Перестройка… Новые экономические отношения меняли взаимоотношения работников и предприятий. На заводе «Авангард» собрание. Утром собрались почти все сотрудники. Решали вопросы акционирования и кадровые перестановки.
День был выходной, детские садики и школы не работали, поэтому некоторые сотрудники пришли с детьми. Детей отправили в сквер на территории завода. Сквер с песочницей, беседками, избушками и качелями. Детям приволье.
На собрании затронули вопросы международных отношений.
— Угроза войны самая реальная, — говорил директор. — Братья… предатели продались натовцам.
— Что делать? Прятаться? — спрашивали женщины.
— Мы добровольцами на войну пойдём — Родину защищать, — говорили мужчины.
— Да нууу… войны не будет, — отвечали оптимисты. — Свои же родные братья славяне… Неужто?
— А как они в Великую Отечественную?! Карателями, полицаями, доносчиками?
Чем закончилось собрание, я не узнал, потому что приехала машина с грузом. Мне пришлось отворять ворота и руководить разгрузкой стройматериалов.
Когда освободился, я не стал возвращаться в контору, потому что собрание близилось к завершению. Я сидел на скамейке, наблюдая за играющими в сквере детьми. Дети окружили меня. Потому что я сразил их прибаутками и песенками.
Было несколько мальчиков, но вскоре родители забрали мальчишек домой. Остались девочки. Семь или шесть…
— Яша, проводи меня, пожалуйста, до туалета. Стрррашно… через лес идти, — попросила милейшая светловолосая девочка лет восьми.
— Анечка, разве это лес? Всего–то десяток клёнов, — хотел сказать, но не сказал я. Просто взял девочку за ручку и повёл по тропинке вглубь сквера.
— Яша, не уходи, я боюсь.
Я добросовестно ждал девочку возле туалета. Потом она неизменно ходила рядом, держась за мою руку… Таких детей называют прилипалами. Но я прилипале был рад. Потому что девочка вызывала во мне чрезвычайно нежные чувства.
Вдруг взвыла сирена. Аж сердце в пятки!
— Ой, Яша, что это? — спросила Анечка, вновь схватив меня за руку. — Что воет? Стрррашно!
— Воздушная тревога.
Раздался взрыв, затем совсем близко ещё несколько. Потом ещё… Я быстренько собрал детей и увёл их в подвал заводского цеха. Мы устроились на матрасы и одеяла, аккуратно лежавшие в глубине тёмного подвала. Девчонки со всех сторон тесно прижимались ко мне. Кто-то всхлипывал, кто-то плакал. Я утешал детей, как мог.
Когда взрывы прекратились, я вышел из убежища и увидел, что прятались мы не напрасно: территорию завода бомбили. Даже детской площадке досталось.
Кругом полыхало пламя. Горели деревянные постройки, горели цеха, горела разрушенная контора.
— О, Боже! А как же люди?! Что я могу сделать? — я ходил по территории завода среди горящих руин, надеясь увидеть людей, которые приходили на собрание. — Все были в актовом зале. Неужели погибли?
От мысли, что десятки людей погибли в огне, у меня потекли слёзы.
Я вывел детей из подвала.
— Мама, мамочка! — плакали девочки. — Где ты?
Я даже не пытался утешать девчонок, потому что от потрясения сам плакал в голос. Я представлял лица друзей и плакал ещё пуще.
Когда первый шок прошёл, дети начали задавать вопросы, ответы на которые я сам хотел знать.
— Мама, мамочка, где ты? Папа… Они погибли? Бомбили весь город. Наш дом… Куда идти?
Моя машина оказалась невредимой, потому что стояла в тени деревьев.
Я проверил, на месте ли ключ зажигания, и стал обдумывать план действий.
— Сегодня моя смена, я не могу покинуть рабочее место, пусть от рабочего места остались руины и проходная, — говорил я второму сторожу, который после выяснения ситуации отпустил меня, чтобы я развёз детей по домам.
— Дома, возможно, остались родственники, — сказал напарник. — Если нет, то детей придётся везти в детский дом.
— Не надо в детский дом! — заволновались девчонки.
Я перенёс из подвала в машину по десятку подушек, одеял и матрасов и дал команду занимать места в кабине. Кабина была просторной. Позади водительского кресла свободно разместились самые младшие девчонки. Две девочки постарше заняли места рядом со мной. Итого шесть детей.
— Выясни обстановку, пожалуйста, — сказал напарник, прощаясь. — Позаботься о детях… сиротах, — тихонько добавил напарник.
Я направил машину к пятиэтажке, где жили четверо из шести детей. Дом оказался наполовину разрушенным, там до сих пор полыхал пожар.
— Где мы теперь будем жить? — плакали девочки.
— Теперь наш дом — цветочная поляна, наши стены — кедры–великаны.
— Наша крыша — небо голубое, — вяло подхватили песню девчонки, но сразу замолчали. У кого-то потекли слёзки.
— Придётся ехать дальше в горы, бомбёжки будут повторяться, — сказал я. — В глуши среди гор вряд ли будут бомбить. Только что будем кушать? Во что одеваться?
— Ах, мы без дома остались, — причитали девчонки из этой пятиэтажки. — Вот наша квартира… горит. Наша тоже горит… что делать?
— Тушить? Пламя полыхает — не подойти.
Со всех сторон раздавался вой пожарных машин: где-то там, далеко. Весь город был охвачен пожарами. Мы стояли возле дома, не зная, куда идти.
— Ах, у меня ключ от нашего сарая с собой, мы собирались картошку домой занести, — сказала Ксения, самая рослая девочка. — Там запасы консервов есть. В погребе картошка с морковкой, свёкла.
Я направил машину к постройкам в глубине двора. Девочка открыла дверь кладовой и показала на стеллажи, где стояли несколько коробок. Ещё она вынесла несколько запыленных курток и пальто, детские валенки.
— Может, сгодится?
— Запасливые… Всё пригодится. Жизнь-то долгая.
Мы перенесли в машину продукты, обувь, одежду и лопаты с граблями.
— Мурзик, Мурзик! Не бойся, это мои друзья, — позвала невесть откуда взявшегося котёнка Настя, соседка Ксении. — А вот ещё котёнок… кошечка. Так жалобно мяучит. Сиротка, тоже без дома осталась. Давайте заберём.
Мы закрыли кладовую, взяли котят и поехали дальше. Несколько часов безуспешно пытались найти родственников детей. После чего я повернул машину к своему дому.
Наш дом оказался целым и невредимым, потому что частный сектор. Мамы дома не было. Ах да, она на работе.
Я погрузил в машину тёплую одежду. Потом пошёл к дяде Ване. Дяди дома не было. Димка прятался в летней кухне.
— Папа на работе, — сказал брат.
— Поедешь? — спросил я Диму, который со слезами бросился меня обнимать.
— Куда?
— Подальше от города. Вдруг опять будут бомбить.
— А как же папа?
— Мы заедем к нему на работу. И его с собой позовём. Едем?
— Д-д-да…
— Собирай вещи! Живо!
Мы загрузили Димкины вещи и поехали дальше.