Начало здесь http://proza.ru/2025/06/25/1725
Тот, кто вскоре был представлен Адольфу фон Штауффенбергу, как адвокат высшей категории Вильгельм Фишер, производил впечатления истинного джентльмена конца викторианской эпохи и казался настоящим образцом элегантности, сдержанности и статуса. К тому же вскоре он ошеломил барона своей деловой хваткой, прозорливостью, опытностью и познаниями в юриспруденции, что стало видно почти сразу по мере ведения им взятого на себя дела. Во время деловых встреч и судебных заседаний адвокат барона не говорил громко — он внушал тишиной. Он оказался истинным юристом в самом лучшем смысле этого слова, ибо умел управлять ситуацией без лишних слов. «Молчание иногда — лучший способ выиграть спор», - так он любил поговаривать. И оказывался на деле прав во всём.
С первого же взгляда на него Адольфу показалось, что это человек власти, дисциплины и строгой морали. Порядок был его религией и это проявлялось буквально во всём – от свойственной ему системы содержать деловые бумаги и кропотливой пунктуальности до лёгкой улыбки и элегантности в жестах. Женщины находили его загадочным, мужчины — опасным конкурентом. Но именно поэтому он умело манипулировал и теми, и другими в судебных делах. Сам Фишер часто казался при этом холодным и неприступным, но именно подобное поведение и манера себя держать и придавали ему силу влиять на людей и их поступки.
Обычной одеждой Фишера был чёрный фрак или костюм-тройка из дорогой шерсти, с идеально сидящей на нём жилеткой, а безупречный внешний вид дополнялся подчёркивающими продуманный деловой имидж деталями – высоким накрахмаленным воротником, шелковым галстуком или аскотом с жемчужной булавкой. Выходя на улицу, адвокат надевал на голову цилиндр, который сидел на нём, как влитой, что весьма нравилось дамам. Иногда цилиндр заменялся хомбургом – своеобразной шляпой из фетра с высоко загнутыми полями и лентой по тулье, которую её владелец надвигал под некоторым углом, как было модно в те времена. Лакированные туфли Фишера всегда были начищенными до блеска. А перчатки из тонкой кожи и элегантная трость служили скорее символом статуса, чем необходимостью.
Вот таким блестящим был облик этого джентльмена. Да, манеры Вильгельма Фишера были безупречными. Ещё, его как будто окружала аура холодной вежливости и аристократической отстранённости. Этого англичанина отличала мягкая, поставленная речь с акцентом, говорящим об образовании в Оксфорде или Кембридже.
Ввиду вышеописанного, просто не могло не быть, чтобы задуманный процесс Адольфа фон Штауффенберга против своего зятя не стал продвигаться в самом благоприятном для него направлении – ещё бы, с таким-то адвокатом! Хотя трудностей было предостаточно, а мнимый Жуан Алвес, проявляя упрямство настоящего фанатика, боролся до конца. На первое судебное заселение, как и на все последующие, он, и в самом деле, не явился, опасаясь ареста. Но прислал своих ушлых в законах представителей, которые пытались запутать судей своеобразной трактовкой параграфов и какими-то сомнительными бумажками. Но адвокат барона блистательный Фишер разбивал их поползновения на корню.
- Какая наглость! – возмущался, в связи с этим, Адольф в разговорах с Вильгельмом, имея ввиду ушлых юристов – посланников своего злобного противника, мнимого Жуана Алвеса, - Эти люди совершенно не имеют ни совести, ни чести, и пользуются для того, чтобы выиграть дело, весьма и весьма сомнительными в моральном отношении методами. Но притом идут до конца в своём бесстыдстве, настаивая на своих лживых увещеваниях. А всё этот наглый бродяга, мой злополучный зятёк. Нет, этот человек далеко не так прост и беспомощен, каким мог бы показаться с первого взгляда. Впрочем, я всегда подозревал об этом. Но теперь думаю, что тайный муж моей сестры и не аферист вовсе, а … кто бы вы думали?
- Кто?
