой дорогой вдоль каньона с бурной речкой.
Пятница. Просторные поляны у дороги здесь используют для пикников. Иранцы семьями, расстелив достарханы, устраивались у обрывистых берегов с чайными термосами и корзинами со снедью. Такая практика используется по всей стране. Пикники устраивают рядом с проезжей частью не только среди полян, но и в скверах, парках, даже разделительных полосах, поросших цветами. Видимо, мелькание машин у стола с фруктами, витающие выхлопные газы, а то и мусор с дороги совсем не смущают иранцев. Но когда дети малые, которых очень густо, на дорогу выбегали, моё сердце останавливалось со страха.
Выдался чудесный день. Женщины в чёрном платье, весёлые дети и счастливые мужчины напомнили мне ушедшую Сирию, где точно так же устраивали стихийные пикники в парках и скверах, где точно так же смеялись и играли красивые дети.
Иногда я говорила водителю «Стоп!», выскакивала из машины, и мой фотоаппарат принимался за работу фотографируя всё вокруг. Весеннее солнце было ласковое, молодая лесная зелень дышала свежестью и шумела кронами дубрав. При подъезде к деревне Масуле, что в Южном Талыше, образовалась пробка на въезд в заповедную зону, и только сейчас я поняла всю пятничную проблему.
Выходной! Единственный выходной за неделю! Иранцы съехались посмотреть на свою национальную достопримечательность, которую даже иностранные туристы жалуют. Как я могла забыть о том, что иранский распорядок рабочей недели отличается от нашего? Это мы в пятницу работаем, а Иран и соседний Афганистан отдыхают. Ещё и год у них не как у людей. Это у нас сейчас 2018 год, а у них 1397! Кстати, иранский календарь более точный, нежели наш, наверное, потому, что великий из великих Омар Хайям приложил к нему своё умение.
Транспортная пробка растянулась по извилистому шоссе, и казалось, все иранцы сегодня съехались сюда. К счастью, хоть и медленно, но до наступления ночи мы достигли шлагбаума с кассой для оплаты. Как только я увидела впереди деревню, сразу поняла, что придётся лавировать среди толпы и машин. Она как-то сразу обрушилась на меня главной шумной улицей с растяжками цветных флажков над головой, плотным потоком улыбчивых людей, машинами, идущими почти впритирку к людям.
Улица круто поднималась, она шла через мост над ущельем реки и заканчивалась тупиковой стоянкой машин. Но меня интересовали улицы склонов горы Масуле-даг, которым почти одиннадцать веков. Там не ходят машины и не летают лихие мотоциклисты. Причина для сельчан более чем понятна.
Деревенские улицы выстроены так, что крыши домов на нижней улочке являются тротуаром для жителей верхней улицы, а крыши их домов в свою очередь служат прогулочными площадками и двориками для тех, кто живёт ярусом выше. Такая вот ступенчатая деревня, поэтому ездить по тротуарам — значит ездить по крышам домов, а это, не ровен час, провалишься к кому-нибудь на обеденный стол. С 1975 года поселение Масуле внесено в государственный список достопримечательностей Ирана и считается народным достоянием страны.
Мы едва нашли место для парковки. Водитель вышел из машины, расправил могучие плечи и дружелюбно расплылся в улыбке. Он сам оказался тут впервые. Огляделись по сторонам, иностранцев сегодня не видно, только свои, родимые, гуляют по каменным лестницам выбитым в горе, поднимаются на верхние ярусы жилищ, стоят на краю крыш и делают селфи.
Деревня кучно громоздилась и карабкалась на каменистые склоны. Её необычный вид поразителен, даже притягателен. Мы недолго думали и устремились вверх на чужие крыши, чтобы почувствовать пронизывающую атмосферу старины, ощутить сполна колорит маленького поселения на высоте в 1050 метров над уровнем моря.
Если учесть, что высота деревни, это значит от нижнего яруса и до верхнего, почти 150 метров крутых лестниц, то можно понять наши передышки у каждого этажа. А пока мы отдыхали, то заодно занимались исследованием переулков, закоулков и потайных уголков, не считая, разумеется, центральных улиц, ширина которых зависит от ширины крыш домов с нижнего яруса.
Поначалу я боязливо ступала на чужие кровли, будучи уверенной, что именно подо мной должно всё сразу рухнуть, но насмотревшись на местных бабушек, что спокойно выходили посмотреть на погоду и заглянуть на нижнюю улицу с самого края, как-то осмелела и расслабилась. Мой же попутчик освоился быстро и ходил по асфальтированным площадкам увереннее меня.
В Масуле есть всё! Аккуратная мечеть с зелёным куполом выглядывала жёлтыми минаретами из-за глиняных домов в самом центре поселения, а на её кровле гуляли все кому не лень, ведь одно дело ходить по потолку соседнего дома, а совсем другое прохлаждаться на мечети, прислонившись спиной к минарету.
Перед входом в мечеть разместилось кладбище с каменными надгробиями, вмурованными в цемент площади. Как-то некомфортно было наступать на мемориальные надписи в то время, как иранцы преспокойно передвигались по могильным плитам. Сей факт показался оскверняющим память мёртвых, неуважением к смерти, но, коль я здесь чужеземка, то не мне рассуждать на эту тему, а просто нужно принять такое отношение к надгробиям. Уверена, всему есть своё объяснение, только я пока всего не знаю.
