Книга Монтеня представляет собой сборник рассуждений автора на разные темы. Настолько разные, что кратко определить эти темы нет никакой возможности. Вот только некоторые заголовки: "Различными средствами можно достичь одного и того же", "О праздности", "О лжецах", "Вправе ли комендант осажденной крепости выходить из нее для переговоров с противником?", "О том, что философствовать значит учиться умирать" и т. д.
Точно также невозможно определить жанр этих записок. Так, "Похвала Раймона Сабундского" это и по объему (ок 200 страниц) и по смыслу настоящий философский трактат о веротерпимости и значении религии в жизни общества (где, кстати о самом Раймоне речи-то почти и нет). Встречаются в опытах короткие рассказы, новеллы в духе Боккаччо, где автор рассказывает случаи из своей жизни или вычитанные им, чаще всего у античных авторов. Большинство же "опытов" это просто "пестрая смесь", "обо всем понемногу", то что сегодня обычно помещается в "Колонке обозревателя".
Как и всякий уважающий себя писатель эпох Средневековья и Возрождения, Монтень возводит замысел своего труда к античным истокам, и ссылается на такие авторитетные прототипы, как Плутарх и Авл Геллий. И если бы труды этих писателей до нас бы не дошли, то вера в слова Монтеня была бы намного большей. Сегодня же мы можем утверждать, что Монтень явился родоначальником нового направления в литературе -- того самого жанра эссе, к которому в наше время прибегает масса посредственных писателей, которые не могут ни построить сюжета, ни внятно изложить свои мысли, и свои скачки с пятого на десятое напузыренно объявляют свободой изложения или еще того хуже писанием в духе постмодерна.
Очень многое из разросшегося до великого рождается из малых и случайных причин. Сам Монтень себя причислял не к писателям, а к читателям. Читателям постоянным, неутомимым. Но, как и любой француз, пунктуальный в своих занятиях, он не просто проглатывал книгу за книгой, а переносил на бумагу то, что ему нравилось.
К определенному времени у него накопилась масса заметок и перед очередным ремонтов в своей квартире ("перестройке замка" -- как это несколько высокопарно обозначил он сам), дабы избавиться от лишнего бумажного мусора, он начал разбирать свои заметки. А разбирая, рассортировывал их по темам.
Скажем прямо, делать выписки, а потом их рассортировывать -- это для любого не только писателя, но и просто образованного человека -- обычное дело. Еще Сенека наставлял Луцилия: не читай просто так, делай выписки из прочитанного, и время от времени просматривай их. Только благодаря выпискам византийских авторов -- К. Багрянородный, Фотий и масса других -- до нашего времени дошли фрагменты древнегреческих и римских авторов, которым иначе грозила участь быть погребенными под вулканическим пеплом времени.
Но только Монтеню пришло в голову, что эти выписки, собранные вместе, могут представлять из себя какую-то самостоятельную ценность. Думается, что, хотя Монтень, как и все большие писатели, был великим путаником, когда дело касается его собственного творческого метода, все же он довольно правдиво излагает историю появления "Опытов".
Если первые главы -- это не более чем собрание анекдотов, когда одному случаю присоединяется другой по принципу сходства или противоположности, то чем дальше идет книга, тем все более вычитанное и переписанное снабжается собственными комментариями, которые к концу этого 3-хтомного труда почти вытесняют источники и становятся сплошным оригинальным авторским текстом.
СТРАННОЕ ВЛИЯНИЕ КНИГ
"Опыты" стали почти сразу же по выходе в 1595 уже после смерти автора (первые выпуски 1580 г прошли малозамеченными) классикой, причем не только французской, но и тогда европейской, а ныне мировой, и породили и порождают массу подражаний. Причем, пример Монтеня показывает, что влияние литературы на жизнь может иметь самый что ни на есть причудливо-экстравагантный характер. Так, в одном из своих эссе Монтень пишет:
"Мой покойный отец, человек, руководствовавшийся всю свою жизнь опытом и природной сметкой, при этом обладавший ясным умом, говорил мне когда-то, что ему очень хотелось бы, чтобы во всех городах было известное место, куда сходились бы все имеющие в чем-либо нужду и где бы они могли сообщить о ней, чтобы приставленный к этому делу чиновник записал их пожелания, например: 'Хочу продать жемчуг, хочу купить жемчуг'; 'такой-то ищет спутника для поездки в Париж', 'такой-то - слугу, умеющего делать то-то и то-то'; 'такой-то - учителя'; 'такому-то нужен подмастерье'; одним словом, одному - одно, другому - другое, кому что нужно. И мне кажется, что подобная мера должна была бы в немалой степени облегчить общественные сношения, ибо всегда и везде имеются люди, обстоятельства которых складываются таким образом, что они ощущают нужду друг в друге, но, так и не отыскав один другого, испытывают крайние неудобства."
