Перед выездом на магистраль вышла заминка. По дороге двигалась колонна автобусов и военных автомобилей.
— Эвакуируются? — предположил Дима. — Эвакуироваться логичнее в горы.
— Это военные… на фронт отправились.
Я пропустил колонну и завёл двигатель.
Я ехал, каждую минуту ожидая услышать рёв самолётов. Дорога была пустой. Лишь однажды нас обогнал грузовик, когда я притормозил: девчонки захотели отдохнуть от утомительной дороги и пообедать. Особенно хныкала Аннушка.
Мы выбирали место для пикника… и кустики. Я свернул с дороги и заехал в берёзовую рощицу. Как оказалось, своевременно: послышался гул самолётов. Я поставил машину под покров берёз и заглушил двигатель. Через минуту прогремел взрыв, потом ещё два.
После вкусного маминого обеда я скомандовал сбор.
— Пора в путь. Сумерки, — сказал я и завёл двигатель.
Вскоре мы увидели горящий грузовик. Тот самый, что обогнал нас. Он лежал близ дороги вверх колёсами.
Я поставил машину среди берёз и подошёл к горящему грузовику с намерением помочь пострадавшим людям. Но никого не увидел.
— Если б не заехали в лес, мы могли бы так же гореть.
— Хорошо, что Анечка настояла на своём, — сказал Дима.
После некрутого спуска я остановил машину. Потому что дорогу перекрывали круговороты мутной воды. Река вышла из берегов и залила дорогу. По реке плыли коряги, ветки, шезлонги.
— Приехали… Видно, взорвали плотину. Из водохранилища хлынула вода.
— Что делать?
— Придётся ждать, пока понизится уровень воды. Ждать придётся день, а то и два.
Я развернул машину и поехал в обратном направлении. До первого поворота в лес. Я остановился в тени берёз и дал команду выходить из машины.
Я построил девчонок в шеренгу по старшинству, размышляя, как буду управляться с девчоночьей командой: Ксения, Люда, Леночка, Настя, Варвара, Анечка. Диму я поставил во главе строя. Во-первых, брат. Во-вторых, мужчина и помощник.
Мы разожгли костёр и в котелке поставили варить кашу с тушенкой. Потом сидели возле догорающего костра, уплетая мамины гостинцы и вкуснейшую кашу, приправленную ароматом костра.
Несмотря на неопределённость положения, у меня было боевое настроение. Потому что мы избежали верной гибели, мы на пути к спасению. В моих руках жизнь и здоровье детей.
Пока не стало темно, я распорядился готовиться к ночлегу.
— Наша спальня, — я распахнул дверь автолавки и широким жестом пригласил всех в дом.
Мы тщательно подмели пол в комнате — будке автолавки. Расстелили на полу все имеющиеся матрасы, приготовили одеяла, взбили подушки.
— Яша, ты, оказывается, куркуль… в хорошем смысле этого слова — запасливый, — смеялся Дима. — Что бы мы без тебя делали? На голом полу спали?
Уже в темноте мы сидели вокруг костра, ели вкусную кашу, мамины пирожки и строили самые фантастические планы на завтра.
— Яша, куда мы поедем утром? — несколько раз спросил Дима.
Я отвечал туманно–неопределённо.
— В тихую укромную бухту, — сказал я. — В бухту Радости.
Луна скрылась за облаками.
— Волк! — вскричала Анечка и показала в сторону леса, где виднелись два огонька.
Огоньки приблизились, в темноте показалась волчья морда.
— Да нет же! Горит костёр, дым идёт в сторону волка, а он не боится. Наверное, это собака. Мухтар, Мухтар, Дружок, Дружок! — приветливо позвал я.
Пёс приблизился, весело махая хвостом.
— Ты, оказывается, Дружок, — сказал я.
Я подал собаке бутерброд. Дружок аккуратно взял с руки лакомство и принялся есть куски хлеба и бутерброды, которые подавали девочки.
— Наверное, без хозяина остался. Давайте приютим.
Дружок принялся лизать руки детей. Пёс бегал вокруг и лаял на неведомых врагов. Потом выбрал место под машиной и свернулся калачиком.
В темноте мы затушили костёр и забрались в наш «дом». При свете лампочки девчонки заняли места. Мы с Димой расположились ближе к двери. Я прислушивался к неторопливому разговору детей. Тревожные нотки изредка сменялись радостью, что остались живы. Но чаще дети скорбели о погибших родителях. И плакали.
— Сейчас моя очередь гладить Мурзика.
— Погладь пока Мурысаньку, — слышал я, погружаясь в дремоту.
Засыпая, мы слышали лай нового друга.