Слока - часть города Юрмала - находится в 2 км от моря. Там мы с Оленькой жили летом 1972 года. На сей раз без родителей, но под опекой хозяйки дачи - тёти Вали. Моя мама была опытным наркологом, у неё успешно лечился от алкоголизма муж тёти Вали. Поэтому комнату сняли задёшево, к тому же, нас ещё и кормили. У тёти Вали был большой участок земли с огородом и садом, свежие овощи и ягоды всегда были на столе.
Но до моря было далековато: надо было ехать на автобусе минут 10 или полчаса идти пешком. Это вам не Дубулты! И всё равно то лето запомнилось мне.
ПОЮЩАЯ ПУДРЕНИЦА
Во мне жило детское воспоминание о фильме, в котором пудреница летела высоко в небе и пела, но порой я сомневалась в этих воспоминаниях. Странная какая-то пудреница! И вдруг в Слоке на афишной тумбе я увидела название "Поющая пудреница" (детский сеанс в Асари). Можно было поехать туда на электричке и вспомнить, что же это за фильм. Но мы не поехали, я предпочла оставить флёр тайны над эти фильмом. Много позже я узнала, что это фильм производства Чехословакия, 1959 года выпуска. Наверное, я смотрела его в Архангельске, когда жила у бабушки с дедушкой. Приятно, что он существует в реальности!
МШИСТАЯ ДЕВОЧКА
Музыкальную школу я благополучно закончила, а вот Оленьке ещё предстояло учиться и учиться. Она была принята в класс скрипки, и тем летом я иногда возила её на занятия к педагогу в Асари. Электричка почти всегда была переполнена, и я удивилась, когда увидела целых три свободных места. Мы с сестрёнкой сразу же заняли два места и уставились на девочку лет 13-ти, сидевшую напротив. В июльскую жару она была одета в кофту с длинными рукавами, в юбку до колен, на шее был повязан платок, на ногах гольфы. Я щеголяла в мини-платье без рукавов и щлёпками на босу ногу, а тут такая странность. Присмотревшись, я ахнула: открытые места тела девочки словно бы поросли мхом! Под одеждой она прятала странную аномалию. Или это какая-то болезнь? Не рассусоливая, я схватила Оленьку за руку, и мы выбежали в тамбур. Понятно, почему все места рядом с девочкой были свободными. Все боялись заразиться. До сей поры я так и не знаю, что это была за болезнь, но тогда страшно перепугалась.
ДРУГ
Нежданно-негаданно в то лето у меня появился друг, который никогда не узнал о моём существовании.
Дело в том, что у Володи - хозяйского сына, белобрысого парня года на три старше меня - было много пластинок, и я иногда их перебирала и слушала. Путём жесткого отбора из кипы пластинок я оставила всего две для того, чтобы слушать их снова и снова. На одной из них была песня Сальваторе Адамо "Падает снег", а на другой - репортаж Юрия Визбора с Земли Франца Иосифа для журнала "Кругозор". Помните этот журнал с гибкими пластинками? Вот Юрий Визбор и стал моим другом! Он доверительно разговаривал со мной, рассказывая о местах, в которых побывал, он пел обыкновенным, отнюдь не певческим голосом:
О-о-о-о, ЗФИ,
Синие горы!
Мне не забыть снега твои,
твои просторы.
Я тогда ещё не знала его песен, даже "Солнышко лесное" слыхом не слыхивала, и вот эта голубая пластинка стала для меня откровением. Мгновенно я влюбилась в голос Визбора, в манеру его исполнения, в человека, которого я увидела за этой записью. Потом я так и говорила новым знакомым:
- Юрий Визбор - мой друг.
ПУТАНИЦА
Идти до моря порой было лень, и тогда мы с Оленькой ездили туда на автобусе, а назад шли пешком. И вот как-то раз влезли мы в переполненный автобус. Это было нечто! Людская масса было словно спрессована в единое целое, меня отнесло от двери и оторвало от Олиной ручки. Надеясь, что на остановке многие выйдут, я особо не беспокоилась. Сестрёнка знает, где надо выходить, я её там и поймаю. Да, она знала, и ей-таки удалось выскочить из автобуса. А мне - нет! Масса не выпустила меня из своих тесных объятий, хотя я кричала и плакала. Народ злорадно похихикивал, а я только успела крикнуть:
- Жди меня здесь!
Сама я вышла на следующей остановке и побежала к сестре. Но на остановке её не было. Тогда я побежала на море, но и там её не было. Что было делать? Я поехала домой, и там меня встретила зарёванная донельзя Оленька. Она решила, что автобус увёз меня навсегда, вернулась домой и рассказала всем, что я пропала. А услышала она не "Жди меня здесь", а "Иди домой!". И вот это называется абсолютный слух?