- Берменгевский шпион. Да-да, это злодей именно из той преступной шайки бомбистов, что весьма успешно покушалась на жизнь моего отца. И движет ими совсем не материальная выгода – нет, а месть. Как вы думаете, дорогой Фишер, может быть такое?
- А я в этом полностью уверен, - поддакивал ему его адвокат.
- Конечно, - продолжал барон, - всё это продолжение их отвратительного плана мести, что они задумали против моей семьи. Ведь мой покойный отец был большим патриотом Мерундии, а значит и врагом всех этих берменгевских негодяев. Они убили его, а теперь взялись за мою сестру и моё честное имя. Отвратительные скоты! Мелкие пакостники! Да-да, именно мелкие пакостники, потому что ни на что действительно разумное и большое совершенно не способны. Одно слово – берменгевцы.
- Абсолютно с вами согласен, - во всём поддерживал его Фишер, так как будучи английским джентльменом тоже всем сердцем ненавидел берменгевцев, а в особенности – берменгевских шпионов, ведь Англия с Берменгевией тоже находилась в плохо скрываемой под маской холодного политического расчёта вражде.
И именно поэтому неистовый Вильгельм взялся за известное дело с ещё большим рвением и продолжал блистать на судебных заседаниях во всей своей красе. Более того, он и баронессу Элизабет каким-то образом сумел перетянуть на свою сторону – обаял, наверное. И предоставив доказательства того, что её мужа убили берменгевские шпионы, сообщником которых является и её неудавшийся зять, он склонил матушку Адольфа выступить в суде с вдохновенной речью, в которой она, как невинная жертва, обличала негодяев. Данный спич имел невообразимый успех у судей. И после этого значительно повысилась вероятность того, что иск барона против самозванного зятя будет удовлетворён, а ужасающий брак проходимца с младшей баронессой фон Штауффенберг будет аннулирован. Время шло. А меж тем задуманная судебная тяжба продвигалась самым наилучшим для барона образом, а дело близилось к концу.
- Единственное, что меня волнует, Вильгельм, когда я думаю о том, что дело продвигается к нашей победе, так это то – как рассказать в случае благополучного исхода об этом Кларе, - посетовал однажды барон своему адвокату, с которым уже близко сошёлся на почве общих дел и был в ним, что называется, на короткой ноге, - Я предвижу огромные проблемы с сестрой по данному поводу, ведь она всё также ненавидит меня, в отличие от матери, что всё-таки одумалась. И представь, эта упрямица Клара до сих пор сидит в своей комнате и не выходит из неё. И не потому совсем, что, как раньше, заперта в четырёх стенах. Нет, она сидит отшельницей и никуда не выходим от своих любовных переживаний, а более всего – мне на зло. Она смотрит на меня лютым волком, когда я к ней прихожу, устраивает мне истерики и каждый день шантажирует меня тем, что покончит с собой. Представляешь! И это ещё при всём притом, что не знает всей истинной правды, которая гораздо хуже, чем она думает. А что же будет, когда она узнает всё? А вдруг и в самом деле сведёт счёты с жизнью, как думаешь?
- Дозволь, я сам с ней поговорю об этом, - предложил барону Фишер.
- А у тебя получится, Вильгельм? – усомнился несчастный брат, заламывая от избытка чувств руки, - Как бы не сделать нам хуже.
- Не волнуйся, доверься мне, - получил он ответ от своего замечательного адвоката.
И на следующий же день ситуация чудесным образом разрешилось. Представите! С утра Клара, согласно договорённости, вышла из своей комнаты и спустилась по лестницам замка вниз в сад, потому что ей сообщили, что в одном из уголков роскошного парка её будет ждать человек, который сообщит ей новости о её любимом Жуане.
