После долгого рассматривания широкой перфорированной ленты с результатами голосования, во время которого Зыбин-Шкловский издавал губами танец детей из балета «Щелкунчик», генерал обвёл глазами руководителей высотки и остановился на Семарге:
– Нут-с, что скажите, дорогие мои?
– По-моему всё просто великолепно! Редкостное единодушие. Все, как один, как говорится. Ну за исключением отщепенцев, но здесь уже ничего не поделаешь, такова природа человеческая – всегда готовы к подлости. Есть, что докладывать.
– Вы знаете, мне хватило вчерашней взбучки от его Сиятельства. Так что, давайте сформулируем общую позицию, чтобы без всяких там разногласий!
– Так вот она позиция: народ высказался!
– Вы чем-то недовольны, господин генерал? – поинтересовалась Мара Филипповна, приняв боевую позу начальника Домкома.
Раздражённо схватив хрустящую бумагу с результатами, генерал бросил её в своего адъютанта.
– Если что-нибудь сейчас скажешь – заставлю съесть!
Борман принялся покорно складывать в гармошку возможный бутерброд.
– Не ожидал, не ожидал от вас такой пакости! Это что такое? Голосование нельзя провести без оппортунизма! Спасай их после этого. А они сами в колодец прыгают! А?!
– Постойте, я чего-то не понимаю. В чём, собственно, дело? – возмутился Феоктист Петрович. – Держите меня за дурака, а потом истерику закатываете.
– Ага, вот он, оппортунизм! Начальству хамит! Уволю, как здравствуй!
– Я подчиняюсь Аристову. Придётся согласовывать.
– Нет, в таких условиях просто невозможно работать! Ещё и брыкается. Судя по всему, вы единственно разумный человек на этом аэростате. Так объясните, ради Вселенной, – здесь генерал вырвал бумагу у Бормана и ткнул начальнику полиции, – это вот безобразие!
По опыту зная, что нельзя потакать хулиганам и дуракам, Феоктист Петрович углубился в чтение и после паузы объявил:
– Ну что могу сказать. На первый взгляд всё верно. Ошибок нет. Оформлено как полагается без опечаток. Имена, фамилии, номера квартир – всё на месте, даже сексуальные предпочтения. Могу вас уверить, его Сиятельству понравится.
– Что, что, понравится, полицейская вы душа?
На самом деле от внимательного взгляда следователя не ускользнула одна неприятная деталь: цифры не сходились с цветным кругом в кабинке голосования, не сходились ни разу даже на мгновение. Уж слишком единодушно выступили жители против мерцающих половин.
«Так не может быть! Что-то пошло не так. Значит, Мара Филипповна нахимичила с аппаратурой. Уж её-то закидоны я знаю, как никто другой. Эта дамочка запросто может карбиновый канат перегрызть, если захочет. А судя по всему, ей до зарезу нужен этот, космос его дери, межпланетный автобус»
Но... но разве мог обычный стратосферный полицейский указывать генералу ЦУП на очевидный факт. В конце концов, это не его начальник. Феоктист Петрович, как всякий служитель закона, испытывал неприязнь к военным, особенно к представителям Центра Управления Планетами.
«Да и с чего бы их любить, скажите на милость? Звёздная гвардия – ну и что? Одни выскочки и пьяницы. Войны с Марсом давно нет, а они ведут себя так, словно все им должны. Ну нет, ничего я не буду докладывать. Вот спросит по факту, тогда и посмотрим... что почём», – решил про себя Чигин.
– И что, что там наголосовали? – спросила Мара, подняв брови.
– А вот это интересно, уважаемая Мара Филипповна. Наблюдается редкостное единодушие. С чего бы это?
– Да и с чего бы это? Да как с чего? Живут в одном доме – вот с чего. А зачем ко мне пристали? У нас есть Главный хранитель, вот его и терзайте!