ТАМАРА
Тамара была племянницей тёти Вали, она приехала на дачу из Ленинграда. Очень красивая, немного полная женщина с хорошим вкусом и отменным чувством юмора, она скрасила наши будни на даче рассказами о жизни в большом городе, о своём возлюбленном (имя которого так и не назвала, ибо оно стыдное), делилась секретами привлекательности, показывая, как надо красить глаза, чтобы они становились выразительными. Я тогда вообще не красилась, но та наука пригодилась мне позже. Вместе с Тамарой мы ходили на море и в кино, она любила флирт, нравилась мужчинам, но никого близко к себе не подпускала, хранила верность возлюбленному. Как-то раз устроила на даче танцы. Быстрые - ладно, попрыгаешь и всё, а медленные мне пришлось танцевать с Володей. Он мне совершенно не нравился, я стеснялась, краснела, потела, словом, это была мука мученическая. Позже мама назначила Володю мне в женихи, и он даже приезжал к нам домой, но это был пустой номер.
А с Тамарой мы, к сожалению, потерялись. После того лета я её больше не видела.
ДОЖДЬ
Не всё лето было безоблачным, как-то дождь зарядил на три дня. Оленька рисовала, пиликала на скрипочке, а я читала. Прошерстив домашнюю библиотеку тёти Вали, я нашла истинное сокровище - трёхтомник фантастики Александра Беляева. И что вы думаете? За три дня я запоем прочла три тома! Тут и "Человек-амфибия", и "Голова профессора Доуэля", и "Властелин мира", и "Ариэль", и... всё, всё, всё. Я была буквально околдована этой фантастикой и очарована ею даже больше, чем романами Александра Грина. А через три дня вновь засияло солнце, но я благодарна затяжному дождю за одну из духовных составляющих того лета.
МОРЕ
На пляж мы ездили или ходили после завтрака, потом возращались к обеду, а вечером шли на море ещё раз. Мы были переполнены, перенасыщены морем, но и этого мне было мало. Хотелось поселиться на берегу на всю оставшуюся жизнь. Кстати, эту мечту исполнила Оленька, сейчас она живёт на берегу Средиземного моря.
А тогда мы беззаботно и радостно проводили время: валялись на пляже, купались при любой температуре воды, невольно подслушивали разговоры отдыхающих.
Один диалог меня поразил. Беседовали две солидные дамы:
- В этом году вы снова поедете в Париж?
- Вряд ли!
В Париж?! Снова?! Кто это туда регулярно ездит в 1972-м году? И как это "вряд ли"? Тётенька, наверное, белены объелась, если ещё сомневается, ехать ли в Париж. Для простых смертных тогда это было немыслимо.
Пляж в то лето был усеян шахматными досками, все обсуждали ход матча за звание чемпиона мира по шахматам между Робертом Фишером и Борисом Спасским. Все болели, конечно, за Спасского, но выиграл в том матче столетия (так матч потом назвали) Фишер.
Тем летом я открыла для себя дивную поэзию Александра Блока (брала книгу на пляж, это было обязательное домашнее чтение перед 10 классом). Самым любимым стало стихотворение "Девушка пела в церковном хоре". Когда в школе мы дошли до изучения творчества Блока, учительница начала обзор именно с этого стихотворения, записанного на пластинку, и я изумлённо и обрадованно встрепенулась: моё любимое!
Но главным, самым чудесным, неповторимым и любимейшим было МОРЕ. Именно вот это море, кажущееся кому-то холодным. С той поры я побывала на берегах многих морей, но Балтийское - моя любовь навсегда.
Оставив Оленьку под присмотром, я уходила в море. Буквально шла, шла и шла, у нас ведь на заливе мелко. Первая мель, вторая мель, третья мель - и вот оно, море! Простор, где я могу наплаваться вволю. Я плыла и разговаривала с морем. Мы понимали друг друга, море и я. Называла (и называю сейчас) я его ласково - Моречко. Поверяла ему свои секреты, делилась сокровенными мечтами, ведь мы были наедине. Доплыв до буйка, я цеплялась за цепь ногами и пела песни. В то лето я пела:
Ходит где-то по свету
Близкий мне человек.
Пусть мою нежость он встретит
И в дождь, и в зной, и в снег!..
А ещё это:
Ты - словно белая ночь,
Рассвет и закат на твоем лице.
Кого ты встречаешь? С кем ты простился?
Мне ль эта нежность? Мне ль эта радость?
Я не пойму тебя...
И вот это:
Триста дней
Не спускаю с моря глаз -
Гляжу на волны до рассвета.
Мне нет другого дела,
Ищу я парус белый
Моей пропавшей каравеллы...
Ну и как же без этого:
Чайки за кормой верны кораблю,
А ветрам - облака.
Трудно в первый раз сказать:"Я люблю",
Так любовь не легка.
Да, я была влюблена! Влюблена в самого лучшего, самого красивого мальчика на свете, это для него были и эти песни, и мои первые стихи. Тайну я выболтала и пропела морю.
Приплыли ко мне как-то спасатели на моторке. Увидели в бинокль, как долго я торчу на буйке.
- У вас всё в порядке?
- Да, всё хорошо!
И они уплыли, а я всё пела и пела морю о любви.