Можно было бы подумать, что великий француз предвосхитил появление рекламы. Но историки докопались: не только предвосхитил, а прямо инициировал.
В Париже, в 1620-е гг почти одновременно с д'Артаньяном объявился некий Теофраст Ренодо, которого сегодня называют не иначе, как отцом французской журналистики. Этот Ренодо "стал изобретать разные полезные обществу заведения -- ломбард, адресный стол, бюро по найму служащих. Последнее заведение, служившее посредником между наемниками и нанимателями, должно было также доставлять всевозможные торговые и прочие сведения. Так контора по найму сделалась своеобразным центром обширной корреспонденции и свежих новостей.
Смекалистый Ренодо скоро понял, что эти новости - неплохой товар, и задумал регулярно печатать все доходившие до него известия. Так появилась первая французская газета, издававшаяся раз в неделю и состоявшая вначале из четырех страниц длиной в 21,5 сантиметра и шириной 15 сантиметров. Она так и называлась "Газета" (считается, что это слово происходит от наименования итальянской монеты -- gazetta, по цене которой продавались рукописные новости в тогдашней Венеции, однако некоторые острословы производили его от имени болтливой птицы сороки -- gazza) и распространялась специальными разносчиками. Некоторые бедняки скупали номера и перепродавали их любителям новостей по более высокой цене.." (Б. Тарасов "Паскаль")
Тогдашний правитель Франции Ришелье, от чуткого ока которого не ускользало ни одно сколько-нибудь значительное событие в стране, быстро приметил новую газету, и смекнул, какой политический пиар почти даром плывет ему в руки. Он санкционировал издание "Газеты" и, стал посылать Ренодо правительственные сообщения и целые статьи обо всем, что он хочет довести до всеобщего сведения.
Ренодо для видимости посопротивлялся, но когда Ришелье ему тактично указал: "Газета" исполнит свой долг, или Ренодо будет лишен той пенсии, которой он пользовался до сих пор". Ренодо, поняв, что время свободы прессы еще не пришло, вынужден был смириться.
Возможно, Ренодо и сам додумался до своей идеи, но в первом номере он торжественно объявил, что приступает к реализации идеи, которая запала ему в голову с детства, когда он прочитал господина Монтеня и почему-то Аристотеля.
Ну что ж. Если покопаться, то в основе любой, даже самой банальной и тривиальной идеи, даже такой как доска объявлений, лежит мысль гения.
ПОПУЛЯРНОСТЬ "ЭССЕ"
"Эссе" -- книга М. Монтеня, над которой он работал с 1572 г до самой своей смерти, и даже немного после смерти руками и прилежанием своей поклонницы Мари де Корней. Книга построена как ряд размышлений на разные темы, без видимого порядка: медицина, книги, домашнее хозяйство, лошади, болезни. Обычно Монтень цитирует разные источники, к которым приплюсовывает собственные размышления.
"Эссе" произвели громадное впечатление на все пишущее человечество. Ранее всего на англичан, на язык которой они хотя и были переведены в 1617 году, но благодаря знакомству тамошней просвещенной массы с французским языком были известны намного ранее. Почти в подражательном ключе там сразу же возникло два таких шедевра, как "Эссе" Бэкона и "Анатомия меланхолии" Бертона.
Популярность Монтеня во Франции сразу же была огромной, но работать в этом жанре начали лишь со времен Паскаля, который в такой же прихотливой форме составил свои "Мысли", куда наряду с выписками и рассказами включил даже отдельные афоризмы.
Влияние Монтеня шло по двум направлениям: во-первых, по линии содержащихся в книге идей, а это терпимость, как философская, так и чисто бытовая, сомнение как принцип познания и др.
Второй пласт влияния -- это сама форма свободного, лишенного сюжета размышления о разных предметах.
СОЗДАНИЕ "ОПЫТОВ"
Пример книги Монтеня -- это пример того, как жанром не столько овладевается, сколько он создается из самого подручного материала. Человеку свойственно читать, и свойственно из прочитанного делать выписки. Сборники таких выписок -- компиляции -- ко временам Монтеня насчитывали уже не столетнюю, а тысячелетнюю историю.