Прошуршав лентой, Семарг, почесал затылок с озадаченным видом. Он отлично понимал, что подобный результат приведёт к взрыву его любимой высотки. Чего совсем не хотелось. Проект по перевоспитанию эгоистичных жильцов в самом разгаре, а здесь генерал прилетел.
«Да-с, вот вам и коврижки с бубликами в дырку!»
– И ничего подобного! Вот же есть герои. Что говорит совсем об обратном!
– Выражайтесь яснее, – поморщился генерал.
– Хикаморе, к примеру, хочет получить двести лет. Я думаю, это весьма показательно. Человек недавно приехал, бывший якудза, желает побыстрее интегрироваться в общество. Такие товарищи, как никто, чувствуют настроение масс. Мы ведь не всех опрашивали. Вот вам и пример.
– Чего, пардон, вашей глупости? – проскрипел академик.
– Патриотизма, если хотите. А у вас он есть? – с вызовом ответил Семарг.
– Хватит юлить! Вы ничего подобными ходами не добьётесь. Взорвёт. По лицу вижу, что взорвёт. Этому рафинированному хлыщу без разницы жизни двадцати тысяч гражданских. Я прав, Ваше превосходительство?
– Хамить изволите? Пользуетесь своей неприкосновенностью? Напрасно-с. Не поможет! У нас времени до вечера, а вы ничего существенного сказать не можете. Это как понимать?
Генерал посмотрел в сторону председателя Домкома:
– Мара Филипповна, ну хоть вы можете сказать что-нибудь вразумительное?
– А что я? Я лицо выборное. Граждане высказались за автобус. В чём дело? Волю народа нужно исполнять. Или не так? Сами же согласились?
– У меня такое мнение сложилось, что вы вовсе не на таможне служили, а в танковых войсках. Как башню повернёте, так и выстрел. Академик, суммируйте. У вас это отлично получается.
– Двести сорок четыре голоса за автобус, два за продолжение жизни.
– Вот, что и требовалось доказать. Полнейший бардак! Кстати, кто второй?
– Некто Подосёнов. Совершенно невзрачная личность: приказчик из отдела тканей.
– Точнее.
– Из «Замка» товарища Семарга.
– Ага, вот вам единственный приличный человек на всю высотку, не считая азиата, конечно.
– Напоминаю, это была контрольная группа, – проскрипел академик, во всём любивший точность.
– И что! На то она и контрольная, чтобы выявлять недостатки. Сами предложили, не отнекивайтесь. Только что мне докладывать, в чёрный космос ногой, не понимаю! Паршивая овца только подтверждает правило. А оно, да будет вам известно, прямо указывает на подозрительное единомыслие гражданских. Чего не может быть в принципе, оттого что каждый индивид должен думать исключительно о себе. На этом законе стоит вся империя. А вы мне тут коммунизм развели.
– Вам что, автобуса жалко? Сначала пообещали, а теперь что, на попятную. Марсианские генералы не в пример вам держат слово, – с негодованием упрекнула Мара.
– Стоп, а при чём здесь марсиане?
– Уже неважно, когда вы так поступаете.
– Это как?
– Автобус зажали. Двадцать тысяч человек готовы взорвать из-за вшивого автобуса. Жмот!
– Я?!
– Именно. Так бы сразу и сказали, что не можете. Ах, как я понимаю вашу жену. Я бы вам не только молоточки накрутила, а и ещё кое что!
– Всё в кучу собрали или ещё что забыли? – нахохлился Зыбин.
– Неважно. Я марсианскому генералу расскажу. Пусть посмеются всем генштабом. Вы у них анекдотом станете. Могу гарантировать. Я уже и прозвище придумала – Автобус.
– Мара Филипповна, так нельзя, это совсем неприлично. Да что на вас нашло? «Автобус» какой-то изобрели. Вот ещё. Даже и не думайте так пылить. От этого морщины образуются, – постарался успокоить возмущённую женщину Зыбин-Шкловский, но напрасно.
– Плевать! Ради общества готова потерпеть! Пусть это будет на вашей совести!