Этим траурным местом поход в деревню Масуле, можно сказать, только начался, а после того мы с попутчиком попали в круговерть праздника, и мне казалось, что между нами наступило понимание друг друга без слов. Каким-то непостижимым образом он угадывал траекторию моего движения и уверенно лавировал в плотной массе людей.
Иранцы пребывали в пятничном настроении. Торговые лавки предлагали сладости, напитки, сувениры. Тут же маленький рынок народного творчества ярко расцвёл вязаными из цветной пряжи куклами, носками, тапочками, национальными костюмами с широкой цветной юбкой и украшениями для дома. Работа с куклами показалась очень профессиональной. С огромным любопытством перебирала забавные игрушки, забыв на мгновение, что давно не ребёнок.
Молодые семьи с неподдельным удовольствием фотографировались в моём обществе, а я раздавала свою шляпу всем желающим сделать в ней селфи. Люди обращались ко мне с единственной фразой на английском, которую они знали:
— Как дела? — при этом заливисто смеялись всей семьёй, а я всякий раз отвечала, что русская, чем вызывала искреннее любопытство.
Мне нравилось там всё! Такая повсеместная душевная атмосфера среди иранцев ввела в некоторое недоумение только лишь потому, что этого не ждала. Всеобщее радушие, как эликсир моему настроению, а тут ещё нас с водителем, имени которого не спрашивала, так как была уверена, не запомню, угостили сладким блюдо, вроде нашего варенья из сухофруктов.
Тарелочка с ассорти из крупных ягод, будто залитых ткемалевым сиропом, сопровождалась двумя ложечками. Так заведено у мусульман, раздавать угощение людям по пятницам в знак поминовения. Ягоды мы съели, пристроившись у бордюра. Угощение оказалось вкусным, но от скрытой ткемалевой кислоты у меня челюсть свело, хотя теперь знала — что собою представляет лакомство в больших тазиках посреди улиц, у которых всегда толпятся люди. Моему компаньону было весело, я это видела. Он совсем освоился, что доставляло мне радость, даже отвечал на вопросы встречных, обращённые ко мне.
Тарелочку с вареньем нам предложила девушка с заклеенным в пластырь носом, где только его кончик выглядывал на улицу. У меня сжалось сердце, но вид был «юморной». Решила, что она пострадала в аварии, или пережила другой несчастный случай, поэтому смеяться над бедой грешно. Спрашивать было бы не тактично. Но к моему удивлению люди с замотанными носами мелькали повсеместно, и не только женщины. Но не могли же они все попасть в аварию в одно время, к тому же повредить себе только носы?!
Оказалось, все эти люди перенесли пластическую операцию по переделке носа. Операция стоит денег, об этом факте должны знать все друзья, знакомые и незнакомые, иначе зря мучился. Пластырь долго не снимают, хоть нос давно зажил и его можно распаковать. Каждое утро старательно обклеивают его свежим пластырем на всеобщую зависть. Больше всего удивлялась причудам мужчин. Мало того, что мужской нос в пластыре сам по себе вызывает сожаление вперемежку с анекдотичной улыбкой, так ещё молодые люди просили сфотографировать их в различных ракурсах мне, значит, на память. В общем, от смеха давлюсь, но фотографирую.
Последней каплей бурных эмоций стал водопад за деревней в узкой расщелине. Он шумно переливался через камни, струился и искрился, потом прятался под мост и превращался в речку по дну ущелья. Ни один иранец не уходил отсюда без фотографий, и мы не стали исключением. А когда мне подсказали, что за горой есть красивое озеро с ещё одним водопадом, то я решила пойти туда завтра поутру, а сегодня уже наступили сумерки.
Мне предстояло заночевать в одном из каменных отелей, обмазанном глиной, как, впрочем, всё поселение. Только горный камень и глину используют жители Масуле для своих жилищ. Что касается отелей, в них недостатка нет. Деревенские жители давно свыклись со статусом деревни и делают акцент на обеспечение сервиса для гостей со всех волостей. Отели, кафе, смотровые площадки и туристические тропы тут всегда активны.
Мой дисциплинированный компаньон сразу позвонил Парвизу, как ответственному за землячку. Тот одобрил моё решение, к тому же «мальчики» ещё не закончили свои дела в Астаре, а я только радовалась, что не стану им помехой. Водитель, который везде ходил за мною, как приклеенный, перенёс мои вещи в отель, и на этой удачной ноте мы распрощались — он отправился обратно в Талеш, а я в уютный номер ожидать завтрашнее счастливое утро.
В номере тепло, даже пол горячий, а на посёлок стал накрапывать дождь. Стою на террасе. Масуле в ночных огнях раскинулась до вершин, на её ступенчатых улицах ещё звучит музыка, но основная масса народа отправилась в свои пенаты, освободив транспортные стоянки внизу у подножия деревни. Оттого улицы казались просторней, но ощущение праздника было утрачено.
Продавцы сувениров убирали товар с витрин, закрывали лавки до завтрашнего дня, хотя завтра уже не будет праздника. Завтра суббота, в стране начинается рабочая неделя, что-то вроде нашего понедельника. Одна надежда на случайно заехавших туристов, да ещё вот на меня. Согласно религиозным традициям день пятницы, называемый Джума, считается днём всеобщей молитвы, а значит, выходным. Такое получается несоответствие с нашей субботой и воскресеньем.
Долго стоять на террасе не пришлось. Подул холодный ветер, а капли дождя стали ледяные. Погода явно портилась, а в номере горячий душ, чай и пушистые пледы. Спать! Только спать!