Многие из таких выписок стали популярными благодаря содержащимся в них сведениям из давно утраченных источников, хотя ни по художественному, ни по интеллектуальному уровню они навряд ли сами по себе заслужили бы место в истории. Порой значение этих выписок так велико, что их в них находят все новые и новые факты. Так, в "Извлечениях" К. Багрянородного современные наши историки вдруг обнаружили факт, что столица гигантского тюркского государства VI-VIII веков была не где-нибудь, а на Алтае и бросились на археологическое подтверждение этого факта.
Ко временам Монтеня обычай делать выписки был столь широко распространен, что вошел в школьные программы. Вот как проходил рабочий день студента Тулузского университета, где учился и Монтень (из письма его друга Поля де Фуа):
"С пяти утра студенты в течение пяти часов слушали комментарии профессора по тем или иным античным авторам. После обеда читали Софокла и Аристофана или Еврипида, а иногда Демосфена, Цицерона, Вергилия или Горация. В час дня возобновлялись аудиторные занятия, длившиеся до 17 часов. Затем приводились в порядок тетради с записями и сверялись отрывки, цитированные профессором, что занимало более часа. После ужина снова читали греческую или римскую литературу".
Кроме того, Монтень постоянно вел дневник, а находясь в путешествии вел путевой дневник. Вел он дневник и своей парламентской деятельности (парламент -- это судебный орган, а не тот парламент, какие сейчас), пребывания при дворе.
При этом, как это водилось у культурных людей того времени, выписки не сбрасывались грудой по чуланам, а регулярно перечитывались, ибо делались не для дяди и не для публики, а сугубо для себя.
Однажды ему пришла в голову мысль, что эти выписки можно превратить во что-то более существенное, в книгу. Сам он пишет, что их накопилось столько, что он взялся их сортировать. И хотя творческая история "Эссе" в строгом смысле определения не сохранилась, ее можно проследить по самой книге, ибо выходили эти заметки последовательно, и было видно как менялся их план и структура отдельных статей.
Сначала это был типичные сборники цитат и случаев из жизни, связанные одной темой: "Вправе ли комендант осажденной крепости выходить на переговоры с противником?", "О праздности", "О речи живой и речи медлительной"..
Цитаты и случаи подбираются так, что показать пример с двух, противоположных сторон. "Если мы оскорбили кого-нибудь и он, собираясь отметить нам, волен поступить с нами по своему усмотрению, то самый обычный способ смягчить его сердце -- это растрогать его своею покорностью и вызвать в нем чувство жалости и сострадания. И, однако, отвага и твердость -- средства прямо противоположные -- оказывали порою то же самое действие," -- так начинается самое же первое эссе.
Постепенно Монтень начинает добавлять свои комментарии. Комментарии все разрастаются и разрастаются, подавляя текст и совершенно, порою, как сорняк забивая заявленную тему. Глава "О хромых" начинается так: "Года два или три тому назад во Франции календарный год сократили на десять дней. Сколько перемен должно было последовать за этой реформой! Казалось, и земля и небо должны были бы перевернуться". И больше о хромых в этой главе нет ни слова.
Не знаю, все восторгаются Монтенем от первой до последней строчки его "Опытов". "Вы спрашиваете, какие книги читать? Читайте Монтеня, читайте медленно, не торопясь!.. Создайте для своей души такую интеллектуальную атмосферу, которая будет насыщена мыслью величайших умов... Но сперва я рекомендую вам прочесть Монтеня. Прочтите его от начала до конца и, когда окончите, начните снова" (Флобер). А мне так кажется, что едва автор оторвался от конкретных цитат и случаев, он оторвался от почвы, которая питала его дух.
"Для составления моих библиографических обзоров мне приходилось читать много разнообразных книг и статей, и мне нравилось не только размышление и писание, но и пестрое чтение само по себе. Вся эта масса книг и статей составляла самый разнообразный сброд, но и во всем этом сброде чувствовалось то обаятельное веяние жизни, без которого не может существовать самый мрачный из современных журналов" (Писарев).
Вот это обаяние жизни, пленяющее в первых главах монтеневского труда, мало-помалу улетучивается к концу. Мораль для человека, пишущего в жанре эссе: черпай мысли из себя и из своего опыта, но не увлекайся чрез меру: человек слишком ограниченное существо, чтобы собой заполнить весь мир.