– Путаете, не на моей – ЦКа распорядилось.
– Так повлияйте, или вы импотент?
– Великий космос, какая вы наглая, беспардонная женщина! Просто кошмар какой-то! Так в меня влюбились, что только об этом и думаете?
– О чём?
– Об автобусе, а чём же ещё?!
– Вот, а говорите, что ничего не понимаете. Ну сами посудите, плевать на публику, но как жить одинокой беззащитной женщине в окружении таких болванов? Только на вас вся и надежда.
– Подождите, я что-то не понимаю. Вы чего хотите от меня?
– Справедливости! У других автобус есть, а у меня нет. Это дискриминация по социальному признаку. Думаем мы не так! Так что теперь и космический автобус нельзя получить за счёт Империи?
– А вы дамочка с перчиком! Вас взорвать хотят к плоским одуванчикам, а вы автобусом заняты. Как вам только такую должность доверили при таких способностях. Ну оформим мы вам автобус, а потом взорвём. Как вам такой разворот событий?
– Не верю!
– Это вы Станиславскому скажите. Только всё одно не поможет против директивы ЦКа. Лучше найдите настоящий, окончательный аргумент в пользу своей драгоценной высотки.
– А как же автобус – народ проголосовал?
– Поразительно! – Зыбин обошёл по кругу Мару Филипповну. – Просто поразительно сколько здесь упёртости! Точно, танковые войска – никакой пластичности, дай и всё тут, хоть трава не расти под соснами
– Подождите, ну нельзя же так запросто отвергать результат научного эксперимента, – проскрипел академик. – Конечно, это всего лишь два процента и сорок шесть сотых от всех граждан, но кандидатов в контрольную группу тщательно отобрали. Вы сами утвердили своей росписью. Я даже копию отослал в академию. Теперь за просто так уничтожить мою лабораторию не получиться.
– Ага, бумажками решили обложиться? Хорошо-с. Я этот демарш запомню. Только вот что я вам скажу, дорогие мои интриганы, не поможет! Отщепенцев никто не любит. Сказано, взорвать, значит, взорвать!
– Солдафон! – только и нашлась на эту тираду Мара.
– Оставим лирику, что докладывать Модест Алексеевичу, вот в чём вопрос? Вы мне всю статистику испортили своим единодушием.
– А правду никак? – предложил Семарг.
– Молодцом! И сразу в омут. Я так думаю, и вам не с руки терять столько работников сразу!
– Отчего же нельзя, когда в прошлый раз обошлось?
– В ЦКа посчитали курьёзом, но теперь образовалось правило, а вот этой кренделюшки уже никто не может спустить. Опасный прецедент. Один раз позволь, так и все начнут. А этот ваш общественный подвиг может подвинуть устои империи. Тоже мне Матросовы! Где Империя на всех амбразуры сыщет? Эта ваша коллективная бессознательность уж очень яркая. Вдруг все захотят управлять подъездами.
– Да где же они управляют? У нас для жизни Мара Филипповна есть, вон как бьётся за автобус, на крайний случай Семарг Львович с бомбой. Ну что вы, право? – внёс разумную струну академик Плещеев, крайне обеспокоенный устойчивой работой своей лаборатории.
– Вот что значит, мыслите масштабами высотки. А империя вам побоку, будто и нет её совсем. Однако ошибаетесь – есть она, ещё как есть! Ну хорошо, у вас под боком «Замок» товарища Семарга. А что делать тем, у кого нет? Об этом вы подумали? Вы, можно сказать, паразиты, высасывающие энергию из соседних высоток. Устроились ничего себе, подпространственный бассейн купили. Не стыдно? Это ведь какой вызов для всех. Не по нашему, так все в дым, в позитроны, лишь бы вас не видеть. Чёрные дыры, даже мне обидно стало. А это кое что, да значит!
Глава 8 Больные глаза http://proza.ru/2025/09/13/769
Книга здесь: https://litmarket.ru/books/bezumnyy-avtobus