Клара села на скамейку, а Вильгельм Фишер последовал к ней по тропинкам сада, в то время как Адольф наблюдал за данной сценой из потайного места в великом волнении. Когда же англичанин подошёл к девушке, та уставилась на него, как на привидение, и так смотрела ошарашено минуты две, потом вскрикнула, встала со скамейки, пошатнулась и почти уже хлопнулась в обморок, но Фишер подхватил баронессу-младшую на руки и привёл в чувства. Окончательно придя в себя, Клара что-то спросила адвоката слабым голосом, хотя в точности разговора этих двух людей Адольф расслышать не мог. Англичанин ей что-то ответил. Потом они проговорили на скамейке около получаса, после чего Клара явилась к брату и объявила ему о своём решении.
- Я согласна подписать все нужные документы для того, чтобы аннулировать свой брак, раз уж тебе, дорогой мой братец, мой выбор так ненавистен. Да, я на всё теперь согласна, потому что мистер Фишер уговорил меня.
- Это просто чудо какое-то! – в радостном возбуждении вскричал Адольф.
- Да-да, я всё подпишу, - холодно продолжала Клара, - только у меня есть к тебе одно условие, брат.
- Если ты согласна порвать со своим проходимцем, сестра, я готов на всё! - вскричал барон, - Но какое условие? О чём ты говоришь?
- Ты должен найти и привести ко мне Тео, - объявила свою волю младшая баронесса.
- Тео? А кто это?! – в великом изумлении воскликнул барон.
- Теодор – мой сын, твой родной племянник! – гневно сверкнула глазами Клара, поражаясь вопиющему легкомыслию брата.
Он же застыл на месте и не знал, что сказать.
- Вот ещё этот ребёнок свалился на мою голову! – сетовал барон несколько позже, оставшись наедине с Фишером, - И что прикажите с ним делать? После того, как брак моей сестры будет аннулирован, он станет незаконнорожденным. И как, в качестве кого я ввиду этого бастарда в нашу семью? Пойдут же сплетни. Да и жив ли этот несчастный мальчик, и в каком состоянии? Может, похож на какое-то плешивое отродье, прости Господи! Мне стыдно в этом сознаться, дорогой Фишер, но я уже ненавижу этого ребёнка и брезгую им. Тем более никогда не смогу смириться с тем, что в нём течёт кровь каких-то берменгевских негодяев. Матерь Божья, за что мне эти испытания и моральные терзания?
- Прежде всего, как мне кажется, мальчика нужно найти, а потом уж и думать, как его представить обществу, - заметил на это англичанин.
- И ты думаешь, что после сколь долгого времени это возможно? Ведь мальчику уже, согласно моим подсчётам, года два, а, может, и больше - скорее три даже. Как мы вообще его опознаем? Как удостоверимся, что это мой племянник?
- На то ведь и есть особые приметы, ведь находят же как-то потерянных в младенчестве детей. Спроси у Клары, она же – мать, потому должна знать всё про своего сына.
- Но кто займётся этим делом? Ведь для того, чтобы отыскать ребёнка, нужно, как минимум, разыскать сначала его отца. А он же скрылся.
- А его ушлые адвокаты на что? – заметил Фишер, - Они ведь наверняка поддерживают связь со своим клиентом-сообщником. Нужно предложить им взаимовыгодную сделку. Они отдают вам мальчика. А ты, Адольф, взамен забираешь своё заявление из полиции с обвинениями против своего зятька. Я думаю, эти мошенники согласятся, ведь явно уже проигрывают дело.
- Забрать заявление с обвинениями в адрес мерзавца?! – вскричал барон, - Тогда ведь обрушится всё наше дело.
- Ни в коей мере, - возразил ему его адвокат, - ведь Клара же уже согласилась подписать все бумаги и аннулировать брак.
- Но ведь может всё рухнуть по какой-то нелепой случайности.
- Не рухнет, если я возьму на себя все переговоры с негодяями, - в который раз пообещал золотые горы своему клиенту адвокат-англичанин. – Или ты мне не доверяешь, Адольф?
- Конечно, доверяю, Вильгельм, что бы я без тебя делал! – со вздохом сказал барон и обнял друга, который ещё ни разу не пообещал ему того, чего бы после не исполнил.
Продолжение здесь http://proza.ru/2025/07/11/85